КАВКАЗСКАЯ СТАРИНА.

(Материалы для истории кавказской войны)

11 января — 8 февраля.

Хотя зимняя экспедиция 1849 г. по краткости своей не представляет никаких военных событий, заслуживающих места в летописях истории,— тем не менее, сочтено не лишним поместить в настоящем издании имеющиеся о ней в дневнике барона Л. П. Николаи сведения, как для того, чтобы не прерывать нити описанных в дневнике событий, так и потому, что этим представляется верная картина [2] отрядной жизни в зимнюю экспедицию, и того, часто негромкого, но всегда не легкого труда, который храбрая кавказская армия несла, приуготовляя окончательное покорение Кавказа. Старые кавказцы, читая эти строки, вероятно, не без удовольствия вспомнят и об однообразных днях рубки леса в зимних экспедициях, а молодое кавказское военное поколение убедится, что не одна только слава была уделом боевой жизни Кавказа, но и тяжелый и часто монотонный труд.

Да отдастся и ему должная дань уважения, и да не будет и он забыт!

_____________________

Выехав из Тифлиса 5 января с князем Семеном Воронцовым, мы, благодаря завалам и трудности переправы через горы, только 9-го числа прибыли во Владикавказ, где я воспользовался радушным приемом у барона Ипполита Александровича Вревского ¹. В тот же день [3] он должен был выехать в станицу Сунженскую, чтобы принять начальство над частию действующего отряда, там собранной. Путевой товарищ мой остановился у генерала Ильинского.

10 января, отобедав в гостеприимном доме Опочининых, Воронцов и я, в три часа по полудни, выехали на санях из Владикавказа, и остановившись на час в Назрановском укреплении у полковника Карева, мы около 9 часов вечера прибыли в Сунженскую станицу.

11 января. Все в движении по случаю выступления отряда; он состоит из 4-го баталиона Навагинского полка (маиор Кишинский), сводного из половины 2-го и половины 5-го баталиона того же полка, 3-го баталиона Тенгинского полка (маиор [4] Долинский), при 4 орудиях батареи полковника Опочинина. В 9 часов отслужили молебствие и войска, отобедав, выступили. В Казах-Китчу сделали привал, а к вечеру отряд прибыл на ночлег в Закан-юрт.

12 января. Выступив в 3 часа утра, мы двинулись к крепости Грозной; не доходя ее, отряд был встречен начальником левого фланга, генерал-лейтенантом Нестеровым ², который выехал с многочисленною свитою; в числе сопровождавших его, я был чрезвычайно обрадован увидеть доброго моего приятеля, Мирского. В Грозной Воронцов и я поместились у коменданта, Кульмана, и вскоре имели удовольствие видеть у себя Иедлинского ³. Вечером был бал в [5] собрании, который продолжался до 3 часов утра.

13 января. Дневка в Грозной; я с удовольствием узнаю от Воронцова, что на время предстоящей экспедиции я назначен командовать сводным Навагинским баталионом, и что ему поручен 3-й баталион Куринского, имени отца его, полка.

14 января. Барон Вревский лично передает мне командование сводным баталионом; он состоит из 2-й гренадерской и 4-й мушкатерской рот 2-го баталиона (штабс-капитаны Дельфин и Ковернов) и из 5-й гренадерской и 15-й мушкатерской рот 5-го баталиона Навагинского полка (штабс-капитан Ленский и поручик Тарасевич). Это первый раз, что мне приходится командовать частью и меня это с начала несколько смущает. С прибытием на сборное место генерала Нестерова, который принимает главное начальство над отрядом, отслужено молебствие и отряд двинулся к креп. Воздвиженской; я [6] назначен в арриергард с двумя орудиями. Ветер дул холодный, а за ущельем Хан-Кале началась метель, которая значительно замедлила движение, в особенности обоза, который мне приходилось прикрывать; а потому я прибыл в Воздвиженское только в 6 часов вечера, измученный и голодный.

