Прощальный обед, данный артиллеристами в честь генерал-лейтенанта Бриммера 1.

(31-го мая 1856 года).

Высочайшею волею, начальник артиллерии отдельного Кавказского корпуса, генерал-лейтенант Эдуард Владимирович Бриммер призван на высший пост коменданта первоклассной крепости Новогеоргиевска, в царстве Польском.

По этому случаю признательные сослуживцы и подчиненные его, чрез старшего из общей семьи артиллеристов, генерал-майора К. О. Годлевского, испросили разрешение господина главнокомандующего собраться в Тифлисе, чтобы здесь проститься с Эдуардом Владимировичем, по русскому обычаю, с хлебом-солью.

Местом для обеда была избрана обширная зала Тифлисской гимназии, украшенная на этот день арматурою. Лестница, ведущая в здание, была убрана [55] оружием, его частями и гирляндами из дубовых листьев, а украшения самой залы, составленные по идеям главного распорядителя пиршества, напоминали наиболее замечательные эпохи службы генерала Бриммера. Парадный вход в залу представлял собою снимок с золотых ворот Траяна (Рогta aureа, в Беневенте), с тою разницею, что русское железо заменяло итальянский мрамор, а вместо статуй карниз был увенчан двумя медальонами из лавровых венков, осененных крестами Св. Георгия 4-й и 3-й степеней, с надписями, — на первом: «Ахалцых 1828 года», на втором «Кюрук-дара 1854 года». Среди их сияла звезда Св. Владимира с мечами и вензелем: «Эдуард Владимирович». Колонны были составлены из ружейных стволов и банников, а капители их из пистолетов. По всей окружности залы тянулся нескончаемый ряд штыков и ружей, перевитых зеленью; местами развевались флаги, употребляемые в артиллерии. Наконец стены были заняты 4-мя звездами из тесаков, сабель, штыков и шомполов, с надписями знаменательных годов: 1815, 1847, 1848 и 1853. Большие лимонные деревья по углам залы и на столе вазы из горных мортир, окруженных пистолетами, с роскошными букетами цветов и зелени, довершали убранство.

