НИКОЛАИ Л. П.

ДНЕВНИК

КАВКАЗСКАЯ СТАРИНА.

(Материалы для истории кавказской войны).

(Выписки из дневника генерал-адъютанта барона Леонтия Павловича Николаи).

VIII.

Зимняя экспедиция 1853 года 1.

28 января. В 7 часов утра отслужено молебствие перед выступлением в поход. Я получил приказание прибыть с [2] частями командуемого диною полка и Куринское; они состоят из двух рот 1-го баталиона (1-й карабинерной и 2-й), из 3-го и [3] 5-го баталионов, стрелковой и ракетной команд. К ним имеют присоединиться: 2 роты Графского полка при одном орудии, расположенные в Герзель-ауле, одна рота, находящаяся в Куринском, 2 роты Самурского полка, пять орудий, бывшие в Хасав-Юрте, и шестое, в Герзель-ауле. 5-й баталион назначается для сопровождения обоза, остальная часть колонны выступает под начальством подполковника Алтухова. Я следую с казаками, которые меня конвоируют до Герзель-аула. Погода [4] хорошая, зимняя. В Герзель-ауле отдых на несколько часов; я иду оттуда с колонною. Мы прибыли в Куринское к 4 часам и я остановился у генерала Бакланова 2, который мне сообщил, что он в тот же день, или на следующий, ожидает князя Барятинского с отрядом. Наш обоз и драгуны дошли в Куринское вечером.

29 января. Князь Барятинский, которого мы прождали все утро, наконец прибывает с кавалериею. Я очень обрадован приездом с ним Зиновьева и Мирского.

30 января. Князь Барятинский предполагает проделать новую просеку на перевале по дороге, по которой Бакланов следовал 23 марта прошлого года, от Исти-су до Гурдали. Пехоте, которая следовала за князем Барятинским, посылается приказание от Исти-су своротить прямо на эту дорогу, колонна эта, находясь под [5] начальством генерала Линевича, состояла из трех баталионов Куринского полка, под командою полковника Ляшенко, и из двух баталионов Тенгинского полка, под командою генерала Веревкина. Между тем, чтобы произвести диверсию, велено генералу Бакланову с частью кавалерии и с одним баталионом пехоты пройти по старой просеке к Мичику. Вся масса неприятельских сил, как было известно, занимала, под начальством сына Шамиля, укрепленную позицию Шуаиб-Капу, а сам Шамиль находился в Бата-Юрте, на речке Хантцаул, в том предположении, что мы намерены атаковать его позицию, которую он считал ключом Чечни с этой стороны. Как только Бата дал знать, что колонна генерала Линевича прибыла в Исти-су, мы двинулись с остальною кавалериею и с четырьмя баталионами, прибывшими со мною из Хасав-Юрта. Князь Барятинский следует с нами. Не доходя Исти-су, мы своротили [6] налево в маленькую долину, а три куринские баталиона, которые были назначены в авангард, уже двигались туда впереди нас. Эта неширокая долина, постепенно еще суживается, высоты же, окаймляющие ее с обоих сторон, сначала покрыты густым кустарником, переплетенным диким виноградом, а далее на них появляется и большой лес, в смеси с кустарником; все это до того покрыто инеем, что долина приняла вид какой-то непроходимой трущобы, и цепи, совершенно скрытые от глаз, казались предоставленными всяким случайностям. Долина эта носит название Хасанлинь.

Кавалерия, за которою мы следовали, вынужденная проходить но узкой и извилистой дороге поодиночке, ежеминутно причиняла нам остановки. После такого довольно продолжительного шествия, мы вышли на поляну, окруженную лесистыми горами; перед нами явилась возвышенность, покрытая высокорастущими [7] деревьями — то был перевал! Куринские баталионы уже заняли его и приступили к рубке леса и к устройству засек. Наш 5-й баталион занимал левую цепь, а 3-й, начальство над которым временно принял Мирский, составлял передовую правую цепь; он был поставлен в лесной гуще — направо от дороги, которая ведет на перекал, занятый куринцами. Наш второй баталион и полубаталион первого составляли резерв. Всей кавалерии и резервам велено было остаться на поляне. Обоза у нас не было и даже зарядные ящики были на вьюках. Князь Барятинский намеревался остановиться на этом месте, и для этого в цепях было отдано приказание прикрыть себя засеками; обоз же, который был оставлен под прикрытием генерала Бакланова в Исти-су, имел следовать тогда, когда местность будет достаточно расчищена. Нас удивляло, что не видно было ни одного неприятеля. Между тем опустился туман, [8] который давал всей местности вид еще более неприветливый. Полковник Ляшенко, которому поручено было осмотреть дорогу и местность впереди его позиции, возвратился с известием, что местность самая неудобная, настоящий вертеп разбойников, с страшными балками и непроходимым лесом. Вследствие этого князь Барятинский изменил свой план и когда, посредством рубки, были очищены вершина горы и опушка поляны, мы отступили по той же дороге, по которой пришли. Сознаюсь, что это меня внутренне раздосадовало, ибо я в то время заключил из этого, что вся рубка производилась напрасно и что дорога эта оставляется окончательно.— Мы возвратились в Куринское.

