НОРОВ В. Н.

КАВКАЗСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В 1845 ГОДУ

Действия Самурского отряда

Самурский отряд, в составе 11-ти батальонов пехоты и 2,000 милиции, под командою генерал-майора князя Аргутинского-Долгорукова, согласно плану, начертанному для открытия военных действий, прибыл 1 июня к берегам Кара-Койсу, впадающей в Сулак. Князь Аргутинский немедленно произвел рекогносцировку и, видя, что переправа на левый берег реки Кара-Койсу от проливных дождей, беспрерывно шедших, не только чрезвычайно затруднительна, но отчасти и невозможна, ограничился в следующие три дня произведением демонстраций, дабы таковым обратить на себя внимание неприятеля и тем отвлечь его от возможности действовать с восточной стороны против отрядов под [96] предводительством главнокомандующего находящихся; и действительно, многие непокорные племена среднего и южного Дагестана, узнав о прибытии войск наших на правый берет Кара-Койсу, собрались подкомандою Кибит-Магомы и заняли левый берет Кара-Койсу.

Генерал-майор князь Аргутинский неоднократно давал знать неприятелю, что хочет устроить мост через Кара-Койсу, тогда как настоящее его намерение состояло в том, чтобы остаться на правом берегу, пока не спадет вода, но лишь только вода убудет, то переправиться на левый берег и взять направление на Тилитль. Неприятель, заняв левый берет Кара-Койсу, завязал с Самурским отрядом перестрелку и, не предпринимая с обоих сторон никаких наступательных действий, войска Самурского отряда 5 июня занимали правый, а неприятель —левый берег Кара-Койсу, ведя обоюдно беспрерывную пушечную канонаду и ружейную перестрелку. Потери в Самурском отряде в эти дни были, в штаб-офицерах контужен 1, в обер-офицерах контужено 2 и в нижних чинах убито 3, ранено 18 и контужено 3. Урон с неприятельской стороны неизвестен.

На другой день анчимеерского дела, т. е. 6 июня, Чеченскому отряду диспозицией назначен лагерь за перевалом Кырк; сварив на заре кашу и отобедав, войска в 7 часов утра снялись с буртунайской позиции. Чистое, ясное и тихое утро, упитанное ароматом трав, в изобилии покрывавших Буртунайские высоты, еще до восхода солнца освежило отдыхавших в ночной тени православных воинов; они встрепенулись, в лагере отозвался неумолкаемый и веселый говор, все изъявляли истинное желание идти далее в горы и скорее стать на очереди в разделе славы вчерашних анчимеерских героев. Котлы скоро были опорожнены, утренняя и вместе обеденная каша пришлась по вкусу; часовая стрелка двигалась к 7-ми часам, и, наконец, раздался третий и последний барабанный бой (В дни выступления отряда давались три барабанных боя, по первому, т.е. по генерал-маршу, лагерь вставал от сна. по второму — укладывались и вьючили лошадей, а по третьему — строились и выходили в свои места.). Взбросив на себя мешки с сухарями и подвязав сбоку сумку с патронами, солдаты радостно торопились разбирать ружья, дабы не опоздать к строю и занять вовремя назначенные по диспозиции места; общий сигнал выступления не замедлил отозваться из ставки главнокомандующего, и все тронулись, воздух огласился барабанами и веселыми песнями, весельчаки и охотники позабавить своих товарищей выступили вперед пред свои части и стали приплясывать на походе под голос песен и вторивших им барабанов. Главнокомандующий на походе объезжал войска, приветствовал и поздравлял со вчерашнею победою над неприятелем. Спустившись с Буртунайских высот, отряд [97] поднялся на гору Огюзтау и, вслед затем, на хребет Соук-булак, обе горы эти с левой стороны у узкой дороги, хотя и дают возможность следовать местами по довольно пологим и открытым скатам, изобилующим тучными пастбищами, но на длинном подъеме, на Соукбулакский хребет, замета была в войсках усталость, ибо на 11-верстном переходе они должны были беспрестанно подниматься в гору и по значительной крутизне местами шли не прямо, а зигзагами; жаркий день также значительно увеличивал усталость. Соукбулакский хребет, идя пологим скатом к Кыркинскому перевалу, представил выгодное место для расположения на нем отряда, почему и был избран для привала. Место Соукбулакского хребта, на котором отдыхал отряд, есть краеугольная часть скалистого материка Салатау, примыкающая с восточной стороны к Ичкерии, а на север к Гумбету; восточный скат Соук-булака составляет собою крутой и высокий берег большого и широкого оврага, на равнине коего стелятся роскошные леса Ичкерии и виднеются туземные аулы с тучными полями, и здесь изящный взор живописца встретил бы великолепную у ног своих картину. Но вот зашумели внизу леса, легкий ветер достигал нас на Соукбулакском хребте и постепенно усиливался; вскоре густой туман, подобно морскому валу, мрачно, но величаво, поднялся из ичкерийских ущельев и быстро несся на нас; вся Ичкерия у наших ног и вершины Соукбулакского хребта покрылись туманом, среди которого можно было различать предметы не далее 15-ти шагов; холодный и сырой воздух вынуждал нас после утомительного жара поспешить надеть на себя что-либо из теплой одежды, которую иметь с собою в запасе должно составлять первую заботливость для каждого из воинов-путешественников по Кавказу. Двухчасовой отдых миновался, войска двинулись вперед к перевалу, а вместе с тем начал падать дождь, постепенно увеличивавшийся потом до самого вечера; к 4-м часам пополудни отряд подошел к Кыркинскому перевалу, с коего спуск в урочище Херы, разработанный еще в 1839 году во время прохода здесь отряда генерала Граббе ⁸⁹, а равно и ныне исправленный частью саперами Дагестанского отряда, за всем тем сопряжен был с неимоверными трудностями, увеличившимися еще от непогоды. Около 7-ми часов пополудни казалось, что очистившееся немного от облаков небо давало надежду на перемену погоды, но ожидания наши не исполнились: лазоревый цвет небесной тверди недолю пленял наши взоры, облака вновь зашли, и всю ночь потом шел проливной дождь, носились густые туманы и дул резкий и холодный ветер.

Дагестанский отряд, выступивший из буртунайского лагеря накануне, еще не успел спустить всех своих тяжестей, почему Чеченского отряда войска остановлены на спуске и могли начать спускаться не прежде 6-ти часов вечера, пехота отряда, дабы дать более места для [98] спуска тяжестей, направлена была по горе и ей стоило больших усилий сходить по весьма крутому склону, который, кроме того, сделался и весьма скользким от проливного дождя; полевые орудия со спуска свозились на руках; к зарядным ящикам впрягалось по одной только лошади и их спускали с помощью людей, удерживавших веревками напор ящиков; вьюки следовали по одному, наблюдая притом величайшую осторожность, чтобы лошади не упали на спуске; что же касается прочих тяжестей отряда и арьергарда, то таковые спустились на следующий день к 9-ти часам утра.

Как только передовые войска Чеченского отряда спустились с перевала Кырк, главнокомандующий дал приказание Дагестанскому отряду занять позицию, в Мичикальском урочище неприятелем оставленную, и войти в сообщение с авангардом под командою генерал-майора Пассека, каковое движение и было приведено Дагестанским отрядом в исполнение того же 6 июня в 7 часов вечера через Арубетское ущелье. Главнокомандующий, лично следуя за Дагестанским отрядом, осмотрел дорогу по Арубетскому ущелью и того же дня и тем же путем возвратился в лагерь Чеченского отряда у перевала Кырк.

7, 8 и 9 июня Чеченский отряд оставался на позиции у перевала Кырк; во все это время солнце ни разу не проглянуло сквозь густой туман, повисший почти над нашими головами; беспрерывно дул резкий и холодный ветер; дождь и снег вели между собою очередь; сообщение в самом лагере сделалось весьма затруднительным, 9-го числа с утра при усилившемся воре постоянно начал падать снег и в течение дня покрыл землю на 2 до 3 вершков; окрестные высоты каменистого грунта, хотя и скудные растительностью трав, но составляя единственный способ для подножного корма лошадей отряда, все покрылись снегом, а выгнанные туда табуны, скоро вытоптав малорослую и редкую траву, обратили всю окружную местность в грязное поле и тем лишили себя последнею корма; табуны возвратились с пастбищ, в лагере лошади стояли по сгиб ноги в грязи и судорожно дрожали от холода и голода; мы вынуждены были кормить наших лошадей сухарями, уделяя таковые из дачи своей, едва достаточной для собственного утоления голода; с палаток несколько раз нужно сметать снег, который тяжестью своей гнул их к земле; в дровах не было достатка и едва доставало их, чтобы сварить кашу; солдаты наши, человек по 15 собравшись по палаткам, стояли плотно один к другому и, потопывая ногами, грелись таким образом и напевали между прочими русскими песнями: «Нечего нам, молодцам, тужить». К вечеру 9-го числа сделался мороз, а мрачная, ветреная и сырая погода не переменилась, стужа весьма была ощутительна. Со свойственной стойкостью борясь с непогодою, лагерь наш был шумен и весел: песни не умолкали. [99] Главнокомандующий представлял собой пример редкою самопожертвования, ожидая с нетерпением минуты движения вперед, а вместе с ним и войска пламенно горели желанием скорее встретиться с горцами и сразиться с ними.

Между тем, в эти непогодные дни, по распоряжению главнокомандующего, три роты саперов (две Дагестанского и одна Чеченского отряда) с назначениями им в помощь пятью ротами от пехоты разрабатывали дорогу в Арубетском ущелье, дорога эта, ведущая к Мичикалу, тянется по скату отрогов ущелья и частью по низменным болотистым местам, образовавшимся от текущих в ущелье во множестве нагорных ручьев, а в настоящее время топкость низменных мест много увеличилась еще от беспрерывных дождей, несколько уже суток продолжающихся; исправление дороги в Арубетском ущелье производилось с двух пунктов: от Мичикальского урочища и из урочища Херы, сближаясь таким образом к средине ущелья; постепенное исправление дороги стоило огромных трудов, шло не с должным успехом и большею частью безрезультатно, ибо исправляемые места часто с окончанием разработки их или дождем, или быстрым течением нагорных ручьев, стремившихся в общий продольный через ущелье ручей, снова портились, не оставляя и знака, что были исправляемы; разработка же спусков и подъемов, вьющихся над оврагами, кроме затруднения, сопряжена была и с опасностью. Ни дождь, ни снег работы остановить не могли; дорогу исправить по возможности требовала крайняя необходимость.

Трехсуточное расположение отряда у Кыркинского перевала, кроме описанного выше исправления дороги по Арубетскому ущелью, необходимо было, во-первых, для пополнения продовольственных и боевых запасов; во-вторых, для распоряжений на дальнейшее следование в горы к освобождению отряда от всех тяжестей, без которых в крайнем случае можно бы было обойтись; и в-третьих, как с оставлением кыркинской позиции войска отдалятся на значительное расстояние от укрепленных пунктов нашей линии, то необходимым было озаботиться устройством вагенбурга на пути сообщения нашего с линией.

В течение сего же времени вагенбург, передвинутый из урочища Ибрагим-дада на высоту Кыркинского перевала, снабдил провиантом войска, а из отряда, приняв больных, отправился с ними в Евгеньевское укрепление.

Отряд под командою генерал-майора князя Кудашева ⁹⁰, в 5 батальонов пехоты, с 6-ю полевыми и 4-мя горными орудиями (1-й и 2-й батальоны Минского, 2-й Апшеронского, 2-й Кабардинского и 3-й Куринского полков и 10 орудий, из коих 6 полевых — Б. К.), составленный из войск Чеченского и Дагестанского отрядов, получил назначение [100] остаться на кыркинской у перевала позиции и, таким образом, составить первый пункт (этап) на сообщении действующих отрядов с линией; на начальника кыркинского отряда возложена была обязанность устроить по своему усмотрению вагенбург при от ряде и на высоте перевала построить передовой редут на 150 до 200 человек и два орудия, на каковой конец оставлены здесь 50 саперов при офицере. Князь Кудашев обязывался притом находиться в постоянном сношении и с Евгеньевским укреплением, и с действующими отрядами, а в случае отдаления последних на большое расстояние, то с тем отрядом войск, который оставлен будет на втором пункте сообщения нашего с линиею. Безостановочное доставление продовольствия войскам из северного Дагестана через Евгеньевское укрепление и кыркинский отряд поручено главному надзору генерал-лейтенанта князя Бебутова, а, по случаю нахождения последнего при действующих отрядах, временное исполнение сказанной обязанности возложено на находившегося в Темир-Хан-Шуре подполковника князя Орбелиани ⁹¹.