Обратимся к тому, что нам желали напомнить этими надписями. — В 1815 году, по окончании курса наук в первом кадетском корпусе, где Э. В. был фельдфебелем шефской роты, он выпущен прапорщиком в 9-ю артиллерийскую бригаду, которая [56] оставалась тогда еще во Франции. По возвращении войск наших из-за границы и после кратковременного нахождения при учебной артиллерийской бригаде, юный подпоручик полетел на Кавказ и лишь только достиг пределов боевого края, как вступил уже в огонь. Здесь экспедиции грозного для горцев Ермолова в Кабарду и Чечню дали ему возможность проявить свою пылкую отвагу и не раз заслужить то ермоловское спасибо, которое в былые времена составляло гордость Кавказца. К началу персидской войны Э. В. был уже штабс-капитаном кавказской гренадерской бригады; но, получая командировки во внутрь края от своего начальства, которому он был всегда известен энергическою исполнительностью, он успел только принять участие в движении отряда князя Эристова для занятия Тавриза. Деятельность его в продолжение этого времени не осталась однако же без награды и он получил, за отличие по службе, чин капитана, а за Тавриз — Анну 3-й степени с бантом. Зато открывшаяся тогда турецкая кампания вызвала его на обширное боевое поле и, командуя с начала батарейными орудиями, а потом легкою № 2 ротой (ныне горная № 1-го батарея) кавказской гренадерской бригады, отважный артиллерист громил неприятеля на славу. Ардаган, Гертвис, Ахалцых, Каинлы, Миллюдгоз, Арзерум, Харт — места знаменитых побед непобедимого Паскевича — осыпаны картечью храброго Бриммера. Здесь он, с 4-мя единорогами, подскакивал на полуружейный выстрел к укрепленным турецким лагерям, рассеивал толпы Турок, сбивал [57] крепостные пушки. Так говорит Высочайшая грамота на Георгиевский крест 4-й ст., полученный им за Ахалцых, взятый штурмом Русскими в 1828 году. Кроме того, Э. В. был награжден за эту войну орденами Св. Владимира 4-й ст. с бантом и Св. Анны 2-й степени, а батарея, бывшая в его командовании, — золотыми петлицами. Возвращение войск из похода в мирную Грузию направило деятельность молодого батарейного командира на внутреннее благоустройство вверенной ему части; но и тут кратковременный отпуск в Остзейские губернии послужил к отличию опытного кавказца в Литве, при усмирении мятежников, куда он был послан Рижским военным губернатором, бароном Паленом, с наскоро сформированными орудиями. За это, еще в чине обер-офицера, он был представлен к Владимиру 3-й ст., но не получил его, а произведен в подполковники. Чрез короткое время Э. В. вступил в командование 20-ю артиллерийскою бригадой и с нею участвовал в экспедициях барона Розена и генерала Вельяминова в Чечне, за Кубанью и на Черноморской береговой линии. Ордена Св. Станислава 2-й ст., Св. Анны 2-й ст. с Императорскою короною, чин полковника и личное расположение к нему генерала Вельяминова говорят ясно об его заслугах. Но походы на Черноморском берегу повредили сильно здоровью Э. В. и он должен был переменить кавказский климат на русский. Тогда, получив в командование 7-ю артиллерийскую бригаду, он оставил на время Кавказ. Служебные труды его в России, удостоенные личного внимания Государя [58] Императора, были вознаграждены орденом Св. Владимира 3-й ст.; но вскоре нездоровье принудило его, сдав бригаду, ехать за границу, после чего он оставался в распоряжении начальника артиллерии действующей армии и имел временные поручения, в числе которых исправлял должность начальника штаба артиллерии в этой армии. За отличие по службе он получил, в 1847 году, чин генерал-майора и вслед за тем 1-ю бригаду 21-й пехотной дивизии, расположенную в Дагестане. Участие во взятии Гергебиля Дагестанским отрядом, под командою князя Аргутинского-Долгорукова, доставило ему орден Св. Станислава 1-й ст., а в 1848 году генерал Бриммер назначен начальником артиллерии отдельного Кавказского корпуса. Современники этого перемещения не могут не сознаться, что артиллерия Кавказского корпуса, в минуту вступления в должность Э. В., далеко не имела такого значения в общественном мнении, которое приобрела при нем. Щекотливость его к репутации вверенной ему части поистине должна быть сочтена одним из высоких достоинств в начальнике. За этою общею репутациею артиллерии он следил зорким глазом, и если случалось, что, читая реляции отрядных начальников, Э. в. не встречал в них фамилий своих подчиненных, как наиболее отличившихся, или не уверялся, что действие артиллерии принесло видимую пользу другим войскам, — это огорчало его, как отца, который выше всего ставит доброе имя своих детей. Доказательств тому много в его формальной переписке. Но это не было [59] пристрастие, потому что он старался сделать артиллерию вполне достойною общего уважения, употребляя все меры к существенному её благоустройству. Доставлять способы к отличному содержанию батарей в постоянной готовности к бою; выдвигать быстро тех, от кого он ожидал полезной и разумной деятельности и наконец улучшать сколько возможно и облагороживать быт офицера и солдата — вот его задушевные мечты. Памятником своих забот, в последнем отношении, он оставляет удобные помещения, возведенные, по его проектам, во многих штаб-квартирах, вполне устроенное хозяйство и основанную им дивизионную артиллерийскую школу, которая, по внутреннему порядку и по соответственности своему назначению, заслуживает постоянно-лестные отзывы всех посетителей. Прибавим к этому, что Э. В. принимал всегда живое участие в тех, которые обращались к нему с просьбами по личным своим делам, и был неутомимым их ходатаем. В том крае, где мы удалены от своих семейств и своих близких, родственное участие начальника, в обстоятельствах частной жизни, привязывает к нему всякое признательное сердце. Пройдет много времени, многое забудется, но благодарность тех, которые ему обязаны, всегда будет говорить в пользу его чистых и возвышенных намерений помогать ближнему.

