МУРАВЬЕВ Н. Н.

ВОЙНА ЗА КАВКАЗОМ В 1855 ГОДУ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Участник в последней войне передает в сей книге соотечественникам своим, события совершившиеся в 1855-м году в Малой Азии — события, ему более чем кому-либо известные, по званиям, Наместника и Главнокомандующего на Кавказе, в которые он тогда был облечен.

В сем изложении являются иногда подробности, которые казались бы чуждыми описанию военных действий; но под завесою будущности таятся еще результаты, когда предпринимаются меры их произведшие, и сия сокрытая будущность, утопая, по естественному движению времени, в пределах прошедшего, не удовлетворяет уже любознательности читателя, когда мрак ее не освящается положительными данными для уразумения причин, вызвавших самые события. Последствия, не всегда соответствующие предположениям, не могут служить основанием суждений о военных делах; для обсуждения их, часто встречается необходимость в сведениях о многих частностях, неразлучных с ходом дела и объясняющих, как характер времени, так и тогдашнее направление умов. Писателю, лично предводительствовавшему войском, известны соображения, которыми он руководствовался в избрании того или другого пути для достижения цели. В рассказе его, основанном на официальных сведениях и дополненном собственными наблюдениями, события передаются потомству, а действия суждению в настоящем их объёме и свете. [IV]

Не теми средствами пользуется повествователь, хотя и предводитель войск, при изложении намерений и действий неприятеля. Намерения неприятеля, равно как и образ их исполнения, обнаруживаются только последствиями; но судя о тех и других по одним последствиям писатель в повествовании своем может иногда отклониться от прямой сущности дела. Сличение отзывов двух противоборствующих начальников, есть конечно лучший способ к объяснению общего события в настоящем его виде; но мы лишены сего способа, как потому, что турки ничего не пишут, так и потому, что англичане, ими руководившие, в известиях своих преимущественно передают частности, без взгляда на общий ход дела. И так надобно было в сем случае руководствоваться недостаточными источниками и сведениями, которые получались через лазутчиков и перебежчиков.

К изданию сему принадлежит атлас, содержащий карту театра войны, со включением долины Риона, в которую вторгнулась высадившаяся из Крыма турецкая армия, с целью освободить Карс. Карты всего Кавказского края не приложено, потому что в книге упоминается о происходившем вне главного поприща военных действий, только вкратце; но читателю полезно будет иногда взглянуть на общую карту всего края. В атласе находятся также чертежи дел и значительнейших встреч с неприятелем. План крепости Карса виден на чертеже, изображающем приступ 17-го Сентября. Подробных планов с профилями каждого укрепления порознь не приложено, по обширности сего собрания чертежей составленного по овладении уже крепостью.

Писатель и вместе войско им предводимое, постоянно сочувствуя соотечественникам в трудной борьбе [V] на Крымском полуострове, готовились, дальним походом на следующий год в недра Малой Азии,— отвлечь союзников и тем содействовать усилиям братий своих, подвизавшихся к бессмертной славе в стенах Севастополя. Мир разрушил лучшие надежды их; но не рушилась память о подвигах защитников приморской твердыни нашей, и потомство с благоговейным вниманием прочтет повествование о кровавых событиях, совершившихся в Крыму. Появление труда сего вызывается общим желанием вполне ознакомиться с исполинскими усилиями, сопровождавшими действия обеих воюющих сторон, на главном поприще войны.

ОБЩИЙ ОБЗОР ПОЛОЖЕНИЯ КРАЯ И ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ.

Вступление. Каждая война России с Турциею сопровождалась военными действиями в Кавказском и Закавказском крае. Последние события на Дунае и в Крыму отозвались как в приморских владениях наших, так и на границах с Турциею в Малой Азии. В 1853 и 54-м годах ознаменовались оне славными битвами между Александраполем и Карсом — под Баш-Кадык-Ларом н Кюрюк-Дере, при Чолоке в Гурии и под Ахалцыхом. Одержанные в то время победы оградили Грузию от угрожавшего вторжения неприятеля с превосходными силами; и если занятие Карса, по тогдашним обстоятельствам, не могло быть последствием победы под Кюрюк-Дере, не менее того, знаменитый бой этот обеспечил на тот год Грузию, поставив Турок в невозможность начать новые наступательные действия в 1854-м году.

Театры военных действий. В 1855-м году, война, названная Восточною, приняла уже размеры более обширные. В Крыму удвоились усилия союзников, обративших также внимание к стороне Кавказа, [2] где военные действия явились на трех отдельных театрах: в Малой Азии, в Мингрелии и близь устьев Кубани. Сии три театра войны были совершенно отделены один от другого местными препятствиями, и потому могли между собою иметь согласие только в одних общих видах. Действия около Анапы и на Таманском полуострове более имели связь с действиями неприятеля в Керчи и со вторжением его в Азовское море. Анапа и Новороссийск сообщались посредством моря с другими черноморскими береговыми укреплениями, оставленными нами еще в 1854-м году. Сухум-Кале в Абхазии был также оставлен, как и все прибрежье от Сухума через Редут-Кале, коим владели уже Турки, до бывшего Николаевского укрепления, потерянного в самом начале войны. На сих берегах Мингрелии и Гурии содержались только слабые, обывательские караулы, удалявшиеся при появлении неприятеля. Верстах в пяти от Редут-Кале, при с. Хорги, содержали мы также наблюдательные посты из казаков и обывательских ополченцев. В устьях Риона стояла еще, при с. Чалодиди, наша Азовская гребная флотилия, состоявшая из 10-ти лодок; но внутри края расположен был особенный отряд, под названием Гурийского, коего назначение было охранять страну от вторжения со стороны моря и оборонять Кутаис, чрез который пролегает единственный путь, ведущий к Тифлису. Весь край этот, составляющий долину р. Риона, отделялся от театра войны в Малой Азии высокими горами Аджарии, которые проходимы только для пеших, с трудом для конных, и рано покрываются снегом.

И так главный театр военных действий, на сухопутной границе нашей с Турциею, был отдельный от прочих; ибо имел только одно сообщение с Гурийским отрядом, чрез Ахалцых, Боржемское ущелье, Сурам, Имеретинские горы и Кутаис, путем, хотя колесным, по трудным и кружным; тогда как ближний, но не разработанный путь из Аббас-Тумана через Зикарское ущелье, на с. Багдад, прямо в Кутаис, можно вернее назвать непроходимым. [3]

Взгляд на главный театр военных действий. Главные военные действия в Малой Азии, хотя и происходили под распоряжением одного начальника, но, по причинам местности, имели также два отдельные поприща. Большая часть сил наших, действовавших в 1854 году, от Александраполя к Карсу, была некоторым образом разъединена с отрядом, покорившим, после блистательного боя, Баязид, который находится в долине восточного Евфрата, отделенной от долины Аракса хребтом высоких, почти непроходимых, Агридагских гор, составляющих отрог Арарата и служащих летним кочевьем для курдов. Отряд сей, называвшийся Эриванским и Баязидским, соединялся с главными силами под Александраполем, только пройденным им путем через перевал Агридага, трудным, но единственным для движения тяжестей. Другого сообщения между ними не было, кроме пути ведущего через Кёрпи-Кев, что на Араксе, уже не далеко от Эрзрума, несколько не доходя Гассан-Кале.