Неприятель, прогнанный далеко вперед, во все время расположения отряда у перевала Кырк не беспокоил нас, и были лишь незначительные перестрелки с скрывавшимися жителями соседнего аула Артлуг, откуда войска добывали дрова для варения пищи; потеря наша в сих перестрелках ограничилась одним раненым рядовым Прагского полка.

10 июня снег, выпавший накануне, еще лежал по высотам, туман не рассеивался и дождь при резком ветре не переставал идти; все нужные распоряжения к дальнейшему следованию окончились накануне, и главнокомандующий, отдав отзыв на 10 июня «ребята живее, Бог вымочит, Бог высушит)», приказал выступить Чеченскому отряду в 6 часов утра на соединение на позиции в Мичикальском урочище с Дагестанским отрядом, перешедшим туда, как вышеупомянуто, еще 6 июня. Как впереди лежавшая местность, по пути через Арубетское ущелье, не дозволяла иметь постоянно боковые цепи, то таковых особо назначаемо не было, а приказано от каждой части войск по мере возможности высылать боковые прикрытия, пока проследуют обозы (С выступлением с кыркинской позиции кроме орудий, зарядных ящиков, запасных лафетов и трех походных кузниц другого обоза колесного при войсках не было и весь багаж отряде помещался на вьюках.). Дорога через Арубетское ущелье среди дождливою и туманного дня сопровождалась огромными затруднениями; пехота, по причине большой грязи на дороге, направлена была по скату высот с левой стороны ущелья: в сухое время путь этот весьма бы был удобен, но при движении Чеченского отряда все окрестные высоты ущелья, с избытком напитавшись дождевою водою, немедленно, по миновании через них [101] передовых войск, грязнились, делались скользкими и, имея склон к ущелью, не могли служить твердым основанием для марша отряда; беспрестанно падая и не в силах удержаться на склоняющейся местности, спускались, упираясь руками вниз на дорогу и шли в густой по колено грязи. Арубетское ущелье тянется почти в прямом направлении 7 верст до того места, где начинается, хотя и большой, но редкий лес, преимущественно состоящий лиственницы и дубов примечательной толщины, примыкая к этому лесу, дорога по гористой местности сворачивает влево к Мичикальскому урочищу, в котором еще пять дней тому назад ожидал нас Шамиль в укрепленной завалами сильной позиции; к 2 часам пополудни отряд соединился с дагестанскими войсками; тяжести и арьергард присоединились едва к 11-ти часам до полуночи; дождь все время не переставал нас мочить и дул холодный ветер. По дороге к мичикальской позиции пало до 200 лошадей от изнурения и 4-дневной стужи и голода; лошади эти большею частью принадлежали Грузинской конной милиции и которые засим из конных всадников преобразовались в пехоту и присоединены к дружинам пеших грузин. Подъем и спуск в Мичикалское урочище менее трудны, чем предшествовавшие в Арубетском ущелье; нога русских еще в первый только раз появилась в сих местах. На мичикалской позиции недостатка не имелось ни в дровах, ни в воде, последней было очень достаточно в оврагах, травы не высоки и косить их еще нельзя, но хорошим кормом служили для коней.

Вечером сего же числа из авангарда под командою генерал-майора Пассека присланы 200 человек нижних чинов больных, большею частью с поврежденными членами от стужи, застигнувшей этот отряд на высоте Зонокбак — снег выпал там на пол-аршина и как войска, в авангарде находившиеся, отделились от Чеченского отряда еще 5 июня в жаркий день, то, быв сами по себе легко одеты и сверх того получив приказание выступить без всяких тяжестей налегках. а потому в настоящее время лишенные всякого покрова, без дров, с небольшим запасом одних только сухарей, находились на Зонокбаке в бездействующем положении; хотя еще 7 июня утром отравлены были к генерал-майору Пассеку козлы, часть палаток и необходимое продовольствие, но тяжести эти по трудно проходимой дороге не могли прийти к нему как к вечеру 8 июня, да и затем люди должны были довольствоваться скудною холодною нишею по невозможности иметь дрова в окрестностях Зонокбака. По прибытии к Чеченскому отряду сказанных больных, они немедленно по личному приказанию главнокомандующего накормлены горячею пищею, а на другой день отправлены в вагенбург кыркинского отряда с тем, чтобы оттуда по мере надобности и возможности отослать их в Евгеньевское укрепление с [102] первою оказией (По получении сего сведения и видя большое число больных с отмороженными членами, многие роптали на храброго Пассека и обвиняли его, относя занятие им Зонокбака к безрассудной отчасти его заносчивости; но последствия доказали, что именно только эта отважная предприимчивость его доставила нам свободный путь в Андию. Не займи Пассек хребет Зонокбакский, то не только у этой высоты, но, вероятно, перед нею еще в разных скрытых местах горцы, находясь в значительном сборе, не преминули нас беспокоить на пути, но Пассек не упустил из виду занять Зонокбак и грозно стал там против многочисленного неприятеля; кроме того, отважным занятием Зонокбака Пассек, отбросив неприятеля влево, очистил совершенно нам дорогу в Андию. Кто же скажет: отчего Пассек на время непогоды не спустился ниже, а оставаясь на Зонокбаке, подвергнул людей стуже и тем значительно ослабил свой отряд, — тому надо ответить, что если бы Пассек сошел с Зонокбака, то горцы, наблюдавшие за ним в больших силах, преследовали бы его и сами неминуемо заняли бы высоту Зонокбак, а мы должны бы были на пути снова идти туда и прогонять неприятеля силою оружия, что, вероятно, стоило бы большей потери, чем 200 человек больных, в коих почти все не без надежды снова оправиться и поступить в ряды свои, идти же Пассеку вперед без подкрепления не было никакой возможности. Отдавая полную справедливость памяти покойного, остается присовокупить, что на Кавказе мало подобных Пассеку, и не роптать, а удивляться следует неустрашимости его, с чувством благоговейного восторга о храбром.). Обстоятельство это побудило главнокомандующего усилить немедленно отряд Пассека, и вследствие чего часть войск отправлена была на Зонокбак сего же числа вечером под командою генерал-майора Лабынцева, которому приказано, по соединении с Пассеком, принять от него начальство над авангардом, как старшему в чине.

Считая необходимым как можно скорее соединиться с передовым отрядом, поступившим ныне под команду генерал-майора Лабынцева, главнокомандующий, объявив войскам: «Беречь сухарь на черный день», отдал приказание на 11 июня, чтобы соединенные Чеченский и Дагестанский отряды выступили с занимаемой ими позиции но направлению к Зонокбаку; отобедав на заре, войска в 7 1/2 часов утра снялись с мичикалской позиции; Дагестанский отряд следовал за Чеченским, составляя главный его арьергард. Переправившись через ручей Аргуань-Дериль-галя, впадающий в Ак-таш, и перейдя Аргуанский овраг, отряды следовали вверх по ручью по широкой и довольно ровной дороге, дававшей возможность идти в густых взводных колоннах; далее крутой подъем и за ним довольно затруднительный спуск через Чагыриркенский перевал, хотя отчасти и были исправлены саперами, но главнокомандующий, предвидя неминуемые остановки в следовании войск через перевал, приказал разделить Чеченский отряд на два эшелона: первый эшелон (Главнокомандующий и начальник Чеченского отряда генерал от инфантерии Лидерс находились с первым эшелоном.), [103] спустившись с Чагыриркенской высоты, следовал к Зонокбаку, откуда в то же время, завидя наше приближение, генерал-майор Лабынцев начал спускать свой отряд на соединение с главнокомандующим; пройдя на Зонокбак, а всего в сутки 15 верст, первый эшелон в 6 часов пополудни остановился для ночлега на гористой местности между двумя оврагами; воды и фуража было в достатке, но дров не имелось и, если бы войска не запаслись последними с ночлега в мичикалском лагере, то нечем бы было сварить кашу; обоз и арьергард стянулись в лагерь к 9-ти часам; второй эшелон Чеченского отряда, направленный правою дорогою, не переваливая через хребет Чагыр-Иркен, расположился на ночлег у дождевых озер, постоянно у хребта существующих. К вечеру, после шестидневного беспрерывного дождя, небо прояснилось, сделалось холодно и предвозвещало мороз ночью, который и последовал действительно, понизив температуру до 3°; к утру наши палатки порядочно отвердели (Курсив наш, мы подчеркиваем вообще особенности, в данном случае эти 3 ⁰ мороза, что весьма характерно для 12 июня и как новое доказательство этого разнообразия лишений, напавших на войска в этот достопамятный Даргинский поход 1845 года.). В 11 часов пополуночи горцы, скрывшись в соседних с лагерем нашим скалах и оврагах, открыли ружейный огонь, но как выстрелы их по отдаленности не наносили вреда, то с нашей стороны им не отвечали, что и их заставило скоро молчать

Ясные лучи солнца утра 12 июня, разогнав ночной мороз, доставили нам возможность пообсушиться немного. Поднявшись на пути нашем на значительную уже от уровня моря высоту, взоры наши далеко пронизывали даль, теряясь в ней; ни деревца, ни кусточка не было тут; местами в низменностях лежал снег, а на западе под снежною пеленою блестела длинная отрасль гор Кавказских. Отобедав к 7 1/2 часам, войска выступили к Буцуркалскому перевалу, который поставлен природою крепкою преградою ко входу в скалистую Андию, а Мехельтинская долина, лежащая между Буцуркалским и перед ним Буцурским перевалами, предназначалась для нашего ночлега сего числа. Дорога к Буцуркалу, пролегая отчасти по гористой местности, затрудняла следование войск на спусках и подъемах: на Буцурском перевале, при спуске в Мехельтинскую долину, затруднения увеличились: надо было предварительно разработать каменистую тропинку, вьющуюся по полугоре над глубокими рытвинами; саперы приступили к работе и при всех усилиях могли уширить тропинку до того, чтоб можно было спустить вьюки и горные орудия, в одну лошадь запряженные; легкие орудия спускались на людях с помощью канатов, причем правые только колеса лафетов катились по тропинке, а левые, удерживаемые канатами, не имели [104] под собою никакою упора, вообще спуск тяжестей и самих войск до 2-х верст по тропинке с Буцурского хребта сопряжен был с неимоверным трудом и с чрезвычайною медленностью, к тому же и перемена погоды, которая после тихого и ясного утра сменилась к 2-м часам пополудни проливным и крупным дождем при холодном и резком ветре, еще более затруднила следование войск с Буцурского перевала. Порядок марша сего числа был следующий: Чеченский отряд находился впереди, имея свой авангард, по невозможности же на гористой местности иметь постоянные боковые цени, таковые, по мере прохождения обозов, высылались из войск в ротном составе, где только дозволяла местность; отряд генерал-майора Лабынцева, примкнув к хвосту Чеченского отряда, составил арьергард последнего и, наконец, Дагестанский отряд под командою генерал-лейтенанта князя Бебутова следовал за арьергардом Чеченского отряда не в дальнем расстоянии. Авангард, спустившись в Мехельтинскую долину, открыл неприятельскую партию в 300 человек, которая после незначительной перестрелки с нашею передовою конницею, удалилась, разделясь на две части, из которых одна отступила в Андию через Буцуркалский перевал, а другая к Сиуху (аул в Гумбете). Вслед за авангардом спустились в Мехельтинскую долину главные силы Чеченского отряда, и войска расположились на ночлег у подошвы Буцуркалских высот, отделяющих Гумбет от Андии. Проливной дождь с порывистым и холодным ветром не переставал, и мы долго стояли под открытым небом в ожидании палаток, которые медленно двигались на вьюках по Буцурскому спуску; некоторые войска, заняв указанные на Мехельтинской позиции места, оставались без тяжестей своих до поздней ночи. Мехельтинская долина изобилует водою, фуража достаточно, несмотря, что горная трава здесь не имеет большой растительности, хлеба только что начали всходить, дрова добывались из близлежащею хутора и соседнего с нашим лагерем аула Цилитль. Дагестанский отряд, не переваливая через Буцурский хребет, остановился там на ночлег.