15 января. В 9 часов мы выступили двумя эшелонами: первый, под начальством барона Вревского, состоит из 4-го и сводного баталионов Навагинского полка и 1-го баталиона Кабардинского, второй, под командою полковника Костырки, из 2-го и 3-го баталионов Куринского полка (маиор Ушаков и Воронцов) 1 1/2 баталиона Тенгинского полка (маиор Долинский), и 2-х рот линейного баталиона (маиор Краузе); при этом эшелоне находился весь обоз. Погода великолепная. Мы шли по весьма знакомой дороге к реке Гойте, перейдя которую направились к Урус-Мартану. Около часа по полудни первый [7] эшелон прибыл к этому укреплению, которое ново для меня, потому что было выстроено в прошедшую только осень, почти на том же месте, на котором был наш прошлогодний лагерь, с тою только разницею, что оно на правом берегу Мартанги. Мы расположились лагерем на левом берегу, напротив укрепления.

16 января. Мы выступили в 7 1/2 часов утра. Весь отряд состоял из 7 1/2 баталионов пехоты и трех сотен казаков, при 14 орудиях; на этот раз первый эшелон состоял из двух баталионов Куринского полка, двух линейных рот и двух рот Тенгинского полка с командами сапер и стрелков; начальник отряда с кавалериею в авангарде. Второй эшелон под начальством барона Вревского, составлен из двух баталионов Навагинского, одного баталиона Тенгинского и одного Кабардинского полка; при нем весь обоз. Я назначен в арриергард и должен по этому двигаться очень медленно [8] от частых остановок в обозе. Мы приняли направление вправо от дороги к Ачхою; встречаем несколько перелеской, но еще более полян, — переходим через реки и Рошну и Гехи, и, пройдя недалеко от Гехин-Каш, выходим на обширную поляну, ширина которой по крайней мере на пушечный выстрел; направо она простирается до Сунжи, от которой отделена только узкою полосою леса. Здесь на берегу реки мы застали первый эшелон, уже располагавшийся лагерем; было 3 часа по полудни. Эта обширная поляна составляет уже готовую дорогу, и нам придется только очищать лес по обоим берегам Сунжи. Лагерь наш расположен почти на том самом месте, на котором был аул Новые Кулары, сожженный в 1846 году. По ту сторону Сунжи, левый берег которой значительно возвышается над правым, видны развалины аула Старые Кулары. Местность для лагеря мне кажется не совсем удачно избрана — она [9] довольно низменна и надобно опасаться большой сырости в случае оттепели. Тотчас приступлено к избранию места для моста через Сунжу, и к устройству спусков к реке для беспрепятственного перехода в брод. Река очистилась от льда.

Несколько ниже лагеря, по течению Сунжи, и в недальнем от него расстоянии, есть лес из молодых порослей, но в среде их, там и сям, встречаются огромные пни, свидетельствующие, что здесь был заветный лес; я сам видел такой пень, поперечник которого в диаметре был не менее сажени. Куринцы и кабардинцы расположены лагерем около этого леса, а навагинцы и тенгинцы на противуположном конце; за ними тянется длинная и узкая поляна между берегом реки и тою полосою леса, о которой выше было сказано; тут виднеются ряды разрушенных сакль и кладбище. На всем протяжении, которое мы прошли в этот день, мы [10] видели не более как около 20 неприятельских наездников, которые, держась опушки леса, сопровождали нас редкими и весьма безвредными выстрелами. Я был дежурным по отряду и по этому должен был, по прибытии на место, сопровождать отрядного квартирмейстера, подполковника Рудановского, для указания мест для дневных пикетов, а вечером для ночной цепи и секретов, которые мне пришлось еще раз проверить в 10 часов вечера. 17. С рассветом я располагаю одну роту для прикрытия водопоя. Между 1 и 2 часами по полудни, я получил от отрядного начальника приказание идти с колонною из 2 рот Куринского и 2 рот 4-го баталиона Навагинского полка при двух орудиях для прикрытия рабочих, которые отправляются, чтобы разорить хутора, расположенные на поляне. Пройдя более 2 верст мы нашли две большие группы хуторов, которые я велел разорить, начиная с более отдаленных, и таким [11] образом продолжал подвигаясь назад; я не встретил ни одного неприятеля и в 4 часа был опять в лагере.

