-

ЗУБОВ П. П.

ПОДВИГИ РУССКИХ ВОИНОВ В СТРАНАХ КАВКАЗСКИХ,

с 1800 по 1834 год.

ТОМ ВТОРОЙ.

Часть Третья.

ПЕРИОД ЧЕТВЕРТЫЙ

Замечая, что владетельные Князья Гурии и Мингрелии ведут себя самым благороднейшим образом, и не взирая на то, что в бунте замешаны были ближайшие их родственники, оказывали постоянное усердие к [69] России, и готовы были вспомоществовать нашим войскам всеми зависящими от них средствами, Генерал Вельяминов с отрядом войск вступил в Гурию, разбил и рассеял шайку Кайхосро Гуриела, взял приступом принадлежавший ему, сильно укрепленный, замок Шамат-Мата. При защите оного находилось несколько Турок Аджарского округа, которые бежали первые, боясь быть захваченными. Другая, довольно многочисленная шайка Давыда Гуриела, брата Кайхосро, защищалась упорно, но, разбитая, отброшена в непроходимые леса, потеряв значительное число убитыми и ранеными. Все таковые действия положили совершенный конец возмущению, произведенному людьми неблагонамеренными, искавшими только личных выгод, а не благ своего отечества. К совершенному водворению, много содействовали владетельные Князья Гурии и Мингрелии; особенно последний Князь Дядьян, своим усердием и примером преданности служивший лучшим образцом для своих подвластных.

В тоже самое время, когда возмутившаяся Имеретия обратила на себя внимание Генерала Ермолова, необходимо было вступление [70] Русских войск в Ханство Казыкумыкское. Владетель оного Сурхай Хан, известный своим коварным поведением, нарушил данную им присягу, и в 1819 году, во время описанных выше, Экспедиций против Чеченцев, желая содействовать последним, сделал нападение на военные посты наши, с намерением произвести возмущение в Куринском Ханстве и в Кубинской провинции. Столь гнусная измена и коварство требовали примерного наказания; Сурхай Хан сам это чувствовал, и собравши войска из своих владений и соседственных вольных Лезгинских обществ в числе 8000 человек, занял твердое местоположение при селении Хозрек, которое защищает единственный вход в Казыкумыкское Ханство. Решась отчаянно сопротивляться, он укрепил Хозрек, сколько было возможно, расположа на несколько орудий, оставленных некогда Персидскими войсками в этом месте.

Генерал Ермолов приказал Г. М. Князю Мадатову вступить в Казыкумыкское Ханство с отрядом, составленным из 6 рот Апшеронского пехотного полка, одного баталиона Куринского пехотного и одного [71] баталиона 41 Егерского полка, 14 орудий артиллерии и сотни казаков. К этому отряду присоединилась в последствии, собранная Князем Мадатовым, Татарская конница, состоявшая из 500 Карабахских, 300 Шекинских и 400 Ширванских Татар.

Отправив Татарскую конницу наперед из Ширвана, Князь Мадатов выступил, с пехотою и артиллериею, ближайшею дорогою чрез хребет Кавказа. Дорога эта представляет почти сплошную теснину, чрезвычайно трудную для прохода войск. Вековые леса покрывают горы от подножия и до крутизны. Часто образуемые сильнейшими дождями бурные потоки, стремящиеся с гор, заваливают огромными каменьями единственную тропинку, ведущую в горы: все эти причины чрезвычайно затрудняют движение войск. Переправа чрез реку Самур, изливавшуюся быстрыми потоками с возвышенностей Чиакура, заставила употребить целые пять часов, дабы перебраться чрез различные рукава оной, особенно движение артиллерии представляло величайшее затруднение. Дорога от Самура в Ханство Казыкумыкское пролегает чрез [72] узкое ущелье и по крутым утесам каменистых гор, так что нельзя было везти орудий и обозные фуры иначе, как при помощи людей. Преодолев все препятствия, весь отряд 5 Июня соединился у местечка Куррах, местопребывание Куринского Аслан Хана. Этот верный России подданный, находившийся сам лично при отряде с своими всадниками, известил Князя Мадатова о числе войск и намерениях Сурхай Хана; но таковые известия, получаемые чрез лазутчиков, становились час от часу сомнительнее; потому что лазутчикам очень трудно было проникать во владения Сурхай Хана, не будучи замеченными.