Утро 13 июня предназначалось к штурму неприятельских на Буцуркале завалов и занятия самого перевала. В 7 1/2 часов войска готовы были к бою в следующем порядке: боевую силу составлял собственно Чеченский отряд под начальством генерала Лидерса, почему кроме вьюков с патронными ящиками, которые должны следовать непосредственно за своими частями, для всех других тяжестей отряда предназначалось место между хвостом Чеченского отряда и отрядом генерал-майора Лабынцева, а если ко времени выступления последнего спустится в Мехельтинскую долину Дагестанский отряд, то генерал-майор Лабынцев, тоже налегках, составляя резерв, следует за Чеченским отрядом, а обоз сего последнего поместится между [105] резервом и Дагестанским отрядом; не доходя буцуркалских завалов. Чеченские отряд разделяется на три штурмующие колонны: среднюю с фронта и правую и левую обходные колонны во фланги неприятельской позиции.

Между тем, воспользовавшись ясным утром и временем, употребленным войсками пред выступлением на обед, главнокомандующий приказал своему начальнику штаба генерал-лейтенанту Гурко, в сопровождении принца Гессенского, произвести рекогносцировку к Буцуркалским высотам под прикрытием 200 моздокских казаков; генерал-лейтенант Гурко беспрепятственно осмотрел Буцуркалский перевал, а завалы, там устроенные, брошены неприятелем. Итак, Андийские на Буцуркале ворота, славные у горских народов своею неприступностью, отданы нам во власть без выстрела; чему это приписать? К объяснению неожиданного удаления горцев с Буцуркала могут быть два обстоятельства: первое то, что дело 5 июня на неприступной горе Анчимеер, столь славно поставившее русское оружие грозою горцам, отняло у них надежду отстоять за собою Андийские ворота, втрое и более вероятное надо полагать, что горцы в настоящее время уже свыклись столько с военным искусством, что оборону Буцуркалского перевала считали невозможною к удержанию вступления нашего в Андию, и действительно поставленные мощною рукою природы Андийские ворота на Буцуркале в стратегическом отношении не представляют больших выгод обороняющемуся, а напротив дают над ним превосходство наступающему: 50-саженный шириною проход или ворота в Андию по дороге из Гумбета прорезывает два скалистых хребта, отрасли коих с правой стороны ворот имеют направление на с.-з., а с левой склоняются к югу. Проход завален грудами камней и укреплен двумя линиями завалов. Ныне при движении наших войск не ушло от нашего внимания, что первая только линия завалов, недавно построенная, может еще служить обороною воротам: завалы же второй линии, надо полагать, что они устроены были еще очень давно, ибо многие из них уже разрушились и более походят на груды камней; Гумбетская дорога в Андию, прилегая правою своей стороною к подошве Буцуркалских высот, тянется почти параллельно фронту завалов, а потому на пути сем неприятель может наносить вред: частью с фронта и правому флангу атакующего, но если последний направит часть своих войск вправо, в обход левого фланга завалов, где находясь вне выстрелов с Буцуркалского хребта и с некоторым лишь трудом взойдя на скалы по подъему с противоположной стороны, то движением сим атакующий, открыв всю внутренность завалов, неминуемо принудит обороняющеюся бросить их и начать поспешное отступление в Андию, по единственному крутому и узкому спуску, отступление в этом разе [106] будет стоить обороняющемуся и огромных затруднений, и большой потери. Что же касается пещер на Буцуркале, которых здесь много, то, скрывшись в них, обороняющийся подвергнется погибели всех своих сил, ибо, по неимению выхода из Буцуркалских пещер, выйти из них иным проходом, как только тем, который служит ко входу, невозможно.

С Буцуркалских высот виднеются разбросанные внизу за перевалом андийские жилища, из которых во время рекогносцировки замечен один только аул Рикуани уцелевшим от разрушительного огня и близ которого расположена была неприятельская партия, прочие же все аулы богатой Андии объяты были пламенем, вероломно преданные огню шайкою Шамиля, как то впоследствии оказалось. Генерал-лейтенант Гурко, обозрев Буцуркалский перевал и Андию, возвратился в лагерь; главнокомандующий, вследствие сей рекогносцировки изменив на сегодня предположение к движению войск в Андию, приказал занять только частью войск Буцуркалский перевал, и колонна из 3-х батальонов пехоты с 4-мя горными орудиями, роты саперов и 2-мя сотнями казаков, немедленно отправленная, под командою генерал-лейтенанта Клюке фон Клюгенау на Буцуркалские высоты, расположилась на перевале, заняв там брошенные неприятелем завалы, рота саперов тотчас же приступила к разработке дороги через перевал и к следующему дню успела уширить проход до 3-х сажен шириною, а также и исправить частью подъем на перевал.

Войскам в Мехельтинском лагере на 13 июня дана была дневка; дождь, так нещадно вымочивший нас накануне, вскоре не оставил и малейших признаков, при ярких лучах светлого дня до поздней ночи. Дагестанский отряд к 11-ти часам утра спустился в Мечельтинскую долину и стал в общем с Чеченским отрядом лагере. Кратковременный суточный отдых был необходим для войск: силы солдат, утраченные во время предшествовавшей 9-дневной непогоды и трудов в борьбе с грозным неприятелем, какова природа, возвратились совершенно.

Главнокомандующий, признавая необходимым оставить на пути сообщения нашею в Мичикальском урочище небольшой охранительный отряд, который бы обеспечивал в этом пункте следование продовольственных и других транспортов от перевала Кырк к действующим войскам, приказал назначить из Чеченского и Дагестанского отрядов: два батальона пехоты, два горных орудия и сотню казаков (1-й батальон Апшеронского и 1-й Куринского полков, сотня Кавказского линейного полка и 2 горных орудия № 3 батареи 19-й артиллерийской бригады.), и войска сии, под командою командира Апшеронского полка полковника Ковалевского ⁹², выступили в следующий день обратно в Мичикальское урочище, [107] на полковника Ковалевского возложено с приходом туда избрать выгодную позицию для расположения вверенного ему отряда, войти немедленно в сношение и потом постоянно поддерживать таковое с командующим кыркинским отрядом, князем Кудашевым, которому во всем подчиняется Мичикальский промежуточный пост, с отрядом полковника Ковалевского, выступившим 14 июня в 5 часов утра, отравлены из действующих войск на порожних черводарских лошадях все вновь заболевшие с тем, чтобы их с оказией переслать через кыркинский отряд в Евгеньевское укрепление; лошади же черводарского транспорта, довезя больных к перевалу Кырк, должны там остаться и, по нагрузке их сухарями на двое суток, следовать обратно к действующим отрядам. Дагестанский отряд с движением Чеченского отряда в Андию оставался на прежней позиции в Мехельтинской долине, имея предметом обеспечить постройку временного укрепления на Буцуркалских высотах, которое предназначалось третьим охранительным пунктом на сообщении нашем из Андии с Евгеньевским укреплением (В сослав этого отряда вошли 1-й и 3-й батальоны Житомирского полка, рота 5-го саперного батальона и три орудия, по одному легкому от № 7 батареи 20-й бригады и Донской № 1-го и горное № 7 и 20-й артиллерийской бригады.), постройка полевого укрепления у Андийских ворот возложена была на саперов Дагестанского отряда.

В 6 часов утра 14 июня барабан и сигнальный рожок возвестили движение Чеченскому отряду в Андию, предполагалось расположиться у сожженного аула Гогатль. Имея передовою колонною войска под командою генерал-лейтенанта Клюгенау, Чеченский отряд, под начальством генерала Лидерса и личным предводительством главнокомандующего, выступил из мехельтинского лагеря на соединение с означенною колонною. Колонна генерал-лейтенанта Клюгенау, с присоединением к ней отряда конницы до 800 всадников, под командою генерал-майора Фока, составила авангард отряда. В главных силах, под командою генерал-майора Белявского, находились 5 батальонов пехоты, рота саперов, рота стрелков, 2 дружины пешей грузинской милиции, 4 полевых орудия, 2 горных, команда с крепостными ружьями, запасный артиллерийский парк и вьючный обоз отряда, в арьергарде 2-й батальон Куринского полка с 2-мя горными орудиями и сотня кубанских казаков. Погода до полудня была перемежающаяся, то тускло через туман пронизывались солнечные лучи, то вновь скрывались и начинало дождить при умеренном ветре. Передовая колонна генерал-лейтенанта Клюгенау, соединясь с конницей, от отряда высланною, а потом усиленная еще двумя пешими дружинами грузин, начала переваливать через Буцуркалский хребет. [108]

Авангардное дело 14 июня

Еще главные силы отряда с легкою артиллериею только что спускались в Андию по узкой скалистой дороге, когда кавалерия авангарда подходила уже к объятому пламенем аулу Гогатль и открыла там неприятеля, тянувшегося в больших силах от другого близлежащего аула Анди, на Азалские высоты, командующие над Андией и раскинутые на правой стороне глубокого ручья Анди (Гадор). Генерал-майор Фок с кавалерией, настигнув хвост неприятельских сил у Гогатля, быстро выбил их оттуда, потом из лежащего по дороге аула Гумхи и сильно теснил арьергардные толпы горцев, отступавшие к аулу Анди. Между тем, главные неприятельские силы, в численности до 6 тысяч с 11-ю наибами, под личным начальством Шамиля, видневшиеся на Азалских высотах, заняли там сильную позицию, укрепленную завалами, и за последними расположена была неприятельская батарея из трех орудий.

Генерал-майор Фок, достигнув аула Анди, направил в аул дворянскую сотню грузин (под начальством поручика князя Эристова ⁹³'), а 4 сотни грузинской конной милиции (под начальством Нижегородского драгунского полка штаб-капитана князя Орбелиани ⁹⁴) послал в обход вправо от аула и поддержал атакующих лично с остальною кавалерией авангарда; неприятель начал упорно защищаться в намерении удержать за собою аул Анди, но кавалерия наша в свою очередь сильно его теснила. Соображаясь с движением кавалерии, распоряжавшийся пехотою авангарда полковник Козловский выдвинул головные части оной за Гогатль, и в то же время адъютант наследника Цесаревича, полковник князь Барятинский, командуя головным батальоном (3-й Кабардинский), видя жарко завязавшееся дело между нашею кавалериею и неприятелем у аула Анди, быстро двинулся туда с батальоном. Отступавший неприятель в этот первый момент восстановившеюся боя приостановился, намереваясь отбросить нашу кавалерию от аула и сделать на нее сильный натиск. Князь Барятинский, выдвинув вперед 3-ю Карабинерную и 7-ю Егерскую роты, под командою храбрых штабс-капитана Неймана ⁹⁵ и поручика Маевского ⁹⁶, бросился на неприятеля в штыки, выбил его из аула Анди и, мгновенно переправившись через протекавший впереди ручей Гадор (Анди), преследуя бегущих горцев, начал всходить с егерями на Азалские высоты, занятые главными неприятельскими силами. С приближением горсти наших храбрецов неприятель открыл по ним из завалов пушечную пальбу. Кабардинцы не поколебались. Генерал-майор Фок, наблюдая за ходом боя, отделив часть кавалерии, приказал ей спешиться и направил на Азал, в подкрепление далеко уже увлекшимся храбрым кабардинцам, и в тоже время полковник Козловский, следуя с другими 2-ми ротами 3-го батальона Кабардинского полка и видя [109] притом, что уже нельзя остановился выдвинувшимся вперед 3-й Карабинерной и 7-й Егерской ротам, а тем менее возвратиться назад, не подвергнув их натиску всех сил неприятельских, поспешил на подкрепление к передовым молодцам. Вместе с сим же правее полковника Козловского подоспели к бою две пешне грузинские дружины. С своей стороны, неприятель, усилив действие пушечной батареи за завалами, открыл самый частый ружейный огонь по всходившим на высоты нашим войскам.

