ГАГЕНМЕЙСТЕР Ю. А.

ЗАКАВКАЗСКИЕ ОЧЕРКИ

ТУЗЕМНЫЕ ПРОМЫСЛЫ ПО ЦАРСТВАМ ЖИВОТНОМУ И ИСКОПАЕМОМУ.

Главные промыслы жителей Закавказья составляют: в царстве животном, скотоводство, рыбная ловля и шелководство; в царстве-же ископаемом, соляные и нефтяные промыслы, которыми славится Баку ¹. [212]

Скотоводство.

Большая-часть-Мусульман, населяющих Закавказский-Край, ведя жизнь кочевую, владеют огромными стадами рогатого скота и овец. Буйволы составляют главное достояние оседлых жителей в Армянской-Области, в Карталинии и в части Мингрелии. Лошадиные табуны встречаются у Кюрдов и у Карабагских помещиков. Свиньями изобилует Грузия, Гурия и Имеретия.

Овцы здесь все с большими или меньшими курдюками и с грубою шерстью; несмотря на то, породы их весьма различны. Шерсть идет на домашний обиход и не сделалась еще предметом оптовой торговли, а посему надлежащим образом до-сих-пор [213] не оценена. Свежее сало употребляется в пищу; остальное, как и говяжье, на освещение и на мыло: впрочем, без разбора, без очищения. Многие местности кажутся удобными для разведения мериносовых овец; но, при нынешнем состоянии вещей, едва-ли оно может быть выгодным; Испанская овца есть искуственное произведение, которое перерождается, если оплодотворение не будет направляемо по началам науки. Русские, переселенные в Ахалцыхский уезд с берегов Азовского-Моря, привезли сюда несколько сот мериносов. В колонии Катериненфельд также находится небольшое стадо.

Порода рогатого скота за Кавказом вообще мелка. Лучшая находится в Армении и в Талыше, не смотря на то что скот живет здесь без всякого надзора и в полудиком состоянии в лесу, питаясь травой и листьями деревьев. В Имеретии также, весь скот зимою сгоняют с возвышенных мест в низменные, лесистые, и там листья служат ему главною пищею: скот этих мест есть самый мелкий и невидный. Вообще оседлые жители за Кавказом имеют мало скота, и в деревнях всегда несколько хозяев складываются, чтобы собрать нужное [214] число волов в упряжь тяжелых плугов. Навоз употребляют только в безлесных странах, на топливо; во всех других местах его почти бросают, а потому скотина для жителей, в особенности зимою, в тягость. Сено заготовляется только в северных частях Каспийской-Области и в некоторых деревнях, перенявших этот обычай от переселенцев Немецких и Русских. Обыкновенно кормят скот только тертой соломой и изредка кукурузой или ячменем; в бывшей Армянской-Области сеется для того особый род клевера (ионжа). Все это причиною, что весною скотина по-большой части бывает так слаба, что едва годится в упряжь. Удобство, которое имеют оседлые жители покупать скот от кочевых, служит для них побуждением содержать не-более того числа скота, какое необходимо для нужд хозяйства и в упряжь.

Самые кочевые народы гораздо беднее рогатым скотом, нежели баранами, так что ежегодно, в особенности чрез Ахалцыхскую и Александропольскую таможни, пригоняется из Турции более скота, нежели сколько отправляется, хотя прогон скота за границу и обратно по всей сухопутной границе бывает [215] обоюдный. Так, на-пример, в 1843 году пригнано из за границы 21,819 голов, а выгнано за границу 3,556. В замен того, отправляются в Турцию значительные количества сырых кож, в особенности буйволовых, из Армении: в 1845 году — на 61,000 р. сер. Средняя цена кожам: сырым бараньим — от 18 до 24 к., козлиным — от 24 до 36 к., бычачьим — от 1 р. до 1 р. 80 к. и до 4 р., коровьим — от 70 к. до 1 р. 20 к., лошадиным от 56 до 50 к., буйволовым — от 3 до 7 р. сер. Многочисленнейшие стада всякого рода находятся в уездах Кубинском, Ширванском, Карабагском, Елисаветпольском, Эриванском и Александропольском. Тифлис продовольствуется в начале года из Муганской-Степи, ибо там зимою скот находит самую богатую пищу, на лето-же удаляется в горы. К осени гонят скотину из холоднейших, западнейших мест, где она откармливалась летом. Кочевые народы продают также много масла, сыра, сала, шерсти: оттого они вообще живут в наибольшем против оседлых туземцев довольстве. В Тифлисе цена сала: говяжьего — от 2 до 2 1/2, овечьего — не выше 2, свиного — 1 1/4 р. сер. пуд. В уездах оно гораздо дешевле, и нет сомнения, что была-бы [216] возможность обратить произведения скотоводства в предмет вывоза.

Козами богаты Осетины, Горийцы и Имеретины. Кожи козлят нагорных мест могли-б быть весьма способны на выделку французских перчаток, кои из кож низменных мест никогда неудаются. Полезно-бы было сделать опыты в этом отношении ².

Свиней весьма много в Грузии, а еще более в Имеретии.

Самые сильные лошади, Эриванские; самые ценные, Карабагские: последние впрочем слишком уже изнежены, и хотя богачей ныне меньше, но все еще продаются по ценам чрезвычайно высоким. Куртинские, более других выносчивы. В Мингрелии есть [217] порода иноходцев, называемых «бача», не красивых, но покойных.

Рыболовство.

Каспийское-Море есть вероятно самое богатое рыбою. Как в самом море, так и в устьях рек, в него впадающих, ловится ежегодно более 2.000,000 рыб большего размера. С них получено в 1843 году: в Астраханских водах и на Эмбе — 20,085 пудов икры и 1,156 пудов клею; в водах Сальянских — 881 бочка (по 30 пудов) икры и 519 пудов клею красного; наконец, в водах Персидских и Туркменских — около 700 бочек икры и 500 пудов клею также красного. Откупной суммы за одни Астраханские воды платится в год 425,000 р. сер.; Сальянские должны приносить не менее 100,000 р. чистой прибыли. Сверх-того, производится еще ловля на устьях Эмбы и Яика по Туркменскому и Персидскому берегу, и несколько сот судов занимается темъже промыслом в открытом море.