Очерченный выше характер управления генерала Бриммера обнаружился при первом его объезде артиллерии и выражался постоянно в течение 7 1/2, лет, проведенных им в этой должности. Чрез два года [60] по вступлении в начальствование артиллериею, он получил орден Св. Анны 1-й ст., при грамоте, которою засвидетельствованы блестящие результаты его попечений, удостоенные личного внимания Государя Наследника, посетившего тогда Кавказ, а ныне Царствующего Императора; последняя же война представила фактические доказательства в пользу благоустройства артиллерии. Кавказские батареи, несмотря на постоянное участие в экспедициях против Горцев, выступили на границу, в полном составе, с таким молодецким видом, с такою щеголеватостью, что хоть на Царский смотр в столице, и с таким запасом хозяйственных средств, что могли драться, не останавливаясь, вплоть до Босфора. И ко всему этому они были с заботливостью и своевременно приготовлены опытным начальником, который за всем следил, не упуская ничего из виду. Хотя прежде того генерал Бриммер, уже будучи начальником артиллерии, принимал участие в экспедиции за р. Белую, за что и получил орден Св. Анны 1-й ст. с Императорскою короною, но подобный боевой круг был для него слишком тесен, и потому с восторгом принял он предложение командовать лично артиллериею действующего корпуса. Он всегда желал сам вести в бой ту часть, которую готовил к бою. Собираясь в поход, генерал Бриммер, в приказе своем, не преминул высказать извлеченное им, из собственного опыта правило: «чтобы поближе познакомился с нами неприятель, действовать преимущественно с ближней дистанции». [61]

И вот артиллерия бодро выдерживает 5-ти часовую Баяндурскую канонаду против двойного числа поставленных скрыто турецких орудий и, быстро оправясь от полученных царапин, без всякого пособия от арсеналов, грозно наступает под Баш-кадык-ляром. Отважный артиллерийский капитан, отличенный прежде Паскевичем, опять лицом к лицу с турками; но, как начальник артиллерии, он ведет теперь целые батареи, которые между тем учит расчетливо бить неприятеля; линия войск наших кричит им «ура!» за взрывы неприятельских зарядных ящиков; одушевление храброго генерала разделяет окружающая пехота, внемля голосу его: «вперед, с Богом!»

За это сражение он получает, в 1853 году, чин генерал-лейтенанта, и признательное сочувствие высказывается ему всеми. Но этим не ограничился тот, кто хотел собственным примером научить, как артиллерия должна бить Турок. В сражении при Кюрук-дара, 1854 года, представился к тому случай. Генерал Бриммер получил в командование ту часть войск, которая должна была прорвать центр густых неприятельских линий. Тут, выдвинув вперед три батарейные батареи и приказав по ним равняться пехоте, он бойко повел на неприятеля цвет кавказских воинов — гренадерскую бригаду. Батальоны шли почти безостановочно, следуя за артиллериею, которая приготовляла победу, выезжая вперед для открытия огня. В 60 саж. от турецких линий, батареи остановились в последний раз и устлали поле неприятельскими трупами; а штыки пехоты, [62] бросившейся в рукопашную схватку, окончательно рассеяли ошеломленных турок. Наградою генералу был орден св. Георгия 3-й ст.; Высочайшею грамотою он признан «главным виновником поражения неприятельской пехоты». — Таким образом два года кампании сделали имя Бриммера в высшей степени популярным в войсках и приобрели ему искреннее уважение всех, кто сочувствует отечественной славе 2.

В прошлом году Э. В. вновь почтен был лестными отзывами г. главнокомандующего об от личном состоянии вверенной ему артиллерии и назначением командовать действующим корпусом, В присутствии самого генерал-адъютанта Муравьева, который сделал его таким образом участником в трудах, блистательно оконченных сдачею неприятелем своего главного оплота в Азиатской Турции, кр. Карса. Исполняя же поручение его высокопревосходительства, заслужил орден св. Владимира 2-й ст. с мечами. Возвращение его в Тифлис зимою служило как бы отдыхом пред новою деятельностью, на которую он ныне призван.