Забыв опасное свое положение, храбрые кабардинцы, предводимые князем Барятинским и имея перед собою Неймана, Маевского и других, одинаково отважных офицеров, презирая убийственный пушечный и ружейный огонь горцев, успели взобраться целиком более чем на половину высоты хребта и стремились к завалам, чтобы завладеть орудиями. Неприятель, в решительный натиск этот наших егерей, поспешил сосредоточить толпы свои у значков и с начальствующими впереди мюридами бросился в массах на егерей наших, думая подавить горсть храбрых своею многочисленностью. В таком положении был второй момент боя на Азалских высотах. Главные силы отряда частью спустились уже в Андию, но еще на значительном расстоянии находились от авангарда.

Генерал Лидерс, прибыв в это время к аулу Анди и заметив опасное положение передовых наших войск, направил на высоты 2 роты Люблинского полка с 2-мя горными орудиями. Люблинцы, сбросив с плеч мешки с сухарями, бегом взобрались по утесистым скалам прямым путем к месту боя, орудия же не могли следовать за ними, не имея перед собою даже тропинки. Между тем, передовые кабардинские егеря и милиционеры, по малочисленности своей не смогли выдержать атаки всею массою неприятельских сил, не отступая, они воспользовались только местностью, восходившей террасами, засели за уступами, поражая оттуда неприятельские толпы смертоносным огнем, отчаянно и беспрерывно бросавшиеся на них в шашки; в одну из этих атак мюриды, убив ассистента конной грузинской милиции, стоявшего у распущенного своего значка, бросились к значку и уже захватили древко, но тут же все пали, заплатив жизнью за свою дерзость. Бой длился, а упорство с обеих сторон не дозволяло определить времени окончания его, почему необходимость требовала иметь свежие резервы, которые и были составлены у аула Анди из 1-го батальона Кабардинского, двух рот люблинцев и 4-х горных орудии; резервы эти, дабы могли служить в случае надобности выгодным секурсом, поставлены на позиции вверх по ущелью ручья Гадор. Передовые кабардинские егеря и милиционеры наши не теряли мужества и в свою очередь, собираясь массами за уступами террас, несколько раз бросались на горцев в штыки, шашки и [110] кинжалы, наконец, несмотря на свою многочисленность, неприязнь дрогнул и, не устояв против штыков кабардинских, обратился в бегство.

Наши бросились та побежавшими толпами горцев, но новое препятствие остановило на несколько минут благородный порыв храбрых егерей, это были завалы, занятые свежим неприятелем; орудия свои горцы уже увезли оттуда. В сей третий кровавый момент упорною боя передовые кабардинские егеря, соединясь с подоспевшими стрелками, товарищами своими 8-й и 9-й рот, с неимоверною смелостью, стройно шли на штурм завалов и на завалах, завязав рукопашный бой, выбили оттуда горцев; слава занятия крепких завалов на Азалских высотах принадлежит храброму Маевскому, который, уже быв до тот ранен пулею в руку, продолжая командовать ротою, первым вскочил на завалы, но, к истинному сожалению, другая пуля поразила его здесь в голову и храбрый, падая, закричал своим кабардинцам: «Ребята, вперед, завал ваш». Другие офицеры еще 3-го батальона кабардинских егерей не менее достойны удивления; так, например, полковник князь Барятинский, раненный в начале дела в ногу навылет, пренебрег раною и продолжал распоряжаться, пока не взяты были завалы, где, обессилев от истощения по поводу значительного истечения крови, остановился для перевязки раны; штабс-капитан Нейман, два раза тяжело раненный, насильно был унесен с места боя; поручик Немцев ⁹⁷, раненный в ногу, не покинул рядов до конца боя.

Горцы, бросив завалы и не выдержав решительного натиска егерей, начали быстрое отступление по различным направлениям вверх по Азалским высотам. Главные скопища их с артиллерией направились по дороге в Чинкай. Егеря, преследуя бежавшего неприятеля, не раз еще пытались завладеть его орудиями, но горцы, видя опасное свое положение, сбросили орудия в кручу; неуспех в этом намерении наших храбрецов надо приписать, во-первых, трудности пути, по которому они следовали за отступавшим неприятелем, ибо дорога, пролегая по скалистой теснине, не вмещала в себя в ряде более 2-х человек, и, во-вторых, утомлению егерей после трудного марша через Буцуркальский перевал и Андию и начавшегося затем непрерывного в течение 3-х часов боя на Азале.

Главнокомандующий прибыл к месту сражения в минуту взятия завалов.

Неприятель, занимавший частью своих сил Азалский хребет, стал бросать оттуда по преследующим его войскам нашим камни, заранее приготовленные вдоль хребта; генерал-майор Фок, дабы отнять у горцев возможность вредить нашим егерям покатом камней, собрал около себя пеших казаков, милиционеров и несколько егерей и с ними [111] взобрался прямым по скалам путем на вершину хребта, сбил оттуда горцев и тоже обратил их в бегство. Между тем, кабардинские и люблинские егеря и часть пеших грузинских милиционеров с возможною быстротою преследовали по скалистой тропе бегущего перед ними неприятеля и остановлены были подъехавшими к ним генералами Лидерсом и Гурко не прежде, как на самом хребте Азала; построившись в ротные колонны, егеря следовали по хребту за грузинами, направленными вслед за отступающими толпами неприятельскими. Вскоре густота павшего на Азал тумана скрыла бежавших горцев и передовые войска наши, остановив преследование, заняли позицию на Азалском хребте, откуда того же дня, по приказанию главнокомандующего, возвратились к своим местам в Андию. Потеря наша простиралась убитыми, обер-офицер — 1 и нижних чинов — 5, ранеными штаб-офицер — 1, обер-офицеров — 8 и нижних чинов 54 и контужеными, обер-офицеров — 4 и нижних чинов — 57. Потеря у неприятеля неизвестна, по судя, что несколько тел его досталось в наши руки и много убитых сброшено им с кручи, тогда как следуя важному обычаю своему — подбирать с поля сражения и уносить с собою тела убитых и имея к тому средства, надо полагать, что горцы понесли урон в деле 14 июня гораздо значительнее против нас (За подвиг этого дня награждены орденом Св. Георгия 4-й степени г.-м. принц Александр Гессенский, полк. князь Барятинским (будущий фельдмаршал), поручик князь Александр Эристов и шт.-кап. князь Илья Орбелиани (убитый в 1854 г. в звании командира Грузинского полка под Кюрюк-Дара) ⁹⁸.).

С окончанием боя на Азалских высотах войска Чеченского отряда со всеми тяжестями спустились с Буцуркальского хребта и временно остановились у аула Гогатль. Главнокомандующий, находившийся впереди, осмотрел местность между аулами Анди, Гумхи и Гогатлем и, найдя ее выгодною для лагеря, приказал войскам расположиться между сказанными тремя аулами; дорога от Гогатля к Анди перерезана скалами и пролегает над глубокими оврагами; нагорные ручьи, падая с высот, шумят в оврагах, кое-где брызги водопадов и фонтанов долетают на дорогу, напоминая, что они не человеком устроены, а образовались в этих местах природою и могут обратить на себя внимание не изяществом в отделке, а напротив, дикостью в соединении с величием, с которым никакие дела рук человеческих сравниться не могут. До семи аулов составляют Андию, и жители для постройки своих саклей избрали наиболее низменные места, орошаемые нагорными ручьями, почва в Андии вся скалистая: Гумбетская дорога, разрезывая Андию с востока на запад почти на две равные части, покрыла самородною плитою и камнями примечательной огромности, растительность в Андии, по причине [112] каменистого грунта, небогатая, но как гористая местность здесь имеет покатость к югу и несколько ниже, то травы и едва взошедшие хлеба лучше, чем в Гумбете. Андийское племя, считаемое одним из богатых между туземцами, занимается преимущественно изделием бурок и других горских одеяний, а также промышляет разными железными вещами. Леса в Андии вовсе нет, жители для постройки саклей добывают лес меною из соседнего с ними общества ичкеринцев; впрочем, андийцы не имеют надобности в большом количестве леса, ибо таковой они употребляют в сакли на угловые стойки и верхние перекладины; стены же саклей выводят из плитового камня, складывая их одною штукою на другую без всякой между собою связи, саклю подобной постройки, разрушив земляную крышу, один человек руками легко может разбросать, снимая постепенно ряды шиповых камней, при настоящем расположении отряда в Андии дрова добывались из аулов, которых пожар, наложенный рукою Шамиля, со вступлением нашим по приказанию главнокомандующего, отчасти уже был потушен в трех занятых нами аулах: Гогатле, Гумхи и Анди.

Таким образом, одно из главнейших предположений экспедиции — занятие Андии исполнено было с полным успехом и со славою русскому оружию. Шамиль, вторгнувшись перед нами в Андию, восстановил жителей против нас, принудил их покинуть свои жилища и присоединиться частью к его толпам, а в числе вознаграждений за то обещал сохранить их жилища, но, не надеясь на свои силы удержать нас от вступления в Андию, обманул их, отдав нам без боя Буцуркальский перевал и вероломным образом предав пламени богатые аулы андийцев; покушение его удержаться на Азалских высотах, отделяющих Андию от соседних на юг с нею племен чарбилоевцев и Технуцала, было неимоверно быстро ниспровергнуто редким мужеством горсти наших передовых войск и, при общем бегстве по Азалскому хребту скопищ его, сам Шамиль едва спасся, все это возвышало силу русского оружия в глазах горцев, а сохранение туземных аулов как на пути нашем к Буцуркалу, так и в самой Андии, давало знать горцам, что правительство наше не силою оружия, но мерою дружелюбною намерено восстановить покой в горах и освободить племена от честолюбивого фанатика, который своими бесчеловечными поступками, увлекая их в свои бунтующие толпы, уже не одно общество довел до крайней нищеты, кроме того, занятием Андии мы отняли у Шамиля большую часть его способов. Андийские скалы в первый еще раз огласились веселым шумом и песнями наших солдат. Некоторые из жителей, укрывавшиеся от поисков Шамиля в родных своих скалах, явились после дела 14 июня к ставке главнокомандующего. Граф Воронцов принял их дружелюбно и обещал покровительство всем их собратам, если только добровольно явятся они в русский лагерь. [113]

Со вступлением в недра гор войска отдалились на значительное расстояние от линии, подвоз продовольственных и других запасов по трудно проходимым дорогам на пути нашего сообщения составлял весьма важный предмет, почему первою заботливостью главнокомандующего в Андии были распоряжения о безостановочном доставлении в отряд сухарей и круп из Евгеньевских складов. Имевшееся при войсках 10-дневное продовольствие с рассрочкою оного на 14 дней (Мера, часто практиковавшаяся на Кавказе, что на языке приказов того время называлось — «растянуть» до такого-то число, в частности же, мера эта еще на средине похода указывает всю тягость административных затруднений операций в нагорном Дагестане и настоящей особенно и необходимость предварительной основательной подготовки в административном отношении. — Б. К.) оканчивалось 18 июня, а в некоторых частях и того еще не было, почему им выдана взамен сухарей крупа, считая последней три четверика вместо четверти сухарей. Черводарские порожние лошади, выступившие из Мехельтинского лагеря с отрядом полковника Ковалевского на заре 14 июня, должны были привести продовольствие в Андию 18 июня; главнокомандующий, поджидая этот транспорт и имея в виду, что, может быть, начатая экспедиция кончится не так скоро, приказал озаботиться войскам приобретением хозяйственных запасов, как то: сала, соли, живой скотины и проч., рассчитывая окончательный им срок к 15 августа, ибо в настоящее время запасов сих при войсках оставалось уже немного, на каковой предмет и отправить в Темир-Хан-Шуру с первою оказией артельщиков с артельными лошадьми при офицерах, снабдив их примерною суммой денег; с оказией этою, время отравления которой определялось на другой день по приходе в Андию ожидаемого транспорта, приказано отослать из отряда лошадей конного подвижного магазина, назначаемых на предмет перевозки провианта в повозках из Евгеньевского укрепления в Кыркинский отряд, а взамен их провиант за отрядом возиться будет на лошадях 14-го и 20-го артиллерийских парков, которые придут в Андию с ожидаемым же транспортом, все свободные черводарские лошади отправить за продовольствием также с первою оказией, посадив на них имеющихся при войсках больных, но только таких, коих выздоровление не предвидится в скором времени, и отправить с сего же оказией 400 ядер, найденных в числе разных зарытых горцами в землю вещей в ауле Анди.