Прекращение зимою военных действий. Так как Агридаг покрывается зимою глубокими снегами, то слабый отряд наш, занимавший Баязид, был оттуда выведен осенью 1854-го года, и расположен на зимовых квартирах в Эриванской губернии, по селениям долины Аракса. В тоже время прекратились военные действия и в главных силах наших, близь Александраполя за Арпачаем, по причине зимы и глубоких снегов, покрывающих возвышенные равнины Карского пашалыка. Главная часть войска была возвращена на зиму в штаб-квартиры, другая же расположилась в селениях, около Александраполя и Ахалкалаки. Передовые караулы наши к стороне Карса, занимались в небольшом расстоянии от Арпачая, двумя сотнями конной милиции Карапапахов, подданных Турецких, жителей пограничных селений присоединившихся к нам в 1854-м году.

Турки обессиленные по причине зимы, также не могли ничего предпринять, но готовясь на следующий год к новым действиям и побуждаемые к тому союзниками, собирали новые силы в Эрзруме и снабжали Карс — укреплявшийся иностранными инженерами — артиллериею, снарядами и [4] продовольствием. И так, военные действия, по вышеизложенным причинам, совершенно прекратились на этой границе; но в Мингрелии и Гурии, в долине Риона, где климат совершенно иной, где снега почти вовсе не бывает, небольшие стычки между передовыми постами, в коих, с нашей стороны, более участвовали жители чем войска, продолжались во всю осень 1854-го и зимою 1855-го годов.

Черноморье. Еще при появлении союзных флотов в Черном море, Правительство признало нужным учредить особенное начальство над всеми войсками, находившимися на обоих берегах Азовского моря и на восточной оконечности Крыма. К новому управлению сему, порученному тогда Наказному Атаману войска Донского Генерал-Адъютанту М. Г. Хомутову, вскоре присоединили все Черноморское Казачье войско и баталионы, занимавшие еще, по упразднении береговых укреплений, Новороссийск и кр. Анапу. Войска сии, находившиеся перед тем под начальством Главнокомандующего Кавказского Корпуса, состояли из шести сильных Черноморских линейных баталионов, нескольких Донских Казачьих полков, военно-рабочих рот и гарнизонной артиллерии, все под непосредственною командою бывшего Начальника Черноморской береговой линии, Вице-Адмирала Серебрякова. Сим распоряжением Главнокомандующий устранялся от всякого участия в военных действиях на означенном пространстве и ему предоставлялось только гражданское управление в Черноморском войске, в коем тогда не было атамана, а занимал сие место исправлявший должность начальника Штаба войска Генерал-Маиор Кухаренко.

Требования кавказского начальства. В таком положении находились дела в Закавказском крае, в начале 1855 года,— когда, за выездом из Грузии Кн. Воронцова, все управление, как военное, так и гражданское, находилось временно в распоряжении Генерал-Адъютанта Реада, вскоре после того погибшего в Крыму, в сражении при р. Черной. Начальником Главного Штаба Кавказского Корпуса оставался Генерал-Адъютант Князь Барятинский, отбывший от сего места в столицу вскоре по приезде в Тифлис нового Главнокомандующего. [5]

Кавказское начальство, не признавая себя в силах держаться против ожидаемого напора от внешнего неприятеля и горцев, требовало, как оно выражалось, для ограждения края и войск ему вверенных, непременной присылки из России, по крайней мере, еще одной дивизии пехоты с ее артиллериею, одного полка регулярной кавалерии и нескольких Донских казачьих полков; в противном случае оно признавало совершенною необходимостию упразднить и очистить от войск Дагестан или же передовые укрепление Кавказской линии, предоставляя избрание того или другого средства высшему Правительству.

Назначение нового наместника. Таково было дел в Закавказье в конце ноября 1854-го года, когда временно находился в столице, вызванный из Варшавы Командир Гренадерского Корпуса Генерал-Адъютант Н. Н. Муравьев, только что перед тем назначенный для начальствования войсками в Финляндии. Мрачная картина, в коей кавказское начальство представляло состояние дел на южной границе нашей, и настоятельные требования присылки туда войск, побудили Императора Николая I-го изменить сделанное Муравьеву назначение и возложить на него звание Наместника на Кавказе и Главнокомандующего отдельным кавказским корпусом.

Государь, облекая избранное им лице доверием своим, указал ему положение дел и войск на Кавказе. При чем ссылаясь на несвоевременность требований, объяснил, что за отправлением всех войск в Крым, нисколько их не оставалось свободных для усиления кавказских. Наконец положительно выразился, что в тогдашних трудных обстоятельствах, неизбежно было обходиться теми способами, которые найдутся на месте.

Генерал-Адъютант Муравьев, в первых днях 1855-го года, был на пути в Грузию но готовясь к предстоявшим за границею военным действиям, он должен был ознакомиться с состоянием дел на Кавказской линии и принять меры, как для ограждения той страны от ожидаемых вторжений Шамиля, так и для усиления действующих на Турецкой границе войск. [6]

Постоянно имея в виду речи Государя: обходиться теми способами, которые найдутся на месте, Главнокомандующий по приезде в Ставрополь, где сосредоточивалось главное управление Кавказской линии, вникнув в занятия войск, нашел возможность отделить часть оных на усиление действующего на Турецкой границе корпуса. В сем убедился он еще более, когда поверил личным обзором Лабинскую линию, состояние войск на водах, в Георгиевске, в Нальчике, во Владикавказе, в Воздвиженском укреплении, в крепости Грозной и в станицах бывших на его пути. Главнокомандующий совершив объезд сей нашел, что не только не предстояло надобности бросать передовых линий наших, как то предполагалось кавказским начальством, но признал возможным даже подаваться, в течение 1855-го года, вперед на обоих флангах, построением новых постов, без отягощения остававшихся войск.

Но для достижения сего неизбежно было отчасти изменить существовавший в кавказских войсках обычай — отвлекать от службы множество людей на хозяйственные занятия, с избытком вознаграждавшие лишения коим подвергаются люди навеки отдаленные от родины — направление, вкрадывающееся вообще в войсках продолжительною стоянкою на одном месте и неминуемо лишающее их сил.

С таким состоянием дела довелось Главнокомандующему бороться на первых порах приезда своего на линию для достижения указанной ему цели. Баталионов и рот было много, но войск действительно оказывалось мало ¹, потому что за отсутствием людей отвлеченных от службы, выходило их в строй слишком малое число. Сей-то недостаток, [7] исправления коего можно было достичь только вниманием и постоянным трудом, вызвало со стороны кавказского начальства непомерные и несвоевременные требования войск, встревожившие покойного Государя при важных заботах Его тогда удручавших. Тяжела такая борьба там, где при всей доброй воле подчиненных, должны были поражаться обычаи освященные временем и где изменение их неминуемо касалось самой чувствительной струны человечества. В таких случаях, бессильна самая неограниченная власть главного начальника и приказания его, не поддержанные ближайшими властями, часто скользят по единомыслящей массе людей, к коим они относятся.

О скором преобразовании войск в то короткое время, которое оставалось до открытия военных действий, нельзя было и думать; но возбудить внимание и деятельность начальства, пробудить усыпленные силы добрых по характеру своему войск, искоренить в понятиях властей привычку к несоразмерному большему числу войск относительно потребности, убедить их в возможности управляться и с меньшим количеством оных при дробных учетах расхода людей и пополнить таким образом в полках ряды опустошенные закоснелыми беспорядками, наконец освоить начальников всех степеней с новым порядком вещей, от коего они многими годами отклонились — было необходимо и к этому приступлено безотлагательно.

В сих трудах Главнокомандующий провел близь целого месяца, имея при себе помощником только Генерал-Маиора Броневского, заблаговременно вызванного из Тифлиса. К занятиям сим присоединились еще заботы о продовольствии войск неожиданно назначенных к отправлению за Кавказ и многие дела по гражданской части, от которых в том краю часто зависят успехи военных действий. Последние дни пребывания на линии, Главнокомандующий провел во Владикавказе ожидая очищения снеговых обвалов, прервавших сообщение с Грузиею; но время сие не было потеряно и конечно вознаградило то, что могло быть утрачено несколько [8] запоздалым прибытием его в центр своего управления — Тифлис.