31 января. Отряд, назначенный в зимнюю экспедицию, присутствует в полном сборе при молебствии, которое отслуживается перед окончательным открытием военных действий; он состоит из двух баталионов Тенгинского [9] полка, полубаталиона Навагинского, трех с половиною баталионов кабардинских с стрелковою и ракетною командами, трех баталионов Куринских, одного баталиона Графского полка, четырех эскадронов драгун, восьми сотен линейных казаков, Донского казачьего полка генерала Бакланова, милиции и 32 орудий. Вечером князь Барятинский мне сообщает, что я на следующий день имею с колонною идти на рубку леса в долину Хасанлин. Я очень доволен этим.

1 февраля, воскресенье.— Я выступаю в 4 1/2 часа утра; рубка производится в ущельи Хасанлин; с трудом узнаю теперь местность, когда лес не покрыт инеем; ущелье кажется короче и местность менее трудная. Я занимаю крепкую позицию на поляне; баталион Графского полка там располагается. Рубка производится энергично направо, налево и назад от поляны. Все ограничивается незначительною перестрелкою в левой цепи, при которой один человек ранен. Я [10] остаюсь на позиции до 4 часов по полудни и до сумерек возвращаюсь в Куринское.

2 февраля — в лагере.

3 февраля. Мирский по семейным делам вынужден уехать; я об этом весьма сожалею; князь Барятинский предлагает мне назначить подполковника Зиновьева к начальствованию 3-м баталионом; я принимаю это предложение с радостью. Полковник Ляшенко отправился для продолжения рубили в Хасанлинском ущельи; она производится без всякого со стороны неприятеля сопротивления.

4 февраля. Погода холодная и туманная. Полковник Левин идет на рубку в Хасанлинское ущелье; она обходится без выстрела. Лазутчики утверждают, что около Шуаиб-Капу сборище очень значительно. По-видимому, неприятель не знает, как объяснить наши намерения; он считает наши действия в Хасанлинском ущельи военною хитростью, имеющею целью отвлечь его от занимаемой им позиции. [11]

5 февраля. Идет снег. Приказание, данное полковнику Ляшенко идти на рубку отменяется. Подполковник Зиновьев вступает и командование 3-м баталионом.

6 февраля. Туман. Генерал Бакланов сообщает мне, что предполагается общее движение. Он сам имеет направиться со всею кавалериею и с одним баталионом пехоты на Мичик; движение это есть демонстрация, которая имеет целью отвлечь внимание неприятеля; туман способствует успеху ее. Вся пехота и часть артиллерии направляются на Исти-су; куринские баталионы идут отдельно впереди; остальная колонна вверена начальству генерала Линевича. Лагерь, который имел быть снят после нашего ухода, остается под прикрытием 4-го Кабардинского баталиона и генерала Бакланова. Мы опять следуем по Хасанлинскому ущелью. Куринский полк занимает высоты на перевале. Я направляюсь далее с своими баталионами и неожиданно выхожу на великолепную позицию, [12] с которой открывается обширный вид на всю восточную долину чеченскую. Мичик течет у ног наших, среди прекрасной открытой плоскости, принимая речку Хантцаул. Вдали видны: Маюртуп, Индо-Юрт, равнина Гельдыгенская; налево Черные горы, пересекаемые живописными ущельями, из которых ближайшее есть ущелье Хантцаула; в нем виднеется много аулов, в том числе Багин-Юрт, Бата-Юрт (теперешняя главная квартира Шамиля); направо глаз обнимает на дальнее расстояние течение Мичика, по которому расположено много аулов, против нас два аула, называемые Большой и Малый Гурдали, и аул Мазлагаш. Позиция эта носит название Хаби-Шавдон; мы все в восторге от великолепного зрелища. Князь Барятинский решился остановиться на этой крепкой позиции; она ограждена глубокими балками. Три Куринские баталиона становятся отдельным лагерем на той, позади нас, горе, которую они [13] занимали, и укрепляются засеками. Местность эта представляет ту огромную выгоду, что, овладев ею, мы обошли укрепленную позицию неприятеля; сообщения наши с Куринским укреплением обеспечены, и ручей, текущий налево в балке, обеспечивает нам воду. Виднеются неприятельские партии, которые в большом беспокойстве передвигаются направо и налево. Весьма значительная партия собирается на равнине между Мичиком и Хантцаулом; при ней даже два орудия, из которых открывается огонь, и несколько ядер долетают до нас; но наша артиллерии не замедлила привести их к молчанию. Переправа у Гурдали занята неприятельским отрядом. Мы проводим ночь на биваке.