Озабочиваясь о доставлении всех возможных выгод больным, при отряде остающимся, главнокомандующий приказал избрать в Гогатле уцелевшие от пожара сакли и устроить в них временный госпиталь.

Имея попечение о войсках, как самый нежный отец о детях, главнокомандующий наш не забыл и о наблюдении за неприятелем. 16 июня, с двумя сотнями казаков и конных грузин, граф Воронцов произвел от [114] Гогатля рекогносцировку по направлению к Дарго, но вскоре, по выступлении из лагеря, павший туман скрыл лежащую впереди местность. а потому главнокомандующий возвратился в лагерь, успев только обозреть, что правая дорога из Гогатля в Дарго пролегает сперва по гористой и открытой местности, далее же идет через густой лес.

16 же июня, с окончанием временного редута, на пути сообщения нашего у Андийских ворот, князь Бебутов, оставив там 2 батальона Житомирского полка, роту саперов и 4 горных орудия под командою командира Житомирского попка полковника Адлерберга ⁹⁹, спустился с Буцуркалского хребта в Андию и со вверенным ему Дагестанским отрядом расположился лагерем, не доходя аула Гогатля.

Андийский лагерь наш, по причине пересеченной скалами местности, а также, чтоб иметь возможно ль более пастбищных мест, расположен был растянуто и сообщение между аулами Гогатль и Гумхи не иначе можно было иметь, как через глубокие овраги по неудобно проходимой дороге, в отклонение сего главнокомандующий приказал саперам разработать эту дорогу, каковая и исправлена сего же 16 июня.

19 июня генерал-лейтенант Гурко, по приказанию главнокомандующего, с конвоем из 50 казаков, произведя рекогносцировку вверх по ручью Анди (Гадор), открыл значительную неприятельскую партию на Речельском перевале, отделяющем Андию от Ичкерии; по малочисленности своего конвоя генерал-лейтенант Гурко, не предпринимая ничего против открытой им партии горцев, возвратился в лагерь в час пополудни.

В 4 часа пополудни сего же 19 июня прибыл в Андию транспорт с продовольствием, каковое войсками принято в 3-суточной пропорции с рассрочкой на 4 1/2 дня. Транспорт этот, хотя на пути своем и не был обеспокоиван горцами, но причинами, что он не прибыл к 18-му числу, были испортившаяся от беспрерывных дождей дорога и падеж лошадей черводарских, вследствие изнурения; а как лошади черводарские большей частью пали на марше по нагрузке их продовольственными запасами, то обстоятельство это было поводом, что транспортом привезено к отряду сухарей третьей частью меньше, чем сколько таковых принято из вагенбурга у перевала Кырк. К отвращению впредь подобного недостатка с отходящею завтрашнего дня оказией в Темир-Хан-Шуру главнокомандующий приказал отправиться туда князю Бебутову, возложив на ответственность его как безостановочное снабжение войска провиантом, непременно в полном количестве принимаемого такового из магазинов, так и попечение о больных и раненых, отправляемых из действующих отрядов. Оказия эта, в составе 3-го батальона Кабардинского полка, 2-х горных орудий, Кабардинской и Дигорской милиции, сотни дагестанских всадников и до 40 линейных казаков, под командою князя Бебутова, отошла из Андии утром 20 июня. [115]

С отъездом князя Бебутова в Темир-Хан-Шуру войска Дагестанского отряда: 3-й батальон Апшеронский, 3-й и 4-й батальоны Навагинского полка, две роты 5-го саперного батальона (из них одна рота временно находилась в отряде у Андийских ворот), две роты кавказских стрелков, сотня гребенских и 2 сотни кизлярских семейных казаков, семь горных орудий и 384 вьюка конноподвижного магазина, поступили в состав Чеченского отряда, который засим, по воле главнокомандующего, наименован «главным действующим отрядом», и непосредственное командование войсками поручено генералу от инфантерии Лидерсу.

С 14-го по 20 июня войска оставались в Андии на первоначально занятых ими местах. В продолжен этого времени рассеявшиеся после дела 14 июня в разные стороны толпы горцев стали собираться в небольших массах, как на соседних с лагерем нашим Азалских высотах, так и в других местах на неприступных скалах, окружающих Андию; по временам горцы стреляли из ружей по лагерю, но как с расстояния, отделявшего их от нас, выстрелы их не были действительны, то главнокомандующий запретил войскам отвечать им, дабы не тратить напрасно патроны. Азалский хребет преимущественно служил местом сбора горцев, а 18 июня неприятельские толпы на Азале стали увеличиваться и показались значки, причем горцы, собираясь в кучки, стреляли залпами как бы в знак торжества; лазутчики дали знать, что Азалский хребет занят 2000 неприятеля под начальством Шамиля, помещавшегося там под наметом вроде зонтика; намет этот замечен был из нашего лагеря. В ночь с 18-го на 19-е число толпа неприятельская в 20 человек скрытно подошла к лагерю нашему, но секрет, выставленный от Люблинского полка, открыл ее и завязал перестрелку, вследствие коей толпа эта рассеялась, оставив в наших руках одно тело. 19-го числа неприятельские толпы на Азале не уменьшались, почему, имея в виду, во-первых. Высочайшую волю, чтоб везде по возможности настигать и рассеивать неприятельские скопища, во-вторых, нечаянным появлением войск наших дать способ соседним горским племенам присоединиться к нам, если того они пожелают, и, наконец, в-третьих, движением в противоположную сторону от дороги, по которой следуют наши продовольственные и другие запасы, отвлечь внимание значительного числа собравшегося неприятеля, главнокомандующий под личным начальством произвел 20-го числа усиленную рекогносцировку по дороге через левые отрасли Речельского хребта, в Чарбилоевское общество и оттуда, соображаясь, какой путь возьмет неприятель. Отряд для рекогносцировки под командою генерала Лидерса, составленный из 7-ми батальонов пехоты, роты саперов, роты стрелков, 2-х дружин пешей грузинской милиции. 9-гп сотен кавалерии и 8-ми орудии, запасшись 3-суточною пропорцией сухарей и живой скотины, выступил налегке из Андийского лагеря в 8 часов утра 20 июня при ясной, тихой и знойной погоде. [116]

По диспозиции, на 20 июня отданной, согласно вышеизложенному, часть войск выступила на рекогносцировку за Речельский хребет, а другая часть под командою князя Бебутова — в Темир-Хан-Шуру, через Буцуркалский перевал, почему остающийся в Андийском лагере вагенбург перемещен на выгодную позицию у аула Гогатль, при вагенбурге оставлено надлежащее прикрытие, и командование им до возвращения войск с рекогносцировки поручено генерал-лейтенанту Клюгенау.

Авангардное кавалерийское дело на рекогносцировке 20 июня

Утром 20-го числа неприятельские на Азале толпы усилились; отряд наш, имея в авангарде под командою генерал-майора Безобразова 6 сотен конницы с 2-мя дружинами пеших грузин и 1-м батальоном Литовского полка при 2-х горных орудиях, проследовав через полуразрушенный аул Анди, направился вверх по течению ручья Гадор (Анди) по правой обходной дороге к Речельскому хребту, на котором открыта была неприятельская партия в 1000 человек. Неприятельские толпы на Речеле двигались на местности, хотя перерезанной оврагами, но совершенно безлесной, и потому употребление в дело нашей конницы было единственным средством и достигнуть неприятеля, и опрокинуть его; находившаяся в авангарде кавалерия, взойдя на Речельский хребет, должна была остановиться для необходимого сбора к атаке неприятеля, который уже стал сниматься с места, занимаемого лагерем, но генерал-майор Безобразов, несколько промедлив, упустил момент к преследованию ретировавшихся горцев, которые между тем, воспользовавшись упущенным с нашей стороны временем, перешли и заняли позицию на высоте Тапсадаг и открыли частый огонь по войскам нашим, подымавшимся на ту же высоту. Главнокомандующий, дабы исправить ошибку, приказал генерал-майору Гротенгельму ¹⁰⁰, всю кавалерию авангарда вести на Тапсадагские высоты, а генерал-майору Фоку с передовою конницею немедленно ударить на неприятеля, натиск сей исполнен был с полным успехом, неприятель, подпустив конницу нашу на ружейный выстрел, открыл по ней убийственный огонь, но генерал-майор Фок не дрогнул и продолжал быстро наступать; скоро генерал-майор Фоку (Генерал-майор Фок ничем не командовал и был одним из дилетантов многочисленной Главной квартиры графа Воронцова, но показал большую личную храбрость и решительность.) решительностью своею заставил горцев сняться с позиции и начать вторичное отступление совокупно с толпами, занимавшими пред выступлением нашим [117] Азалский хребет; на отступлении этом горцы не прекращали, однако ж, перестрелку с передовыми нашими казаками. Пехота авангарда и два орудия не могли поспеть за конницей и следовали на дистанции от оной; главные же силы, направленные из Андии по средней ближайшей, не так пологой дороге, но пролегающей по менее перерезанной местности, поднялись на Речельский хребет у зажженного, оставленного неприятелем лагеря, откуда, приняв направление влево, двинуты были за авангардом по стопам отступавших горцев, от Речельских высот неприятельские толпы отступали вдоль хребта, идущего через общества Чарбили и Технуцал. Упорство горцев, с каким защищались они при начавшемся отступлении, надо отнести к неудаче с нашей стороны, происшедшей от промедления к натиску в первый момент дела, и потому они не были поражены тем паническим страхом, который ими овладевает при встрече с русскими на несовершенно скрытой местности; это подтверждается и тем, что, снявшись из лагеря на Речельских высотах, горцы заняли выгодную позицию на Тапсадаг и имели дерзкое намерение выказать некоторым образом свое над нами превосходство; попытка эта с их стороны, как выше сказано, осталась тщетною, кавалерия, преследуя неприятеля, все поднималась в гору до границ Технуцала, не могла содержать постоянно плотный строй, а потому для сформирования оного необходимо было нередко останавливаться, но только на весьма короткое время; лишь же кавалерия останавливалась — и неприятель прекращал отступление. По невозможности употребить в этих расстановках артиллерию, которая тянулась еще далеко по восходившей горной тропинке, имелась в авангарде батарея крепостных ружей, и действие коих, нельзя умолчать, наносило неприятелю значительный вред, С переходом во владения технуцальцев нагорный хребет, по которому отступал неприятель, склонялся к оврагу верховьев реки Андийское Койсу, впадающей в Сулак при границе трех смежных племен ауховцев, гумбетовцев и койсубелинцев, кавалерия наша все более и более теснила неприятеля. Генерал-майор Фок сбил горцев со всех соседних высот. Но как быстрым движением за бежавшим неприятелем передовая кавалерия отдалилась на значительное расстояние и от пехоты авангарда и от главных сил, то генерал-майор Гротенгельм приказал остановить на время наступление; в этот момент часть передней казацкой цепи, в пылу натиска, подаваясь вперед за горцами, отделилась уже так далеко, что легко могла быть отрезана. Горячность эта казацкой цени не ушла внимания горцев. Они, остановясь и собравшись в толпу, бросились на отделившихся казаков с гиком в шашки; казаки наши также остановились и не медля, составив кучку, завязали рукопашный бой с неожиданно наскакавшими на них горцами. Прибывший в [118] это время к месту сражения генерал Лидерс, увидев передовых казаков, окруженных толпою горцев, направил к ним сотню Моздокского полка; неприятельская партия с приближением моздокских казаков к месту боя ретировалась, присоединясь к отступавшим своим толпам по направлению к высотам у спуска в долину богатого аула Ансальта; дерзкая попытка эта с неприятельской стороны стоила нам только 2-х казаков ранеными. Между тем кавалерия, обождав на соединение с пехотою авангарда, двинулась вновь за отступавшим неприятелем, на высотах у спуска в Ансальтинскую долину горцы думали удержался и, остановясь там, завязали жаркую перестрелку с нашими казаками, но и здесь генерал-майор Фок сбил горцев со всех высот и принудил спуститься их в Ансальтинскую долину, где неприятельские толпы рассеялись в разные стороны. Дальнейшее преследование их с нашей стороны было остановлено.