Такими только мерами, взамен выступающих с линии за Кавказ эшелонов, при усиленной бдительности частных начальников, можно было противустать отваге и быстроте Шамилевых вторжений в тылу действующих против внешнего неприятеля войск, тем более, что в это время Шамиль, побуждаемый воззваниями и лестными обещаниями Турецкого Султана, призывался на содействие в войне, которой тщились дать вид священной, в чем участвовали и агенты Европейских держав.

Последствием таких распоряжений было: отправление за Кавказ двух бригад, или осьми, почти комплектных баталионов резервной дивизии Кавказского корпуса, с двумя пешими резервными батареями артиллерии, трех Донских казачьих полков и одной конной Донской казачьей батареи. Кроме того полки Кавказской линии послали за Кавказ людей на усиление баталионов отправленных ими туда еще в предыдущем году.

Распоряжения на Кавказской линии. Вся Кавказская линия находилась под начальством Ген. Лейт. Козловского, у коего, за выступлением выше означенных войск, оставалось для обороны края:

Пехоты: на правом фланге, под распоряжением Ген. маиора Евдокимова 12 баталионов; в центре, коим начальствовал Ген. М. Граматин, 5-ть баталионов; во Владикавказском округе, у Ген. М. Барона Вревского 11-ть баталионов; на левом фланге — 13 баталионов. Сверх того три баталиона, по вновь сделанному тогда распределению, были собраны около Ставрополя в виде резерва, на случай если бы потребовались войска к стороне моря. Всего же было в распоряжении у Козловского 44 баталиона и принадлежащие к линии военно-рабочие и инвалидные роты.

Конница состояла из постоянных 19 линейных казачьих действующих полков, по 750-ти всадников в каждом, и из нескольких резервных полков и сотен того же войска, сформированных в 1854-м году конница сия еще [9] усиливалась 10-ю Донскими казачьими полками, высылаемыми в тот край на службу, и 4-мя сотнями Дунайских казаков, приведенных на линию во время начальствования Князя Воронцова. Полевой артиллерии и гарнизона по крепостям было избыточно.

Для вооружения пеших казаков, остававшихся в станицах, назначено было отпустить из Георгиевского арсенала часть поступивших в оный из полков кремневых ружей,. замененных ударными.

С сими средствами можно было оберечь крепости, посты и поселения наши на большом пространстве от Усть-Лабинской крепости до Каспийского моря и не нужно было покидать Лабинской линии и Надежинского укрепления, как то предполагалось, но предпринимать наступательных действий не было возможности. Не менее того, с целью занять горцев на северной покатости Кавказа, и дабы они не могли помыслить, что мы ослабли чрез отправление в 1854-м и 55-м годах войск в Грузию, приказано было исправлять укрепления и строения на всех передовых линиях, на правом фланге, против Каладжинского укрепления построить мост через Лабу, подаваться к горам устроением, по мере возможности, новых постов вверх по малой Лабе и строить новые станицы, как то давно уже было предположено, вверх по р. Урупу, для населения пространства заключающегося между вершинами Лабы и Кубани. В северном Дагестане, гарнизон Петровского укрепления был усилен 500-ми пеших казаков Астраханского войска, которых перевезли туда Каспийским морем. Формировались также на линии для запасной дивизии кадры, наполненные впоследствии рекрутами и послужившие в 1856 году для укомплектования всех полков кавказского корпуса. Наконец, Главнокомандующий приказал собрать в Кабарде, преимущественно между осетинами северной покатости и по другим частям линии, две сотни наездников, и отправить их к действующему корпусу за Кавказ.

Шамиль. Меры сии должны были содействовать к удержанию горцев, во время военных действий против турок. Сему [10] способствовало еще возвращение Шамилева сына, взятого некогда в аманаты, воспитанного в кадетском корпусе и служившего в уланском полку поручиком. Так как полк этот, бывший Владимирский, состоял в гренадерском корпусе, коим Ген. Муравьев, пред назначением своим на Кавказ, командовал, то молодой Джемал-Эддин был ему лично известен и привезен им на Кавказскую линию для передачи, по Высочайшему повелению, отцу, в замен пленниц, Княгинь Чавчавадзе и Орбелиан, похищенных из Кахетии в 1854 году — событие довольно известное, коего подробности, равно как и обстоятельства самого размена, сделались гласными изданною в недавнем времени книгою о сем происшествии. Молодой Шамиль, от природы благородных наклонностей, сохранил чувство преданности к отцу и благодарности к покойному Государю. Отец не был равнодушен к обхождению нашему с сыном его, коего внушения, полагать надобно, не остались без последствий. Переписка, которую молодой Шамиль в течении 1855-го года вел с ближайшим к местопребыванию его в горах начальником, Ген. Маиором Бароном Николаи, указывали, что он во все это время не изменился в чувствах преданности к Государю.

Кончина Императора Николая. Окончив все по краткости времени возможные распоряжения для обеспечения во время военных действий Кавказской линии, Генерал Муравьев следовал к Тифлису, куда прибыл 1-го марта. Но наместнику суждено было с приездом своим объявить народу и войску о кончине пославшего его, о чем он известился через фельдъегеря, нагнавшего его на Пасанаурском посту, верстах в 70-ти не доезжая Тифлиса. 2-го Марта известие сие, как и восшествие на престол Александра Николаевича, было обнародовано на площади жителям и собранным войскам при совершении, в присутствии экзарха Грузии Исидора, панихиды за упокой души усопшего и молебствия за восшедшего на престол. Народ Грузинский, всегда преданный державе Царей наших, являл готовность служить в предстоящей войне новому Царю, с самоотвержением постоянно его отличавшим. [11]

По сему случаю Наместник обратился к Государю с всеподданнейшим письмом, в ответ на которое он имел счастье получить Всемилостивейший рескрипт.

Поездка Главнокомандующего в Мингрелию и Гурию. Весна в Тифлисе была в полном цвете; но в окрестностях Александраполя, где начальник гражданского правления Князь Бебутов предводительствовал войсками и управлял краем, уже с предыдущего года объявленным на военном положении, снега покрывали еще возвышенные равнины, отделяющие нас от Карса, расположенного на высоком месте. Войска Баязидского отряда, находившиеся в Эриванской губернии, встречали перед собою тоже препятствие на Агридагском хребте. Но к стороне Черного моря и на низинах Риона господствовала весна. Главнокомандующий воспользовался сим обстоятельством, чтобы посетить Мингрелию и Гурию и лично ознакомиться с местностью на сем отдельном театре военных действий. Гурийским отрядом начальствовал в то время Командир Кавказской гренадерской бригады, Генерал-Маиор Князь Иван Багратион-Мухранский, сдавший на время, с 1854 года, бригаду свою, принадлежавшую к действующему корпусу, Генерал-Маиору Майделю, который числился по армии. Войска Гурийского отряда, состоявшие из двух полков 13-й пехотной дивизии, прибывшей в 1853 году из Крыма морем, из черноморских линейных баталионов, собравшихся по упразднении береговой линии и двух баталионов Куринского (князя Воронцова) полка, имели назначение, в случае сильного напора со стороны неприятеля, действовать оборонительно, по предварительно составленному плану, одобренному главноначальствующим.