7 февраля. Прибытие обоза; лагерь разбивается. Неприятель подходит довольно близко, но не решается ничего предпринять; только отдельные конные переезжают через реку; милиция наша отгоняет их, забрав двух пленных. Лес рубится. [14]

8, 9, 10 феврали. Рубка продолжается.

11 февраля. Значительная неприятельская партия собирается напротив нас и открывает огонь из орудий. Генералу Бакланову поручается с кавалериею и летучею артиллериею сделать движение на пространстве между подошвою горы и Мичиком. Неприятель удаляется и увозит свои орудия; наши ядра и ракеты обстреливают противоположный берег, а генерал Бакланов делает рекогносцировку по берегу Мичика; доступ к реке оказывается невозможным и броды испорченными. Между тем неприятель, увидев, что наша кавалерия не переправляется через реку, возвращается; толпы его выходят из аула Аку-юрт и, приблизившись опять к реке, возобновляют пушечный огонь. Окончив рекогносцировку, генерал Бакланов возвратился в лагерь; вслед затем и неприятельская партия, которую можно примерно определить в несколько тысяч человек, стала расходиться, направляясь [15] преимущественно к Аку-юрту, где, по-видимому, сосредоточены главные силы. В подзорную трубу можно было видеть самого Шамиля, стоявшего на крыше главной мечети и окруженного главными своими сподвижниками; он, по-видимому, обращался к возвращавшимся толпам. Впоследствии сделалось известным, что он их благодарил за их мужество, говоря, что они своею стойкостью воспрепятствовали русским перейти через реку. За исключением подробностей очертания лица, мне удалось довольно ясно его рассмотреть: он, кажется, довольно большого роста, одет в черную черкеску; на голове белая чалма; за ним развевается светло-зеленый значок с красною каймою. Зрелище это нас весьма заняло; Шамиль оставался довольно долго на крыше, где и совершил молитву. Около заката солнца он сошел и отправился по направлению к Бачин-юрту; затем толпа стала расходиться и только часть ее осталась на ночь. [16]

12 февраля. Туман. Рубка леса производится. Мы видим новые массы неприятельские, которые прибывают: это Талгик с своим орудием и наибы Малой Чечни — Дуба и Саидулла; они занимают аул Мазлагаш и другие аулы вниз по течению Мичика.

13 февраля. Рубка производится около водопоя; для прикрытия ее маиор Баженов отряжается с шестью ротами, при четырех батарейных орудиях и части кавалерии. Производится довольно сильная канонада; неприятель действует из нескольких орудий; с нашей стороны 1 убит и трое ранены ядрами.

14 февраля. Значительные неприятельские массы заняты возведением батарей и сильных завалов по берегу Мичика и Хантцаула, другие сосредоточились в ауле Большом Гурдали; там штаб-квартира сына Шамиля, Кази-Магомы, Даниель-Султана и наиба Иски. Неприятельские орудия по временам открывают огонь на лагерь [17] наш и на водопой, но, к счастью, без всякого вреда. Шелеметев прибыл в лагерь.

15 февраля. Ночью неприятель производит довольно сильную канонаду; выстрелы по преимуществу направлены на палатку князя Барятинского, но все обходится благополучно. Днем орудия возобновляют по временам огонь; неприятель продолжает укрепляться и работы его принимают значительные размеры.

16 февраля. С утра туман, который после расходится. Князь Барятинский сообщает мне о своем намерении овладеть завтра неприятельскою укрепленною линиею на Мичике, для чего полагает поручить генералу Бакланову сделать обходное движение выше по течению реки, чтобы неприятеля атаковать во фланг и овладеть всем пространством между Хантцаулом и верхним Мичиком, до впадения первого. Но для выполнения этого движения необходимо, чтобы тропа, ведущая к [18] Мичику, на расстоянии одной или полуторы версты выше Куринского укрепления, была удобопроходима. Генерал Бакланов послал урядника Скопина (он пластун), чтобы сделать ночью рекогносцировку этой тропы. Я очень обрадовался этому сообщению: необходимо наказать неприятеля, который каждый день делается смелее и притом усиливает свои укрепления. Лазутчики сообщили, что неприятель в следующую ночь опять будет стрелять из орудий, а между тем он устраивает новые батареи выше аула Мазлагаш. Вечером, за ужином у князя Барятинского, у которого я был с Зиновьевым, я опрокинул солонку, люди с предрассудками считают это дурным предвещанием. Посмотрим, что скажет завтрашний день!

17 февраля 3. Ночью я просыпаюсь от шума неприятельских выстрелов, производимых из двух или трех орудий. Подполковник Нейман посылается с своим баталионом, чтобы навести страх [19] на неприятеля; для этого, приблизившись к реке и сделав засаду, он, после первого неприятельского выстрела, открывает сильный ружейный огонь и пускает несколько ракет. Испуганный этим неприятель убегает, оставив свое орудие, но вскоре возвращается и, выпустив несколько картечных зарядов, увозит пушку. Эти выстрелы не причинили однако вреда, ибо полковник Нейман уже успел отвести свой баталион.