Высоты, окружающие Ансальтинскую долину, командуют ею совершенно, и занятие сих высот нами, наведшее неминуемо страх на жителей Чарбили и Технуцала, от которых Шамиль бежал с приближением наших войск, не успев их ни переселить, ни даже защитить, предоставило нам всю возможность занять аулы Ансальта, Танди, Ботлих и другие вооруженною рукою, но главнокомандующий, руководствуясь постоянно благодетельною мерою — сблизить с русскими горцев кротостью и сохранением их собственности, не приказав занимать помянутых аулов, ограничился обозрением со спуска роскошной долины Андийского Койсу и отдал распоряжение, чтоб расположить войска на ночлег по высотам у спуска к Ансальте, на местности, изобильной травами и водою, но лишенной дров; выпив пожалованную главнокомандующим винную порцию и утолив свой аппетит сухарем, размоченным в воде, солдаты наши предались, после похода среди дневного зноя, благодарному сну; покровом нам было лазоревое небо, освещенное луною и усеянное мириадами звезд. Потеря наша 20 июня не простиралась свыше помянутых 2-х казаков ранеными; неприятельский же урон, по уверению лазутчиков и пойманного пленного, был немаловажен. Шамиль, начальствуя в этот день, искал спасения в бегстве, и горцы вновь были свидетелями ничтожной самонадеянности своего имама пред русским оружием.

Дело на фуражировке 20 июня

20 же июня в то время, как войска, выступившие из андийского лагеря на рекогносцировку, поднимались на Речельский перевал, шесть рот Житомирского полка при одном орудии, посланные от [119] отряда у Андийских ворог за дровами в аул Рикуани, имели дело со значительною партией горцев под командою Гаджи-Мурата, бывшего наиба Аварского; Гаджи-Мурат пробирался в Дарго, следуя с партией на подкрепление Шамилю. Житомирцы, набрав дров, возвращались в лагерь; на пути этом, атакованные внезапно горцами, остановились и потом, мужественно в продолжении 2-часового боя отражая неприятеля, благополучно достигли своего лагеря с запасом дров. В стычку эту у житомирцев ранены: обер-офицер 1 и нижних чинов 4; была ли и какая именно потеря у неприятеля — неизвестно. Гаджи-Мурат со скопищем своим, заметив движение наше на Азалские высоты, полагал, что уже опоздал прийти вовремя в Дарго, а потому с рассеявшимися толпами своими скрылся по ущельям Буцуркалского хребта.

Войска, на высотах у перевала в Ансальту ночевавшие с 20-го на 21 июня, застигнуты были вовсе неожиданным холодом, а к утру 21 июня охватил нас мороз, поляны лагеря нашего забелелись. Но вот занялся восток, показалось величественное светило и яркие лучи его скоро разогнали ночной мороз. В воздухе было тихо, на небе ни одного облачка; подернутый беловатою пеленою лунный круг катился на запад, слабо уже борясь с дневным светом; жар увеличивался, предвещая томительный зной к полудню. Обратный марш войск в Андию сего же числа предпринят был потому, что неприятельские толпы, занимавшие Азалский хребет, прогнаны нами и рассеялись в разные стороны, так и от того, что от оставшегося в Андии вагенбурга мы бы отделились далеко, если продолжав дальнейшее наступление в горы.

Главнокомандующий, желая на обратном марше в Андию осмотреть Азалский спуск, по которому войска наши преследовали неприятеля 14 июня, и притом не встретится ли возможность отыскать по этой дороге орудия, брошенные горцами в кручу в деле того же 14 июня, приказал генералу Лидерсу разделить отряд на два эшелона, направив один по спуску с Азала, а другой тою же дорогой, по которой войска следовали вчерашнею дня. В 6 часов утра снявшись с позиции, отряд к 11-ти часам подошел к Азалскому хребту, имея в авангарде при пехоте только 1 1/2 сотни конницы; остальные же 7 1/2 сотен казаков и милиции под командою генерал-майора Фока находились в арьергарде, с тем, чтоб наблюдать за горцами, которые, рассеявшись вчера, остались в тылу за нами. Кроме того, конница, следуя сзади пехоты, могла по своему произволу останавливайся и пасти коней, не мешая пехоте на марше. В версте от перевала в Андию через Азал отряд разделился на два эшелона; правый эшелон, с которым следован главнокомандующим, составлен из 4-х батальонов пехоты, 2-х рот саперов и стрелков, грузинской пешей милиции, 6-ти орудий и всей конницы, [120] командование им поручено генералу Лидерсу, войска правого эшелона, направленные на Азалский хребет, поднялись на оным с с.-з. стороны и следовали но хребту к месту спуска в Андию. На хребте найдены во множестве большие камни, заготовленные горцами для поката по высотам, камни эти были разбросаны нами, спущены на дальнее по возможности расстояние от хребта. Уже день склонялся за полдень, как войска правого эшелона стали спускаться по каменистой в полугоре тропинке, вьющейся над пропастями: часть этой тропинки на протяжении версты от хребта имеет частые уступы, составляя как бы природную лестницу: уступы тропинки на сем протяжении высятся один над другим местами до 2-х аршин; на остальных четырех верстах спуска каменистая тропинка, незначительно уширяясь, имеет менее неровную поверхность, но с приближением к берегам ручья Гадора снова суживается и следование по оной стоит больших усилий, войска правою эшелона стянулись в Андийским вагенбург едва к 5-ти часам пополудни. С нами пришли в Андию добровольно явившиеся из Ансальты два семейства черкесов (Автор неправильно называет лезгин черкесами.) (всего 16 голов). При прохождении арьергарда через аул Анди малая толпа хищников вышла из Азалских высот и с некоторою скоростью приближалась к арьергарду. Генерал-майор Фок, подпустив на самое близкое расстояние, внезапно повернул против этой толпы часть казаков, которые, бросившись на хищников, успели двоих из них убить и отнять несколько лошадей в добычу. С движением правого эшелона к Азалскому хребту левый эшелон под командою генерал-майора Белявского, составленный из остальных войск, на рекогносцировке бывших, и имея с собою весь вьючный обоз, следовал через Речельский хребет и перед 5-ю часами пополудни спустился прямо к Гогатлю, не встретив нигде неприятеля. Оба эшелона, сего числа соединясь у Гогатля с остававшимся там вагенбургом и заняв пространную местность впереди Гогатля и самый аул, стали на сообщении Андии с Ичкерией. К 21 июня числительная сила войск главного действующего отряда, готовых во всякое время к бою, состояла: пехоты 13 батальонов (В том числе баталион саперов.), 3 роты стрелков, а всего 8220 штыков и 2 дружины грузинской пешей милиции — 800 человек; конницы 5 сотен линейных казаков и до 7 сотен милиции, всего же 1176 всадников; артиллерии 5 легких и 14 горных орудии с двумя мортирками; отделение конгревовых ракет и в каждом пехотном батальоне по 2 крепостных ружья, перевозочные средства — 584 вьюка парковых и конноподвижного магазина. [121]

Дело 21 июня в колонне генерал-лейтенанта князя Бебутова

Выше сказано было, что 20 июня выступила из Андии колонна под командою князя Бебутова. Колонна (В составе батальона пехоты, 2-х орудий и 2-х сотен казаков.) эта на другой день выступления своего, т. е. 21 июня, следуя через Буцур в Мичикальское урочище, атакована была значительною партией лезгин и жителей Южного Дагестана под командою Гаджи-Мурата, скрывшегося после неудачи 20-го числа в скалах Буцуркальских высот. Партия эта и 14 июня также разделяла постыдное бегство Шамиля от горсти наших войск, а 19 июня Гаджи-Mурат, сосредоточив рассеявшиеся свои толпы, перешел с ними к аулу Мехельта (в Гумбете) с целью действовать на наших сообщениях. (Действия на наши сообщения, в данных условиях, имели огромное значение и, будучи предприняты значительными силами и ведены настойчиво, совершенно парализовали бы весь успех этой горной экспедиции.— Б. К.)

21 июня находившиеся авангарде колонны дигорские и кабардинские всадники были нечаянно атакованы. Горцы стали их теснить, но вовремя подоспевшая 9-я Егерская рота Кабардинского полка, принимавшая участие в славном деле 14 июня, совокупно с дагестанскими всадниками, кинулись на неприятельские толпы и отогнали их от авангарда: колонна наша подвигалась вперед по направлению из Мехельтинской долины на Буцур; неприятельские толпы сосредоточивались в тылу колонны и, по обыкновению своему, неоднократно производили атаки на хвост колонны; прикрывавшие тыл колонны, памятные горцам егеря 3-й Карабинерной и 7-й Егерской рот князя Чернышева полка (Кабардинский) с одним орудием с обычным им мужеством каждый раз отражали толпы неприятельские, простиравшиеся на 1000 человек; между тем, уже повечерело и постепенно увеличивавшаяся темнота скрывала от колонны намерения следовавшего все за нею неприятеля, который, с своей стороны, дабы вознаградить неуспех в дневных своих атаках на арьергард колонны, возымел дерзкое предприятие отрезать арьергард, и, воспользовавшись наступившею ночью и с тем вместе павшим густым туманом, часть неприятельской партии отделилась в обход с намерением ударить на колонну по протяжению вьюков, и таким образом разрезав ее, атаковать арьергард со всех сторон. Толпа отчаянных мюридов, обскакав высоты, врезалась в задние вьюки, и из них один с обнаженным кинжалом бросился на распоряжавшегося здесь в это время князя Бебутова: но дерзкий мюрид заколот был прежде конвойным казаком и тут же пал. Бой загорелся. Князь Бебутов, видя опасное свое положение, приказал спуститься 8-й Егерской роте, взошедшей уже на [122] Буцурский хребет. Кабардинцы по слову генерала «ура!» целиком не сошли и не сбежали, но скатились по высотам и, совместно с конвоем князя Бебутова, кинулись на лезгин в штыки и шашки, одновременно с сим же и подполковник генерального штаба Капгер ¹⁰¹, следовавший с 7-ю Егерской ротой из арьергарда в авангард, увидев жарко завязавшийся в средине колонны бон, вернул храбрых егерей и ударил на неприятельские толпы с противоположной стороны; лезгины, сжатые кабардинскими штыками с двух сторон, не устояли и обратились в бегство; дагестанские всадники преследовали их. Неудавшаяся последняя отчаянная попытка дерзкого неприятеля отняла у него охоту продолжать свои атаки, и колонна князя Бебутова, не тревожимая толпами Гаджи-Мурата, достигла спокойно до места расположения отряда полковника Ковалевского в Мичикалском урочище, а оттуда в следующие дни, не встречая неприятеля, продолжала путь свой по назначению. В деле 21 июня мы потеряли 10 убитыми и 30 ранеными одних только нижних чинов. Неприятель же, понеся, по словам лазутчиков, гораздо большую потерю и в том числе убитым приближенного к Шамилю храброго бека Муртуза-али, аргуанского жителя, оставил в нашил руках 10 своих тел.

Войска главного действующего отряда, заняв 21 июня позицию по дороге из Андии в Ичкерию, оставались на оной до 6 июля, как потому, чтоб сделать запасы в продовольствии и военных снарядах к дальнейшим операциям экспедиции, так и для устройства в Гогатле редута, ближайшего от Дарго охранительного пункта на пути сообщения нашего.