18 января. Колонна идет в лес для рубки. Оказия, накануне отправленная в Урус-Мартан, возвращается.

19-го января. Оба баталиона навагинские, под начальством барона Вревского, назначены для рубки леса; мы выступили в 7 часов утра, я веду левую цепь. К обеду мы возвратились в лагерь, и продолжали после обеда рубку в другом месте; просека к большой поляне начинает обозначаться. Незадолго до вечернего отступления солдатам послышался лай собак в недалеком расстоянии в лесу; предполагая близость аула, барон Вревский поручил мне, взяв 5 гренадерскую роту и два взвода 2 гренадерской роты моего баталиона, стрелковую команду, одно орудие и 10 казаков, отправиться на розыск аула, если он окажется не в дальнем расстоянии. Опираясь вправо [12] к опушке леса, я поставил в авангард стрелковую команду под начальством прапорщика Белецкого, и в левую цепь два взвода 2-й гренадерской роты; 5-я рота прикрывала орудие, а казаки служили передовым разъездом. Пройдя извилистый овраг, мы вышли на равнину, на которой и заметил несколько сакль; но оне оказались пустыми и разоренными; увидя вдали в лесу другие сакли, я двинулся туда и вышел на маленькую поляну, где оказался оставленный жителями хуторок. После такого безуспешного розыска я решился возвратиться; на обратном пути казаки вдруг заметили конного, который гнал перед собою корову, стараясь достигнуть опушки леса; они помчались за ним, отбили корову, но не успели ни поймать, ни застрелить ездока; с этим трофеем я возвратился на нашу позицию, а оттуда в лагерь.

20 января. Оказия отправляется в Урус-Мартан. [13]

21 января барон Вревский и я отправляемся для осмотра моста на козлах, который навели через Сунжу; возле него устроены спуски к броду. Переправившись через мост, мы совершаем прогулку верхом до холмов трех братьев, которые находятся между Закан-Юртом и Грозною; возвращаясь по возвышенному левому берегу Сунжи, мы заметили по другую сторону неприятельские пикеты.

22 января. Я остался в лагере.

23 января. Колонна из трех баталионов, сводного и 4-го навагинских, 1-го кабардинского и сотни казаков, под начальством барона Вревского, направляется к гехинской просеке; генерал Нестеров находится при ней. В самой просеке мы встречаем другую колонну, пришедшую из Ачхоевского укрепления; она сопровождала начальника владикавказского округа, генерала Ильинского, который прибыл для свидания с начальником левого фланга; к нему присоединились подполковник [14] Опочинин ⁴, который принимал в нашем отряде начальство над артиллериею, комендант Ачхоевского укрепления Герман, временно командующий Сунженским полком Мезенцов и офицер корпуса путей сообщения Бениславский.

После привала и завтрака мы возвращаемся в лагерь.

24 января — я дежурным по отряду.

25 января — в лагере.

26 января. Колонна, назначенная для рубки леса под начальством маиора Долинского, состоит из 4-го и командуемого мною сводного баталионов Навагинского полка. Выступив в 7 часов утра, мы возвращаемся в 5 часов по полудни. Утром погода была прекрасная, но в течении дня поднялся сильный ветер и пошел снег.

27. января — в лагере.

28 января. Барон Вревский сообщает [15] мне, что он имеет предпринять набег, дабы разорить неприятельский аул, находящийся вблизи Закан-Юрта; это известие меня очень обрадовало, ибо обещает некоторое развлечение в нашей однообразной жизни.