Утром погода прекрасная; я в душе молю Бога за успех этого дня. Кавалерия успела уже отправиться на водопой; исполнив это в виду неприятеля, она этим самым устранила всякое подозрение относительно предстоявшего ей движения; но как только возвратилась в лагерь, густой туман, как бы на заказ, опустился с горы и скрыл весь наш лагерь от взоров неприятельских. Храбрый Скопин возвратился; он доходил до самого Мичика, и принес известие, что [20] тропа удобопроходима. Около 8 часов колонна генерала Бакланова (она имеет состоять из четырех эскадронов драгун, трех сотен линейных казаков, всего Баклановского полка, который присоединится в Куринском, при восьми конных орудиях и трех баталионах Куринского полка) выступила совершенно незамеченная неприятелем. Генерал Бакланов обещал к 12 часам быть на поле сражения; весь расчет дела был основан на этом. Несколько ранее 10 часов полковник Левин отправляется с 10-ю батарейными и четырьмя легкими орудиями, под прикрытием 2-го Кабардинского и Графского баталионов; скрытый туманом, он занял позицию на правом берегу Хоби-Шавдона, который протекает между нашим лагерем и Мичиком; ему приказано, по возможности, растянуть свою позицию. План князя Барятинского состоял в следующем: он предполагал начать дело сильным н непрерывным артиллерийским огнем, [21] дабы по возможности разрушить неприятельские завалы и привести его орудия к молчанию; затем, когда настанет удобное время, приблизиться к Мичику и обстреливать противоположный берег картечью, с целью нанести возможно более вреда неприятелю и навести на него страх. Когда неприятель будет приведен этою продолжительною канонадою в некоторое расстройство и когда при этом все его внимание вероятно будет обращено на местность против Гурдали и Мазлагаша, где переход через Мичик более удобен, то внезапное и неожиданное появление генерала Бакланова со всею кавалериею, идущею марш-маршем, уничтожая все перед собою, должно будет поразить неприятеля как молния и привести его в ужас.— Генералу Бакланову было приказано доскакать с кавалериею до угла соединения Хантцаула с Мичиком, поставить там в позицию свои восемь орудий и открыть учащенный огонь [22] во фланг неприятельской позиции. Таким образом, место соединения двух оврагов Мичикского и Хантцаульского, которое есть ключ позиции, будет находиться под прикрытием перекрестного огня из 22 орудий. В этот-то именно угол, не смотря на большую трудность местности, имеет быть направлена, под моим начальством, колонна для атаки, составленная из двух баталионов Кабардинских, при четырех орудиях, и снабженная лестницами, веревками и т. п., чтобы перейти эту глубокую и отвесную естественную трещину.— Остальная часть кавалерии, состоящая из трех сотен казаков и милиции, имеет, в случае надобности, поддерживать эту колонну.— Успех этого отлично составленного плана зависел от одного: чтобы генерал Бакланов прибыл к назначенному времени!