Взгляд на театр войны в Мингрелии и Гурии. Река Рион, по миновании Кутаиса, принимает направление от востока к западу и впадает в Черное море недалеко от [12] Редут-Кале; она образует широкую долину, которая возвышается к Северу уступами через Свеанетию к Кавказскому хребту, а к Югу ограничивается Аджарскими горами, коих оконечность к морю составляет Кобулетский санджак. Правая часть сей долины, расширяющейся по мере приближения к морю, составляет Мингрельское Княжество, которое отделяется от Абхазии и Самурзакани рекою Ингуром, вытекающею из Свеанетских гор и впадающею в море. Горный поток сей, широкий, быстрый и вовремя дождей вовсе непроходимый, составлял военную грань нашу с тех пор как мы оставили Абхазию; ибо при тогдашних обстоятельствах почти не помышляли о Самурзакани, лежащей на правом берегу Ингура. Подобный сему потоку — Кодор, протекающий параллельно первому, составляет другую преграду, как для неприятеля, который хотел бы вторгнуться от Сухум-Кале в Мингрелию, так и для нас, при наступательных действиях из Мингрелии в Абхазию.

И так Мингрелия состоит из двух друг от друга отличных частей: нагорной и низменной. Климат в первой, по мере приближения к главному хребту Кавказа, становится здоровее; но на низменной полосе, прилегающей к морю, и в особенности к р. Риону, климат в летнюю пору смертоносен до такой степени, что сами жители удаляются во время жаров в горы. Сухопутное сообщение Кутаиса с Абхазиею идет через с. Рухи, что на Ингуре. Старая дорога наша пролегала по нагорной части, но в последнее время ее перевели на оконечность покатости, где она, огибая возвышения, проходит через монастырь Хопи, с. Хета и приводит через м. Зугдиди также к с. Рухи. От нее отделяется близь монастыря Хопи к Редут-Кале прямое шоссе, недавно сделанное, которое располагали провести до Кутаиса для оживления торговых сношений наших чрез Черное море, пока не признана действительная возможность учредить пароходство по р. Риону. За исключением сей небольшой части шоссе, все пути по Мингрелии могут назваться неудобными для военных действий в течение большей части года, по причине горных потоков, во многих местах [13] пересекающих страну и впадающих в р. Рион с правой стороны. Потоки сии, которые можно в иное время перейти в брод, обращаются в непроходимые препятствия как во время дождей, так и во время таяния снегов в горах. Самая почва земли растворяется тогда до такой степени, что всякое сообщение делается почти невозможным, и в сем отношении известные за Кавказом Мингрельские грязи, соделывают страну сию недоступною для наступающего со стороны моря неприятеля. Неприятель, вторгнувшийся с этой стороны в сухое время года, мог бы самым неожиданным образом лишиться сообщения с берегом и остаться без средств продовольствия в краю бедном, едва знающем земледелие. Приближение к Риону ввергло бы его в другое бедствие — смертность, как то случилось в 1854 году с нашим отрядом, который после одержанных им побед, был поставлен на низинах для обороны избранной на р. Циве позиции, где часть войск погибла от климата а другая едва приходила в силы еще в начале 1855 года.

Волнение в Мингрелии. Шервашидзе. Мингрельский народ, покорный князьям своим, которые с своей стороны повинуются владетелям, подчинялся в последнее время, за малолетством владетеля, матери его, правительнице Кн. Екатерине Александровне Дадиан, урожденной Грузинской княжне Чавчавадзе. Совет управления сего состоял из Митрополита Мингрелии и братьев последнего владетеля, Ген. Маиора Кн. Григория Дадиана и Кн. Константина Дадиана. Не менее того, вся власть сосредоточивалась в руках правительницы, которой, по иноземному ее происхождению, князья и народ неохотно повиновались. Князья, рода Дадианов, коих много в Мингрелии, и во главе коих был Князь Георгий Дадиан, более других волновали умы, будучи подстрекаемы к тому Князем Абхазским Михаилом Шервашидзе, зятем Кн. Георгия. Хотя Князь Шервашидзе и был в близком родстве с владетельным домом Дадианов, но родство это не препятствовало вражде его, коей причина скрывалась в давнишнем притязании обоих родов на часть Самурзакани. Личная вражда до того увлекла Кн. Шервашидзе, что он вдался в преступные тайные сношения с Турками, владевшими уже [14] тогда берегами Абхазии; во враге своего Государя он надеялся найти покровителя и помощника к достижению стяжательных видов своих. Хотя Мингрельцы, по вере ими исповедуемой, всегда были природные враги Турок, но волнения между ними производимые имели последствием, что некоторые из них готовы были, при открытии военных действий, передаться Туркам, в случае успеха их. В таком положении, нельзя было рассчитывать на полное содействие жителей в народной войне, к которой мы старались их приготовить на случай вторжения неприятеля.

Гурия. Не так было на левом берегу Риона, в Гурии, где князья и народ, издревле воинственные, усердные к обрядом христианской веры и преданные престолу, на опыте являли свои воинские доблести, постоянно поражая малые вторжения турок и с пользою участвуя в делах наших с неприятелем. Гурия, также как и Мингрелия, имеет свою низменную и нагорную полосы. Народ ее принадлежит к племенам грузинским, населяющим соседственные санджаки Аджарии, Кобулета, Шавшета, Батума и Ардегана, коих жители приняли мусульманскую веру, но сохранили язык, одежду и храбрость христианских собратий своих, сделавшихся подданными России. От Батума, берегом моря и через Чурук-Су ведет также дорога к Кутаису, соединяющаяся с путями, ведущими из Мингрелии, на берегах Риона около Кодора, где у нас был устроен мост. Оба пути сии соединяются тоже близь Марани, при устье реки Цхенис-Цхали, составляющей границу Имеретии. Гурийская дорога сия переходит через р. Супса, составлявшую в 1854 г. грань населенной части сего края, потому что вся страна по левому берегу р. Супса, была разорена во время последних военных действий, в том числе и уездный город Гурии — Озургетти, сожженный до тла. Путь сей хотя мало разработан и неудобен, по причине гористой местности, но не представляет тех непреодолимых затруднений, какие встречаются по мингрельским дорогам, ибо не пересекается столь быстрыми горными потоками как в Мингрелии, где они берут начало свое в вершинах Кавказских гор. [15] Низменные берега Риона в Гурии также смертоносны в летнюю пору, почему их надобно считать в это время года недоступными для военных действий. Недоступность сия увеличивается еще от лесов, наполненных колючими, совершенно непроникаемыми кустами, во многих местах покрывающими оба берега реки. Прогалины, известные только жителям, дают им возможность сообщаться через Рион, с помощью небольших каюков, или лодок, коих главный притон находится в незначительном расстоянии от Редут-Кале, при с. Чалодиди, где часть жителей, не взирая на пожирающую их в течение лета лихорадку, не оставляют своих домов.

План кампании в долине Риона. Из вышеизложенного явствует, что с тех пор как неприятель овладел Редут-Кале и берегами моря, войска наши, занимавшие страну по обоим берегам Риона, были разъединены и сообщения между отрядами, находившимися с одной стороны в Мингрелии, с другой в Гурии, стали крайне затруднительны. Дабы получить общее понятие о театре войны в тех местах, можно представить себе равнобедренный треугольник, коему берег моря служит основанием, окаймленные горами пути, ведущие из Абхазии и Кобулета — боками, с. Марань — вершиною, а высота измеряется течением Риона с востока на запад. Основание сего треугольника нам более не принадлежало. О захвате Батума или обратном занятии Сухум-Кале нельзя было помышлять. Внезапное нападение на Редут-Кале было предприятие неверное и при том успех оного мог нам доставить только минутное торжество, с тех пор как мы лишились моря. По сим причинам нам оставалось, в случае сильного напора со стороны неприятеля, отступать по означенным путям до соединения наших эшелонов на Кодорской переправе через р. Рион или близь Марани, при Усть-Цхенис-Цхали, на границе Имеретии. Тут войска всего Гурийского отряда, собранные вместе и подкрепленные многолюдными ополчениями Имеретинцев, по природе храбрых и питающих непримиримую вражду к Туркам, со времени последнего их там владычества — могли еще отразить значительные неприятельские силы; между тем имелась [16] в виду возможность тревожить тыл и фланг вторгнувшегося неприятеля, посредством народной войны, которую надеялись возбудить. Последняя сия мера, коей исполнимость подлежала впрочем сомнению, могла однакоже иметь более успеха в Гурии чем в Мингрелии.