29 января. Дабы по возможности предварительно лучше ознакомиться с местностию, на которой имеет быть совершен набег, барон Вревский решается отправиться в Закан-Юрт; он берет с собою 2 роты 4-го баталиона командуемого им полка при двух орудиях, под начальством капитана Коялова; войска эти назначены для произведения диверсии от Закан-Юрта. Дабы сохранить в тайне предположенный набег, движению этой маленькой колонны придается значение оказии.

В Закан-Юрте барон Вревский делает нужные распоряжения по соглашению с полковником Шульцем, который имеет отрядить одну роту линейного баталиона в подкрепление капитану Козлову, [16] затем мы возвращаемся в лагерь. На пути мы увидели двух конных неприятелей, которые ехали из-за высот по направлению от Терека; несколько казаков пустились за ними в погоню; но безуспешно. По возвращении в лагерь, мы узнали, что около 50 неприятельских всадников показались близ развалин аула Кулар. Иедлинский с казаками их преследовал, но не мог настигнуть. После вечерней зари я собираю своих ротных командиров, чтобы дать им нужные наставления в виду предстоящего ночного набега.

30-го января. В час утра войска, назначенные в набег, выводятся; отряд составлен из 6 рот Тенгинского полка, командуемого мною баталиона, 2-х рот 4-го баталиона Навагинского, одного баталиона Кабардинского, саперной команды, всей кавалерии и 4-х орудий. По показаниям лазутчиков, местность, на которой предстояло действовать, представлялась в [17] следующем виде: нужно было пройти лес шириною около 1/2 версты, чтобы выйти на большую поляну продолговатой формы, на которой находился аул, предназначенный к разорению; поляна эта прорезалась малою речкою Шавдон, за аулом другая полоса леса, шириною около версты, отделяла шавдонскую поляну от другой, которая тянется до Сунжи против Закан-Юрта. На этой последней поляне три кургана, из которых самый возвышенный носит имя известного наиба Ахверды-Магома. Основываясь на этом описании, барон Вревский составил следующий план действия: пройдя быстро первый описанный лес, в котором при неожиданности нападения нельзя было предполагать сопротивления, кавалерия и голова колонны, при выходе на поляну, на которой находился аул Чорт-Ирзав, имели повернуть на право и, пройдя между аулом и Сунжею, войти во второй лес, чрез который [18] протекала река Валерик. Лазутчики удостоверяли, что тут была дорога хотя неудобная, но возможная для прохода артиллерии. По этой дороге наша кавалерия с ракетною командою имела выйти на вторую поляну, на которой должен был ожидать нас капитан Козлов с своими тремя ротами. За кавалериею баталион Тенгинский (маиора Долинского) имел следовать беглым шагом и занять второй лес в его ширину, лицом к дороге, а спиною к Сунжи. Следующие за главной колонной войска имели идти прямо перед собою, и оставив аул вправо, пройти также в лес и занять его параллельно первому баталиону, вступая в сношение с капитаном Козловым. Так как это место обещало быть самым трудным, ибо неприятель должен был в этом направлении искать спасения, то капитану Козлову было дано приказание давать сигналы пушечными выстрелами, чтобы указать левой цепи дирекцию и затем, отделив одну [19] или полторы роты, ими занять противоположную опушку леса и поддержать, в случае надобности, движение левой цепи: орудия свои он имел оставить на одном из описанных курганов под прикрытием остальной части своего малого отряда. В эту левую цепь назначен был, к большому моему удовольствию, командуемый мною баталион и я надеялся, что ему представится случай отличиться. Дабы облегчить трудную задачу, ему предстоявшую, баталиону моему должен был предшествовать Кишинский с своими двумя ротами, при одном орудии,— затем, дойдя до опушки леса против аула, там остановиться и пропустив меня с этой стороны, прикрывать и поддерживать мои движения. С остальною частью пехоты и кавалерии, составляя как бы четвертую сторону квадрата, барон Вревский намеревался ворваться в аул, захватить все, что будет возможно, и вытеснив жителей, загнать их в лес, как бы в мышеловку, между [20] нашими двумя параллельно поставленными баталионами и отрядом Козлова. План этот был хорошо составлен, но успех его, очевидно, зависел от многих случайностей, в особенности же от того, в какой степени описание местности, сделанное лазутчиками, соответствовало действительности. К сожалению, оно оказалось неверным. Так как лазутчики предупредили, что через аул протекает несколько топкая река, то в ротах было дано приказание приготовить нечто в роде легкого фашинника, который солдаты должны были нести с собою. Ночь была ясная, при свежем морозе.