В лагере разнеслись слухи о Шамиле, будто бы он, после бегства 20 июня, поселился временно у чарбилоевцев; другие же утверждали, что настоящим местопребыванием Шамиля есть Дарго, где с большими сборищами он готовится к упорной обороне Ичкерийского леса, лежащего на пути нашем в Дарго. Последнее из сих сведений, заслуживавшее более или менее вероятия, побудило, однако ж, главнокомандующего дать приказание в Грозную генерал-майору Фрейтагу, дабы он по временам делал набеги на чеченские владения и, тем заставляя чеченцев находиться безотлучно в своих аулах, отвлечь их от участия в обороне Ичкерийского леса; а когда Дарго будет в руках наших, генерал-майору Фрейтагу предписывалось, дабы он, соображаясь со сведениями о дальнейших затем действиях главного отряда, произвел бы усиленную демонстрацию по направлению к Маюртупу, навстречу действующим войскам.

22 июня главнокомандующий возложил на начальника инженеров Кавказского корпуса, генерал-маиора Постельса ¹⁰², постройку на высотах у Гогатля редута для гарнизона в 5 рот и 3 орудия, с помещением в этом же редуте временною госпиталя. Профиль редута, фигура и усиление его искусственными препятствиями предоставлено генерал-майору Постельсу определить сообразно с избранною местностью и [123] строительными под рукою материалами, ближайший надзор за постройкою редута имел инженер-капитан Кеслер ¹⁰³. Работа началась 22 июня и, несмотря, что холодная и дождливая погода часто была поводом к замедлению в постройке, а в некоторые дни и вовсе не дозволяла работать, редут к 28 июня обозначился в надлежащую профиль и остались только отделка с наружной стороны, да деревянные постройки, как то: рогатки и барьерные ворота.

В ночь с 23-го на 24 июня хищники, укрывавшиеся по высотам, подкрадывались к лагерю нашему; двое из них, один чеченец, а другой андиец, захвачены в плен секретом, от Апшеронского батальона выставленным.

Радостный день для сердца русских 25 июня, день рождения Государя Императора, отпраздновали мы истинно по-военному: в 10 часов утра на площади воздвигаемого Готгатлинского укрепления красовался налой, приготовленный к совершению благодарственного Богослужения; священнослужители в облачении у налоя, а кругом оного стройный каре войск, ожидали с нетерпением и увидеть скорее, и поздравить главнокомандующего с общею русскою радостью. В половине 11-го часа желанный пришел и эхо громкого, «ура» отозвалось далеко в горах, давая знать, что вождь кавказский находится среди своих воинов для совершения о здравии Царя молитвы; его Высочество принц Гессенский и прочие генералы в походной форме находились также при Богослужении. 21 выстрел, сопровождая многолетие Царю и его Августейшему дому, огласил Андийские скалы. По окончании походной обедни и потом молебствия, главнокомандующий вторично обходил войска, приветствуя и поздравляя с высокоторжественным для русского днем при звуках народного гимна, играемого хором музыкантов, и вторично не длинный, но искренно сердечный восторг русских воинов выразился громким «ура», в ответ на приветствия знаменитого вождя. Засим, нижним чинам, отличившимся в деле на Азалских высотах, главнокомандующий изволил лично раздавать награды. В 3 часа пополудни новые 21 выстрел с батареи лагеря возвестили о тосте, провозглашенном за здравие Великого Монарха и его фамилии при обеденном столе главнокомандующего, громогласное и непрерываемое «ура» по всему лагерю вторило пушечной пальбе, музыка до вечерней зари играна у ставки главнокомандующего, песни в лагере не умолкали до поздней ночи, войска в этот радостный день исполнены были особенною веселостью, резко выражавшеюся на лицах их, они забыли о переносимой с твердостью недостаче в продовольствии, делавшемся уже ощутительным, и беззаботно предались веселости. Труден важный и часто опасный пост воина, но кто не позавидует ему, когда он, презирая и все лишения войны, и суровость климата, и опасность боя, веселится когда и где можно, [124] веселится непринужденно, а от истиной души, и, конечно, в непорочности чувства своей радости превосходит тех, которых назначение судьбы поставило скользить на паркете и глотать частицы душной атмосферы, заключенной в мраморных стенах великолепных зданий, при ослепительном блеске тысячи огней.

Согласно сделанным распоряжениям в лагере ожидались два транспорта с продовольствием и снарядами; из них последний и большой транспорт должен был прибыть в Андию несколькими днями после первого и не позже 3-го или 4 июля; главнокомандующий, имея в виду находящиеся на пути нашего сообщения неприятельские толпы, которые легко могут нанести вред и замедлить движение транспортов, приказал: из войск, наиболее нуждающихся в сухарях, составить колонну — в три батальона пехоты при двух орудиях и с двумя ротами кавказских стрелков и отправить навстречу ожидаемым транспортам; колонна эта, под командою генерал-майора Викторова (Генерал-майор Викторов, подобно генерал Фоку, ничем не командовал и, числясь в корпусе жандармов состоял в составе штаба графа« Воронцова.) ¹⁰⁴, выступила из Андии пополудни сего же 25-го числа; причем генералу Викторову приказано было, по встрече с первым транспортом, принять от последнего во вверенные ему войска трехсуточное продовольствие и следовать далее на Мичикал до места соединения с большим транспортом, который и конвоировав в Андию.

В ночь с 25-го на 26 июня хищники, имея целью огни в палатках, стреляли по лагерю, но по отдаленности не могли нанести никакого вреда; некоторые же из них подкрадывались ночью к лагерю, причем секрет Люблинского батальона, пропустив подкрадывавшихся горцев мимо себя, ударил на них с тыла и успел одного убить, а другого взять в плен, остальные в ночном мраке рассеялись.

На рассвете 26 июня горцы, воспользовавшись оплошностью с нашей стороны, состоявшей в том, что ночные наши секреты сошли с своих мест прежде, чем выставлены были дневные пикеты, засели в значительной партии по рытвинам на высотах, пограничных с Ичкерией, и имели целью напасть и захватить добычу, когда выйдет табун наш на пастбище; но намерение это с их стороны осталось тщетным. Командовавший прикрытием табуна, составленным из пехотного батальона, 2-х орудий и сотни казаков, предварительно, для обозрения местности, выслал разъезд в 15 казаков, горцы, дав подойти к себе разъезду, атаковали его внезапно; казаки наши остановились, немедленно спешились, составили кучку и, став за коней, завязали с горцами перестрелку, в помощь разъезду между тем бегом поспешил Куринский батальон; горцы, увидя егерей, тот же час рассеялись, не успев нанести нам никакого вреда. [125]

Сего же дня в 2 1/2 часа пополудни, под прикрытием 6-ти рот пехоты с 2-мя орудиями, прибыл в лагерь передовой транспорт, проследовав от перевала Кырк в Андию, не будучи обеспокоиваемым неприятелем. Толпы неприятельские при прохождении оказии замечены были неподалеку от аула Мехельта у Буцурских высот, где еще за несколько дней пред тем собралось несколько наибов с намерением побудить окрестных жителей напасть на ожидаемый нами транспорт, и действительно, лишь только горцы завидели движение от Мичикала нашей оказии, как толпы их заняли позицию у спуска с Буцурского хребта в Мехельтинскую долину; но перед нападением они имели совещание, вследствие коего разошлись, не препятствуя в следовании транспорта нашего. Случай этой нерешимости алчных к добыче горцев доказывал, что большая часть жителей Салатау, Ауха и Гумбета, отстав от Шамиля после неудач его 5-го, 14-го и 20 июня и разойдясь по своим аулам, потеряли надежду на успех в борьбе с нами, если не вовсе, то по крайней мере в настоящее время.

Прибывший транспорт доставил отряду 2-суточную пропорцию сухарей и круп, которую вместе с 3-суточной дачей 20 июня главнокомандующий приказал рассрочить (растянуть) на 7 1/2 дней; но и за этою рассрочкою, по случаю затруднений на пути следования транспортов, по испортившимся дорогам, и изнурения лошадей, войска оставались 2 1/2 суток, но 30 июня, вовсе без сухарей (Взамен сухарей главнокомандующий раздавал усиленную мясную порцию, а в некоторые части, более терпевшие голод, отпущен овес, имевшийся при отряде не в большом запасе. Недостаток соли заменялся выпаркою оной из пороха Употребление конины сделалось необходимым у грузин и частью между солдатами. За те дни, по которые рассрочивалось продовольствие и когда вовсе не имелось сухарей, отпущены деньги, сообразно ценам, по коим уготовлялось продовольствие для войск, а именно за четверть сухарей 4 р. 91 к. За четверть круп 4 р. 47 к. и за четверть овса 3 р. 40 к. серебром.). Голод, имеющий сильное влияние на моральное состояние человека, не замедлил возбудить в некоторых частях ропот, недовольные роптали и на недостаток в сухарях и что главнокомандующий, сохраняя кроткие меры с горцами относительно их имущества, не приказывает грабить их аулы (От этих кротких мер граф Воронцов впоследствии отказался.); но у немногих только отозвался подобный ропот и скоро совсем затих, утерявшись в мысли, что, исполняя волю Царя и готовясь на новые подвиги, необходимо сохранить спокойствие духа, что только тогда можно ожидать хороших последствий, за которые Царь не оставит без спасибо своих воинов, и, наконец, что верная победа над неприятелем есть несомненна лишь тогда, когда труды и лишения, неизбежные с войною, переносятся с примерною твердостью. Бодрость и веселость возвратилась. [126]

Памятен нам приказ главнокомандующего, которым повторяется запрещение жечь неприятельские жилища; в приказе этом выражен редкий пример отеческой доброты доблестного вождя кавказских воинов. Вот содержание его: «К неудовольствию моему я заметил сегодня, что две хижины в ущелье пред самим лагерем, уцелевшие от рук изверга Шамиля, пламени предавшего богатые деревни андийцев, вопреки приказания моего, зажжены. Я не хочу знать имена виновных, они неприятны будут мне, но всем частным начальникам строго предписываю подтвердить подведомственным чинам, уцелевшие жилища андийцев не жечь. Для дров развалин довольно. Мы пришли сюда не разорять жителей, но миролюбивым обращением привязать их к сердцу русскому и возбудить в них ненависть к злодею Шамилю».

Затруднения, с какими сопряжено следование транспортов по дорогам от перевала Кырк в Андию, побудили главнокомандующего усилить перевозочные средства и на каковой конец посланы из отряда 310 парковых и большая часть подъемных от полков лошадей; лошади эти, взяв на себя небольшое число больных, налегках отправлены 27 июня к перевалу Кырк, под прикрытием 2-го батальона Куринского полка, двух рот Апшеронского с двумя орудиями и сотнею казаков.

Продолжавшаяся до 27 июня умеренная погода заменилась сего числа дождливою и холодною, при сильном и порывистом ветре; окружные высоты покрылись снегом. Работа по возводимому редуту, по причине непогоды, не проводилась сегодня. Отряд у Андийских ворот терпел большую стужу.

28 июня солнце тускло освещало наш лагерь, холод не уменьшался. Работа Гогатлинского редута продолжалась и отчасти была кончена.