Расположение отрядов. Этот план кампании был избран и утвержден. Сообразно с ним, войска расположились в двух отрядах, занимая пути по обе стороны Риона. Впоследствии, для избежания вредного влияния климата долины Риона, приказано было войскам подняться на соседственные возвышения. Правый, сильнейший отряд расположился в Мингрелии эшелонами по пути к с. Рухи, наблюдая с помощью мингрельских ополчений, все пространство по течению Ингура и по берегу моря около Анаклии. Передовою частью сего отряда, в м. Зугдиди и около Рухи, командовал Ген. Маиор Кн. Григорий Дадиан. Левый же отряд расположился в Гурии, на Акетских высотах, наблюдая всю границу к Кобулетам н берег моря при Поти посредством Гурийских пеших ополчений. Сим отрядом командовал в последствии времени Ген. Маиор Бруннер. Общий резерв и отрядная квартира Кн. Мухранского расположены были при с. Сортиоанне, на правом берегу р. Тихур, впадающей с правой стороны в Рион близь сего места, в с. Сенаки, пребывала веною 1855 года правительница Мингрелии. На Тихуре был устроен временный госпиталь, где в необыкновенных страданиях оканчивали жизненное поприще свое люди наши, заболевшие в предшествовавшем году на земляных работах бесполезного и смертоносного лагеря на р. Циве. Продовольствие. Тут находились склады провианта и сухарей, и отсюда доставлялось продовольствие в передовые и эшелонированные части, что исполнялось, равно как и перевозка больных, не с малым затруднением, по неудобопроходимым в весеннее время дорогам. Главный госпиталь находился в Кутаисе, а значительные склады провианта и сухарей на левом берегу р. Цхенис-Цхали, при устье ее.

Со времени утраты нами Черного моря, коим доставлялся хлеб из Крыма в эту страну, где хлебопашество почти [17] вовсе не существует и где жители питаются кукурузою и гоммиею ², продовольствие Гурийского отряда составляло одно из величайших затруднений, ибо войска оного должны были снабжаться хлебом приобретаемым в Грузии, или за недостатком его там, покупаемым в низовых губерниях России, откуда хлеб сплавляли по Волге и доставляли из Астрахани Каспийским морем в Баку, а оттуда, частью по р. Куре, частью сухим путем до Тифлиса, из Тифлиса же провиант доставлялся через Кутаис к Гурийскому отряду, на местных подводах, всегда с трудом доходивших до своего назначения через горы, отделяющие Карталинию от Кутаиса. Часто дорога эта, вопреки всевозможным усилиям, становилась вовсе непроходимою. Подобный способ продовольствия, по продолжительности пути, не всегда удовлетворял потребности, почему в Мингрелию и Гурию доставлялся хлеб также с Кавказской линии, откуда его с неимоверными расходами перевозили через главный хребет на верблюдах, даже в зимнюю пору. И так продовольствие, составляющее одно из важнейших условий успеха в военных действиях, представляло самые большие затруднения для Гурийского отряда. Заботами и огромными денежными расходами, предмет этот был обеспечен; но одна четверть сухарей, с доставкою на место, обходилась казне, примерно, от 40 до 50-ти руб. сер., при чем не всегда можно было устранить беспорядки, неразлучные с такими ценными операциями.

Охранение края. По сим причинам и по злокачественности климата, оказывалось, что охранение Мингрелии и Гурии, равно как и военные действия в том краю, сильно тяготели на средства наши. Казалось бы, что после потери берегов Черного моря, не было нам в военном отношении никакой выгоды охранять эту страну; но мы не могли покинуть единоверных нам жителей и должны были тратить там людей и казну до последней возможности, дабы удержать влияние свое в народе и соседственных племенах. Нельзя было полагать, чтобы соединенные на [18] левом берегу Цхенис-Цхали отряды не удержались даже против сильнейшего неприятеля; но если бы, вопреки всякого чаяния, мы были вынуждены оставить и Кутаис, то теснины в горах отделяющих сей город от Грузии, представили бы нам много удобств для ограждения Карталинии, Сурама и Боржомского ущелья, единственного пути к Ахалцыху; тем более, что неприятель значительно бы расстроился от трудного похода и действий в стране не имеющей ни продовольственных, ни перевозочных средств.

Состояние гурийского отряда. Из прилагаемого здесь сведения видно состояние Гурийского отряда, в коем было:

В баталионах 13-ой дивизии едва выходило в строй по 400 рядовых в каждом; в одном из Брестских выводили только 300; почти в таком же слабом составе находились баталионы Куринского полка. Черноморские линейные баталионы имели под ружьем от 600 до 700 рядовых каждый. Таким образом, всей регулярной пехоты в Гурийском отряде, с саперами, но за исключением военно-рабочих рот и больных, могло стать под ружье до 8500 рядовых. Донские полки, пострадавшие в предшествовавшем году от климата, были очень слабы; так что за разными расходами, всей конницы [20] готовой к бою, не было более 700 человек, в числе коих линейные казаки составляли лучшую часть. Однакоже, по выздоровлении больных весною 1855-го года, Гурийский отряд несколько усилился и всего можно было считать в нем, кроме людей при артиллерии, военно-рабочих рот и местных милиций, до 11 тысяч человек под ружьем и на коне.

Местные ополчения. Большое значение имели бы при Гурийском отряде местные обывательские ополчения, если б оне постоянно находились в сборе. Ополчения сии полагались от четырех народов, составляющих население того края. Из них считалось:

По сему расчету, милиции должно было выходить в бой не менее 8200 человек; но за исключением гурийского, остальные ополчения не находились постоянно под ружьем и не имели того устройства, какого надеялись достигнуть. Ополчение Имеретинцев, до приближения неприятеля в конце кампании к границам их, оставалось большею частью в своих домах; Мингрельцы никогда не были в полном составе; [21] Самурзаканцы, со времени занятия земли их Турками, исчезли; одни только Гурийцы, возбуждаемые деятельностью одного из предводителей их, Кн. Малакия Гуриеля, и по природному воинственному духу, находились под ружьем и в постоянной готовности к бою. Не менее того, народные ополчения сии, при беспрестанном приливе и отливе их, по временам значительно усиливали Гурийский отряд и приносили большую пользу совершенным знанием местности и содействием в частных нападениях на мелкие турецкие партии. С ними вместе, весь Гурийский отряд мог считать в своем составе постоянно под ружьем не менее 15 тысяч человек, а иногда и более того.

Рионская флотилия. Кроме сего находилась при Гурийском отряде флотилия, состоявшая, за уничтожением трех ветхих, из семи баркасов, с прислугою от пеших азовских казаков. Флотилия эта, выведенная от береговых укреплений наших и долгое время занимавшая, под начальством флота Капитан-Лейтенанта Савинича, устье Риона при с. Чалодиди, получила название Рионской и оказала услуги отважными набегами в открытом море, где не однажды полонила небольшие турецкие суда с запасами.