С 10 часов полковник Левин производил усиленную канонаду; хотя туман мешал нам видеть ее результат, но [23] энергия, с которою наши орудия действовали, подавала надежду на успех. Неприятельские орудия, в числе пяти, сначала отвечали очень упорно, имея за собою то преимущество, что огонь их был сосредоточен и что они были защищены значительными укреплениями, за которыми были скрыты. Но растянутость линии, занятой полковником Левиным, имела то выгодное последствие, что огонь неприятельский был совершенно безвреден. Из доставленных впоследствии сведений мы узнали, что в это время неприятель сосредоточивал значительные силы в аулах Гурдали и Мазлагаше и что со всех сторон еще подходили подкрепления в ожидании атаки с нашей стороны. В Гурдали начальство было вверено наибу Иски; завалы были густо заняты, представляя непрерывную линию значков; три орудия, прикрытые сильными окопами, защищали доступ. Сам Шамиль с главным резервом был в Аку-юрте, откуда он посылал сына своего, [24] Кази-Магому и Даниель-Султана с подкреплениями в Гурдали; угол между левым берегом Хантцаула и Мичиком был занят тавлинцами, под начальством нескольких наибов; наконец левый фланг неприятеля, от Гурдали до Мазлагаша, был поручен наибу Талгику, которому были подчинены наибы Малой Чечни и несколько наибов тавлинских: он имел два орудия в своем распоряжении. Талгик попытался поставить одно из своих орудий в такое место 4 около реки, чтобы оно обстреливало во фланг всю нашу линию; но так как на этом месте не было заблаговременно сделано окопов, то несколько наших выстрелов, направленных в эту сторону, весьма скоро привели пушку к молчанию и заставили ее удалиться обратно в Гурдали. Неприятель также несколько раз пытался открыть ружейный огонь против нашей пехоты, которая была расположена близь реки; но огонь этот оказался [25] недействительным. Было уже 11 часов; я ходил с князем Барятинским, ожидая с волнением назначенного часа; колонна назначенная к штурмованию неприятельской позиции, была собрана у выхода из лагеря. Туман был все такой же густой и совершенно скрывал от нас неприятельскую позицию. В три четверти двенадцатого часа я сел верхом и отправился с колонною. Князь Барятинский проехал мимо нас с частью кавалерии и милициею к месту (Е), прикрытому кустарным лесом, откуда можно было обозреть местность. Между тем туман по временам как бы начал редеть; мы увидели, что артиллерия наша уже перешла через Хаби-Шавдон и приблизилась к неприятельской линии; неприятельские орудия действовали гораздо слабее; в рядах противников наших уже не слышалось пения «Лаил-Лах-иль-Аллах»: чувствовалось, что у них дух несколько упал. Мы только что с колонною сравнялись с местам, где находился князь [26] Барятинский, как вдруг какое-то содрогание пробежало по всем присутствующим; послышались крики: Бакланов, Бакланов! Все голоса повторили этот крик и вслед за ним оглушающее ура! пронеслось по всей линии полковника Левина. В эту самую минуту, как бы волшебным мановением, туман рассеялся; восторг овладел всеми, и я понял в эту минуту, что, против войска, до такой степени воодушевленного, ничто устоять не может! Было двенадцать часов и четыре минуты, когда генерал Бакланов явился на поле сражения! Князь Барятинский скомандовал нам «вперед, с Богом», и наша колонна беглым шагом бросилась вперед, имея во главе своей храбрую стрелковую команду. По причине изгибов реки Мичика, мы сперва очутились несколько выше впадения Хантцаула (Б); была минутная нерешимость куда направиться; милиционеры наши переправились через Мичик; видны были группы конных, которые гарцевали, [27] и сначала нельзя было разобрать, нашили это, или неприятель? Оказалось, что было несколько наших, но большая часть были тавлинцы. Генерал Бакланов, который прошел незамеченный через Куринское, присоединил к себе там весь свой полк и пошел по дороге, осмотренной пластуном Скопиным; лес там оказался высоко растущий, так что кавалерия могла беспрепятственно проходить; только приближаясь к Мичику, был довольно густой орешник. Переправа через реку, хотя в этом месте удобнее, нежели ниже по течению, но все-таки представляла некоторые затруднения, в особенности для артиллерии; у одного из зарядных ящиков даже ось сломалась, что произвело порядочную задержку. Генерал Бакланов даже предположил выбрать из ящика сто зарядов, в нем находившихся, а самый ящик бросить; но храбрые артиллеристы менее чем в полчаса успели вставить другую ось. Колонна продолжала путь, [28] следуя по левому берегу Мичика. Критическая минута могла представиться, когда пришлось проходить мимо неприятельских ретраншементов в Шуаиб-Капу, можно было ожидать там серьезного дела, и генерал, Бакланов мне в последствии говорил что он решился, в случае надобности, стремглав броситься на эти укрепления со всею кавалериею. К счастью в этом не представилось надобности. Оказалось, что в укреплении было только несколько часовых, которые, испугавшись внезапного появления нашего отряда, заперлись в нем и проводили нашу пехоту несколькими выстрелами. Вслед затем колонна наткнулась на большое стадо быков и баранов; животные прошли между солдатами, а бедные пастухи остановились, как вкопанные, опираясь, на свои ружья. Никто их не коснулся, у всех была другая забота! Но выстрелы, которые последовали из Капу, могли обратить на себя внимание неприятеля; а потому генерал Бакланов, [29] как только вышел на более открытое место, оставил позади себя полковника Ляшенко с пехотою и двумя орудиями, а сам с конницею пустился сперва рысью, а потом проскакал несколько верст в полный карьер. Можно себе представить впечатление, произведенное появлением этой громовой тучи на бедных тавлинцев, которые защищали пространство между Мичиком и Хантцаулом; большая часть их сидела спокойно за завалами, которые были устроены вдоль Мичика, и держала свои ружья в готовности, чтобы направить их против наших войск, когда сии последние будут переходить Мичик около Гурдали. Когда показалась налетающая на них колонна генерала Бакланова, то тавлинцами этими овладел панический страх: в один миг все сели верхом; самые осторожные, пропустив кавалерию нашу, бросились в промежуточное между нею и полковником Ляшенко пространство, а сей последний, не