Рыба, наиболее изобилующая в Каспии, есть так-называемая красная: белуга, севрюга, осетр, стерлядь и т. п. Первая из них [218] преимущественно добывается в море; другие входят в реки, весною метать икру, а зимою для отдохновения, не находя удобных логовищ в море; иногда-же загоняются и ветром в реки. Севрюга мало является на Восточном и на Южном берегу Каспия; зато осетров немного на Западном. Стерлядь и белая-рыбица изобилуют только в Волге. Шемая бывает исключительно в Тереке и в Куре. Кутум входит в те реки, где вода светла; красная-же рыба, в мутную воду. Лосось и сом являются во всех больших реках, впадающих в Каспий. Астраханцы уверяют, что рыба, находящаяся в северной части Каспийского-Моря, тучнее и вкуснее ловимой на противоположной оконечности; однакож мнение это может быть ошибочным, потому-что в Астрахани, куда стекается рыбный товара, со всех частей моря, привозимый из дальнихч, и жарких места, уже не имеет свежести уловленного в самой Волге, и в дороге необходимо должен терять часть жира.

По замечаниям и отзывам рыболовов, по всему протяжению морского берега рыба ныне менее изобильна, чем в прежние времена. Говорят, что в прежние, на-пример, [219] годы, вольные промышленники на Эмбе, у Северо-Восточного берега, брали для ловли на каждую лодку от 50 до 50 сетей и ловили на лодку до 1,200 рыб, а ныне берут на таковуюже лодку от 200 до 500 сетей и ловят только от 150 до 500 рыб, не смотря на то что самое число лодок, по причине скудного улова, уменьшилось. Некоторые объясняют это тем, что рыба от устьев Эмбы, совершенно обмелевших, перешла теперь к Яику. Впрочем, и в Сальянах, в прежние времена рыбы оказывалось также более: в 1826 году было оплавлено оттуда 1,200 бочек икры, а потом в 1829 — 1,117, в 1836 — 894, в 1840 — 688, в 1843 — 881; между-тем, забойки улучшены, и снарядов и рабочих гораздо более прежнего.

От уменьшения количества рыбы, при возрастающем требовании, должны были возвышаться и цены на рыбный товар. Действительно, в 1824 году икру Волжскую продавали (на асс.) от 22 до 28 р. пуд, Эмбенскую от 13 до 18 р.; в 1831 году — Волжскую от 28 до 36, Эмбенскую от 18 до 22 р.; в 1845 году — Волжскую от 36 до 42 р., Эмбенскую от 22 до 24 р. Клей красной рыбы стоил за пуд: в 1824 — 250 р., в 1834 — от 290 до 300 р., в [220] 1843 — от 320 до 340 р. сер. За севрюгу Волжскую платили в 1824 — 80 кд ныне — 140 и 160 к. Салвянский и Персидский рыбный товар ценятся в Астрахани всегда гораздо ниже Волжского; а именно, в 1845 году: икра — 19 1/4 и 17 р., красная рыба — 2 р. 25 к. и 2 р. 50 к. пуд.

Одно обстоятельство могло-бы заставить сомневаться в действительном уменьшении рыбы: это чрезвычайное возвышение откупных сумм Заволжского промысла. Между-тем-как на цены рыбного товара в 20 лет прибавилось 50%, откупная сумма за некоторые воды в 10 лет учетверилась. Так, на-пример, принадлежавшие прежде Князю Куракину ловли в 1852 году отдавались на откуп за 334,790 р. асс., а с 1 сентября 1844 года отданы за 251,500 р. сер, в-год; равным-образом, воды Спасо-Преображенского Монастыря в 1825 году отдавались за 25,000 р. асс., а ныне отданы за 26,200 р. сер. Впрочем, причиною такого возвышения могло быть и прежнее запущение этих вод. В противном-же случае, еслибы дошло до убеждения, что количество рыбы в Каспийском-Море действительно уменьшается, то это не-чем другим объяснить, как чрезмерно [221] усиленным ловом; почему не бесполезно-бы было время-от-времени давать рыбе отдых, дабы она могла поочередно метать покойно икру, то в одной, то в другой из больших рек, впадающих в море.

Закон Мусульманов Секты Шия позволяет им есть только рыбу чешуйную: лосось, кутум, сазань и лещи; все остальные рыбы, ловимые на Персидских берегах, могут посему находить сбыт только в России. Это без-сомнения есть сильное соперничество для Сальянских и Астраханских промыслов. Но принимая в соображение, во-первых — уменьшение количества улова рыбы в Каспийском-Море, во-вторых — быстро возрастающие цены на этот товар в России, в-третьих — постоянно увеличивающиеся требования, нисколько не должно опасаться, чтобы Персидские ловли сделали большой подрыв откупщикам Русских вод. Напротив, без них цены на рыбу чрезвычайно-бы могли возвыситься в ущерб потребителей.

Но Персидскому берегу, от реки Астары до Этрепа, ловля производится: 1) в Гиляне, в Энзелийском-Заливе и в реке Сефидруд (здесь можно-бы было устроить ватаги и на [222] устьях рек Астары, Генгерруд и Шефируд, чтобы ловить белугу в море); 2) в Мазандеране, на устьях рек Чалуся, Аленруд, Херас, Моллакелле, Сурхруд, Фирикинар, Мешеджер, Ферхабад, Чибукруд, Гурган, Карасенгер; 3) в Астрабаде, близь Гюмюштепе и на устье Этрек. В 1843 году было уловлено: а) в Энзелийском-Заливе — белуги 100, сома 7,000, кутума 1.200,000 штук (на сумму 6,000 туманов); б) в Сефидруде — белуги 855, осетров 125,194, севрюг 7,356, сомов 14,877, икры 497 бочек, клея красного 224 пуда, клея сомовьего 62 пуда, визиги 347 пудов; в) в Мазандеране (на трех промыслах: в Ферхадаре, Мешеджере и Сурнеруде) — осетров 16,514, сомов 446, белуги 105, севрюги 613, икры 2,840 пудов, клея 26 пудов, вязиги 50 пуд; наконец г) в Астрабаде — белуги 10,300, осетров 14,000, сомов 7,500, икры 54 бочки, клея красного 23 пуда, клея сомовьего 17 пудов, вязиги 30 пуд.