Турецкие силы на берегу Черного моря. По неимению положительных сведений о состоянии Турецких войск на берегах Черного моря, в начале 1855 года, нельзя определить настоящего количества их; известно только, что Редут-Кале был занят в течение всей зимы достаточным гарнизоном, который однакоже много пострадал от влияния климата; посему весною он был обновлен свежими войсками, укрепления же, равно как и вооружение оных усилены. В Батуме также находился довольно сильный отряд; там имел пребывание начальник всех береговых войск Мушир-Мустафа-Паша. В продолжение зимы, Турки имели два укрепленных лагеря, один в Очхамуре, а другой при с. Легви, находящемся на прямой дороге от Озургетти в Кобулеты. В каждом из сих лагерей, по сведениям от лазутчиков, полагалось до 2-х тысяч человек. По тем же сведениям, перевезены в начале зимы из Константинополя в Кобулеты еще [22] три баталиона, которые впрочем скоро были опять посажены на суда в Чурук-Су и отправлены вероятно к берегам Абхазии, где войск было еще весьма мало.

В течение марта месяца усилилось движение по всему берегу, после прибытия в Батум, как говорили, какого-то иностранного генерала. Привозили много запасов; появились вдоль всего берега пароходы. В Батум и Чурук-Су высажено было шесть баталионов египетской пехоты, под начальством Ахмед-Паши, и распространен слух об ожидаемом Англо-Французском десанте. В Сухум-Кале также привезено было три баталиона пехоты, а в Очамчир, бывшее местопребывание Абхазского владетеля Шервашидзе, отправлены Турецкие офицеры для осмотра местности.

Однакоже из переписки английского посланника в Царьграде, Лорда Стратфорда де-Радклиф видно, что вначале лета 1855 года Турки считали по всему берегу Черного моря, от Батума до Сухум-Кале, от 12 до 15 тысяч войска; и так остается руководствоваться сим последним сведением, за точную справедливость которого также нельзя ручаться, тем более что время той переписки не совсем совпадает со временем в которое были собраны вышепоказанные сведения от лазутчиков. Одно можно принять за верное, что весною 1855 года количество Турецких войск под ружьем на берегах моря не превышало 15-ть тысяч.

Движения их. В начале зимы послан был из Батума в Аджару небольшой отряд регулярной пехоты с кавалериею, для понуждения Аджарцев к выдаче беглых турецких солдат, к уплате податей и для принуждения их к службе в ополчении вне родины, от чего они решительно отказывались. Известие о появлении войск в Аджарии подтверждалось и другими сведениями; говорили даже о трех баталионах пехоты и двух эскадронах кавалерии, там показавшихся. 500 человек этой пехоты, под начальством Хаджи-Ахмед-Паши, доходили до с. Хула, что недалеко от нашей Ахалцыхской границы; но Аджарские горы были еще покрыты снегом, почему, как полагали, отряд этот взял направление через Арданучь к [23] Ардегану. Как бы то ни было, войска разновременно посылавшиеся турками через горы, по пути к Ахалцыху или Ардегану, никогда не достигали своего назначения, как по трудностям местоположения, так и по духу непокорности жителей, которые не подчинялись никакой власти, хотя и называли себя турецкими подданными. Не менее того заметно было постоянное стремление союзников проникнуть в наши пределы сими горными путями.

Турки намеревались также вторгнуться в долину Риона, и для сего усиливались на берегах моря вновь привозимыми войсками, но в действиях их оказывалось всегда колебание. Они не могли рассчитывать на содействие гурийцев, и по-видимому более полагались на вражду к нам горских племен, обитающих к северу. По сей причине, турки стали перевозить в марте месяце войска из Батума и его окрестностей в Абхазию, куда отправился сам Главнокомандующий Мушир-Мустафа-Паша. Поручив начальствование в Батуме и Чурук-Су вновь прибывшему с египтянами Ахмед-Паше, он высадился в Сухум-Кале, где сзывал абхазских, цебельдинских и убыхских старшин. Меры сии имели последствием разбои и хищничества абхазских князей и дворян в пределах Самурзакани и даже Мингрелии.

В то же время турки, опасаясь нападения из Гурии, оставили в Чурук-Су только небольшой караул и убрали все свои тяжести в крепостцу Цихиндзири. Передовой турецкий лагерь, стоявший в Очхамуре, был также передвинут несколько назад, к урочищу Мухаестат. Англо-французские комиссары в Кобулетах заботились о том, чтобы с жителями наших владений обходились как можно ласковее. Захваченных турками гурийцев велено было отпустить. Турки во всем подчинялись союзным чиновникам, один из коих ездил даже в Аджарию, вероятно для осмотра местности и путей. Слух носился, что они приводили в известность всех русских пленных, захваченных Аджарцами в течении последних десяти лет.

Главнокомандующий при обзоре Гурии, мог только видеть [24] с горы Гуриамта, небольшой турецкий лагерь остававшийся на Чолоке; прочие неприятельские войска стягивались тогда к своим береговым укреплениям, как бы опасаясь внезапного нападения или готовясь и какому-либо общему передвижению.

Между тем, небольшие стычки между передовыми войсками обеих сторон, не прекращавшиеся в течение всей зимы, продолжались и весною. Хотя сами по себе оне не имели никакой важности, но по принадлежности их к событиям того времени, ряд этих аванпостных дел излагается в приложении ³. Деятельное участие, принимавшееся в оных местными жителями, свидетельствовало о всеобщем воодушевлении, господствовавшем в пограничном народонаселении.

После сих стычек, носились слухи о намерении неприятеля высадить скопища абхазцев и черкес в Мингрелию или Гурию, для разорения прибрежных к морю селений. Вследствие того, передовой отряд наш на границах Самурзакани, был усилен Грузинским линейным № 1 баталионом, составлявшим до того времени гарнизон города Кутаиса, который, по выступлении баталиона охранялся уже своими обывателями.

Охранение Кахетии. Изложив таким образом способы к охранению Закавказского Края от вторжения со стороны моря и указав состояние дел в Мингрелии и Гурии, обратимся к объяснению мер, принятых для ограждения Грузии от нападений горцев. Предмет этот тем более заслуживал внимания, что в Кахетии еще свежо было в памяти вторжение Шамиля, случившееся в предыдущем году и имевшее последствием разорение лучших селений и пленение княгини Чавчавадзе. Уныние и страх господствовали между жителями, ожидавшими новых бедствий во время военных действий на турецкой границе, куда отвлекалась часть пехоты дотоле оберегавшей в летнее время Лезгинскую линию.