разобрав с первого взгляда, наша ли это [30] милиция или неприятель, только спустя несколько времени открыл по ним огонь из орудий; но большинство этих несчастных столпилось в углу между соединением двух рек. Генерал Бакланов, который сперва принял несколько влево, как бы по направлению к Аку-юрту, оставил против оного часть кавалерии и несколько орудий, из которых немедленно был открыт огонь по аулу и по массам неприятельским, которые толпились около него. Видно было, что смятение уже овладело неприятелем и самим Шамилем: он не знал, посылать ли, или нет еще подкрепление в Гурдали, откуда уже слышался крик, ура! нашей наступающей колонны. С остальною частью кавалерии генерал Бакланов продолжал свое разрушительное шествие к углу присоединения двух рек, сокрушая все на пути своем. Можно было видеть этих несчастных тавлинцев, которые, совершенно растерявшись, бросались с [31] лошадьми своими в глубокий отвесный овраг Хантцаула; лошади разбивались при падении и немалое число трупов их было найдено на месте; многие из людей имели туже участь, а другим, по-видимому более счастливым, удалось добраться вниз невредимо; тут, прижимаясь к отвесному берегу, они надеялись ускользнуть от глаз наших солдат; но эти скоро их отыскали и открыли по ним огонь в упор, другие же были истреблены еще на бегу или были встречены нашею милициею, которая переправилась через Мичик; при этом два наиба были убиты и три значка захвачены. Пока все это происходило, я вел мою колонну к атаке; берега ущелья были отвесны; я поручил состоявшим при мне милиционерам отыскать тропу; из них храбрецы Кадыр, Амир-Хан, маленький Батыр-Мурза, и вслед за ними мой человек из имеретин, Николай, спустились как козы в ущелье; они указали мне тропу, [32] по которой я спустился; стрелковая команда шла вслед за мною; к ней присоединилась 6-я рота, которая случайно примкнула к нам в то время, когда мы отыскивали дорогу около Мичика. Подняв голову, чтобы посмотреть на противоположный берег, я уже заметил на нем несколько наших милиционеров; пройдя несколько вверх по течению Хантцаула, я нашел опять тропу, почти отвесную; но в то самое время, когда я хотел подыматься по ней, четыре лошади без седоков вдруг помчались сверху мне на встречу; оказалось, что эти лошади были отбиты нашими милиционерами, а хозяева их обратились в бегство пешие. Наконец, с помощью моих милиционеров, я вскарабкался по этому козьему пути и очутился на том берегу Хантцаула. Стрелковая команда от меня не отставала и вскоре была вся в сборе около меня; за ней последовала 6-я рота с своими офицерами, Чернявским и Кампиони; она с большими усилиями подняла за [33] собою горный единорог. В то время, когда я таким образом занимал левую сторону Хантцаула, на противуположном берегу появился генерал Бакланов с своею кавалериею; он был встречен дружным, ура! Бакланов установил свои орудия, намереваясь обстреливать неприятельскую позицию, и крикнул мне, чтобы я посторонился с своими людьми, потому что он будет стрелять; но я не мог исполнить его желания, вследствие чего ему пришлось отодвинуться выше по течению, откуда он и открыл огонь против неприятеля. Между тем князь Барятинский прибыл на нашу сторону, он был встречен с восторженными криками, которые пронеслись по всем рядам. Если бы неприятель не был уже так сильно расстроен, его огромные массы могли броситься на нашу горсть людей, перешедшую через Хантцаул, но он, по-видимому, совсем растерялся; притом артиллерия наша, под начальством полковника [34] Левина, придвинулась уже к самому Мичику и производила адскую стрельбу, а орудия генерала Бакланова действовали неприятелю во фланг. Мы узнали впоследствии, что в то самое время когда мы шли в атаку сам Иски был смертельно ранен в голову картечною пулею. Орудие его осталось последнее на батарее (Г), и в минуту общего смятения прислуга хотела увезти его, но не могла, ибо две лошади были в это время убиты. Тогда артиллеристы хотели на остальных лошадях увезти одни передки, оставив самую пушку на произвол; но Иски, прискакав верхом, приказал запрячь опять пушку; в это время лошадь его была ранена пятью картечными пулями, а 6-я попала ему в череп. Почти уже умирающий, он вновь приказал артиллеристам увезти орудие в кустарник, и только после этого дозволил, чтобы его унесли. Между тем моя колонна продолжала собираться на левом берегу Мичика, и с огромными [35] трудностями, с помощью веревок, удалось поднять четыре единорога; в это же время саперы н рабочие, из только что прибывшего Куринского баталиона, были заняты разработкою дороги чрез Хантцаул, а кавалерия переправлялась чрез него несколько выше; одновременно баталион Графского полка получил приказание переходить через Мичик против аула Большой Гурдали и занять сей последний, что и было исполнено. Князь Барятинский проезжал между рядами войск, благодаря их; везде его встречали с восторгом: солдаты кидали вверх свои фуражки, радость была общая. В особенности маиор Белик 1-й и его милиционеры отличались своею шумною радостью; неизвестно откуда у них явилась бутылка шампанского и они тут же выпили за здоровье князя Барятинского. Войска наши постепенно стягивались и располагались спиною к Мичику. Но и неприятельские массы с большим количеством значков начали опять появляться [36] в соседнем кустарном лесу; наши горные единороги были направлены против них, и артиллерия полковника Левина осыпала их; однако они не трогались с места. Тогда войска, занявши Гурдали, открыли по ним ружейный огонь; наконец часть кавалерии, которая успела перейти, прискакала с ракетною командою; сия последняя так удачно направила ракеты в среду неприятельскую, что произвела в оной расстройство, за которым последовало общее отступление. Когда вся кавалерия переправилась — на что потребовалось около двух часов, — князь Барятинский приказал генералу Бакланову направиться с нею на Аку-юрт, а мне велено его поддержать с двумя баталионами моего полка; я избрал 3-й и 5-й. До того Аку-юрт еще был сильно занят неприятелем; сам Шамиль находился там с Даниель-Султаном: он не решался еще оставить поле сражения. Но когда он увидел скакавшую к аулу кавалерию [37] нашу, то велел очистить аул, а сам, один из последних, ускакал с Даниель-Султаном по направлению к Бачин-юрту. Мы заняли аул без сопротивления; кавалерия окружила его с двух сторон. Пока пехота была занята сожжением аула, генерал Бакланов с кавалериею двинулся еще далее вперед и открыл из орудий своих огонь против неприятеля, который столпился на покрытой высоким лесом покатости, которая составляет вход в ущелье Хантцаула, в котором расположен Бачин-юрт; неприятель же был прикрыт лесом, вероятно и завалами; орудия его, которых по-видимому было два, открыли огонь, но действовали вяло и далеко не с тою верностью, к которой мы привыкли; напротив того наши орудия поддерживали учащенный, непрерывный огонь; можно было думать, что было 20 пушек: так один выстрел следовал за другим. Это была отличная казачья батарея Долотина. Когда аул [38] Аку-юрт был весь в пламени и между прочим зажжена и та сакля, на крыше которой за несколько дней видели Шамиля, мы возвратились к тому месту, откуда пришли.

