-

ЛЕВЫЙ ФЛАНГ КАВКАЗСКОЙ ЛИНИИ В 1848 ГОДУ

Левый фланг кавказской линии. Составные его части: терская и сунженская линии и кумыкское владение. Самое выдающееся событие на левом фланге кавказской линии в 1848-м году. Когда и как начали готовиться к нему. Состав чеченского ограда в зимнюю экспедицию 1847-48-го года. Лагерь на Гойте. Первый период зимней экспедиции. Опять на Гойте. Второй период зимней экспедиции 1847-1848-го г. Сабдулла ссорится с куринцами. Торжественная клятва наиба. Удачная диверсия. Сабдулла вымещает свое разочарование на кабардинцах. Табельный день на порогах Гойты. Истребление лесов между Гойтой и Урус-Мартаном. Князь Барятинский в ауле Багочарой. Движение полконника Форстена вверх по правому порогу Гойты. Конец второго периода. Военные происшествии на левом фланге кавказской линии в конце 1847-го года.

Вся система кордонов, укреплений, постов и блокгаузов, обращенных к большой и малой Чечне, составляла в предпоследний период войны, т. е. в сороковых годах, левый фланг кавказской линии. Началом последнего периода, началом конца можно считать отчаянную рекогносцировку князя Барятинского в зимнюю экспедицию 1852-го года, рекогносцировку, приподнявшую завесу, за которой так долго скрывались от нас таинственные трущобы большой Чечни.

В состав левого фланга кавказской линии входили: терская и сунженская линии и кумыкское владение. Терская линия начинается от Екатеринограда, от того места, где река Терек, делая крутой поворот с юга на [368] восток, принимает в себя с левой стороны Малку. Воды этих двух рек, даже и после окончательного слияния, продолжают сохранять на некотором протяжении каждая свой цвет: одна голубоватый, другая желтоватый. Терская линия, составляя северную границу левого фланга кавказской линии, оканчивается устьем реки, следовательно упирается восточным краем в Каспийское море.

В Екатеринограде, крайнем западном пункте терской линии, бывшем когда-то столицей линейного казачьего войска, до сих пор еще сохранилась воздвигнутая в честь основательницы его, Императрицы Екатерины II, триумфальная арка, обратившаяся в недвижимую собственность летучих мышей, подобно развалинам прирейнских замков.

К востоку от Екатеринограда тянутся длинной вереницей по всему левому берегу Терека до самого Кизляра богатые станицы моздокского, гребенского и кизлярского казачьих полков, с двумя городами: Моздоком на западе, с двадцатидвухтысячным населением, состоящим из армян, осетин крещеных и некрещеных, русских и ногайцев, и Кизляром на востоке, славящимся своими виноградными садами, превосходными винами и злокачественными лихорадками, производящими такие опустошения в рядах его населения, как будто оно каждое лето принимает участие в военных действиях. Между станицами, на близком друг от друга расстоянии, в небольших турлучных оградах, содержатся казачьи посты; на вышках, над каждым постом, устройством своим напоминающих не то скворечницу, не то голубятню, стоят часовые, глаза которых почти не отрываются от Терека. Ночью посты высылают от себя к самому берегу реки, преимущественно к бродам, а иногда и на противоположный берет, залоги или секреты, н которых человек своею неподвижностью уподобляется кошке, стерегущей мышь. [369]

На правом берегу Терека заслуживают упоминания: против Червленной станицы Новый-Юрт, аул, основанный кабардинскими выходцами более ста лет тому назад, с населением смешанным, состоящим из кабардинцев, чеченцев и кумыков; против Щедринской станицы — Брагуны, на левом берегу Сунжи, там, где эта река очень близко подходит к Тереку, образуя с ним острый угол; наконец, Амир-аджи-юрт — между Щедринской и Шелковой; здесь через Терек перекинут мост с тет-де-поном впереди. Другой мост через Терек, николаевский, подле станицы того же имени, западнее Червленной, находится на прямом сообщении терской линии с Чечней.

Терская линия замыкает собою фронт левого фланга кавказской линии. Ее можно сравнить с третьей шеренгой старинного строя.

Сунжа на севере левого фланга кавказской линии составляет вторую оборонительную линию, обращенную фронтом к большой и малой Чечне: к большой от устья Гудермеса до правого берега Гойты, к малой — от левого берега Гойты до Казах-Кичу. Основание сунженской линии положено на другой год восстания Чечни, в 1841-м; к 1848-му году на ней было четыре крепости:

Умахан-юрт, с двумя аулами: Умахан и Аласхан-юртами, которые начали заселяться с 1841-го года. Сама крепость — крайний восточный стратегический пункт сунженской линии, построена в 1837-м, году при впадении Гудермеса в Сунжу. К северо-северо-востоку от Умахан-юрта находится старый большой аул Брагуны, со знаменитым брагунским лесом, основанный более трехсот лет тому назад крымскими переселенцами татарами. Терек и Сунжа так близко сходятся в этом месте, что между Брагунами на Сунже и станицей Щедринской на Тереке расстояния менее двух верст. Близостью Сунжи и [370] брагунского леса объясняются частые тревоги на щедринском кордоне.

Крепость Грозная, с тремя аулами: Янги, Кули и Сорочан-юртами и четвертым Старосунженским, в пяти или шести верстах ниже ее, построена Ермоловым в 1818-м году напротив восточной оконечности сунженского хребта, к западу от нее и в семи верстах от ханкальского ущелья к югу.

В Умахан-юрт через Сунжу переправляются на пароме; в Грозной через нее перекинут мост.

Закан-юрт — против устья Ассы и Казах-Кичу, верстах в сорока к западу от Умахан-юрта, существует с 1841-го года.

Расстояние между Тереком и Сунжею, сначала до того значительное, что реки эти могут быть приняты за совершенно самостоятельные, быстро затем начинает уменьшаться — от Николаевской станицы с одной стороны, от Старосунженского аула с другой; Терек поворачивает к юго-востоку, Сунжа к северо-востоку; от Щедринской станицы, точно чувствуя приближение Сунжи, Терек прямо идет к ней на встречу, а Сунжа, в двух с половиною или в трех перстах к востоку от аула Брагуны, все воды, собранные ею в большой и малой Чечне, сдает Тереку, который несет их по принадлежности к Каспийскому морю, куда впадает несколькими рукавами.

Пространство между Тереком и Сунжею, некогда заселенное чеченцами, с того места, где эти реки вступают в район левого фланга, кавказской линии, представляет поверхность гористую, изрезанную оврагами, отчасти покрытую лесами, но безводную. Здесь проходят два почти параллельных хребта: один, известный под именем кабардинских гор, между реками Урухом и Ардоном принимает название сунженского хребта у левого берега Сунжи, которую он провожает до Грозной; здесь он обрывается [371] почти отвесным мысом; другой, севернее первого, южнее правого берега Терека, терский или надтеречный, заходит в узкое пространство между обеими реками, поворачивает на юг, на встречу качкалыковскому хребту, но, уступая дорогу Сунже, вдруг останавливается.

Между сунженским и надтеречным хребтами проходит широкая долина Алхан-Чурт, замечательная своим плодородием; не смотря на то, что здесь нет воды, она покрыта на всем своем стоверстном протяжении богатыми луговыми пространствами и пахотными местами. По мере приближения к Грозной, долина эта постепенно расширяется и переходит в волнистую равнину, по которой бежит Нефтянка, единственный, сколько-нибудь замечательный левый приток Сунжи. За то, с правой стороны эта последняя принимает в себя все реки, оплодотворяющие большую и малую Чечню, и между ними самое видное место занимает Аргун, не только по своему протяжению и обилию вод, но и в историческом отношении, так как у верховьев этой реки предание поместило колыбель чеченского народа. На половине расстояния между устьем Аргуна и его ущельем сохранились следы аула Чечен; именем этого аула, сначала казаки, а за ними и вся Россия, окрестили целый народ. И так, у истока Аргуна — колыбель, а недалеко от его устья — купель чеченского народа.

До восстания Чечни, не смотря на то, что пространство между Тереком и Сунжею заселено было чеченцами, сообщения между Грозной и Владикавказом были настолько безопасны, что экипажи, следовавшие по дороге вдоль Сунжи, почти не нуждались в прикрытии. После восстания, батальона с двумя орудиями едва было достаточно для конвоирования транспортов и оказий.