К весне 1855-го года, оставлено было на Лезгинской линии, при достаточной артиллерии, только одиннадцать баталионов, в том числе один составленный из Грузин и [25 сформированный при кн. Воронцове, по образцу регулярных войск. Пространство, охраняемое сими войсками было обширно; оно простиралось на несколько сот верст, от крепости Нухи до р. Арагвы. Не было возможности оберегать все ущелия спускающиеся с гор к р. Алазани, без раздробления войск на мелкие части, которые постоянно находились бы в опасности внезапного нападения по одному из многих путей, предоставлявшихся на выбор Шамиля. По сей причине, пехотные войска, оберегавшие Лезгинскую линию, были разделены на два отряда, коих главные силы расположились против выходов более угрожаемых, на правом фланге линии — под командою Ген. Маиора кн. Меликова, в кр. Закаталах, а на левом — под командою Ген. Маиора Ольшевского, в с. Кварели. Прочие выходы из гор остались под наблюдением небольших караулов и разъездов, которые конечно не могли воспрепятствовать вторжению, но ворвавшимся лезгинам преграждалось отступление ближайшею из подвижных колонн, долженствовавшею немедленно по получении известия двинуться к угрожаемому пункту. Для первой же встречи горцев, был составлен третий отряд из трех Донских казачьих полков с Донскою конно-артиллерийскою батареею и одним дивизионом Нижегородских драгун. Одно имя сего непобедимого полка много должно было содействовать к удержанию лезгин, коих хищнические наклонности долгое время им обуздывались; в прежние годы, квартируя в Кахетии, он почти один держал в страхе лезгин южной покатости Кавказских гор. Сей конный, или летучий отряд, находившийся под командою драгунского полковника, ныне Ген. Маиора, Тихоцкого, имел в предмете быстро переноситься на угрожаемый пункт, дабы встретить неприятеля еще до прибытия пехоты и был поставлен позади линии в Кахетии, около с. Карагачь. Начальство над тремя отрядами было поручено Тифлисскому губернатору Ген. Лейтенанту кн. Андроникову, который по своему званию, в случае крайности, мог для защиты границы собрать жителей в помощь к нескольким грузинским пешим дружинам, посланным туда на усиление оборонительных способов. [26]

Наблюдательный отряд в Зурнабаде. Затем оставалось еще обеспечить, по возможности, от всякого могущего возникнуть волнения, мусульманские провинции Закавказского края, прилегающие к Персии, на время пребывания действующих войск заграницею. Хотя тогда уже начались личные неудовольствия между Персидским Шахом и Английским поверенным в делах Мурреем (Murray), что имело влияние и на взаимные сношения сих держав; но по известному вероломству Персидского правительства, нельзя было поручиться, что оно не будет стараться восстановить против нас народ в отторгнутых в прежние войны от Персии областях. Для наблюдения за мусульманскими провинциями, поставлен был в Зурнабаде, что близь Елисаветполя, под командою ген. маиора Чаплица отряд, состоявший из трех баталионов Мингрельского полка с артиллериею и сотнею казаков. Отряд сей имел также назначение двинуться к кр. Нухе, если бы Шамиль устремился в ту сторону с большими силами. Другой отряд из двух баталионов от войск занимавших Дагестан, был выдвинут к Северной покатости гор, отделявших Нуху от Кубы. Он угрожал тылу Шамиля, в случае нападения его на Нуху или, смотря по обстоятельствам, мог двинуться к самой Нухе.

Резервный отряд около Тифлиса. Кроме всех вышеозначенных мер, был расположен около Тифлиса резервный отряд, составленный из шести сильных баталионов с двумя батареями резервной дивизии Кавказского корпуса. Кавалерия сего отряда состояла из казачьего Донского № 35-го полка, пришедшего с линии, и одной сотни таможенных объезчиков, оставшихся свободными за упразднением, при открытии войны, таможенных застав на Турецкой границе. Отряд сей поручен был сперва командующему резервною дивизиею ген. маиору Базину. Два баталиона из двух резервных бригад пришедших, как выше сказано, весною 1855-го года с Кавказской линии, были тогда же направлены в Боржомское ущелье; прочие же шесть баталионов сих двух бригад, расположившиеся близь Тифлиса, не имели никакого назначения и не занимали даже караулов в городе. Они должны были ожидать приказания главнокомандующего, [27] чтобы двинуться туда, где встретилась бы в них надобность.

Охранение Тифлиса. Присутствие сих войск в окрестностях Тифлиса успокаивало жителей и давало более простора в предпринимавшихся военных действиях, тем, что не нужно было отделять частей от главных сил при каких-либо беспокойствах в крае или при надобности в войсках на других границах. Но для обороны города Тифлиса, на случай если бы, против всякого чаяния, высадившийся на берегах Мингрелии неприятель проник собственно в Грузию, имелась в готовности городская стража, составленная из жителей Тифлиса, в числе шести пеших, тысячных дружин. Оне были осмотрены ген. Муравьевым 9-го мая, за день до выезда его к действующему корпусу. Ополчение это, исполненное духа и преданности к родине, с помощью артиллерии, трех баталионов Тифлисского гарнизона и еще шести таких же дружин, которые можно было собрать в городе, при хороших распоряжениях деятельных начальников, оградило бы трудные доступы к своей родине. Оно могло дать отпор неприятелю, хотя бы превосходному в силах, но неизбежно потерпевшему при переходе через Мингрелию и Имеретинские горы без продовольственных и перевозочных средств. С сей стороны Тифлис можно было считать обеспеченным, не смотря на похвальбы союзников и безрассудные предположения их, не основанные на знании местности и тех способов, которые необходимы для овладения Тифлисом.

Приезд главнокомандующего в Александраполь. Генерал Муравьев прибыл в Александраполь 13-го мая. Военных действий нельзя было еще начинать, потому что на возвышенных равнинах Карского пашалыка местами лежал снег, на многих были топи от таяния снегов и нигде еще не было подножного корма. Между тем войска стягивались из [28] своих зимовых квартир к сборному пункту действующего корпуса — Александраполю, где и сосредоточились к концу мая.

Распределение войск. Войска, готовившиеся к военным действиям под личным предводительством главнокомандующего, состояли из трех частей:

1) Центр, при коем находился сам ген. Муравьев, собирался в Александраполе, имел назначение действовать прямо против Карса и состоял под командою начальника артиллерии Кавказского корпуса, ген. лейт. Бриммера. Князь Бебутов, до того времени занимавший сие место, получил приказание ехать в Тифлис, так как ему, во время отсутствия главнокомандующего, вверялось управление всею Кавказскою линиею и Закавказским краем по военной и гражданской части, на правах особенно по сему случаю составленных и утвержденных Государем.

2) Отряд правого крыла, занимавший крепости Ахалцых и Ахалкалаки, подчинялся начальнику 13-й пехотной дивизии, генерал-лейтенанту Ковалевскому.

3) Отряд левого крыла, под командою ген. маиора Суслова, зимовавший в Эриванской губернии у подошвы Арарата, имел назначение, перейдя горы, снова занять Баязид и действовать оттуда по большой дороге на Эрзрум.

Исчисление войск главного отряда в Александраполе. Следующие войска входили в состав главного Александропольского отряда:

ПЕХОТА:

Под начальством состоявшего по армии и при корпусе Ген. Маиора Майделя.

КАВАЛЕРИЯ.

Регулярная, под начальством Ген.-Маиора Гр. Нирода сводной драгунской бригады:

Иррегулярная, под начальством войска Донского Ген.-Маиора Бакланова.

АРТИЛЛЕРИЯ.

Кроме того присоединилось к сему отряду вначале кампании:

[31]

Что составляло близь 2,500 иррегулярных всадников, а с прежними — 24,500 человек.

Сверх сего, оставалось в Александраполе для содержания гарнизона, Грузинского лин. № 3-го бат. три роты, а для разъездов по границе две сотни Шурагельской милиции.

К отряду сему принадлежало артиллерии 8 орудий и 2 мортиры, два подвижных артиллерийских парка и два подвижных госпиталя. Главный склад провианта был заготовлен в Александраполе, где беспрестанно перепекались сухари. Для подвоза к войску хлеба во время похода, равно как и для перевозки запасов за войском во время движения, имелось в постоянной готовности более 2,000 обывательских наемных подвод и около 800 так называемых чарвадарских или вьючных лошадей, нанятых большею частию в Персидских владениях.