Колонна была собрана в 1 ч. по полуночи, но, к сожалению, выступление могло состояться только в 3 1/2 часа; солдаты, продрогнув от долгой стоянки, пошли таким быстром шагом, что кавалерия и артиллерия могли идти рысью. Чтобы немного согреться, я попытался было пойти пешком, но должен был скоро от [21] этого отказаться, ибо приходилось бежать по довольно глубокому снегу. Пройдя прорубленную нами просеку, мы поворотили налево, придерживаясь опушки леса, дабы не быть замеченными неприятельскими пикетами, которые могли находиться на пути.

Отряд шел в глубокой тишине; дойдя до высоты Гелхинского кладбища, мы внезапно своротили направо, совершив острый угол; вскоре мы взошли в мелкие просеки, прошли мимо кладбища и нескольких покинутых жителями хуторов и перед самым рассветом голова колонны достигла опушки леса, прикрывавшего аул. Будучи ближе к хвосту, нежели к голове колонны, ибо за мною шел только один баталион кабардинцев, я еще был в некотором отдалении от леса, как вдруг послышался сигнальный выстрел неприятельских пикетов. Вслед затем преживописная картина представилась глазам нашим; пущенные ракеты озарили только что светлевшее небо — то [22] была кавалерия наша под начальством Иедлинского, которая, быстро проскакав через первый лес, достигла Шавдони, и открыла огонь из ракет, чтобы выгнать неприятеля из ближайших сакль и от опушки леса, откуда он, по-видимому, намеревался продать дорого казакам переправу через ручей. Оказалось, что переправа эта представляла неожиданные затруднения; речка текла между довольно крутыми берегами, была глубже, нежели предполагали и дно ее было настолько болотисто, что многие лошади падали при переправе. По мере того, как казаки переходили, Иедлинский приказывал некоторым из них спешиваться и составить передовую цепь, прикрываясь завалом, который неприятель приготовил для обороны, но который, благодаря неожиданности нападения и пущенным ракетам, он не успел занять. Между тем, маиор Долинский подходил с 6 ротами Тенгинского полка; он перешел ручей с [23] одним баталионом и занял цепь, сменив казаков, которые бросились разорять и грабить ближайшие сакли. Я получил приказание остановиться и составить цепь по обе стороны дороги, соединяясь одним концом с тенгинцами и с Кишинским, а другим с кабардинцами, которые составляли арриергард, я расположил 4-ую мушкатерскую роту в правой цепи со 2-ю гренадерскою в резерве, а 15-ю мушкатерскую в левой цепи с 5-ю гренадерскою в резерве. В это время мне прислано приказание доставить к переправе фашинник, который везли на повозках; я воспользовался этим, чтобы отправиться на место боя; благодаря этому фашиннику, удалось перевезти одно орудие и один зарядный ящик. Я только мог различить по ту сторону речки несколько горевших сакль, а вдали густой и высокий лес. Последовало приказание приостановить переправу остальных орудий; я возвратился на свое место и, к [24] крайнему своему прискорбию, увидел молодого юнкера, Арсеньева, которого принесли тяжело раненого пулею в правый бок; он находился близь барона Вревского, когда быль ранен, по-видимому, в упор, ибо из раны его вынули пыж вместе с пулею. Пока я находился возле бедного юноши, было дано приказание к отступлению. Я