АПОЛОГИЯ А. И. РУНОВСКОГО.

Прочитав «Кавказские Воспоминания» г-на Зиссермана, в «Русском Архиве» 1885 года, мы, родные сестры А. И. Руновского, не можем оставить их без возражения.

Аполлон Иванович Руновский был причастен привычкам и слабостям обще-человеческим, от которых не совсем был свободен и сам г-н Зиссерман, по собственному его сознанию: «Я», пишет он, «по крайней мере во-время опомнился и вот уже более 25-ти лет от всяких азартных игр отрешился“; но он, Руновский, «карт нигде не оставлял». Руновский играл в карты, как принято в обществе и между высокопоставленными лицами всего цивилизованного мира.

«Женившись молодым офицером», далее вспоминает г-н Зиссерман, «пришлось ему заботиться о средствах к жизни и искать спокойного места...». Это неверно: получив несколько почетных ран и долго пролежав в госпитале, Руновский не мог уже нести фронтовую службу гораздо прежде женитьбы своей.

«Руновский был заклятый враг денег и брал их для того, чтобы проигрывать и транжирить самым нерасчетливым и легкомысленным образом. Кроме того, по доброте и широте Славянской натуры никому ни в чем не отказывал...» Жестокое обвинение брошено на мертвого так слегка и мимоходом!.. И кто из его добрых товарищей не испытал на себе благотворного влияния этой доброй, широкой натуры?..

«Когда совершенно неожиданно над ним стряслась беда, в виде увольнения без прошения от службы за какой-то сущий пустяк, а не за злоупотребление, Руновский остался без всяких средств. Евдокимов зачислил его в Навагинский полк…» Причина этого увольненения ясно изображена в статье, о которой упоминает г-н Зиссерман: Человек с честными намерениями. Сам израненный, сам изведавший невзгоды и тяготы боевой жизни, Руновский дни и ночи бодрствовал над ранеными и больными в госпитале, которого он был смотрителем и требовал выдачи всего, что по закону полагалось для их содержания и успокоения. Это не [529] понравилось некоторым личностям, вследствие чего и состоялось его увольнение втихомолку от тех, кто мог бы помешать.

«...Затем опять он поступил на спокойное место смотрителем госпиталя во Владикавказе; но не надолго... Не знаю, по собственному-ли желанию, он был опять зачислен по армии и отправился в Петербург. Здесь он очутился сотрудником нового «Военного Сборника», в котором дебютировал статьею: Человек с честными намерениями, и талантливо рассказал свои коммиссариатские похождения. Статья обратила на себя внимание...»

Военный министр Сухозанет называл эту статью своею настольною книгою, чтоб справляться с нею для получения верных сведений и проникся таким доверием к ее автору, что вызвал его к себе и уволенному от смотрительства Кавказским госпиталем дал поручение осмотреть Петербургские госпитали и доставить ему настоящие сведения.

«...Когда в 1859 году привезли в Петербург пленного Шамиля, решено было назначить особого пристава для присмотра за ним. По чьей-то рекомендации выбор нал на того же Руновского, и он в течении двух-трех лет отлично исполнял свою обязанность, был любим старым имамом и всею его семьею, писал разные статьи о Шамиле, горских обычаях и пр.». Не по чьей-то рекомендации, а по предложению военного министра, убедившегося в талантливости и правдивости Руновского из добросовестного исполнения данных ему поручений и по соглашению с князем Барятинским.

«В 1861–1862 года, вдруг капитан Руновский является на Кавказ, состоящим по особым поручениям при главнокомандующем, вслед затем переводится в гвардию, остается в том же звании при Великом Князе наместнике Кавказском, разъезжает по краю с особыми поручениями. Какова метаморфоза!.. Возлагались на Руновского важные следствия, казусные дела и важные командировки, более гражданского характера. Не знаю где, но какому делу что-то сорвалось, и Руновский в чине уже полковника был отчислен по армии и опять очутился ни с чем. После он отправился в Ташкент в распоряжение Кауфмана, служил там, как я слышал, с пользою, содействовал к устройству городского управления, был представлен к производству в генералы, но заболел и умер. Карт нигде не оставлял, всегда был добродушен, весел, большой охотник острить, цитировать Гоголевские забавные изречения и проч. Этому способному, богато-одаренному человеку недостало немного больше образования, начитанности, немного больше силы воли и выдержки, чтобы, не погружаясь в госпитальные омуты, оказаться видным административным деятелем на Кавказе и оставить после себя более светлую память».

Память Аполлона Ивановича всегда и осталась светлою для благородных людей, знавших и любивших его, и «метаморфоза его армейской службы в гвардейскую» была признана не чудом, а справедливою [530] оценкою высшего начальства, награждавшего его честную и полезную службу Царю и Отечеству.

Если г-н Зиссерман желал сказать основательное слово об умершем, то следовало бы ему заглянуть в его формулярный список: тогда он увидел бы, сколько лет, начиная с 18-летнего возраста, Руновский посвятил службе на Кавказе, в каких экспедициях он участвовал, славясь беззаветною храбростью и самоотвержением, сколько раз был ранен в бою: тогда не показалось бы г-ну Зиссерману чудом милостивое внимание, которым удостоивали Руновского высокие ценители заслуг Русского солдата.

И разве можно писать так слегка, мимоходом, историю жизни даже своих врагов? Все же воспоминания о Руновском у г-на Зиссермана испещрены туманными догадками. Да, немало надо способностей, таланта и заслуг, чтоб человеку, не имевшему ни протекции, ни богатства, ни родства, обратить на себя общее внимание.

А. И. Руновский воспитывался во втором кадетском корпусе и в последствии, по сродной ему способности, сам заботился о развитии своем чтением и изучением лучших авторов, был много начитан, писал хорошим литературным языком, но в вечной борьбе с невзгодами и опасностями, не имел ни времени, ни средств научиться иностранным языкам, что было немалою помехою в его общественной жизни. Он участвовал во многих славных экспедициях на Кавказе, испытал немало невзгод и бурь в житейском море, много страдал от ран, но до конца жизни сохранял искреннюю веру в Бога, любовь к ближнему, непоколебимую преданность Царю и Отечеству. Всегда, даже в самые тяжелые невзгоды, он отличался спокойным и веселым настроением духа, может быть потому что никогда не знал зависти, всегда радовался видя добро в ближнем, всегда готов был обелять своею добротою промахи другого, не умел никого чернить, не умел и выставлять своих заслуг на показ; словом, это была настоящая Русская душа, спокойная уверенностью, что исполняет свой долг.

Память Руновского светла для знавших и любивших его.

Сестры покойного А. И. Руновского.

Текст воспроизведен по изданию: Апология А. И. Руновского // Русский архив, № 12. 1886

© текст - Бартенев П. И. 1886
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Андреев-Попович И. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1886