Посвятив предыдущие строки свыше 40-летней службе генерала, перейдем к последним выражениям той признательности, которая напутствует его при отъезде с Кавказа.

В назначенное время, около 3-х часов пополудни, [63] начали собираться приглашенные. Это были высшие лица военного, духовного и гражданского ведомств, находящиеся в Тифлисе, и ближайшие знакомые Э. В. Посетителей встречали у входа, распорядитель обеда, К. О. Годлевский, и дежурный штаб-офицер корпусной артиллерии, подполковник Мооро, окруженные артиллеристами.

Звуки военного марша возвестили приезд г. главнокомандующего. Его высокопревосходительство Николай Николаевич, желая проститься с Э. В., удостоил нас своим посещением, но, по нездоровью, не мог остаться на время обеда. Вскоре прибыл и генерал Бриммер. Единодушная семья артиллеристов ввела его в залу, и здесь, обратясь к нему с приветствием, г. главнокомандующий обнял на прощанье кавказского ветерана и затем изволил удалиться.

Наконец все сели за стол, за которым известный здешний ресторатор, г. Луи, старался, для поддержания своей репутации, истощить все средства, какие, теперь летом, возможны в Тифлисе, чтобы угодить вполне гастрономическому вкусу, и, по общему отзыву, достиг цели. Оркестр Рязанского полка исполнял, в продолжение обеда, новейшие пьесы, мастерски сыгранные и выбранные с большим знанием дела.

В обычное время начались тосты, сопровождаемые громким, задушевным русским «ура!»; за драгоценное здравие Государя Императора, причем музыка играла народный гимн «Боже, Царя храни»; за здоровье Его Императорского Высочества генерал-фельдцейхмейстера; за здоровье его высокопревосходительства, г. главнокомандующего. — Потом [64] старший из артиллеристов и ныне исправляющий должность начальника артиллерии, генерал-майор Годлевский, обратился к Эдуарду Владимировичу с следующею речью:

«Ваше превосходительство! Семь с половиною лет начальствовали вы артиллериею отдельного Кавказского корпуса; семь с половиною лет трудились вы, неутомимо на пользу её. Вы во все это время пеклись и отечески заботились об её благосостоянии, постоянно и с энергиею содействовали своею военною опытностью к её улучшению, к её возможному возвышению. — Теперь, получая новое назначение, вы, оставляя Кавказ, где провели более 27-ми лет полезной и боевой своей службы, оставляете и артиллерию кавказскую, которую вы любили, которая и вас любила и уважала искренно. Но она, расставаясь с вами с нелицемерным сожалением, не забудет вас никогда. Время командования вашего будет для неё самым отрадным и светлым воспоминанием. Батареи её с душевною признательностью укажут на свои устроенные штабы, двигателем которых были вы; на свою дивизионную школу, вами созданную. Она еще юная, но уже дала плоды: В два года её существования, батареи получили из неё 65 фейерверкеров, дельно и хорошо приготовленных для артиллерийской службы. — Артиллерия кавказская с гордостью будет рассказывать, как вы бесстрашно водили боевые её батареи на кровавые бои против врагов наших. Она с умилением вспомнит и тот торжественный момент, когда вы, после славного Кюрук-дарского [65] боя, пред лицом богатырских батарей, обняли, со слезами на глазах, израненного ветерана-артиллериста. Такие минуты не забываются. — Позвольте же, достойнейший Эдуард Владимирович, предложить за ваше здоровье этот тост и пожелать вам на прощанье, от лица всех, любящих и уважающих вас сердечно кавказских артиллеристов, как присутствующих здесь, так и отсутствующих, доброго и счастливого пути в предстоящей вам дальней дороге. Ура!»

Растроганный до глубины души, генерал Бриммер отвечал:

«Искренно благодарен вашему высокопреосвященству, вам, князь Василий Осипович, и вам всем, господа, за сделанную мне честь приветливым вниманием. Гг. артиллеристы! этим вниманием обязан я доблестной службе вашей. Эти знаки уважения оказывались мне, к старшему в семье нашей. Слова, высказанные его пр., Кириллом Осиповичем, должны быть справедливы; но прошу вас, господа, не разделяйте службы нашей. Вашими трудами в дни покоя, вашим бесстрашием на поле битв, артиллерия стяжала уважение: это уважение нам общее. — От чистого сердца я признателен вам за «доброе ко мне расположение. В моих чувствах к вам вы не сомневаетесь. Прошу вас, господа, передать всем чинам артиллерии мою братскую приязнь».