В кавказский войне, где крупные события перемежались мелкими хищническими набегами и непрерывными тревогами, [372] переправы через реки играли очень видную роль. На Тереке их было шесть: против Моздока, против станиц: Ищорской, Наурской, Николаевской, Щедринской и против Амир-аджи-юрта. Здесь, в этих шести пунктах, привычные горцы безопасно могли переправляться вплавь на своих привычных лошадях; но, чем меньше опасности представлялось для них со стороны природы, тем большей опасности подвергались они со стороны человека. Оставались еще броды; но постоянных бродов в горных потоках не только Кавказа, но и всякой другой альпийской страны, никогда почти не бывает: быстрым течением воды переносятся с места на место большие массы ила, песку и камней, и дно реки постоянно меняется. Что касается до Сунжи, то глинистый грунт ее крутых берегов и быстрое течение делают переправы через нее не только затруднительными, но и опасными во всякое время года, при самых благоприятных условиях.

Дороги, по которым двигались наши войска от одного пункта левого фланга до другого, ничем не отличались от всякой другой, обыкновенной, т. е. не шоссированной дороги: грязные в мокрую погоду, пыльные в сухую. Несравненно больший интерес представило бы описание дорог, по которым пробирались к нам и уходили от нас хищники, если бы такое описание могло быть сделано. К несчастью, еще не родился тот топограф, который бы взялся наносить их на планы. Хищники появлялись иногда в таких местах, куда легче, кажется, пробраться между небом и землей, нежели по поверхности земли, и в таких случаях замыслы их удавались; но по следам своим они не всегда могли возвращаться, стесняемые добычей, и попадались нашим разъездам или секретам. Бывали примеры, что они отважно выбирали для своих набегов большие дороги мимо людных селений и даже крепостей, в обыкновенные часы дня; [373] их пропускали, принимая за мирных жителей. Такие смелые фарсы были во вкусе Хаджи-Мурата и Кибит-Магомы. Последний, кадий тилитлинский, старшина нескольких обществ, живших по правому берегу аварского Койсу, человек ученый, всеми уважаемый, был тайным врагом гяуров и только в 1840-м году, по призыву имама, сбросил с себя маску и открыто вступил в ряды его клевретов и горячих приверженцев. По своему уму, познаниям и предприимчивости, он был драгоценным приобретением для Шамиля.

Третьей передовой линии против малой Чечни, можно сказать, не существовало до назначения князя Воронцова главнокомандующим. За год до его прибытия, в 1844-м году, против аргунского ущелья заложена была крепость Воздвиженская; при нем, в 1847-м году, на реке Фортанге, правом притоке Ассы, возведено было Ачхоевское укрепление. Но между Аргуном и Форгангой расстояние не менее, если не более сорока верст, а такое расстояние только в геометрии могло назваться линией, как и всякое расстояние между двумя точками; в смысле же стратегическом, для того, чтобы она имела право на это название и соответствовала своему прямому назначению — наблюдать и охранять, нужна была по крайней мере еще одна, третья точка. Вот эту-то точку и наметил старый, опытный сардар на берегах Урус-Мартана, отстоящего от Аргуна на пятнадцать и от Фортанги на двадцать шесть или семь верст. Выбор этого пункта, почти в два раза ближайшего к Аргуну, нежели к Форганге, оправдывается сколько топографическими условиями местности, столько же и положением Воздвиженской на прямом сообщении с линией, откуда доставлялись боевые и продовольственные запасы для действующих отрядов. Местность между Гойтой и Урус-Мартаном, будучи покрыта сплошными вековыми лесами, представляла гораздо больше опасностей для наших [374] колонн, нежели по ту сторону Урус-Мартана, т. е. к западу от этой реки, где леса чередовались с широкими полянами и прогалинами. Окрестности Урус-Мартана, включая сюда и верховья соседней с ней Гехи, имели гораздо более плотное население, нежели окрестности рек, ближайших к истинному центру проектируемой линии. Наконец, в самые суровые зимы вода в Урус-Мартане не вымерзала, чего нельзя сказать о реках, имевших более центральное положение. И вот почему кн. Воронцов избрал Урус-Мартан для заложения на ней третьей крепости, которою должна была завершиться чеченская передовая линия. Между Аргуном и Фортангой, с востока на запад, от Воздвиженской к Ачхою, пересекая все реки малой Чечни, бегущие с юга на север, проходит дорога, известная у чеченцев под именем большой русской дороги.

Кроме пространств, лежащих между терскою и сунженскою линиями и между этой последней и большой русской дорогой, в состав левого фланга кавказской линии входила обширная область, так называемое кумыкское владение. Пределом этой области на севере служит Терек до впадения своего несколькими рукавами в море; на востоке, граница идет сначала вдоль усеянного болотами и озерами Аграханского залива, затем пустынным берегом Каспия, идущим здесь почти в вертикальном направлении по отношению к экватору до устья Сулака. Граница эта, как она ни безлюдна, как ни печальна и негостеприимна, украшена историческим воспоминанием: на юге длинной косы полуострова Уч, замыкающей Аграханский залив со стороны открытого моря, в 1722-м году стоял укрепленный лагерь Петра Великого, во время знаменитого похода его к Дербенту. От устья Сулака, вверх по течению этой реки, с востока на запад, проходит южная граница кумыкского владения; от аула Костека, вместе с рекой, она поворачивает на [375] юг, почти совпадая с меридианом, южнее переправы через Сулак расстается с этой рекой и поворачивает на запад мимо северных пределов Салатавии, мимо отрогов и ущелий гористого Ауха до покрытого лесом качкалыковского хребта — крайнего северного отрога андийских гор, отделяющего кумыкскую плоскость от большой Чечни. Здесь южная граница постепенно принимает северо-западное направление и у северной оконечности хребта переходит в западную границу, идущую вдоль Гудермеса, низовья Сунжи, по правому берегу Торока, мимо Амир-аджи-юрта, станиц: Шелковой, Новогладовской, Старогладовской, Курдюковской до окончательного поворота реки к морю, откуда, т. е. от поворота, начинается северная граница. К северо-западу от Кази-юрта, охраняющего переправу через Сулак, т. е. почти от половины расстояния между устьем этой реки и аулом Костек, на Кизляр идет дорога, соединяющая две главные водные артерии этой окраины — Сулак и Терек. Дорога эта тем замечательна, что она делит кумыкское владение на две части — юго-западную и северо-восточную, которые резко отличаются одна от другой: на первой из них, кумыкской плоскости, сидят аулы мирных кумыков; по второй разбросаны кочевья ногайцев. Через кумыкскую плоскость к ногайским кочевьям направляются реки, которые все берут начало в горах Ауха и смежной с ним Ичкерии. Из них Акташ на востоке, составляющий пограничную черту Салатавии — последней территории лезгин на западе, и Аух, которым начинается Чечня со стороны Дагестана. Акташ бежит сначала в крутых, скалистых берегах, с шумом проносится черев знаменитый корагачинский лес, вступив на плоскость, течет параллельно Сулаку, подобно ему поворачивает к морю, но, не доходя до него, пропадает в болоте. Западнее Акташа выходит из Ауха Ярыксу; в [376] горах и по кумыкской плоскости до Хасав-Юрта течет в высоких и крутых берегах, от Хасав-Юрта по ровной и открытой местности; также направляется к морю и также, не доходя до него, теряется в болотах.

За Ярыксу следует Ямансу. В высоких, почти отвесных берегах несет она свои светлые воды по каменистому ложу со многими порогами к Аксаю, но вместо Аксая встречает болота, которыми и поглощаются ее прозрачные струи.

Последняя на западе река, Аксай, начинается у северного склона андийского хребта тремя истоками, которые, сливаясь в одно русло ниже Дарго, образуют самостоятельную реку. Аксай выходит из Ичкерии, захватывает Аух, течет с юга на север подобно предыдущим рекам, около Таш-Кичу поворачивает на северо-восток, пересекает кизляро-кази-юртовский тракт у Магоматова моста и делит ногайские степи на две половины: на северную, в которой кочуют аксаевские ногайцы, и южную, занятую кочевьями костековских ногайцев. Аксай целою вереницею болот и озер направляется к Каспийскому морю, очень близко подходит к нему, но до него не доходит. Ни одной из рек кумыкской плоскости не суждено видеть море; все они буйно и гордо начинают, смиряются в среднем течении и вовсе перестают быть реками к низовьям.

И вот почему восточная граница кумыкского владения так печальна, так непривлекательна и безлюдна: болота, трясины, топкие луга, обрывки рек, ручьи без начала и конца, болотистые озера, и между ними камыши, высокие, сплошные, бесконечные камыши, а над всем этим, подобно клочьям разорванного ветром тумана, мириады мошек.

Горе тому, кто в знойный летний день, прельстившись предательским видом подобного ручья, вздумает погрузиться в его прозрачные струи: ноги его не достанут дна, [377] которое казалось так близко, он весь уйдет в неизведанную глубину, и никогда труп его не всплывет на поверхность.