Персияне не только не едят бесчешуйной рыбы, но даже считают за грех дотрогиваться до ней. Следовательно, хотя-бы и можно было употреблять их на самый лов, для расчистки все нужно нанимать Русских. Вот причина, по которой воды Персидские никогда [223] не могут оставаться исключительно в руках туземцев.

Астраханский Купец Хаджи Мир-Абуталиб-Хан с давнего уже времени производит ловлю в Астрабаде и в Гиляне. Первые воды и теперь еще остаются за ним на два года, за плату 150 туманов в года. Гилянские воды, пятнадцать лет тому назад, были отданы, в виде аренды, брату Абуталиба, Мир-Садику, носящему звание Адмирала Персидского флота, который предоставил производство лова Абуталибу. В 1839 году, Шах пожаловал первого своего Министра, Хаджи Мирзу-Агали, пожизненным владением всех Персидских вод, вознаградив Мир-Садика денежным жалованьем. Это не помешало последнему взять принадлежавшие ему прежде Гилянские воды в откупное содержание у нового владельца, в срок до 1846 года, с уплатою 4,500 туманов в год; и засим управление промыслами осталось по прежнему во владении Мир-Абуталиба. Однакож, в феврале минувшего 1844 года, вздумалось вдруг первому Министру лишить Мир-Садика этого откупа. При этом Мир-Абуталиб понес, как уверяют, убытка на сумму не менее 40,000 [224] туманов, ибо он нанял до 250 рабочих Русских, приготовил снасти, бочки и т. п. Место его заступил откупщик Энзелийской Таможни Мирза-Измаил, за сумму 42,000 туманов в год, с-тем-чтобы условиться с Мирзой-Агали также о взятии на откуп Астрабадских и Мазандеранских вод, когда через два года минет срок нынешним их откупщикам. Последние, за 950 туманов, находятся уже давно во владении Русского подданного Армянина Суджаева. Нет нималейшего сомнения, что Мирза-Измаил не в состоянии будет удержать за собою откуп, ибо у него нет ни капитала, ни познаний, ни людей, ни связей нужных для столь обширного предприятия. Посему, Мирза-Агалн снова должен будет прибегнуть к помощи Русских.

Вот настоящее положение этих ловлей, и выгоды, которые можно из них извлекать.

Выше было сказано, сколь богат Энзелийский-Залнв рыбою кутум. Она является здесь массами в начале апреля, и в течение нескольких дней лов кончается. Ее солят, сушат, коптят и развозят по всему берегу Каспийского-Моря; ибо хотя кутум и является в других речках Талышинских [225] и Гилянских, но не в большом количестве. Издержки при ловле этой рыбы столь маловажны, что откупной суммы отсчитывается за нес 4,000 туманов.

Самый большой доход представляет ловля в реке Сефидруд. До 1845 года, лов производился здесь только крючками и баграми с лодок, и таким способом никогда не добывалось и 400 бочек икры. В 1845 году сделана забойка, и хотя она была занесена водою в половине апреля, но, благодаря этой мере, икры было добыто почти 500 бочек (в бочке около 50 пудов). Постоянную забойку на Сефидруде устроить кажется невозможно, ибо от тающих снегов вода делается слишком быстрою, и грунт песчаный не удерживает кольев; впрочем, издержки на временную забойку не так велики, чтобы нельзя было ее возобновлять ежегодно. Рабочие из Астрахани приходят сюда в сентябре, и остаются до половины июня. Малая часть однакож живет постоянно на месте; ибо Мир-Абуталиб выстроил здесь 40 камышовых жилых домов и сараев. Климат на устье Сефидруда здоров. Рабочих бывает от 250 до 280. Они большею-частию служат вместе и судорабочими, на собственных [226] десяти судах Мир-Абуталиба, употребляемых для привоза соли, снастей, бочек и отправления рыбного товара. Лов начинается в феврале, когда от тающих снегов вода мутится, и может продолжаться до июня. Когда в августе выпадают дожди, то снова входит несколько рыбы в реку. Между-тем солят рыбу только до половины мая, а за тем ловимую бросают, вынимая только из ней клей и вязигу. Соль употребляют Бакинскую, потому-что она дешевле Астраханской; Туркмекская-же весьма ноздревата и слаба: ее пуд с четвертью едва заменяют пуд Бакинской; на соление-же икры, Туркменской соли и вовсе употреблять нельзя: ибо икра портится, если пролежав четверть часа в рассоле, не будет проникнута солью, чего от соли Туркменской никогда не бывает. Нет однакож сомнения, что и Бакинская соль, по нечистоте своей, портит рыбный товар, и что это одна из причин, по которой привозимые из Персии рыба и икра ценятся ниже Астраханских. Притом, вообще осетровая икра ценится ниже севрюжьей, чему главная причина сильные на Южном берегу Каспия жары, в которые соль не проникает рыбы, и дальний провоз из Гиляни до Астрахани, отчего до-сих-пор обыкновенно [227] оказывалось в икре до 10% брака, который в Астрахани продается по 12 р. пуд.

Лов на Сефидруде мог-бы быть усилен и приготовление рыбного товара улучшено, еслиб промысел находился в руках человека знающего, капитального и менее жадного, чем Абуталиб. При увеличении числа рабочих и должном их поощрении, легко добыть можно в Сефидруде более 600 бочек икры. До-сих-пор существует вверх по реке, в 60 верстах от устья, только одна ватага. Если нет возможности уцепить забойку на устье, то необходимо умножить число ловцов по реке. В 1842 году, прибыл в Сефидруд из Сальяна Армянин с некоторым числом рабочих, и обратил рыбу в балыки: предприятие это вполне удалось, тем-более что Сефидруд богат осетрами, которые по солении и сушении вкуснее другого рода рыбы; в жарком климате и при дальнем провозе, гораздо выгоднее предохранять рыбу этим способом от порчи, чем солить ее обыкновенным способом, то-есть насыпною солью. Бочарные доски из Гилянского дуба, которые делаемы были для опыта, обошлись вчетверо дешевле привозимых из Астрахани; но по влажности почвы, на которой ростет дуб, бочки [228] эти всасывали жир икорный: это неудобство могло-бы вероятно быть отвращено, еслибы доски высушивались посредством паров, или еслибы дубовый лес был сплавляем с верхней части Сефидруда, где река эта соединяется с Шаррудом.