был столько же удивлен, сколько огорчен этим; все мои мечты об отличии разом рушились. Оказалось, что барон Вревский убедился, что местность представляла гораздо более трудностей, нежели он мог предполагать, судя по показаниям лазутчиков; вместо описанной поляны, непосредственно за аулом начинался густой лес, перерезанный завалами; даже в той части леса, которую я занимал, на каждом шагу, движения были затруднены перекинутыми поперек дороги стволами дерев. В добавок ко всему этому главный и надежнейший из вожаков был убит при самом начале дела; [25] его, как нужно предполагать, неприятель узнал по башлыку, которым была укутана его голова и пуля, направленная прямо в лоб, положила его на месте. Без него была потеряна Ариаднова нить для прохода чрез этот лабиринт. Нельзя не отдать полной справедливости нравственному мужеству барона Вревского, который, не смотря на то, что должен был принести в жертву свое самолюбие, послушался голоса одного только холодного рассудка, и, видя чрезмерные затруднения, не колеблись решился на отступление. Но и это не было дело легкое! Почти вся кавалерия была уже на той стороне ручья — ей пришлось переходить обратно по одиночке, на что потребовался по крайней мере час времени; во все это время маиоры Кишинский и Долинский с своими баталионами блистательно выдерживали неприятельский огонь, отвечая на оный баталионным огнем; артиллерия не переставала стрелять картечью; одним словом шуму и треска было столько же [26] сколько в день большого сражения. Весьма замечательно, что в этот день не было ни одного убитого или раненого казака, что в большой мере нужно приписать отличным распоряжениям Иедлинского и действию его ракетной батареи. Маиор Кишинский был легко ранен, хотя пуля попала ему в грудь; его уже во второй раз спас большой образ, который он носил на груди; вся серебряная оправа была разбита, но она не допустила пулю проникнуть в тело. Офицер Тенгинского полка, Чернов, ранен пулею в грудь на вылет. Вся потеря наша не превышала 35 или 36 убитых и раненых; из них 7 убитых на повал. После переправы чрез ручей отступление весьма облегчилось. Маиор Кишинский и я, с 15-ю мушкатерскою и 5-ю гренадерскою ротами, были в арриергарде; в моем баталионе был только один раненый и один контуженный. Когда мы вышли из леса на открытую местность, неприятель прекратил преследование. День был [27] прекрасный, но в душе моей мне было досадно, что наш отлично составленный план не мог осуществиться. От Гехинского леса барон Вревский с кавалериею поехал вперед: в лагере нас ожидали с тревожным нетерпением. Генерал Нестеров, который был весьма скуп на жизнь солдат, вполне одобрил действия барона Вревского. Бедного Арсеньева принесли в лагерь; барон поместил его в своей палатке — несчастный очень страдал и подавал мало надежды. После обеда капитан Козлов возвратился в лагерь с своим отрядом.

31 января. Утром я узнал, что барон Меллер-Закамельский ⁵ отправляется в Урус-Мартан с двумя баталионами командуемого им Куринского полка, одним баталионом Кабардинского и 2 сотнями Моздокского казачьего полка; догадываются, что [28] и он имеет в виду сделать набег; Воронцов, командуя 3 куринским баталионом, отправляется с ним.