Ногайские степи охранялись длинною цепью казачьих постов, расставленных по всему тракту от Кизляра до Кази-юрта. Три главных поста: Камбулатовский, Магоматов мост и Лащуринский служили этапами оказиям, поддерживавшим сообщения между Сулаком и Тереком, между Дагестаном и линией.

Оборона кумыкской плоскости вверена была двум линиям крепостей: передовой, на южной оконечности которой, против Салатавии и Ауха, на Акташе, стояла Внезапная; на севере,— Умахан-юрт, при впадении Гудермеса в Сунжу; к юго-востоку от него — Куринское (Ойсунгур) — на качкалыковском хребте; эти две последние наблюдали за большой Чечней. К востоку от Куринского, на Аксае, против Ичкерии и Ауха — исторический Герзель-аул, с именем которого связаны воспоминания о самых выдающихся военных событиях на левом фланге кавказской линии. Скромные размеры его далеко не соответствуют громкой известности. В этом отношении он напоминает собою маленького, тихого, затерянного в толпе человека, имя которого гремит на всех окраинах цивилизованного мира.

Вторую боевую оборонительную линию составляли также четыре крепости: на правом фланге — Амир-аджи-юрт, у переправы через Терек, на левом — Хасав-юрт, штаб-квартира кабардинского егерского полка, на Ярыксу; между ними: Таш-Кичу на Аксае и Баташ-юрт на Ямансу.

Влево от дороги, идущей от плавучего моста на Сулаке к Хасан-юрту, стояла чипчаковская башня; дорогу из Внезапной в Хасав-юрт пересекала знаменитая в летописях военных происшествий «воровская балка».

Между аулами кумыкской плоскости, чаще других [378] подвергавшимися хищническим нападениям горцев, едва ли не первое место нанимает Индрэ-аул на Акташе, подле Внезапной, переименованный русскими в Андрееву деревню (индрэ — по-русски молотильный ток); за ним следуют: Умахан-юрт и Аласхан-юрт на Сунже, Баташ-юрт и Осман-юрт на Ямансу, Темир-аул и Костек на левом берегу Сулака, Байрам-аул по дороге от Хасав-юрта к аулу Костек.

Целью кавказской войны было покорение края. Самою важною ступенью на пути к достижению этой цели всегда считалось заложение крепости. Это — шаг солидный, капитальный и бесповоротный. Раз, что мы ступили вперед, избрали пункт и укрепили его — он наш на вечные времена. Если мы подвинулись вперед, то конечно не с тем, чтобы рано или поздно опять отодвинуться назад; напротив, с чем, чтобы подвигаться все дальше и дальше. Бывают предприятия, в которых нельзя останавливаться и страшно отступать; к числу таких предприятий принадлежит и кавказская война. Набеги и рекогносцировки были только подготовительными и вспомогательными операциями; капитальною всегда было заложение крепости. Вот почему, каким бы обилием и разнообразием военных событий не отличался 1848-й год на левом флате кавказской линии, особенную рельефность придает ему и делает его одною из первоклассных станций на пути покорения Кавказа появление новой русской крепости в малой Чечне. Без этой крепости на берегах Урус-Мартана, чеченская передовая линия была бы слишком растянута и бедна обсервационными пунктами, так как ни в Ачхое, ни в Воздвиженской никогда нельзя было знать, что делается на плоскости малой Чечни. Экспедиции, предпринимаемой с целью заложения крепости, должна неминуемо предшествовать другая, подготовительная, на такой закрытой и пересеченной местности, какою [379] представлялись ближние и дальние окрестности реки Урус-Мартана. Прежде нежели строить крепость, нужно обнажить и расчистить местность вокруг намеченного пункта, нужно обеспечить ему сообщения с соседними крепостями, следовательно, прорубить в лесах широкие просеки, по меньшей мере на пушечный выстрел по обе стороны дороги, и на таком же расстоянии против всех фасов проектируемого укрепления; тогда только оно будет иметь возможность действовать и наблюдать во все стороны, не подвергаясь ежеминутным тревогам и опасности быть застигнутым врасплох нечаянным нападением.

Задача подобных дополнительных или подготовительных экспедиций, с возможно меньшими потерями и неудобствами, могла быть осуществляема только в зимние месяцы, когда леса стоят обнаженные, переправы через реки не представляют никаких затруднений, воздух чист и прозрачен, и здоровье войск, при ровной, постоянной, хотя и низкой зимней температуре, не смотря на усиленные труды, подвергается гораздо меньше случайностям, нежели во всякое другое время года, под знойным и переменчивым небом Кавказа. Зима на Кавказе, мягкая или суровая, снежная или бесснежная, за весьма немногими исключениями, начинается во второй половине или в конце ноября, когда последние листья с деревьев опадают и последние туманы расходятся. Около этого же времени раздаются обыкновенно первые выстрелы зимних экспедиций, прекращающихся с наступлением оттепелей.

И так, по отношению к военным действиям, новый год на левом фланге кавказской линии начинался не 1-го января, а месяцем, иногда и двумя ранее, и зимние экспедиции, подобно академическому году, носили всегда название двух годов; так, военные действия чеченского отряда, предшествовавшие возведению крепости на Урус-Мартане и [380] происходившие в конце 1847-го и в начале 1848-го года, будут известны в истории кавказской войны под именем зимней экспедиции 1847-48-го года.

Она началась рано, эта экспедиция. По распоряжению начальника левого фланга кавказской линии, генерал-лейтенанта Фрейтага, к 16-му ноября в крепость Грозную стянуты были войска, которые должны были войти в состав чеченского отряда: из владикавказского военного округа прибыли пять батальонов пехоты с четырьмя орудиями, с кумыкской плоскости один батальон с восемью орудиями и двести пятьдесят казаков. К этим войскам присоединены были еще две роты егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка (т. е. куринского), сто казаков донского № 39-го полка и два орудия подвижной гарнизонной артиллерии № 2-го роты.

В 9 часов утра, 17-го ноября, отряд выступил из Грозной в крепость Воздвиженскую. В ноябре месяце сумерки наступают рано. Прежде нежели колонна успела прибыть на место, сделалось совершенно темно; пользуясь этим, к арьергарду подъехала небольшая партия чеченцев и залпом из нескольких ружей ранила одного рядового тенгинского пехотного полка. До Воздвиженской оставалось в то время не более трех верст.

Жители большой и малой Чечни, следившие за передвижениями наших войск и догадывавшиеся о приготовлениях к зимней экспедиции, наученные горьким опытом прошлых лет, заранее начали перевозить свое имущество и запасы в труднодоступные места.

Войска, прибывшие из Грозной, усилены были в крепости Воздвиженской шестью ротами куринского егерского князя Воронцова полка, двумя орудиями донской № 3-го батареи и ста казаками донского № 39-го полка.

В 10 часов утра, 18-го ноября, отслужен был [381] молебен, и отряд в следующем составе выступил из крепости Воздвиженской:

2-й батальон грузинского гренадерского полка, 3-й и 4-й батальоны тенгинского пехотного полка, 1-й, 2-й и 4-й батальоны навагинского пехотного полка, 2-й батальон кабардинского егерского князя Чернышева полка, две роты 1-го и две роты 5-го батальонов того же полка, донского казачьего № 39-го полка двести человек, моздокского и гребенского казачьих полков 250 человек, чеченской милиции шестьдесят восемь всадников, взвод донской № 3-го батареи, дивизион линейной казачьей № 15-го батареи, дивизион батарейной № 3-го батареи 20-й артиллерийской бригады, дивизион легкой № 4-го батареи 20-й артиллерийской бригады, взвод подвижной гарнизонной артиллерии № 2-го роты, мортирная батарея из четырех медных мортир, пешая команда с боевыми ракетами. Всего, в составе чеченского отряда, под командой начальника левого фланга кавказской линии, генерал-лейтенанта Фрейтага, было: пехоты 9-ть батальонов, кавалерии, включая чеченскую милицию, 518-ть человек, артиллерии 16-ть орудий, четыре медных мортиры, пешая команда с боевыми ракетами.

При отряде следовало, для поднятия запасного артиллерийского парка, инженерного инструмента, сухарей и овса, сто тридцать повозок конного транспорта левого фланга.

Когда отряд вступил на гойтенскую просеку, на самой Гойте показались незначительные партии пеших и конных чеченцев, которые тотчас же скрылись в лес. Через Гойту беспрепятственно наведены были два подвижных моста, после чего, также без сопротивления со стороны неприятеля, занята была Черная поляна — так называлось пространство в шесть верст длины по обе стороны большой русской дороги от Гойты до Урус-Мартана — и войска расположились лагерем по обе стороны реки (Гойты). [382] Командир егерского князя Воронцова полка, полковник барон Меллер-Закомельский, послан был с тремя батальонами пехоты, всей кавалерией, при шести конных орудиях, к стороне Чонгурой-юрта на фуражировку, для обеспечения сеном лошадей чеченского отряда. Партия конных чеченцев, после незначительной перестрелки с фуражирами, скрылась в лесу. В этот день мы потеряли ранеными двух казаков и одного всадника милиции. Одна лошадь моздокского казачьего полка убита.