В водах Мазандеранских можно при некотором усилении добыть до 100 бочек икры, а при надлежащей защите со стороны Русских военных судов можно-бы было получить такоеже количество и в Астрабадском-Заливе. До-сих-пор Туркмены там беспрерывно истребляют снасти Русских ловцов, и заставляют их покупать у них рыбу и икру. Они сами с большим нскуством бьют осетров харпунамн, а когда Русские снабжают их снастями, то охотно ловят для них рыбу.

Лов белуги может производиться в море до глубины 20 саженей по всему Персидскому берегу, и во всякое время кроме летнего.

Из всего вышесказанного явствует, что Персидские ловли, при надлежащем управлении, по-меньшей-мере могут доставить 800 [229] бочек (24,000 пудов) икры. Из них, полагая 10% браку, который продается в Астрахани но 12 р., между-тем-как остальная икра будет заплачена по 17 р. асс. пуд, выручится 396,000 р. асс.; по расчетам-же рыболовов, икра всегда доставляет около половины всего дохода с рыбного товара: следовательно, весь валовый доход должен заключаться в 792,000 р. асс. Из них, по-меньшей-мере 50 или 60% нужны для покрытия расходов, так-что около 300,000 р. асс., или до 85,000 р. сер., останется чистого барыша в год, если количество рыбы в Каспийском-Море не уменьшится.

Шелководство.

Шелк есть и всегда будет важнейшее произведение Закавказского-Края, который соединяет в себе все условия к успешному развитию его производства. Тутовое дерево произрастает здесь повсюду: в большом количестве встречается оно дикорастущим в лесах Талышинских, Гурийских, Имеретинских; в уезде Шекинском, все прибрежные к Куре деревни тоже большею-частию пользуются дикою тутовицею. Вообще, едва-ли есть за Кавказом участок, за исключением [230] нагорьев, где-бы жители вовсе не разводили шелковых червей. Это легкое занятие свойственно ленивому Азиятцу: даже кочевые народы в весенних своих жилищах успевают откармливать червей до наступления сильных жаров, и насекомое это также удачно выводится под знойным и иссушающим солнцем Муганской-Степи, как во влажном воздухе Талыша и Имеретии. Сверх-того, шелк есть произведение ценное, легко перевозимое по горным дорогам, не подлежащее порче и всегда находящее покупателей. Производство его помещикам, имеющим своих крестьян, обходится дешево; ибо для народа, большею-частию праздного, домашняя работа, в-особенности когда она может быть поручена женщинам и детям, не имеет никакой цены. Только вольнонаемными рабочими шелк не может быть производим с выгодою, по крайней дороговизне рабочей платы.

Приблизительно добывается ныне шелка в Закавказье, по областям:

Около 2/3 этого количества отправляется в Россию; ныне-же стали отвозить малую часть и за границу, как чрез Ак-Огланскую, так и чрез Редут-Калескую таможни.

Лучший шелк находится в Шекинской-Области, из коей в последние годы стали уже отправлять до 300 пудов, в ящиках, вместо тюков, дабы шелк не измялся. Самые низкие сорты бывают в Имеретии; за них платят от 30 до 35 р. сер. Лезгинский шелк доходит до 60 р. сер. Лучший Шекинский, и то в ящиках, не свыше 100 р.; худший не ниже 65 р. Цена Ширванского, по причине дурной размотки, бывает от 60 до 65 р.; а Карабагский еще ниже, на-равне с Кубинским. Вообще в Москве замечают, что с 1832 года шелки Закавказские заметным образом улучшились. В старинные времена за Шемахинские шелки, которые тогда были от 10 до 15 р. дороже Нухинских, платилось от 290 до 320 р. асс.; между-тем Персидские ценились: низшие от 400 до 420, средние от 470 до 500, а высшие от 570 до 600 р. асс. С-тех -пор, Нухинские шелки стали подниматься, так-что продавались по сортам: 370-380, [232] 400-420 и 500-540 р. асс.; вообще, только 30 и 40 р. дешевле Персидских. Это продолжалось до 1858 года, когда вдруг цены стали дотого понижаться, что Нухинские щелки, не смотря на постоянное улучшение, находили покупщиков только по ценам: 260-270, 280-300 и 520-340 р. асс. Ту же участь имели и Персидские щелки, которые продаются в Москве, вместо прежних 400-600 р., по 300-425 р. асс. Причины этого упадка состоят: во-первых, в том обстоятельстве, что в Москве в прежнее время торговало шелком пятеро или шестеро богатых Армян, общим согласием поддерживавших цены, ныне-же толпится до шестидесяти человек Армян и Татар бескапитальных, принужденных сбывать товар во что-бы то ни стало, чтобы удовлетворить заимодавцев; во-вторых, в неправильной размотке Кавказских шелков, по которой они не могут быть вывозимы за границу и, не смотря на усиливающееся производство, теснятся на одних Московских рынках.

В Имеретии и Гурии мало тутовых садов, и червей кормят листьями собираемыми в лесах. Мусульманские шелководы кормят червей рваными листьями только по третий их [233] сон, потом-же ломают целые ветви. Эта метода имеет то преимущество, что менее требует работы, но вместе-с-тем дает повод к меньшей заботливости. Однакож, при малоценности Кавказского шелка, не было-бы никакого расчета употреблять столько трудов на кормление червей. Чтобы легко достать ветви, Татары не дают деревьям рости выше сажени; по этой причине, деревья не существуют долее 20-25 лет, между-тем-как в Европе они несравненно долговечнее. Зато Мусульмане употребляют уже тутовицу на третьем или на четвертом году, тогда-как в Европе едва с десятого года от посадки дерево вполне приносит пользу. Листья старых деревьев жестче молодых и в Европе; посему на корм червей до третьего сна употребляют только листья молодых тутовиц, в последствии-же питают их более жесткими листьями. Татарская метода представляет червям пищу всегда более лакомую; ибо, при беспрерывном обрубливании тутовиц, они менее твердеют.