Его превосходительство предложил тогда тост в честь кавказской артиллерии, и оглушительное ура не умолкало долго; каждый из нас спешил подойти к Э. В. для выражения ему своего искреннего сочувствия. [66]

При этом случае князь В. О. Бебутов также приветствовал генерала Бриммера:

«Позвольте мне, — сказал он, — прибавить к словам Кирилла Осиповича, что я сам лично удостоверился в вашей заботливости о подчиненных, найдя на Джелал-оглу и Гергерах великолепные дворцы, вместо прежних лачужек. Этим батареи, там расположенные, вам обязаны, но это были труды мирные; в военное же время, в два года последней кампании, я, командуя действующим корпусом, был очевидцем блестящих подвигов артиллерии на поле битвы и постоянно высказывал это и в моих донесениях, и в моих частных разговорах. Когда мы встречали неприятеля, превосходившего нас числом постоянно втрое, артиллерия заменяла малочисленность нашу своим искусным действием и уменьем начальника употребить ее. Вы сами были ей примером храбрости, и она, руководимая вами, шла вперед с отвагой и одушевлением, поражая везде турок. Как ни больно вам теперь расстаться с ней, но утешайтесь тем, что вы видите единодушно высказываемую вам любовь и уважение всех сослуживцев и бывших подчиненных ваших».

В ответ на это опять загремело «ура»! но оно прерывалось несколько раз спичами маститого старца, генерала от инфантерии князя Г. Е. Эристова, который вспоминал долговременную службу Эдуарда Владимировича на Кавказе, военные подвиги его, из которых часть, в числе трудов на пользу отечеству, достается и на долю собственно Грузии, и желал [67] ему новых отличий. — Далее следовали тосты за здоровье князя В. О. Бебутова, князя Г. Е. Эристова, Экзарха Грузии и всех, сделавших честь своим посещением.

После обеда артиллеристы неоднократно, по кавказскому обычаю, поднимали на ура, и бывшего своего начальника, и князя Василия Осиповича, который пошел пешком провожать Эдуарда Владимировича, окруженного всей семьею своих сослуживцев, до самого дома начальника артиллерии. — Хор музыки играл военные марши во время этого шествия, тянувшегося чрез часть бульвара и две улицы, а путь был постоянно осыпаем цветами.

Не лесть и не подобострастие были причиною этого неподготовленного сопутствия. Одно только истинное чувство благодарности увлекло всех во след оставляющего нас генерала. — Полагаем, что эти последние минуты были из числа самых лучших в жизни Э. В. Ими гордился бы каждый. Участие князя В. О. Бебутова еще более возвышало их цену, и каждый посторонний зритель, видя подобное выражение признательности, в первый раз оказанное в Тифлисе лицу отъезжающему, мог заключить, что оно ручается и за единство и за справедливость искреннего чувства.

В заключение общим единодушным мнением было положено: испросить разрешение высшего начальства на поднесение его превосходительству картины, изображающей подвиг его в сражении при Кюрук-дара, и на отлитографирование его портрета, для передачи всем, служившим под его начальством.


Комментарии

1. Из газеты Кавказ, 1856 г. № 45.

2. Употребление пешей артиллерии в совокупности с пехотою, в сражении при Кюрук-Дара, составит классический пример в истории русских войн. Сражение это описано в Арт. Журн. 1855 года. — Прим. ред.

Текст воспроизведен по изданию: Прощальный обед, данный артиллеристами в честь генерал-лейтенанта Бриммера // Артиллерийский журнал, № 4. 1856

© текст - ??. 1856
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Бабичев М. 2020

© дизайн - Войтехович А. 2001
© Артиллерийский журнал. 1856