Гойтенская просека, вырубленная еще в 1845-м году, в два года успела покрыться значительными зарослями; особенно та часть ее, которая прилегает к Черной поляне, а также пространство между рукавами Гойты, поросли густым лозняком и ольхою, поднимавшимися от земли почти на две сажени. Чеченцы каждый год наводняли эту местность собственно для этой цели.

19-го ноября начальник левого фланга поручил полковнику барону Вревскому, с шестью ротами пехоты, при двух орудиях, заняться очисткою просеки от всех этих зарослей.

В то же время командир кабардинского егерского князя Чернышева полка, флигель-адъютант полковник князь Барятинский, с четырьмя батальонами пехоты, при шести легких орудиях, и всею кавалериею, направлен был к Джарган-юрту истребить огнем этот аул, а запас сена доставить в лагерь.

Аул Джарган-юрт весь состоит из хуторов, которые от опушки леса Черной поляны тянутся на несколько верст вниз по реке Урус-Мартану и соединяются с бывшими алдынскими хуторами.

Приблизившись к Джарган-юрту, князь Барятинский, с двумя ротами 2-го батальона князя Чернышева полка, одной 2-го батальона грузинского гренадерского полка и одной [383] ротой 4-го батальона тенгинского пехотного полка, быстро двинулся вперед, овладел версты на две смежными хуторами, а остальным войскам приказал следовать за собою и огнем истреблял все запасы хлеба и имущество жителей, которые успели скрыться в лес. Кавалерия между тем обскакала хутора со всех сторон, и часть ее, спешившись, под командой ротмистра Иедлинского, заняла овраг.

Наиб Сабдулла, со значительною партиею пеших и конных чеченцев, сильно преследовал нашу колонну при отступлении, но, благодаря распорядительности колонного начальника и стойкости 2-го батальона князя Чернышева, 4-го батальона тенгинского пехотного и 2-го батальона грузинского гренадерского полков, отряд князя Барятинского вернулся в лагерь без большого урона, с успехом выполнив возложенное на него поручение. Потеря наша в этом деле ограничилась одним убитым, двадцатью пятью ранеными и одиннадцатью контужеными ¹.

Гойтенская просека на таком большом пространстве и так густо заросла молодым лесом, что за один день, 9-го ноября, не могла быть расчищена, а потому 20-го числа генерального штаба полковник Форстен, с колонной в значительно усиленном составе, из трех батальонов пехоты, при шести орудиях, с одною тысячью ста топорами, отправлен был продолжать начатое бароном Вревским; неприятель не тревожил этой колонны.

21-го ноября 2-й батальон егерского князя Воронцова полка, под командой полковника барона Меллера-Закомельского, сопровождал в крепость Воздвиженскую [384] больных и раненых. В семь часов утра батальон выступил из лагеря и в пять пополудни вернулся, никого не встретив.

В тот же день полковник барон Вревский получил приказание — с двумя батальонами навагинского пехотного полка, вторым и четвертым, одним батальоном тенгинского — четвертым, сводным батальоном князя Воронцова полка, четырьмя сотнями донских и линейных казаков, взводом линейной казачьей № 15-го батареи и взводом подвижной гарнизонной артиллерии, двинуться к джарган-юртовским хуторам, к той части, которая расположена между реками Гойтой и Урус-Мартаном.

В пяти верстах от лагеря, в перелеске, ближайшем к Черной поляне, колонна полковника барона Вревского была встречена небольшими партиями чеченцев, которые, после незначительной перестрелки, перешли в другой перелесок, примыкающий к хуторам. Чтобы овладеть этой новой позицией и ближайшими хуторами, барон Вревский двинул вперед четвертый батальон навагинского полка, с четырьмя конными орудиями. Чеченцы упорно держались в занятой ими позиции и выбиты были из нее только после усиленного действия артиллерии и совокупной атаки всех батальонов в штыки. Войска овладели хуторами и начали производить фуражировку, продолжавшуюся около четырех часов. Бой во все это время не прекращался. Чеченцы несколько раз пытались бросаться в шашки на наши боевые цепи, в особенности на 1-ю егерскую роту князя Воронцова полка и на 6-ю мушкетерскую навагинского пехотного, но их встречали штыками и опрокидывали вглубь леса.

По окончании фуражировки, сопровождавшейся истреблением хуторов, прежде нежели предпринять обратное движение в лагерь, барон Вревский снова атаковал неприятеля авангардом и оттеснил его далеко в лес; чеченцы, [385] потерпевшие значительный урон, слабо преследовали колонну при отступлении ².

Около полудня наиб Дуба, из легкого орудия, скрытого в лесу, за верхними рукавами Гойты, на расстоянии 500 саженей, открыл по лагерю огонь, но после третьего выстрела принужден был замолчать действием наших восьми легких и двух батарейных орудий, заставивших его меткими выстрелами своими сняться с позиции. Одним из неприятельских снарядов у нас ранена транспортная лошадь.

Вечером начальник левого фланга получил от верных лазутчиков сведение, что орудие наиба Дубы подбито и три человека артиллерийской прислуги убиты.

С джарган-юртовских хуторов дано знать, что колонна барона Вревского имела против себя четырех наибов: Сабдуллу, Анзорова, Ахмата и Гяхо; чеченцы потеряли семь человек убитыми и около шестидесяти ранеными.

Между тем, в отряде ощущался недостаток в сене; заготовленное на полях, частью истреблено самими чеченцами, частью свезено вглубь лесов, а так как погода стояла прекрасная, то добывание фуража в лесах, занятых неприятелем, не иначе могло производиться, как со значительною потерею в людях. В ожидании благоприятных обстоятельств, приходилось прибегать к запасам закупленного у частных лиц сена в крепости Воздвиженской, хотя, по незначительности их, они должны были оставаться неприкосновенными впредь до совершенного истощения [386] ресурсов, предоставляемых нам фуражировками. Для начальника левого фланга забота о сбережении людей вверенного ему отряда стояла выше всяких других соображений, и, не смотря на то, что экспедиция, можно сказать, еще только начиналась и могла затянуться до начала марта, он нашелся вынужденным командировать 22-го ноября в крепость Воздвиженскую за сеном из неприкосновенного склада князя Воронцова полка подполковника Кишинского. С колонной, выступившей из лагеря под командой этого штаб-офицера и состоявшей из шести рот того же князя Воронцова полка и трех легких орудий, отправлены были больные и раненые чеченского отряда и все подъемные лошади. Туда и обратно колонна прошла без выстрела.

Так как часть гойтенской просеки — пространство между рукавами Гойты, не была расчищена, то генерального штаба подполковнику Броневском? предписано было занять это пространство тремя батальонами пехоты, при шести орудиях. К вечеру и здесь не оставалось зарослей. Около полудня неприятель начал собираться в лесу значительными партиями ниже ахшапато-гойтенского кладбища, но прикрытия не тревожил. Часа в три пополудни наиб Сабдулла (он же Саиб-дулла) сделал несколько навесных выстрелов из горного орудия, скрытого в лесу, но снаряды его не долетали до колонны.

Чтобы окончательно очистить гойтенскую просеку от зарослей и вместе с тем заготовить лес для предполагаемой башни на Гойте, генерального штаба подполковник Индрениус подучил приказание — 23-го ноября выступить с четырьмя батальонами пехоты, при шести орудиях и тысячью ста рабочих с топорами; он должен был также уширить просеку к стороне Черных гор. В то же время до двухсот человек рабочих, с мотыгами и лопатами, сравнивали с землей чеченские окопы по берегу Гойты. Неприятель в [387] этот день не препятствовал работам; за то, около двух часов пополудни, Сабдулла, со стороны разоренного аула Чонгурой-юрта, открыл по лагерю огонь из орудия, спрятанного в лесу; но батареи в несколько минут заставили его увезти орудие, не причинившее нам, впрочем, никакого вреда.

На другой день, 24-го ноября, колонна в том же численном составе, как и накануне, и с тем же числом рабочих (1100 топоров), под командой подполковника Кишинского, продолжала работы по уширению гойтенской просеки к стороне Черных гор, а двести человек работах, с мотыгами и лопатами, продолжали скапывать окопы на Гойте. Так же, как и накануне, и по лагерю неприятель сделал несколько орудийных выстрелов, и так же, как и накануне, снаряды его пропадали даром. Только при отступлении колонны, возвращавшейся с рубки леса, несколько человек чеченцев завязали с арьергардом перестрелку, причем с нашей стороны два человека ранены: один карабинер и один егерь, и один карабинер контужен — все трое егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка.