Кавказские шелководы, не давая рости деревьям, находятся вынужденными сажать их на близком друг-от-друга расстоянии. Это особенно в обычае по уезду Шекинскому: в [234] низменных местах по тому, что грунт земли рыхл, и если дерево собственною тенью не защитит корня, то, от частой поливки и необходимости унавоживания, в знойное бездождливое лето дерево-бы погибло и корень был-бы источен червями; в возвышенной же, или так-называемой подгорной части, по тому, что грунт земли большею-частию каменист и для сохранения влажности требует тени: там не черви, а палящее солнце угрожает гибелью корням. Татары, однако, сажают часто по три дерева на одной стопе (футе), располагая их в линиях, между коими оставляют пространства на пол-аршина. Общество Шелководства сажает по одному дереву на квадратный аршин: и это оказалось самым лучшим и выгоднейшим размером.

В подгорных местах уезда Шекинского, где сады требуют более труда и беспрерывной поливки, а потому и обходятся дороже, чем в местах низменных, шелк удается лучше. Его покупают там по 70-90 р. сер., тогда-как обыкновенный стоит не выше 60-70 р. Чем выше место посадки, тем листья тутовицы питательнее, червь здоровее, кокон плотнее, количество шелка более. Там-же и вода обыкновенно чище, а потому продукт [235] превосходнее. Свежий нагорный воздух дает бодрость червям, между-тем-как зной и духота низменных мест утомляют их. Эти замечания оправдываются всюду по Области Каспийской. В Гиляни производится шелку много, и он до-сих-пор лучше Закавказского; вероятно, однако, сырость и жары имеют и там часто пагубное влияние на червей. В Имеретии могут они производить тоже самое действие; однакож успехи шелководства в Гиляни доказывают, что, не смотря на эти препятствия, отрасль сия может процветать в болотистых местах и обогащать их.

В Имеретии можно-б было сажать деревья по Европейской методе, то-есть по 2,400 на десятину, ибо земля не требует тени; в Каспийской-же Области бывает на десятине около 25,000 дерев, которые в совокупности несравненно менее дают корма, чем в десять-крат меньшее число старых тутовиц в Европе. В уезде Шекинском, 25,000 деревьев 7-8 лет, могут кормить червей, вышедших из l 1/2 фунта семян. Это количество дает, при хорошем урожае — 60, при среднем — 45, при дурном — 30 батманов (по 24 фунта), следовательно, в средней пропорции 27 пудов сырых коконов. По просушке [236] их на солнце по Татарскому способу, выходит из них только 9 пудов сухих коконов; но если-бы поступать на Европейский манер и замаривать червей посредством паровых и духовых печей, то убыль не превышала-бы 1/3. Зато Европейцы употребляют на 1 фунт шелка, от 7 до 10 фунтов коконов; Татары-же, только 3 фунта (Европейских коконов, по-Татарски просушенных, на 1 фунт Европейской размотки, нужно 4 1/2 — 5 фунтов). Посему, у Европейцев одна десятина, засаженная тутовицами, может дать 3 пуда шелка (среднею ценою на 225 р. сер.); Татары-же обыкновенно получают только 2 пуда.

Опыты, деланные в садах Общества Шелководства в Нухе, доказывают, что шелку Татарской размотки можно получить более 6 пудов, то-есть на 450 р. сер., с одной десятины, засаженной 7,200 тутовиц, полагая по одному дереву на квадратный аршин, если только иметь за червями надлежащий уход. Та же десятина могла-бы дать 4 пуда шелка для Китайских червей, которые по Европейской размотке стоят никак не менее 568 р. сер. При всем том, в садах Общества червей кормили по пяти раз в день, между-тем-как Татары дают им пищу только [237] три раза. Следовательно, тоже число деревьев может доставлять более пищи на большее число червей: ибо, при хорошем уходе, менее погибает их, чем у Татар. Отсюда выходит заключение, что частая посадка дерев здесь не весьма убыточна и что она вынуждается необходимостью. Среднее расстояние, избранное Обществом в Нухе, оказывается самым удобным. Впрочем, для получения большего количества и лучшего качества листьев потребно немного более старательности при удобрении садов и своевременном их поливании, и также несколько осторожности при порубке веток, которой часто повреждаются деревья.

Тутовица в Закавказье бывает: белая и черная. Филиппинская слишком жирна, и годится только для последнего возраста червей, и то в перемежку с Татарским тутом. Сирийская или Татарская порода червей дает шелк бессильный и бесцветный, чрезмерно клейкий. В теперешнем положении, здешний шелк не может быть размотан менее как в 8 коконов; в казенной-же шелкомотальне Шемахинской должны были брать до 12 коконов. Европейский шелк, напротив, разматывается обыкновенно в 5 коконов, п, не смотря на то, нити несравненно крепче Татарских. Нет [238] сомнения, что часть этих недостатков происходит от небрежного ухода за червями. Татары кормят их только по 2 или по 3 раза вместо 4 или 5 раз; они никогда не чистят их постели, но во все время накладывают свежие ветви на старые, предоставляя червям самим взбираться на верх; несносный смрад убивает их; сараи, дурно устроенные, не защищают от непогоды и не проветриваются: оттого умирает обыкновенно половина червей. Впрочем, по опытам, сделанным в садах Общества Шелководства, оказывается, что, и при всем рачении, нельзя добыть Татарских коконов, которые можно было-бы разматывать менее, чем в 7 нитей. Следовательно, старания мало приносят пользы: необходимо переменить самую породу червей.

У Татар шелк сматывают с коконов на мотовила, имеющие 9—10 аршин в окружности, вместо 3 3/4 — 4, требуемых Европейскими фабрикантами. Шелк в длинных мотках не может быть трощен на машинах Европейских, устроенных в другом размере. Притом, он так часто рвется, что машину должно-бы было беспрерывно останавливать, отчего происходит неисчислимая потеря времени. Одни только ручные [239] мотальщики Под-Московные, так называемые «карасники», могут управиться с Татарским шелком; но и они берут по 30 р. асс. с пуда дешевле за трощение шелка в коротких мотках, чем в длинных. Татарский шелк также представляет рвани (bourre tie soie), в убыток фабриканту с пуда от 8 до 10 фунтов, то-есть от 20 до 25%; у хорошего-же Европейского шелка этот убыток не простирается выше 2-5%. Этому причиной не только размер мотков, но и небрежность Татарских мотальщиков, которые, не переставая работать даже ночью, захватывают в одну пить то 8, то 10 и до 16 коконов. Они никогда не отделяют верхнего охлопка, покрывающего кокон, и вытягивают прядево до основания кокона. Посему охлопка (moresque), остающегося после Европейской размотки и составляющего до 10 фунтов на пуд шелка, вовсе не, оказывается у Татар; он входит сплошь в общую массу шелка, узловатого, шероховатого, бессильного и бесцветного. Огромный размер мотовил тем виновен в этих недостатках, что, при тяжелом движении колеса, присмотр невозможен, нити слишком вытягиваются, и потому рвутся. Татары, однакож, находят, что работа большими мотовилами производится успешнее, не смотря на то что [240] меньшего размера колесо более делает оборотов. В Имеретии, мотовил вовсе нет, а шелк наматывается на палочки, посредством которых никак нельзя ровным образом вытягивать нити и дать высохнуть шелку: предмет весьма важный, ибо от надлежащей просушки шелка зависит его достоинство.