В продолжении этого времени Куринские баталионы и саперы, под начальством полковника Ляшенко и почтенного Ильченко, разработали дорогу для перехода через Хантцаул и из засек устроили редут на углу соединения этой речки с Мичиком. Нашим 3-му и 5-му баталионам приказано провести ночь в этом редуте, а баталиону Графского полка велено занять такой же редут, устроенный против аула Гурдали, на правом берегу Мичика; там также устроена дорога для свободного перехода через реку. Когда мы возвратились из Аку-юрта, князь Барятинский уже уехал обратно в лагерь; слышалось громкое ура, которое его там встречало; уже настал вечер и генерал Бакланов также отправился в лагерь: я последовал [39] за ним. Мы застали общее веселье около палатки князя Барятинского; музыка нашего полка играла, песенники усердно пели; князь меня встретил с дружественною теплотою; видно было, как он был доволен успехом этого дня; все были в радостном настроении, шампанское лилось и храброму Бакланову была отдана заслуженная честь участия в нашей победе. Так прошел вечер в приятной беседе. Я узнал тут же, что, кроме Иски, смертельно раненного, зять Талгика был убит, а под ним самим лошадь убита. Потеря неприятеля определялась в 500 человек; мы имели всего 10 раненных и в том числе ни одного тяжело раненного. Уж! подлинно, рука Божья нас охраняла.

18 февраля. Туман. Генерал Веревкин с четырьмя баталионами и всею кавалериею отправляется на позицию; он сперва сжигает аулы Малый Гурдали и Мазлагаш, а затем располагается на пространстве между Хантцаулом и [40] Гурдали и занимается улучшением спусков к реке и окончанием начатых накануне редутов. Редут против Гурдали переносится на левый берег Мичика. Неприятеля почти не было видно, только в то время, когда сжигали Мазлагаш, небольшая партия была заметна на некотором расстоянии. Неприятельские завалы уничтожаются помощью взрывов порохом.

19 февраля. Я назначен дежурным на позицию; отправляюсь с двумя баталионами Кабардинскими, двумя Куринскими, двумя эскадронами драгун и тремя сотнями казаков. Два баталиона занимают редут, а остальная часть колонны занимает позицию, прикрывая работы, которые продолжают производиться на переправах через Мичик и через Хантцаул. Вскоре после 10 часов утра князь Барятинский прибыл с кавалериею, чтобы произвести рекогносцировку берегов Мичика. Мы сперва поднялись на одну или две версты, вверх по течению вдоль завалов [41] неприятельских, которые приходится разорять, и затем спустились до Мазлагаша, где застали шесть рот (три графского баталиона и три 5-го Кабардинского), которые были заняты разработкою широкого и удобного спуска к реке и уничтожением неприятельских завалов. На некотором расстоянии видна была довольна значительная неприятельская партия, от которой некоторые джигиты отделились и приблизились к нам. Генерал Бакланов с частью кавалерии оставляется для прикрытия работ при Мазлагаше. После нашего ухода неприятель дает несколько пушечных выстрелов; заряды долетают до Мазлагаша, но не причиняют никакого вреда. Против моей позиции, к которой я возвратился по окончании рекогносцировки, показываются только несколько джигитов, которые заводит перестрелку с моими фланкерами.