Стычка с горцами литовских егерей 28 июня

Того же 28 июня пожалованные главнокомандующим отряду у Андийских ворот винная и мясная порции отправлены были туда с конвоем 1-й Егерской роты Литовского батальона и 20-ти моздокских казаков; пополудни около 5-ти часов рота, следуя обратно в Андию, уже сходила с последнего крутого спуска Буцуркалских высот, как малая толпа горцев, залегшая за камнями близ спуска, открыла по егерям меткий ружейный огонь с присошек. Оставив без внимания и представление фельдфебеля роты, и желание нижних чинов остановиться и ударить на горцев, командовавший егерями подпоручик Гоствицкий (Говоря о Гоствицком, граф Воронцов выразился «Он не виноват господа, что он трус, как я не виноват, что я храбр».) ¹⁰⁵ [127] продолжал поспешно отступать, ведя неудачную оттого перестрелку с неприятелем. Между тем горцы, пользуясь замешательством егерей, стали выскакивать на дорогу, преследуя их, и заградили путь оставшемуся по делам службы у Андийских ворот командиру роты штабс-капитану Скиндеру ¹⁰⁶ и показавшемуся уже по дороге оттуда с казаками. Скиндер, видя затруднительное свое положение и считая непременною обязанностью соединиться с ротою, приказал бывшим при нем казакам спешиться и с шашкою и руке стал прокладывав себе путь через толпу горцев. Генерал Лидерс, наблюдая из лагеря за ходом стычки этой, приказал подполковнику генерального штаба Левисону с ротою кабардинских егерей выступить навстречу к литовцам, повернуть последних назад и очистить дорогу от неприятеля. Полковник Левисон исполнил в точности данное ему приказание, но выручить Скиндера не успел, ибо сей последний в рукопашной схватке уже пал под ударами горских шашек и с ним три казака; остальные казаки успели пробиться сквозь неприятеля и были встречены подоспевшими к месту боя Левисоном с литовцами. Горцы при наступлении егерей поспешно скрылись в скалистых ущельях, оставив на месте тела наших убитых, которые и были подобраны литовцами и принесены для погребения в лагерь. Кроме помянутых убитыми штабс-капитана Скиндера и 3-х казаков, литовские егеря потеряли ранеными 6 нижних чинов. Неприятельское происшествие это надо отнести: во-первых, к неблагоразумному распоряжению штабс-капитана Скиндера, который и заплатил за то жизнью. Скиндер, зная, что Андийские высоты кругом нашего лагеря заняты в разных местах неприятельскими толпами, никак не должен бы был оставаться с казаками у Андийских ворот и в случае самом крайнем обязан бы был задержать там и роту, но отнюдь не следовать раздельно, и во-вторых, к малодушию и робости подпоручика Гоствицкого, за что он и был предан военному суду, в силу которого исключен из службы, с предоставлением, однако ж, права заслужить потерянное им звание кровью в первое же с горцами дело; но Гоствицкий милостью этою, обещанною ему главнокомандующим, не воспользовался и с первою оказией уехал в Темир-Хан-Шуру.

В 10 часов утра 29 июня, в день праздника Св. Петра и Павла, в войсках отслужен был молебен, а назначенная в этот день рекогносцировка дорог в Дарго, по случаю павшего пред полуднем густого тумана и проливного дождя, отложена до завтрашнего дня.

На рассвете 30 июня, среди еще не совсем поднявшегося ночного тумана с Андийских высот, несколько чеченцев наткнулись на наш пикет, выставленный от Навагинского батальона; внезапно атакованные нашим пикетом, чеченцы бросились бежать, а один из них был захвачен навагинцами в плен. [128]

По случаю отдаления от лагеря пастбищного места прикрытие табуна с сего числа усилено 2-мя пехотными ротами и 50-ю казаками.

В 7 часов ясного утра 30 июня главнокомандующий, в сопровождении Гессенского принца Александра, произвел рекогносцировку по дороге в Дарго; в прикрытие были назначены: 1-й батальон Люблинский, два горных орудия, 4 сотни конных Грузинской, Осетинской, Кабардинской и Дигорской милиции и сотня гребенских казаков. На 9-й версте от лагеря по левой дороге в Дарго главнокомандующий остановился на одной из высот, переваливающихся в Ичкерию, и обозревал лежащую впереди местность; ясная погода на этот раз доставила возможность обозреть все окрестные ичкерийские и ауховские аулы и отчасти дороги, ведущие в Дарго; три дороги к Дарго пролегают через большие дремучие леса; правая из них, более удобная, приближаясь к Дарго, проходит хотя через дремучий лес, но не менее длинна, чем другие две дороги, в лесу этом на поляне виднелся неприятельский лагерь. Во 2-м часу пополудни главнокомандующий благополучно возвратился с рекогносцировки в лагерь.

Прибывший в Андию сего же числа в 5 часов пополудни транспорт доставил войскам суточную пропорцию сухарей и круп; транспорт сей конвоировали 6 рот при 2-х орудиях, большой же транспорт, а вместе с ним хозяйственные запасы на артельных от полков лошадях, должны были прибыть не прежде 4-х дней.

Главнокомандующий, озабочиваясь, дабы оставляемый гарнизон в Гогатлинском редуте на время движения войск в Ичкерию не терпел бы недостатка в дровах, а больные имели бы подстилку, приказал наряжать ежедневно особые команды, как для набрания в аулах дров, так и особых косцов для кошения травы, и запасы эти складывались в назначенных для того местах в самом редуте, кроме того, для устройства временного госпиталя в редут войскам приказано уделить от себя палатки — всего 12.

В ночь с 30 июня на 1 июля горцы, взобравшись на высоты, отделенные крутым и глубоким оврагом от фронта лагеря, против 1-го батальона князя Чернышева полка, сделали ружейный залп в наш лагерь по огням и ранили одного рядового. В ту же ночь на менее гористой местности пред фронтом Апшеронского батальона хищники, засев в засаде, выпустили от себя лошадь с намерением заманить ею кого-либо из лагеря нашего, но, когда лошадь подошла близко к лагерю, то горцы бросились за нею, секрет, заметив их, сделал по ним несколько выстрелов, вследствие коих толпа рассеялась в темноте, при сем один из мюридов, принадлежавший к толпе, был убит.

Рождение Государыни Императрицы 1-го числа июля, подобно Высокоторжественному дню 25 июня, праздновано войсками было и и с одинаковым торжеством, и с одинаковою радостью, понятною для русского. [129]

Для занятия последнего по полугоре спуска вверх по дороге к Андийским воротам, дабы обеспечить через оный сообщение с отрядом у Андийских ворот, по ту сторону расположенным, главнокомандующий приказал посылать туда ежедневно по две роты, с тем, чтобы с наступлением сумерек роты возвращались в лагерь, вследствие чего роты Навагинского полка, заняв 1 июля сказанный спуск, во время молебствия имели перестрелку с горцами, кончившуюся без всякой с нашей стороны потери.

Комментарии

89. Граббе Павел Христофорович (1787-1875) — граф, генерал от кавалерии, генерал-адъютант (с 1839), в 1838-1842 в чине генерал-лейтенанта командующим войсками Кавказской линии и Черномории; с 1856 исправляющий должность военного губернатора Ревеля и командующего войсками в Эстляндии, с 1865 войсковой атаман Донского казачьего войска, с 1866 член Государственного совета.

90. Кудашев Михаил Федорович (? - 1847) — князь, офицер с 1823, генерал-майор (с 1841), с 1842 командовал 2-й бригадой 14-й пехотной дивизии, в ходе Даргинской экспедиции командовал отрядом, находившимся у Кыркинского перевала, после Даргинской экспедиции командовал 2-й бригадой 21 пехотной дивизии, с 1846 — 1-й бригадой 20 пехотной дивизии.

91. Вероятно, автор имеет в виду подполковника Григория Дмитриевича Орбелиани, однако известно, что в 1845 он «находился в Акуше при усмирении жителей этого общества и при разбитии лезгин у селения Хаджал-Махи», о его пребывании в Темир-Хан-Шуре сведений обнаружить не удалось (Акты Кавказской Археографической комиссии. Т X. и некролог в «Русском инвалиде», 1883. № 75). Другого кн. Орбелиани в чине подполковника на Кавказе в это время не было. Можно предполагать также, что речь идет о полковнике Захарии Дмитриевиче Орбелиани, который состоял по артиллерии и по особым поручениям при главнокомандующем Отдельным Кавказским корпусом

92. Ковалевский Михаил Константинович (ок. 1803-1847) — полковник, в 1845 назначен командиром Апшеронского полка, за Даргинскую экспедицию произведен в генерал-майоры и назначен командиром 1 -й бригады 19-й пехотной дивизии

93. Имеется в виду Александр Эристов — князь, в 1845 отставной поручик, начальник сотни грузинских князей и дворян.

94. Грузинской конной милицией командовал штабс-капитан М.Д. Орбелиани (именно он за дело 14 июня был награжден орденом Св. Георгия 4 ст.), однако он состоял по армии и при Отдельном Кавказском корпусе, в Нижегородском драгунском полку служил другой штабс-капитан Орбелиани — Михаил Кайхосрович, который был адъютантом В. О. Бебутова. Колюбакин в примечаниях делает ошибку. И. Д. Орбелиани был убит не в 1854 под Кюрюк-Дара, а в 1853 под Баш-Кадыкларом.

95. Нейман, фон (Эллер фон Нейман) Дмитрий Осипович (?-1865) — в 1845 штабс-капитан, командир 3-й карабинерной роты Кабардинского полка, ранен 14 июня, позднее полковник, в 1856 командир 12-го кавказского линейного батальона.

96. Маевский Александр Сергеевич — поручик Кабардинского егерского полка, командир 7-й егерской роты, убит 14 нюня.

97. Немцов Александр Николаевич (? — ок. 1847) — в 1845 подпоручик Кабардинского егерского полка, ранен 14 июня; позднее сотник 1-го Сунженского линейного казачьего полка.

98. См примечание 94.

99. Адлерберг Густав Яковлевич (ок 1800-1857) — в 1845 полковник, командир Житомирского егерского полка; позднее генерал-майор (с 1847), в 1849-1855 командир 2-й бригады 5-й пехотной дивизии, с 1856 в отставке.

100. Гротенгельм Максим Максимович (1789-1867) — в 1845 генерал-майор (с 1834), состоял по кавалерии при Отдельном Кавказском корпусе, во время Даргинской экспедиции был начальником кавалерии Чеченского и Дагестанского отрядов, позднее генерал-лейтенант (с 1847), командовал несколькими кавалерийскими дивизиями, с 1856 в отставке.

101. Капгер Александр Христианович (1812-1876) — в 1845 подполковник генерального штаба, состоял при Отдельном Кавказском корпусе; позднее генерал-лейтенант, в 1852-1858 начальник штаба войск Кавказской линии и Черномории, затем Тифлисский военный губернатор и управляющий гражданской частью.

102. Постельс Карл Филиппович (ок. 1802 — ок. 1855) — в 1845 генерал-майор, начальник инженеров Отдельного Кавказского корпуса, командир Грузинского инженерного округа, позднее командир Санкт-Петербургского инженерного округа, член Комитета по устройству Кронштадта.

103. Кесслер Эдуард Федорович (1814-1878) — на Кавказе с 1842, в 1845 инженер-капитан; позднее генерал-лейтенант (с 1859), в 1856 начальник инженеров действующего корпуса на кавказско-турецкой границе, с 1857 начальник инженеров Отдельного Кавказского корпуса и командир Грузинского инженерного округа, с 1865 в распоряжении главнокомандующего Кавказской армией.

104. Викторов Владимир Михайлович (?-1845) — офицер с 1805, в 1845 генерал-майор (с 1841), начальник 6-го округа корпуса жандармов (Кавказская область, Закавказская область и Астраханская губерния), в Даргинской экспедиции состоял при штабе Воронцова, убит 10 июля.

105. В приказе № 61 от 3 июля, изданном в лагере при селении Анди, Воронцов писал: «...По рапорту о сем генерала от инфантерии Лидерса от 29 июня №378 подпоручик Гоствицкий был немедленно предан военному суду по полевому уголовному уложению, и суд заключил разжаловать его в рядовые до выслуги. Генерал от инфантерии Лидерс, представляя дело и применяясь к заключению 598 ст. части V книги 1 Свода военных постановлений, в мнении своем положил: офицера этого, трусость оказавшего, из службы исключить. Находя в поступке подпоручика Гоствицкого не личную трусость, а неопытность, малодушие и недостаток присутствия духа и хладнокровия и соглашаясь с мнением генерала от инфантерии Лидерса, определяю подпоручика Гоствицкого выключить из службы и выслать из круга расположенных здесь войск. Сентенцию сию прочесть в его присутствии и при командах с офицерами от каждого полка, а каждой отдельной части отряда в нововыстроенном редуте».

Текст воспроизведен по изданию: Даргинская трагедия. 1845 год. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века. СПб. Издательство журнала "Звезда". 2001

© текст - Лисицына Г. Г. 2001
© сетевая версия - Thietmar С. 2019
© OCR - Karaiskender. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Звезда. 2001