Шелк сортируют по тонкости нити и по блеску. При этом, однако, для Закавказского шелка нельзя установить такихъже определительных правил, как для Европейского. Шекннский шелк разбирают обыкновенно на четыре сорта: «экстра» (которого всего выходит до 300 пудов) и сорты «первый», «вторый» и «третий». Из сортов, первый обыкновенно при трощении представляет рвани 6 фунтов на пуд, вторый — от 7 до 8, третий — до 10 фунтов. Немецкие колонисты Еленендорфа, близ Елисаветполя, продали в Москву шелк, не представивший более 2 фунтов убыли. Но хороший Италиянский не даст вовсе никакой потери, или самую ничтожную. Для этого нужны однакож непременно искусные мотальщики.

В последнее время, цены на шелк упали всюду, но нигде в такой степени, как в Закавказском-Крае. Это происходит [241] преимущественно от того, что шелк, размотанный на длинных мотках, едва-ли может иметь сбыт в тех Государствах, где трощение производится в механических заведениях; посему, одна Москва определяет цену Кавказским шелкам. В самом Гиляне цены далеко не так понизились, как в нашем Закавказье; ибо тамошний шелк, выходящий в мотках менее длинных, находит постоянный сбыт в Европе. В Россию, не смотря на существующие низкие цены, он вывозится по тому только, что выменивается на Русские товары в Реште. Впрочем, количество привоза его постепенно уменьшается, по мере того, как распространяется отпуск в Европу; именно, в 1845 году было отправлено из Решта в Россию только до 2,000 тюков, в Константинополь-же пошло 7,000 тюков, из коих Англия получила 2/3. Полагают, что с 1831 года, когда холера и чума опустошили Гилян, количество производимого там шелка ежегодно увеличивается 1,500 пудами. Европейский торговый дом Ралли, закупающий много шелка в Гиляне, объявил ныне, что прибавит на каждый батман (15 фунтов) по 5 сахибкиранов (1 р. 50 к. сер.), если шелк представлен будет в коротких мотках; многие помещики обещались исполнить его желание. [242] Если-бы тоже делали за Кавказом, то в скором времени шелководство приняло-бы другой вид.

Важность шелковой промышленности за Кавказом естественно обращает внимание на способы к ее распространению и улучшению. В 1836 году, образовалось в С.-Петербурге Общество для разведения шелка за Кавказом. Ему даны от казны в Шекинском уезде пустопорожние земли и в тридцатилетнее пользование тутовые сады с приписными к ним 585 семействами крестьян. Цель Общества есть чисто-коммерческая; но заведения его, как образцовые, должны служить рассадником для распространения всякого рода улучшений по шелководству. Посему, от него должно ожидать главного содействия к успехам этой важной отрасли туземного хозяйства.

В 1843 году, Общество открыло в Нухе Школу Шелководства, где из приписанных к нему крестьян должны всегда обучаться не менее 15 воспитанников. Сверх-того казна с своей стороны обязалась отпускать 1,500 р. сер, в год, с-тем-чтобы иметь право посылать туда 15 человек воспитанников из государственных поселян [243] не моложе 16 лет, которые должны оставаться в заведении по четыре года. Так-как не употребляется никаких мер для побуждения поселян к отсылке туда своих сыновей, хотя в уставе и сказано безусловно «набирать мальчиков», то в Школе, спустя год после ее открытия, находилось только 7 учеников из государственных крестьян. Таким образом, одно из благодетельнейших для края заведений остается пока бесполезным. Чтобы доброе намерение достигало своей цели, почему не прибегать к мерам понуждения для наполнения комплекта учеников? Тут общая польза соединяется с личною пользою воспитанников и их семейств. Нужно только сделать притом соответственное распределение числа набираемых мальчиков, по местным условиям и потребностям разных областей края. Сверх-того, ц помещичьих крестьян не должно-бы лишать доступа к образованию в Школе, уменьшив для них несколько плату: это конечно не будет убыточно для Общества, получающего в них работников для своих заведений.

В своей образовательно-хозяйственной деятельности, Общество стремится, во-первых, [244] к тому, чтобы данные ему от казны пустопорожние земли были населены и обращены под туты; во-вторых, чтобы как новые поселенцы, так и вверенные ему государственные крестьяне или «речбары», обязанные вносить в Общество половину собираемых ими коконов, распространяли сады своп, рассаживали деревья на пространстве одного аршина, заменяли настоящую породу червей Италиянскими и Китайскими, воспитывали их по общепринятым правилам, и наконец разматывали шелк, который не взносится ими в Общество в коконах, на мотовилах меньшего размера. На последний предмет оно имеет весьма хорошо устроенное заведение для сматывания и трощения шелка. Выше было сказано, что цена Нухинского шелка в общей сложности 65—75 р. сер. за пуд; шелк-же от Китайских или Италиянских червей, размотанный в Нухе по Европейскому способу, стоит в Москве вдвое дороже. Следовательно, главною целию при улучшении шелководства в крае должно быть обращение туземцев к этому способу размотки. Основные-же для того условия суть: во-первых, введение другой породы червей; во-вторых, уменьшение размера мотовил. Чтбж касается до лучшего ухода за червями [245] и улучшения размотки, то этого можно достигнуть только временем и временем, посредством навыка и учения.