1 февраля. Я участвую в колонне под начальством барона Вревского, которая назначена в Закан-Юрт с транспортом раненых. По прибытии туда там же хоронят убитых в числе 9 человек; обряд торжественный производить на меня сильное впечатление. Расставаясь с Арсеньевым, я глубоко тронут при мысли, что быть может, не увижу больше этого славного юношу. По возвращении в лагерь мы узнаем от генерала Нестерова, что барон Меллер уже совершил свой набег, но он оказался безуспешным, ибо после долгого и утомительного пути аул, на который направились, найден пустым и оставленным. От Урус-Мартана барон Меллер направился к Гойте и около известного хутора Саиб-Дуллы вошел в лес, в котором пришлось около 6 верст идти по узкой тропе в счастью, бывший [29] при отряде Арцу указал для обратного пути удобнейшую и кратчайшую дорогу — этим был обмануть неприятель, который между тем, собравшись на пути отступления, готовил весьма неприятную встречу на трудной дороге. Отряду пришлось два раза переходить через Мартанку, чтобы возвратиться к укреплению.

2 февраля. Лагерь снимается; в 7 часов утра — сбор отряда, в 8 часов выступление; неприятель не показывается. Около 2 часов по полудни мы дошли до укрепления Урус-Мартан и расположились лагерем под самыми его стенами. После обеда неприятельская партия, числом около ста человек, показалась у опушки леса; но несколько пущенных в нее гранат ее скоро разогнали.

3 февраля. Мы отправляемся на рубку леса за реку Гойту, по дороге к Воздвиженскому; колонна, под начальством барона Вревского, состоит из двух [30] баталионов Навагинского и 3-го баталиона Куринского полка.

4-го февраля. Дежурным по отряду.

5 февраля. Те же войска, как и третьего дня, отправляются на рубку леса под начальством полковника Костырко; день пасмурный, сырой и холодный; мы возвращаемся в лагерь к 5 часам по полудни.

6 февраля. Нарочный от полковника Шульца из Закан-Юрта привозит барону Вревскому известие, что Арсеньев скончался: бедный юноша, какая участь — умереть, не успевши еще жить! Около 10 часов я назначен с колонною в ближайший лес, чтобы доставить дрова для отряда. Идет снег.

7 февраля. Воронцов и я с нашими баталионами, а также с кабардинским отправляемся опять на рубку леса за Гойту, под начальством полковника Костырко; вместе с тем нам приходится устроить на Гойте временный мост для [31] прохода идущего от Воздвиженского транспорта. На обратном пути несколько неприятельских наездников доставляют нам случай джегитовать и пустить в них несколько гранат. Мы возвращаемся в лагерь после зари.

8 февраля. Роспуск отряда — он разделяется на две колонны: одна, под начальством генерала Нестерова, состоит из 2 баталионов Куринского полка, одного баталиона Кабардинского, 2 рот Тенгинского, 2 рот линейного баталиона и всей кавалерии; она направляется в крепость Грозную. Другая колонна, из двух баталионов Навагинского и одного баталиона Тенгинского полка, имеет, под начальством барона Вревского, направиться через Ачхой на Сунжу. Мы выступаем в 6 часов утра; дорога несколько затруднительна от большого выпавшего снега. В Ассинской станице я с сожалением расстаюсь с своим баталионом, к которому успел уже привязаться. Поздно [32] вечером я с бароном Вревским прибыл благополучно в станицу Сунженскую. Зимняя экспедиция окончена — приходится разъезжаться по домам.

Перепечатано из № 88 газеты «Кавказ».

Комментарии

1. Барон Ипполит Александрович Вревский был тогда полковником и командиром Навагинского пехотного полка, впоследствии начальником владикавказского военного округа, потом и лезгинской кордонной линии, генерал-лейтенант; смертельно ранен при штурме аула Кишури 23 августа 1858 года.

2. Генерал-лейтенант Петр Петрович Нестеров в 1851 году тяжко заболел и после выхода в отставку, скоро скончался.

3. Альберт Артурович Иедлинский — ныне генерал-маиор, старший помощник начальника кавказской кавалерийской дивизии.

4. Алексей Петрович Опочинин ныне — генерал-лейтенант, комендант города Тифлиса.

5. Барон Петр Петрович Меллер-Закамельский, впоследствии генерал-лейтенант, ныне в отставке.