20-24 февраля. В лагере. Работы продолжаются, но без всякого [42] замечательного события. Я назначен командующим войсками на Кумыкской плоскости, на место генерала Бакланова, который получил звание начальника всей кавалерии на левом фланге и поэтому имеет переехать на жительство в Грозную.

25 февраля. Ранним утром генерал Линевич с колонною из четырех баталионов и генерал Бакланов с своею кавалериею отправляются вниз по течению Мичика, левым его берегом, чтобы сжечь два большие аула, Данги-юрт и Али-юрт, в которых неприятельские партии, под начальством Талгика, квартировали перед делом 17-го числа. Из состава моего полка в колонне этой участвует только 5-й баталион. Из лагеря нашего были слышны пушечные выстрелы и виден был пожар аулов. Оба аула были совершенно уничтожены. Неприятель укрепился за речкою Гудермесом, которая в этом месте подходит очень близко к Мичику, и был еще прикрыт маленьким [43] топким ручейком, который впадает с правой стороны в Гудермес возле аула Бейбулат-юрт. Под прикрытием завалов неприятель открыл артиллерийский огонь. Генерал Бакланов атаковал его с кавалериею, и хотя ручеек воспрепятствовал настигнуть его, но он успел внушить неприятелю такой страх, что сей последний удалился. В колонне генерала Линевича было 11 раненных и подполковник Мюллер контужен ядром в голову. Окончив раззорение аулов, колонна возвращается в лагерь.

26 февраля — 9 марта. Болезнь не дозволяет мне в течении нескольких дней выходить из палатки; затем я отправляюсь в Хасав-юрт 6-го марта и возвращаюсь 7-го. Отряд остается на том же месте в лагере, а 9-го марта части его распускаются по случаю окончания зимней экспедиции.


Комментарии

1. В январской книжке журнала «Русская Старина» за 1871 год генерал Бакланов поместил статью, в которой описал дело, бывшее 17 февраля 1853 г. на Мичике. Не удивительно, что, по давности времени, автор настолько позабыл подробности повествуемого им события, что, между прочим, выставляя себя самостоятельным деятелем и начальником отдельной колонны, приписал себе славу этого дня и спасение Чеченского отряда; тогда как, командуя в составе этого же отряда кавалериею, он только исполнил с обычною ему отвагою и распорядительностью ту часть общего плана сражении, которая была на него возложена начальником его, князем Барятинским. Но, к сожалению, не ограничиваясь такою угодливостью самолюбию памяти своей, генерал Бакланов окончил свою статью следующими, оскорбительными для памяти одного из тогдашних его боевых товарищей, словами: «Кстати замечу: командир Кабардинского пехотного полка, полковник барон Николаи, получил Георгия 4-й степени за смелую (?) отвагу: первым опустился по веревке в Мичик о бок моей колонны. Вот уже подлинно гласит поговорка в народе: «не родись красив, а родись счастлив». Когда эта статья была напечатана, барона Николаи уже не было ни на службе, ни даже в России; статьи он вероятно не читал, да если бы и прочел ее, то, конечно, оставил бы язвительную насмешку без ответа; он никогда не имел привычки занимать собою читающую публику и достаточно был уверен в беспристрастном суждении о его службе всех старых кавказцев и своих боевых товарищей, чтобы положиться на их суд дли решения вопроса: насколько пожалованный ему Георгиевский крест был им заслужен? Ныне печатаемые выписки из дневника, писанного более 20 лет тому назад, в то самое время, когда происходили военные действия начала 1853 года, предоставляют возможность тем из читателей, которым знакома статья генерала Бакланова, определить: которое из двух описаний блистательного дела 17-го февраля 1853 г. более носит на себе печать правдивого изложения событий, скромной оценки собственных деяний и уважения к подвигам других в нем участников.

2. Полковник Бакланов был произведен в чин генерал-маиора в конце 1852 года.

3. См. план.

4. На плане: Д.

Перепечатано из №№ 100 и 101-й газеты «Кавказ» за 1873 год.

Текст воспроизведен по изданию: Кавказская старина. (Материалы для истории Кавказской войны). Выписки из дневника генерал-адъютанта барона Леонтия Павловича Николаи. Вып. 8. Тифлис. 1873

© текст - ??. 1873
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Karaiskender. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001