25-го ноября тысяча сто человек рабочих, с топорами, под прикрытием колонны из четырех батальонов пехоты, под командой подполковника Майделя, рубили лес к стороне верхней Гойты и истребили один хутор, находившийся в лесу. Чеченцы стреляли по прикрытию из орудия, с расстояния более семисот саженей, но снаряды их не долетали до цепей.

На другой день, 26-го, четыре батальона, при четырех орудиях, под командой кавказского саперного батальона подполковника Эггера, продолжали вырубку леса по Гойте к стороне Черных гор. При занятии леса нашей колонной, несколько человек чеченцев залпом из ружей ранили [388] егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка прапорщика Неелова и одного егеря.

В час пополудни неприятель открыл по лагерю канонаду со стороны разоренного аула Чонгурой-юрта, из двух орудий, скрытых за завалами в опушке леса, с расстояния семисот саженей. Наши два батарейные орудия отвечали на неприятельский огонь меткими выстрелами. В то же время полковник барон Меллер-Закомельский, по приказанию начальника чеченского отряда, генерал-лейтенанта Фрейтага, с двумя батальонами пехоты: вторым егерского генерал-адъютанта князя Чернышева и вторым егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полков и всею кавалериею, при четырех конных орудиях, быстро двинулся из лагеря по Черной поляне к стороне неприятельской батареи.

Едва войска показались на большой русской дороге, неприятель бежал с двумя орудиями в лес, по направлению к нижнему Мартану. Полковник Аминов, с кавалериею, преследовал конную партию, а второй батальон кабардинцев (князя Чернышева полка) направлен в соседний лес, где стояли толпы пеших горцев, прикрывавшие батарею. Более двух верст казаки преследовали неприятельскую кавалерию. Подполковник Майдель, с кабардинцами, в примерном порядке вступил в лес, овладел хутором Чонгурой-юрт и опрокинул неприятельскую пехоту, которая не выдержала сильного натиска егерей, бросила завалы и скрылась вглубь леса.

Колонна барона Меллера-Закомельского потеряла в этом деле одного убитого, двух раненых и двух контуженых нижних чинов, двух лошадей убитыми и семь ранеными.

Потеря неприятеля осталась неизвестной.

Для окончательной вырубки леса вверх по Гойте, к стороне Черных гор, на таком расстоянии, чтобы [389] проектируемая башня на Гойте не подвергалась пушечным выстрелам неприятеля, 27-го ноября отправлена была партия рабочих в тысячу сто человек, с прикрытием из четырех батальонов, при шести легких орудиях, под командой флигель-адъютанта полковника князя Барятинского. Когда колонна вступала в лес, по ней сделан был залп из нескольких ружей, при чем ранены один унтер-офицер и один егерь. После пробития вечерней зари, со стороны джарган-юртовских хуторов сделаны были два безвредных пушечных выстрела.

Наконец, гойтенская просека была расчищена и к стороне Черных гор расширена. Оставалось еще заняться вырубкой леса вниз по левому берегу Гойты, по направлению к чонгурой-юртовским хуторам. Выполнение этой задачи, назначенное на 28-е ноября, поручено было генерального штаба полковнику Форстену, которому, в прикрытие все тех же тысячи ста человек рабочих с топорами, назначена была колонна в составе трех батальонов пехоты, при четырех орудиях. В тот же день в крепость Воздвиженскую послана была другая колонна из шести рот, при четырех орудиях, под командой подполковника Кишинского за подъемными лошадьми. Эта последняя прошла в оба пути без выстрела, тогда как колонна полковника Форстена, около полудня, имела незначительную перестрелку с неприятелем, намеревавшимся занять лес, в котором производилась рубка, но потерпевшим неудачу, благодаря разумным распоряжениям колонного начальника. Перестрелка не обошлась для нас без потерь: ранено два нижних чина и контужены один обер-офицер ³ и нижний чин. Неимение в лагере запасов фуража и провианта заставило начальника левого фланга приостановить на некоторое время военные [390] действия в Чечне и дать войскам кратковременный отдых: 29-го ноября отряд снялся с позиции на реке Гойте и разделился на две части: одна направилась в крепость Воздвиженскую, другая, под личным начальством генерал- лейтенанта Фрейтага, выступила в Грозную.

Когда отряд поравнялся с гойтенским кладбищем (Ахшапат), неприятель проводил его из-за левого рукава Гойты четырьмя пушечными выстрелами, не сделавшими никому никакого вреда и завершившими собою первый период зимней экспедиции 1847-1848-го года. Не смотря на энергическое сопротивление неустрашимых чеченцев, при двукратном разорении джарган-юртовских хуторов, войска чеченского отряда лишились в эти двенадцать дней, с 17-го по 29-е ноября, убитыми только одного обер-офицера и тринадцати нижних чинов; ранеными четырех обер-офицеров и восьмидесяти двух нижних чинов и контужеными одного штаб-офицера, пяти обер-офицеров и тридцати девяти нижних чинов. Всего же выбыло из строя убитыми, ранеными и контужеными сто сорок пять человек.

После трехдневного перерыва, военные действия в малой Чечне возобновились. Часть отряда, квартировавшая в Грозной, 3-го декабря, в восемь часов утра, выступила на Гойту под командой начальника левого фланга генерал-лейтенанта Фрейтага. В тот же день, и также на Гойту, с другою частью отряда выступил из крепости Воздвиженской полковник барон Меллер-Закомельский. Неприятель, следивший за движением войск, не сделал по ним ни одного выстрела, ограничившись наблюдением.

Колонна полковника барона Меллера-Закомельского, употреблявшая на переход от Воздвиженской до Гойты не более трех часов, около часу пополудни была уже на правом берегу этой реки, и в то время, как через нее перекидывались мосты, состоявшая при ней чеченская милиция [391] захватила на Черной поляне стадо баранов, более ста пятидесяти голов.

4-го декабря, в восемь часов утра, начальником левого фланга генерал-лейтенантом Фрейтагом, под его личным начальством, предпринята была рекогносцировка вниз но левому берегу рукава Гойты; при этом имелось в виду уничтожить аул Гелен-Гойту. Отряд выступил из лагеря в следующем порядке: в авангарде 2-й батальон кабардинского егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка и при нем шесть легких орудий; правая, цепь — 2-й батальон куринского егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка; левая цепь — сводный батальон куринского егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка; в арьергарде — 3-й и 4-й батальоны тенгинского пехотного полка и при них два легких орудия; в центре колонны шла вся кавалерия.

Колонна проникла в глубину леса по поляне, расчищенной самими чеченцами для посевов.

Командовавший авангардом флигель-адъютант полковник князь Барятинский быстро двинулся к хуторам Ахшапат и Гелен-Гойты и занял их на протяжении более двух верст. Ни женщин, ни детей, ни рогатого скота и никакого имущества нигде не было видно; оставался не свезенным небольшой запас сена, которого едва достаточно было, чтобы навьючить им казачьих лошадей.

Чтобы истребить хутора на всем занятом нашими войсками пространстве и не растягивать отряда, авангарду приказано было остановиться. Между тем, левая цепь, которой командовал подполковник Кишинский, пробираясь лесом, наткнулась на собственный хутор наиба Сабдуллы. Так как с занятием этого хутора войска были бы слишком растянуты, то левая цепь немедленно была отозвана назад, и хутор наиба остался нетронутым. [391]

Едва левая цепь предприняла обратное движение, чтобы приблизиться к колонне, от которой она отделилась на довольно опасное расстояние, Сабдулла, успевший по тревоге собрать несколько сот человек пеших чеченцев, начал употреблять все усилия, чтобы отрезать левую цепь от авангарда. Густой лес и устроенные в нем из бревен завалы, за которыми сидели чеченцы, были благоприятными для его маневра условиями. Местность позволяла чеченцам не замеченными подползать к нашим цепям на пистолетный выстрел. Командир 1-й егерской роты генерал-адъютанта князя Воронцова полка (левая цепь, сводный батальон) поручик Галыгин, заметив, что неприятель намеревается прорваться через цепь, бросился с резервом вперед, выбил чеченцев из завалов, опрокинул их вглубь леса и при этом своеручно убил двух человек, но и сам тяжело был ранен. Через несколько минут отважный наиб возобновил покушение, но и на этот раз против 3-й егерской роты того же князя Воронцова полка; и опять потерпел неудачу: командир роты штабс-капитан Ганскау, принял чеченцев в штыки, отразил нападение и далеко оттеснил неприятеля в лес, но и он был ранен так же, как и его товарищ Галыгин. Рота его поддержана была 9-ю ротою тенгинского пехотного полка и двумя орудиями линейной казачьей № 15-го батареи; в то же самое время на усиление левой цепи флигель-адъютантом полковником князем Барятинским из авангарда направлена была 6-я егерская рота князя Чернышева полка.