Доброта Италиянских и Китайских червей, а также и количество даваемого ими шелка, кажется одинаковы; но последние имеют то преимущество, что вьют коконы большего размера и чрезвычайной белизны, которая бросается дотого в глаза шелководам, что они принимают их с величайшим удовольствием. В этом отношении, Общество Шелководства может быть самым лучшим посредником для снабжения хозяев семенами заграничных червей. Нужно только дать средства крестьянам к их приобретению, что для крестьян государственных могло-б быть облегчено непосредственным содействием их Начальства, а для помещичьих участием здешнего Общества Поощрения Промышленности. В Обществе Шелководства уже сделаны запасы семян Китайских червей, выписанных из-за границы по 4-9 р. сер. золотник: теперь, по получении значительных заказов на несколько лет, оно может уступать эти семена несравненно дешевле. По расчету, извлеченному из дел Правления Общества, видно, что на получение 20 фунтов [246] семян потребно 5 пудов отборных коконов. По просушке, останется из них примерно половина, то-есть 2 1/2 пуда, кои, по размотке, дадут 20 фунтов шелка. Цена шелку в сырце 3 1/2 р. сер. фунт, следовательно 70 р. за 20 фунтов. Посему за труды останется достаточное вознаграждение, если платить по 25 к. сер. за золотник.

Из мотовил большего размера сделать, меньшие весьма легко, ибо стоит только обрезать радиусы. Посему, не боясь стеснения жителей, можно и должно приказать по всему краю, чтобы впредь не было употребляемо других мотовил, кроме тех, которые имеют в поперечнике 1 1/4 аршин. Для облегчения следовало-бы только разослать ко всем Участковым Заседателям по одному образцовому мотовилу, коп можно купить в Нухе по 2 1/2 р. сер., и сверх-того выставить один образец в каждом местечке, где есть базар и мизанные весы для взвешивания продажного шелка. Перемена мотовил тем легче, что число их по деревням не очень велико, ибо разматыванием шелка занимается особый класс людей, а не всякой крестьянин у себя в доме. Мера эта, однакож, может простираться только на [247] Каспийскую Область и другие Мусульманские Округи; в Имерстии же и Гурии, где до-сих-пор вовсе не употребляется мотовил, это нововведение встретит более препятствий: там оно может быть водворено только исподоволь, вместе с усилением шелководства вообще.

В Областях Татарских есть еще другой способ принудить жителей к введению коротких мотовил, сопряженный с существующею там «мизанною» или весовою откупною статьей. В Шемахе, ІІухе, Кубе и Закаталах, установлены весы, на коих весь шелк их уездов должен быть взвешиваем, за что покупщик платит с пуда: в первом — 64, во втором — 170, в третьем — 74, в четвертом — 100 к. сер. Только в Закаталах шелк подвергается этой плате однажды, при выходе из уезда; в остальных же местах взимается весовая пошлина всякой раз, когда товар переходит из одних рук в другие, и даже с шелка, провозимого чрез уезд. Этот неопределенный и неуравнительный сбор предполагается теперь уничтожить, и в замен того обложить шелк, выходящий из Закавказья в Россию или за границу, пошлиной по 1 1/2 р. сер. с пуда. Таким образом вполне обеспечится [248] получаемый ныне казною с мизанной статьи доход, составляющий 25,000 р. сер. Вместе-с-тем однакож признано, что никак не следует уничтожать вовсе публичные весы, ибо они предохраняют продавцов от бесчисленных обманов; напротив-того нужно было-бы ввести их повсюду, где сосредоточивается торговля шелком, с-тем-чтобы с покупателя взимаема была самая ничтожная плата на поддержание весов и выдаваем ерлык, по предъявлении которого товар будет допускаться к выводу. При этом, для общего введения коротких мотовил, с шелка Мусульманских-Провинций, предъявленного на весы в длинных мотках, мог-бы быть взыскиваем штраф, примерно по 25 к. сер. с фунта.

Имеретия, Гурия и Талыш, области совершенно сходные в Физическом отношении с Гиляном, в настоящее время суть самые бедные за Кавказом, тогда-как природа наградила их всеми дарами, и дала, в особенности Гурии и Имеретии, по их положению большие преимущества над богатым Гиляном, который далеко отстоит от мест, потребляющих его произведения. В Талыше один только Астаринский магал занимается усердно шелководством, и казна получает с [249] него более дохода, чем со всей остальной части уезда в совокупности. Почему, поощрительные меры, состоящие, на-пример, в освобождении на известный срок от личных повинностей тех хозяев, кои в течение известного срока будут продавать ежегодно по-меньшей-мере на 25 р. сер. производимого ими шелка, в Талыше были-бы весьма уместны и интересам казны нисколько не предосудительны. Но для Имеретии и Гурии подобных мер недостаточно, по крайней беспечности и лености народа, который не чувствует никаких нужд, и потому не дорожит никакими выгодами.

Имеретины до-сих-пор производят шелк почти только для домашнего обихода; цену ему они едва знают. Посему было бы весьма желательно, чтобы Общество Шелководства имело в Озургетах и в Кутаисе своих прикащиков, которые-бы, за наличные деньги и без притеснения, принимали всегда у жителей шелк, и вместе-с-тем указывали-бы им способы улучшения, снабжая их червями, мотовилами и т. д. Казна могла-бы даже принимать от них шелк в подать, чтобы дать ему более ценности в глазах производителей. Наконец можно было-бы [250] раздавать, в продолжение по-крайней-мере десяти лет, в конце каждого года, особые награды крестьянам и помещикам, более других отличившимся в шелководстве. С этим полезно-бы было соединить ежегодные выставки шелка, на первый случай хотя в Нухе и Тифлисе, установив, что более других отличившиеся своим изделием будут награждаемы кафтанами и чухами более или менее богатыми, а некоторые даже и медалями. Награда, по представлению местного Начальства присужденная в прошлом 1843 году Татарину в Нухе за представленный им шелк, даже не Европейской размотки, но только из коконов Европейских полученный, произвела чрезвычайное действие на всех тамошних жителей, и, наверное, не останется без благих последствий.

Нефтяные и соляные промыслы.

Весьма важный источник доходов в Закавказье, который принадлежит казне, составляют нефть и соль Бакинские.