Крепость Александраполь. Пограничная крепость Александраполь, в коей сосредоточивались все боевые и походные средства главного действующего корпуса, заключала также в ограде своей обширный местный госпиталь. Она была построена в царствование Императора Николая, с большим иждивением, на месте занимаемом до того многолюдным селением мусульман н армян, называвшимся Гумри. Крепость сия охраняла наши склады и могла содержать до 3-х тыс. гарнизона. Она представила бы значительное препятствие для неприятельского войска, намеревающегося вторгнуться с этой стороны в пределы Закавказского края, ибо ею нельзя овладеть без правильной осады; но некоторые из наружных верков ее не были окончены; почему Ген. Муравьев предпринял довершение их с начала весны, а в последствии времени приступил к возведению недостающего нового сильного кронверка к стороне города, для прикрытия слабейшей части главного вала и необходимых хозяйственных заведений вне оного устроенных. Предместие крепости, обратившееся в довольно обширный городок, процветало торговлею от трехлетнего пребывания в нем войск и от ценных заготовлений, делаемых правительством, привлекших в Александраполь [32] промышленников всякого рода, что много способствовало к доставлению войскам разных выгод. Удобного и полезного этапа сего не существовало во время военных действий, происходивших на сей границе против Турок в кампании 1828-го и 29-го годов.

Исчисление войск Ахалцыхского отряда. Отряд Ген. Ковальского, правого крыла, или Ахалцыхский состоял из:

ПЕХОТЫ:

КАВАЛЕРИИ:

АРТИЛЛЕРИИ:

В отряде сем могло выйти в строй пехоты около 9,000, конницы около 1,200 чел., орудий было 16-ть, всего до 10,500 человек.

Сверх того, для содержания гарнизонов в Ахалцыхе и в Ахалкалаках, имелся один Грузинский линейный баталион, а для разъездов по границе собиралось до двух сотен Ахалцыхской конной милиции. [33]

Исчисление войск Эриванского отряда.

Отряд Ген.-Маиора Суслова, левого крыла, называвшийся Эриванским, состоял из:

ПЕХОТЫ:

КАВАЛЕРИИ:

АРТИЛЛЕРИИ:

Всего баталионов 4, сотен 16, орудий 8; что составляло около 5,000 человек в строю.

Общее исчисление войск. Итак в трех действующих отрядах состояло вначале кампании: 35 1/2 баталионов и одна пешая Грузинская дружина, регулярной кавалерии 28 эскадронов, иррегулярной — 32 сотни, местных конных милиций 20 сотен, к коим вскоре присоединилось еще 17 сотен. Полевой артиллерии 100 орудий, в том числе 24 ор. конных. В сложности, в трех отрядах можно было полагать на лицо, после открытия первых военных действий, пехоты около 28,000, конницы около 9,700 всадников, а всего с артиллерийскою прислугою 38,500 чел. под ружьем и на коне, на пространстве от Ахалцыха [34] через Ахалкалаки, Александраполь и Эриванскую губернию до Баязида.

21-го Мая Главнокомандующий делал смотр всем войскам собранным к тому времени в Александраполе. В строю было 21 1/2 баталион пехоты, 3 полка драгун, 3 — казачьих и 72 орудия; но как баталионы имели от 750-800 чел. в строю, то в каждом полку составлены были из трех гренадерских рот пятые сводные баталионы; так что на смотру, вместо 21 1/2 было 26 1/2 баталионов. Каждый полк состоял из одного полного, восьмивзводного, и из четырех шестивзводных баталионов, из коих в каждом было более 500 чел. в строю, что удовлетворяло потребностям боевой единицы баталиона в поле. В главном Александрапольском отряде правило сие было соблюдаемо и в отношении к полкам присоединившимся впоследствии времени на усиление сего отряда.

Охотники Лорис-Меликова. Местные милиции собрались уже в конце Мая; между ними замечательны были названные в расписании войск три сотни охотников Полковника Лорис-Меликова. Оне составлены были из сброда людей всякого звания н состояния, большею частью из армян, как турецко-подданных, так и наших. Были между ними и грузины, и жители наших мусульманских провинций, беглые от нас и от турок карапапахи, турецкие греки и даже один Русский. Беспардонная дружина сия отличалась отвагою, расторопностью и знанием местностей. Трудно было сохранить между ними строгий порядок, по беспрестанному приливу и отливу всадников записывавшихся в сотни и часто произвольно уклонявшихся. Случались между ними ссоры, кончавшиеся поножовщиною и даже смертоубийствами. Но сей иностранный легион оказал во многих случаях большие услуги. Всегда можно было найти в нем лазутчиков и проводников, ибо люди его составлявшие, повсюду имели родных и знакомых; они заменяли казаков для дальних разъездов и поисков, любили перестрелку с неприятелем, отчаянно домогаясь всякой добычи. Не было более надежных для быстрой пересылки важных бумаг в отдаленные места, что избранные гонцы, движимые [35] молодечеством и каким-то чувством чести, всегда исполняли с верностию. В сборище сем всегда видны были новые лица, случалось даже духовного звания. Нет сомнения, что между ними таились люди, передававшие и от нас вести неприятелю, но сего нечего было опасаться при совершенном неведении в лагере о намерениях начальника; напротив того, сим путем можно было распространять любые слухи и известия. Полковник Лорис-Меликов, начальствуя над сими тремя сотнями, при многих других обязанностях по сношениям с заграничными жителями, мог вполне удовлетворить и павшим на него уже само собою обязанностям капитана над вожатыми.

Курды. Замечательно, что в числе местных ополчений находились два полка курдов, служивших с нами во всю кампанию против своих единоверцев. Они состояли под наблюдением полковника Лорис-Меликова. Из сих полков первый, находившийся в Эриванском отряде, был набран из подданных наших Эриванской губернии; но во втором полку, в коем находилась одна отдельная сотня чертопоклонников ⁵, было много курдов перешедших в 1854-м году из Турецких владений, и хотя они не принесли большой пользы, однакоже сближение сие подавало нам надежду, что при движении внутрь Малой Азии, вновь подымется весь Курдистан, где турки едва успели усмирить жителей в конце 1854 года. В сих видах нам предстояло воспользоваться установившимися сношениями с патриархом несториан, который предлагал свои услуги ⁶. Он имел местопребывание за Ваном и пользовался доверием между многочисленными племенами Курдов, [36] ненавидевших турецкое правительство за то, что оно старалось обратить кочевой быт их в земледельческую оседлость, в чем уже начинало успевать.

Комментарии

1. Из многих случаев, свидетельствующих о таком состоянии войск, представляется следующий: все пять баталионов Кубанского егерского полка, находившиеся вне штаб-квартиры своей, Нальчика, в походе, имели в расходе достаточное число людей для хозяйственных потребностей при самых баталионах. Независимо от сего оставалось при полковом командире в штабу, на провианте, 1440 человек разных команд.

2. Местное растение, несколько схожее с просом.

3. Смотри приложение под литерою А.

4. В составе показанных баталионов сих двух полков, не доставало в каждом по одной сильной женатой роте, оставленной в штаб-квартирах.

5. Происхождение их не исследовано; но полагать можно, что племя сие, по вере своей называемое в народе Иезид, не приняв исламизма, утратило первоначальное исповедание свое — Христианство, коего осталось еще несколько следов в его странном поверьи. Мусульмане ненавидят их более чем христиан, и с своей стороны, Иезиды, по обычаю уклончивые в сношениях с иноверными им народами и племенами, в особенности не терпят мусульман и охотнее знаются с христианами.

6. В конце книги приложены под буквами В и С переводы двух писем патриарха Авраама к полковнику Хрещатицкому и к Кн. Бебутову.

Текст воспроизведен по изданию: Война за Кавказом в 1855 году. Том I. СПб. 1877

© текст - Муравьев-Карсский Н. Н. 1877
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Karaiskender. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001