В третий раз Сабдулла сделал попытку прорваться в том же месте, но сильный ружейный и картечный огонь заставили его отказаться от дальнейших покушений. Когда пламя охватило сакли неприятельских хуторов, истребление которых в окрестностях большой русской дороги и будущей крепости входило в программу военных действий [393] чеченского отряда, войска начали отступать. Чеченцы провожали колонну незначительной перестрелкой. В этом деле с нашей стороны было убито семь, ранены: один обер-офицер и сорок нижних чинов и контужено восемнадцать. Сверх того, одна лошадь убита и пять ранено. Неприятель потерял четырех убитыми и до двадцати пяти ранеными.

С рассветом, 5-го декабря, колонна из шести рот егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка, при четырех орудиях, под командой подполковника Кишинского, выступила из лагеря в крепость Воздвиженскую за сеном. С этою же колонною отправлены раненые нижние чины и подъемные лошади. К вечеру колонна возвратилась в лагерь, никого не встретив. В восемь часов утра полковник барон Вревский выступил из лагеря на рекогносцировку всей местности от левого берега Гойты до правого Урус-Мартана и вниз по правому берегу этой последней до леса, примыкающего к Черной поляне. Колонна состояла из трех батальонов пехоты, четырех легких орудий и всей кавалерии. По пути она должна была отыскивать запасы сена, заготовленного чеченцами. Небольшие партии неприятельских всадников, наблюдавшие за движением колонны, были рассеяны пушечными выстрелами. Сена нигде не оказалось. Чеченцы заблаговременно свезли его в недоступные леса и там разбросали небольшими копнами, так что фуражировки сделались невозможны, и строевых лошадей приходилось продовольствовать покупным сеном, доставляемым из Грозной и Воздвиженской. Хутор Сабдуллы уцелел, но не надолго: участь его была решена 6-го декабря. Наиб клялся, что не отдаст его дешево русским, будет защищать его до последней капли крови; тем не менее, семейство свое и все имущество вывез оттуда; оставались только кое-какие заготовления. Так как доступ к хутору Сабдуллы [394] чрезвычайно затруднителен, потому что он окружен лесом, заваленным вековыми чинарами, и дорога к нему, узкая, извилистая, проходит через лесные чащи, то начальник левого фланга, чтобы отвлечь силы неприятеля в противоположную сторону и облегчить войскам овладение хутором, направил полковника барона Вревского, с батальоном грузинского гренадерского полка (вторым), сводным батальоном навагинского пехотного полка, при четырех легких орудиях и со всею кавалериею, к джарган-юртовским хуторам. Диверсия удалась вполне: внимание наиба, действительно, отвлечено было в ту сторону. Колонна барона Вревского выступила с Гойты в семь с половиною часов утра. Едва она показалась на большой русской дороге, Сабдулла начал собирать чеченцев и поспешил к ней навстречу.

Сам начальник отряда, генерал-лейтенант Фрейтаг, выступил из лагеря к хутору Сабдуллы в восемь часов утра. В колонне его было только три батальона, при четырех легких орудиях: 3-й и 4-й тенгинского пехотного полка и 2-й батальон егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка, который шел в голове колонны.

Движение генерала Фрейтага было замечено неприятельскими пикетами, которые тотчас же поскакали дать знать своему наибу; но прежде, нежели Сабдулла успел возвратиться к своему хутору, этот последний был уже в руках наших егерей, которые заняли его без выстрела. Там найдены были запасы кукурузы, проса, пшеницы, сена, два мешка с порохом, артиллерийские снаряды и один значок.

Князю Барятинскому отдано было приказание сжечь хутор и, что не могло быть истреблено огнем — разобрать и разметать. На все это потребовалось около часа времени. Уничтожение хутора сопровождалось незначительною перестрелкою. Не трудно было предвидеть, что все усилия [395] Сабдуллы направлены будут к тому, чтобы оправдать свои слова и нанести нам возможно больший вред.

Полковник князь Барятинский, истребив совершенно хутор как ему было приказано, начал отступать с большим хладнокровием, приняв все меры к отражению натиска неприятеля. Успеху отступления, произведенного как на маневрах, через эту едва проходимую трущобу, немало содействовали, начиная от подполковника Майделя до последнего рядового, все чины 2-го батальона князя Чернышева полка, которые, как и всегда, вели себя примерно. Один раз только Сабдулла бросился на егерей, но за то с ожесточением, весьма понятным после той клятвы, которую он торжественно произнес перед всеми; егеря повернулись к нему фронтом и штыками отразили его отчаянный натиск. Шесть неприятельских тел были трофеем кабардинцев в этой схватке. Дальнейшие свои действия озадаченный наиб ограничил ружейным огнем. Через геленгойтенскую поляну войска направились в лагерь в отличном порядке, продолжая вести не особенно сильную перестрелку с неприятелем. Потеря наша, при истреблении хутора Сабдуллы и отступлении колонны через лес, состояла из тридцати одного раненого и восьми контуженых нижних чинов. Убито две лошади. Неприятель потерял одиннадцать убитыми и двадцать ранеными. В лагере, по прибытии колонны, был отслужен молебен по случаю тезоименитства Государя Императора, и, несмотря на десятиградусный мороз, на берегах Гойты до поздней ночи раздавались песни.

Колонна барона Вревского, посланная для отвлечения Сабдуллы, подходя к джарган-юртовским хуторам, встретила неприятеля, с которым завязала перестрелку. Сабдулла, извещенный пикетами о нападении на его хутор, отстал от колонны барона Вревского и бросился спасать свое пепелище. Полковник барон Вревский приступил к [396] истреблению хуторов; перестрелка продолжалась, но с удалением наиба она значительно ослабела. Догадавшись по выстрелам с той стороны, где находился хутор Сабдуллы, что отряд генерала Фрейтага начал обратное движение, барон Вревский двинулся вперед, чтобы разделить силы неприятеля, который частью начал собираться около него, возвратившись от хутора Сабдуллы, и полагая, что колонна Вревского отступит по той же дороге, по которой следовала к Джарган-юрту, спешил занять кладбище, остававшееся в тылу наших войск. Барон Вревский обманул их ожидание: из хуторов он двинулся по другому направлению, так что кладбище осталось далеко в стороне. Благодаря этому благоразумному распоряжению, колонна его отступила почти без урона и за весь день потеряла четырех раненых и трех контуженых нижних чинов. Убита одна и ранено четыре лошади.

7-го декабря тысяча сто человек рабочих с топорами, под прикрытием трех батальонов пехоты, ста казаков и четырех орудий истребляли лес по дороге к Урус-Мартану. Колонным начальником был генерального штаба полковник Форстен. Во весь день никто не показывался и не было слышно ни одного выстрела. Вечером лазутчиками доставлено в лагерь сведение, что в хуторе Касыр-юрте находится много рогатого скота. Туда, незадолго до рассвета, 8-го декабря, отправлена была колонна в составе пяти батальонов: 2-го грузинского гренадерского полка. 3-го тенгинского и 4-го навагинского пехотных полков, 2-го и сводного егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка и всей кавалерии, при шести легких орудиях, под командой полковника барона Меллера-Закомельского.

Колонна выступила в пять часов утра; не доходя мартанских хуторов, перед рассветом, была открыта [397] неприятелем и должна была ограничиться поиском в ближайших хуторах.

В хуторе Беной барон Меллер-Закомельский захватил около пятнадцати штук рогатого скота, и, оставив для истребления этого хутора генерального штаба подполковника Броневского, с тремя батальонами пехоты, при четырех орудиях, сам, с двумя батальонами князя Воронцова полка, при двух орудиях, двинулся для истребления мартанских хуторов. Казаки, между тем, навьючивали найденное в хуторах сено. Когда пламя охватило занятые нашими войсками хутора, полковник барон Меллер-Закомельский притянул к себе колонну подполковника Броневского и начал обратное движение, имея в арьергарде 4-й батальон навагинского пехотного полка и сводный князя Воронцова полка, при четырех орудиях; в правой цепи 2-й батальон грузинского гренадерского полка, в левой 3-й батальон тенгинского пехотного полка и, наконец, в авангарде, 2-й батальон князя Воронцова полка и при нем два орудия. Середину колонны занимала кавалерия. Все усилия неприятеля направлены были к тому, чтобы расстроить левую цепь, в которой завязалась сильная перестрелка. Полковник барон Меллер-Закомельский подкрепил эту цепь двумя ротами, которые взяты были им из арьергарда. Когда колонна вступила на Черную поляну, из леса показались значительные партии конных чеченцев. Казакам приказано было сбросить вьюки и атаковать неприятельскую кавалерию. Этой атакой прекратился бой; чеченцы скрылись вглубь лесов.