Добывание черной нефти, в предшествовавшем десятилетии, происходило с следующими результатами: [251]

Отсюда явствует, что в течение прошлого десятилетия добывание немногим уменьшилось; между-тем все жалуются на недостаток нефти: покупатели впредь вносят деньги, и немалое время ожидают очереди для получения товара. Причина такому сильному требованию та, что в Гиляне, куда большая-часть нефти расходится на освещение (в 1843 году 118,000 пудов, в предъидущих-же более), народонаселение заметно возрастает. В 1830 году, чума и холера истребила там почти всех жителей; посему и нефть так мало находила покупателей, что, не смотря на старание откупщиков, отпускавших товар в долг торговцам, большая-часть ее оставалась [252] непроданною. По мере того как прибавлялось население, магазины опорожнивались: к 1842 году было еще в запасе 17,000 пудов, но он тогдаж весь очистился, и недостаток с-тех-пор сделался весьма ощутительным. Посему, необходимо приступить к открытию новых колодцев, чего с давнего времени уже не делали. В успехе этой меры, люди знающие местность не сомневаются; ибо как на Абшеронском-Мысе, так и на Святом-Острове, есть еще признаки нефтяных источников.

Какое действие на убыль нефти может производить постоянное понижение воды в Каспийском-Море, неизвестно; однакож дознано, что, при морском ветре, нефть в источниках прибавляется. Трудно также определить, до какой степени открытие нового колодца может отвратить нефть от соседственных; но должно полагать, что, при увеличении числа колодцев,-умножается и добывание до известной степени: ибо опытом доказано, что колодцы тем обильнее нефтью, чем чаще вычерпываются, и что оставленная в земле нефть исчезает. От продажи нефти казна выручает значительный доход, ибо пуд обходится ей не более как в 4 1/2 — 5 к. сер., [253] не считая утечки, полагаемой в 3%, продает-же она пуд по 35 к. Сверх-того, большая-часть судов Бакинских занимается перевозкою этого товара, за что получаются иногда хорошие выгоды. Когда в Персии нефти в привозе мало, тогда цена халвара (20 пудов) доходит в Энзели до 18 р. сер., дешевле-же 9 р. никогда не бывает. Провозной платы от Баку до Энзели, полагается вообще с пуда от 5 до 10 к. сер. Ныне в Гиляни Туркменская нефть, которая гораздо хуже Бакинской, употребляется только при совершенном недостатке последней; но в Мазандеран доставляют се Туркмены на собственных судах, и продают халвар но 6 — 9 1/2 р. сер. Посему Бакинской нефти теперь немного доходит до Мазандерана; еслиже она, от недостатка в добывании слишком вздорожает, то и Гилянцы приучатся к Туркменской нефти.

В Баку сбывают также от 500 до 700 пудов белой нефти, которая гораздо ниже черной и весьма легко испаряется. Ее до-сих-пор жители употребляли только для составления лекарственных мазей. Ныне Армяне стали покупать ее на расхват и вывозить в Россию, где она вероятно расходится на [254] фабриках каучуковых изделий. Перегонкою можно добыть из нефти самое чистое скипидарное масло, коего халвар белой нефти дает 17, а черной 3 фунта. Пуд белой нефти продается казною по 2 р. сер.

Бакинским соляным промыслам соперничествует остров Челекен, находящийся вне пределов Империи. Этот остров, который доставляет и нефть, сбываемую Туркменами, богат солью двух родов: зернистою и плитоватою. Отсюда исключительно снабжаются ею Персидские прибрежные к Каспийскому-Морю области, где пуд этой соли продается 8-12 к. сер. Привозится она туда на Туркменских или Персидских лодках, а иногда и на Бакинских судах. Соль эта белей и чище Бакинской, но слаще ее, так-что при солении рыбы, на-пример, требуется против Бакинской 25% лишних. Ныне поступает в продажу Бакинской озерной соли около 200,000 пудов в год, по 15 к. сер. за пуд; в хорошие-же годы, добывание может превышать 500,000 пудов. Самой казне пуд обходится от 2 3/4 до 3 3/4 к., к которым следует еще прибавить 20% утечки. Еслиб, по примеру Крымских Портов, соль, назначенная к отправлению за границу, отпускаема была и здесь [255] торговцам по цене, в которую обходится самой казне, то может-быть удалось-бы отчасти вытеснить Туркменскую соль с Персидских рынков, и не только судохозяева, но и жители деревень близь соляных озер нашли-бы себе в том новое выгодное занятие.

Соль Бакинская, в особенности Масазырского-Озера, свойства хорошего; но смешана с песком, оттого-что воды в озерах мало; притом ломают се только по мелким берегам озер. Еслиб устроить мосты, по которым можно-б было достигать средины озер, то соль доставалась-бы и чище и ценнее.

Комментарии

1. Из прочих отраслей первоначальных видов хозяйства, которые совокуплены здесь под общим наименованием «промыслов», в Закавказье можно ожидать в будущности немаловажных выгод от «пчеловодства» и от «добывания пиявок». При богатстве флоры в уездах Карабагском, Кубинском и Талышинском, также в прибрежных к Черному-Морю областях, пчеловодство могло-бы быть предметом значительного дохода; к сожалению, им занимаются теперь очень небрежно, и улучшения ожидать можно только тогда, когда дух промышленности вообще более разовьется в крае. Что касается до пиявок, сделавшихся в Европе предметом обширной торговли, то их множество находится по рекам и озерам в Имеретии, Гурии, Грузии и Армении: это обратило уже на себя внимание Европейцев, готовых платить значительные суммы за право исключительной ловли этих насекомых, коих запасы в Венгрии истощились, а те, которые открыты в Молдавии, Валахии и Бессарабии, год-от-году скудеют.

2. Перчаточники требуют кож длиною около 16, шириною 14 дюймов, с козлят не старее 1 1/2 — 2 1/2 месяцев, питавшихся только молоком. Она должна быть снята с осторожностью, и пока мягка, растянута, дабы не скорчилась и дабы в изгибы не засели черви. Здешний перчаточник Жакмонд (Jacquemond) готов покупать в год до 30,000 таких кож. По его показанию, однакож, Петербургская вода не весьма удобна для кожевенного дела, и далеко уступает не только воде, в Гренобле, но и в Анонэ (Anonay) что близ Гренобля.

Текст воспроизведен по изданию: Закавказские очерки // Журнал министерства внутренних дел, № 5. 1845

© текст - Гагенмейстер Ю. А. 1845
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖМВД. 1845