Это движение к Касыр-юрту, расстроенное бдительностью неприятеля, стоило нам одного убитым, девяти ранеными и четырнадцати контужеными нижних чинов ⁴, [398] трех лошадей убитыми и пяти ранеными. Неприятель потерял одного убитого и четырех раненых.

9 и 10-го декабря из лагеря посылались колонны для истребления лесов по дороге к разоренному аулу Урус-Мартану. Неприятель показывался, наблюдал за движением войск, но ничего против них не предпринимал. 11-го декабря, под прикрытием трех батальонов пехоты с четырьмя орудиями, партия рабочих с топорами, все в том же числе, т. е. тысяча сто человек, продолжала ту же работу. Показавшуюся со стороны Урус-Мартана неприятельскую кавалерию, колонный начальник подполковник Броневский рассеял пушечными выстрелами.

Для конвоирования раненых и больных в крепость Воздвиженскую, с рассветом была отправлена колонна под командой егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка майора Ушакова, которому приказано было — из крепости Воздвиженской доставить транспорт с сеном. При обратном следовании колонны, между гребенскими казаками и неприятельскими пикетами завязалась перестрелка, в которой убит один казак.

12-го декабря, три батальона пехоты, при четырех орудиях, и сотня казаков прикрывали рабочих с топорами, под командой генерального штаба подполковника Индрениуса, которому поручено было продолжать истребление леса по левую сторону большой русской дороги к Урус-Мартану. Партия пеших чеченцев, занявши балку, которая перерезывает лес, намерена была воспрепятствовать работам, [399] но дельными распоряжениями колонного начальника намерение неприятеля было расстроено.

13-го декабря колонна, под начальством кавказского саперного батальона подполковника Эггера, продолжала истреблять лес по дороге к Урус-Мартану. В незначительной перестрелке, которую неприятель завязал с прикрытием, с нашей стороны ранены: один обер-офицер и три нижних чина.

Лазутчики доставили начальнику левого фланга сведения, что жившие между реками Урус-Мартаном и Гойтой чеченцы отправили свои семейства частью за Аргун, частью за р. Шалажи. Только в одном ауле Багочарой осталось несколько семейств, потому что место это считалось недоступным для русских войск. Еще в 1846-м году, при истреблении алдынских хуторов, когда все чеченцы разбежались в разные стороны, только жители Багочароя продолжали оставаться на своих местах, и к ним переселились даже жители некоторых других аулов, потому что аул этот, по своему положению, действительно один из самых трудно доступных на всей плоскости малой Чечни. Хотя уничтожение этого аула не могло обойтись без больших потерь в людях, но, в видах обеспечения будущей крепости от частных тревог, а колонн и оказий, при передвижении их, от засады и нечаянных нападений, необходимо было по возможности очистить пространство между Гойтой и Урус-Мартаном от заселенных хуторов и аулов.

Для истребления аула Багочарой 14-го декабря послан был полковник флигель-адъютант князь Барятинский. Колонна его состояла из всей кавалерии, 2-го батальона грузинского гренадерского полка, 3-го батальона тенгинского и 4-го навагинского пехотных подков, 2-го батальона егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка и сводного батальона егерского генерал-адъютанта князя Воронцова [400] полка, взвода донской № 3-го батареи, взводов линейной казачьей № 15-го батареи, легкой № 4-го батареи 20-й артиллерийской бригады и подвижной гарнизонной артиллерии, всего восемь легких орудий.

Полковник князь Барятинский выступил из лагеря в четыре часа пополуночи. Не доходя четырех верст до обреченного разорению аула, он был открыт неприятельским пикетом, который тотчас же подал сигнал к тревоге, подхваченный в одно мгновение всеми остальными пикетами, расставленными в окрестных лесах. Не смотря на быстроту, с которой пройдено было войсками пространство, отделяющее берега Гойты от Багочароя, полковник князь Барятинский не застал в ауле ни семейств, ни рогатого скота; он нашел только большие запасы хлеба и свежеиспеченные чуреки — несомненное доказательство, что в ауле жили; имущество же движимое: котлы, тазы, ковры и другие предметы, составляющие богатство жителей, свезены были в горы еще в промежуток времени между первым и вторым периодами зимней экспедиции.

Почти час продолжалось истребление аула Багочарой, после чего князь Барятинский начал отступать. Со всех сторон нахлынули чеченцы на его колонну. Более версты приходилось отряду пробираться лесом, по дороге до того узкой, что действовать можно было только из одного орудия. Пользуясь этим, чеченцы сильно теснили наш арьергард, но подполковник Майдель, с храбрыми кабардинцами, и подполковник Кишинский, с не менее храбрыми куринцами, мужественно отстаивали каждый шаг. Славно дрались чеченцы, очертя голову бросались в шашки на арьергардную цепь, но вовремя подоспевавшие резервы сдерживали их порывы. Не видя успеха с этой стороны, неприятель пытался атаковать одновременно правую и левую цепи, но и здесь пылкую отвагу его останавливала невозмутимая стойкость грузинских [401] гренадер и 3-го батальона тенгинцев, встречавших его стальною щетиною штыков. Когда колонна, по выходе из леса, начала вытягиваться на джарган-юртовскую поляну, полковник князь Барятинский выстроил в ряд шесть орудий и обдал картечью чеченцев, выбежавших вслед за колонной на поляну. После этого смертоносного залпа, чеченцы не возобновляли натиска, но перестрелка, хотя не очень сильная, не прекращалась все время, пока колонна проходила через джарган-юртовские хутора.

В этом славном для обеих сторон деле мы потеряли семь человек убитыми, семьдесят двух ранеными и шестнадцать контужеными нижних чинов, восемь лошадей убитыми и семь ранеными. Сведений о потере неприятеля не было. Вверх по правой стороне Гойты, верстах в пяти от лагеря, углубившись несколько в лес, держались еще хутора, в которых, по словам лазутчиков, продолжали проживать семейства. Генерального штаба полковник Форстен 15-го декабря получил приказание истребить эти хутора, для чего ему назначена была колонна из ста тридцати человек моздокского казачьего полка, семидесяти человек гребенского, 3-го и 4-го батальонов тенгинского, 2-го и 1-го навагинского пехотных полков, 2-го батальона егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка, взвода линейной казачьей № 15-го батареи, взвода донской № 3-го батареи и взвода батарейной № 3-го батареи 20-й артиллерийской бригады. Полковник Форстен выступил из лагеря в пять часов утра. Не смотря на то, что, при ночных движениях, войска соблюдают возможную тишину, но при морозе в 15-ть градусов скрип артиллерийских колес по замерзшему снегу не мог не быть услышан чуткими к малейшему звуку в ночной тиши чеченскими пикетами, здесь, как и везде, внимательно следившими за всем, что происходит в отряде. Колонна Форстена была открыта. К [402] хуторам ведут две дороги: одна прямая, через лес, другая обходная, пролегает по расчищенным полянам, огибая лес со стороны Гойты. Зная, что первая из них завалена срубленными деревьями, полковник Форстен хотел сначала избрать последнюю, но так как движение отряда было открыто пикетами и скрываться долее было совершенно бесполезно, то он решился идти прямо через лес, чтобы этим, по крайней мере, выиграть время. Но так как здесь не было никакой возможности провезти орудия, тем более, что и пехота с трудом могла прокладывать себе дорогу, он с кавалерией обскакал лес по обходной дороге и всей колонне велел следовать по тому же направлению. Прежде нежели войска успели занять аул, жители разбежались. В хуторах найдены все признаки недавнего пребывания человека — котлы на огне, хлеб и прочая.

Аул был истреблен. При обратном движении, чеченцы, по обыкновению, со всех сторон оцепили колонну, но 4-й батальон тенгинского пехотного полка, перейдя в наступление, штыками отбросил неприятеля, оставившего пять тел в наших руках. Чеченцы после этого не осмеливались уже возобновлять нападение, но сильным ружейным огнем провожали отступавшую колонну. Когда войска вышли на открытую местность, впереди показались значки наибов Атабая и Муртазали, спешивших на тревогу; партии их были рассеяны несколькими картечными выстрелами. Сабдулла и Ахмат опоздали: они тогда только прискакали на тревогу, когда войска были уже в лагере.

Чеченцы отстаивали, как могли, свои пепелища; разорение самых незначительных хуторов не обходилось без потерь. Даже и теперь, когда помощь явилась слишком поздно к жителям, в колонне полковника Форстена было два убитых, двадцать пять раненых и двадцать пять контуженых нижних чинов, две лошади убитых и девять [403] раненых. Неприятель потерял семь человек убитыми и около двадцати ранеными.

Колонна, под командой егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка подполковника Майделя продолжала, 16-го декабря, истреблять леса все в том же направлении, по левую сторону дороги к разоренному аулу Урус-Мартану. 17-го декабря две колонны выступили из лагеря почти одновременно: одна для рубки леса в той же местности, другая сопровождала в крепость Воздвиженскую больных и раненых и возвратилась в лагерь того же дня вечером с транспортом сухарей, фуража и сена. Первой из них пришлось пушечными выстрелами расстроить намерение чеченцев воспрепятствовать работам; вторая совершила свое путешествие в оба конца без всяких встреч и приключений.

Со второй половины декабря морозы в Чечне постепенно усиливаются; 17-го числа, утром и вечером, при густом тумане, ртуть в термометре Реомюра стояла на двадцати градусах ниже нуля. Еще дня на четыре оставалось работы по расчистке просеки между Гойтой и Урус-Мартаном. Колонны, высылавшиеся в ту сторону с 18-го по 21-е декабря включительно, не встречали противодействия со стороны неприятеля; за то, сильные морозы вредили успешному ходу работ. Только 20-го числа сделаны были по колонне, возвращавшейся в лагерь, три орудийных выстрела, не причинившие, впрочем, никакого вреда.

23-го декабря предполагалось уже всем отрядом выступить из Чечни и развести войска по квартирам на отдых, как вдруг получилось известие, что наибы Ахмат и Гяхо намереваются с конными партиями двинуться к низовьям Сунжи. В полночь генерал Фрейтаг, со всею кавалериею, при четырех конных орудиях, и вторым батальоном князя Чернышева полка, выступил из лагеря на [404] Гойте в крепость Грозную, откуда кавалерию, под командой полковника Форстена, направил прямою дорогою на Умахан-Юрт, чтобы отрезать неприятелю отступление. В Чертугае полковника, Форстен узнал, что наибы уже возвратились с поиска на сунженской линии, и потому двинулся с кавалерией обратно в Грозную. Имели ли наибы успех на Сунже, или потерпели неудачу — ни в Грозной, ни в отряде пока не было известно.

К роспуску войск на отдых теперь препятствий не представлялось. Полковник барон Вревский получил предписание от начальника левого фланга выступить из лагеря на Гойте в семь часов утра двумя колоннами, из которых одну направить на Воздвиженскую, другую на Грозную. Без выстрела снялся отряд с лагеря на Гойте, и ни один чеченец не показывался при его выступлении. Нелегка была трехнедельная экспедиция второго периода: морозы переходили иногда за двадцать градусов; войска нуждались в отдыхе; им нужно было исправить и освежить одежду, в особенности обувь, пригоревшую и потрескавшуюся подле, костров, у которых ютились солдаты в свободное от службы время. Сверх того, некоторые части войска, более других пострадавшие во время военных действий последнего периода, приходилось заменить свежими, другие пополнить. Вот почему, начальник левого фланга линейных казаков распустил по домам, третий и четвертый батальоны тенгинского, первый, второй и четвертый навагинского пехотных, полков и взвода, легкой № 4-го батареи направил на квартиры в станицы верхне-сунженской линии.

В последние три недели от возобновления военных действий до роспуска отряда мы потеряли: убитыми семнадцать человек, ранеными сто восемьдесят пять и контужеными восемьдесят пять, всего двести восемьдесят семь человек. В это число следует включить, кроме [405] поименованных уже прежде офицеров, десять других раненых и контуженых 13-го, 14-го и 15-го чисел декабря месяца, при движении колонны подполковника Эггера к Урус-Мартану для истребления леса, при набеге князя Барятинского на аул Багочарой, при разорении полковником Форстеном хуторов по правую сторону Гойты ⁵.

Главной боевой силы — штыков — со дня открытия военных действий по день их прекращения убавилось на 1455, т. е., считая по 800-т человек в батальоне, из строя выбыло почти два батальона из девяти в продолжение пяти недель. Если мы исключим из валовой цифры 1155 около четырехсот человек, пострадавших в боях от огнестрельного и холодного оружия, останется тысяча слишком человек, выбывших из отряда за болезнью, и это, несмотря на отеческую заботливость, с которою отрядные начальники, почти все, за весьма редкими исключениями, относились к вопросу о благосостоянии и здоровья нижних чинов вверенных им войск.

Одновременно с действиями главного чеченского отряда, происходили частные нападения неприятеля и на прочих пунктах линии, а именно:

18-го ноября, в самый день выступления отряда в малую Чечню, в тылу колонны, следовавшей из крепости Воздвиженской к ханкальскому ущелью, показалась довольно сильная неприятельская партия со стороны Аргуна. Хотя картечными выстрелами из орудия, бывшего в арьергарде, она была рассеяна, но в перестрелке, которую она завязала с колонной, с нашей стороны два егеря были [406] контужены. 22-го декабря, в первом часу пополудни, партия конных чеченцев, более пятисот человек, вероятно та самая, о которой дано было знать начальнику левого фланга накануне роспуска отряда, переправилась по льду на левый берег Терека близь поста Монастырского и поскакала в степь, чтобы захватить пасшийся там табун лошадей или стадо рогатого скота. Около того же поста в это самое время двадцать пять казаков занимались рыбною ловлею. Заметив вовремя партию, они открыли по ней ружейный огонь. Поднялась тревога. С ближайших резервных постов и станиц стали собираться казаки. Горцы, поняв, какой опасности они подвергаются при отступлении, отказались от поиска в степи и бросились обратно переправляться за Терек. Казаки преследовали их до тех пор, пока они не скрылись в лесах Сунженского хребта. В перестрелке с неприятелем контужен сотник Титкин и ранен один казак — оба гребенского казачьего полка. Накануне, т. е. 21-го декабря, на Сунже, в том же роде была сделана попытка, но только с нашей стороны: воинский начальник укрепления Закан-юрта, полковник Шульц, предложил жителям аула, поселившегося близь укрепления, отправиться на поиски на правый берег Сунжи. Несколько всадников, под командой узденя Бачи Саралиева, переправились на правый берег реки и, воспользовавшись оплошностью своих немирных соседей, захватили у них без выстрела пятьсот штук баранок.

Для другого отдела левого фланга кавказской линии, для кумыкского владения, этот промежуток времени отмечен несколькими более крупными военными происшествиями: командующему войсками этого владения генерал-майору Витовскому разрешено было Фрейтагом, пользуясь отсутствием зааргунских чеченцев, отбывших в малую Чечню, произвести несколько поисков по ту сторону качкалыковского [407] хребта. Вследствие этого, в ночь с 27-го на 28-е ноября генерал-майор Витовский, с шестью ротами егерского князя Чернышева полка, при двух орудиях легкой № 5-го батареи 20-й артиллерийской бригады, и семью сотнями донских казаков №№ 20-го и 40-го полков, двинулся из укрепления Куринского за качкалыковский хребет к аулу Наим-Берды. Истребив этот аул и находившиеся в нем запасы хлеба и сена, генерал Витовский отступил к Куринскому укреплению. При обратном движении колонны, чеченцы завязали с ней довольно сильную перестрелку, в которой с нашей стороны один казак убит и двое ранены; егерского полка контужен прапорщик Длатовский и ранен один унтер-офицер. В ночь с 28-го на 20-е ноября, присоединив к своему маленькому отряду одну роту линейного № 12-го батальона и одно орудие линейной казачьей № 15-го батареи, генерал Витовский выступил из укрепления Куринского через Кошкельды к аулу Аллерой. Собравшиеся по тревоге чеченцы встретили колонну ружейным огнем, но они прекратили перестрелку и скрылись в лесу после нескольких удачных выстрелов нашей артиллерии. В этом набеге убит один унтер-офицер егерского полка и того же полка три егеря ранены и два контужены. Аул Аллерой и наблюдательный неприятельский пост на качкалыковском хребте истреблены огнем. В третьем набеге, в ночь на 30-е ноября, уничтожен отрядом генерала Витовского аул Шавдон-Шари, без потери с нашей стороны.

К концу старого 1847-го года на всем протяжении кумыкского владения наступило затишье, не прерываемое ни одним выстрелом, кроме тех, которыми всю ночь 31-го декабря приветствовали быстро приближавшийся новый 1848-й год.

Текст воспроизведен по изданию: Левый фланг Кавказской линии в 1848 году // Кавказский сборник, Том 9. 1885