Решившись действовать наступательно, в ночь на 10 число Июня, Князь Мадатов, со всем отрядом, вступил в Ханство Казыкумыкское, и пробыв до утра 12 числа в оборонительном положении, на случай нечаянного неприятельского нападения, с рассветом выступил к Хозреку. По полученным известиям от двух Лезгин, взятых в эту же ночь авангардом Татарской конницы, вся неприятельская кавалерия, под начальством одного из сыновей Сурхай [73] Хана, расположена была в 7 верстах от Хозрека на возвышении, прикрывающем дорогу у подошвы гор. Сам же Сурхай Хан, с главными силами, занимал окопы, расположенные от означенного места до самого Хозрека, который был защищаем отборною Лезгинскою пехотою.

Войска двинулись, скрытые густым туманом; и в 6 часов утра, когда оный прочистился, заметна была весьма ясно Лезгинская конница, занимавшая возвышение. Князь Мадатов приказал трем ротам Апшеронского пехотного полка,. под командою Маиора Мартиненки, и брату Аслан-Хана, Гассан-Аге, с Татарскою конницею, овладеть возвышениями. Татарская конница, не смотря на крутые обрывы и овраги, с быстротою достигла вершин, и встреченная сильным ружейным огнем неприятельской конницы, опрокинула оную, а пехота довершила поражение. Приблизясь к селению Хозрек, наша артиллерия открыла сильнейшую канонаду, которая, продолжаясь около часа, нанесла величайший вред толпам неприятеля, стеснившимся в селении и окопах. Тогда Князь Мадатов предпринял [74] атаковать селение тремя колоннами, из коих первая, под начальством Подполковника Сагинова, состояла из трех рот Апшеронского пехотного полка, при 4 орудиях; вторая, из трех рога 41 Егерского полка, при 6 орудиях, под начальством Маиора Жилинкова; третья из трех рот Куринского пехотного полка, при 4 орудиях, под начальством Маиора Хоботова. Полковнику же Аслан-Хану Куринскому велено было, с конницею Карабахскою, Шекинскою, Табасаранскою и частию Куринской, следовать в обход Хозрека к деревне Гулули, дабы отрезать неприятеля от дороги, ведущей в главный город Казыкумык. Приведя неприятеля действием артиллерии в расстройство, наша пехота, выбив Лезгин из укреплений штыками, взяла оные после упорного, но кратковременного сопротивления. Три роты Апшеронского пехотного полка, под начальством Маиора Мартиненки, сбили неприятельскую конницу, и Маиор Гассан-Ага, прогоняя ее к селению, спешился с частию своих людей, и бросился также на укрепления. Неприятель, видя потерю селения, пришел в величайшее замешательство, и [75] обратился в бегство в совершенном расстройстве. Теснимый со всех сторон, отрезанный от дороги, ведущей к г. Казыкумыку, неприятель принужден был отступать по крутому подъему ущелья, лежащему по направлению Сургинского Магала, стесняясь под картечными выстрелами всей артиллерии, устроенной поспешнейшим образом Подполковником Флиге. Трудно представить поражение, нанесенное ему на сем отступлении.

Аслан-Хан, стоявший с частию своей конницы по ту сторону селения на Казыкумыкской дороге, останавливал толпы, бежавшие из селения, и поражая противившихся, по наставлению Князя Мадатова, не только что щадил отдававшихся ему добровольно в плен, но тотчас отпускал их по домам. Таким образом весть о поражении Сурхая скоро достигла до самой его столицы Казыкумыка.

Улицы Хозрека и окрестные поля были усеяны убитыми и ранеными, оружием и пожитками разбитого неприятеля, коего потеря состояла из 1200 человек убитыми и ранеными и 603 человек пленными. В числе убитых находился племянник [76] Али-скендера Аварского; ибо, как узнано в последствии, Аварцы и Сургинцы давали вспомогательное войско Сурхай Хану. 12 человек из знатнейших Казыкумыкских фамилий пали также жертвами Сурхаева коварства. С нашей стороны убито: храбрый Маиор Гассан Ага, 17 человек нижних чинов и 44 человека Татарской конницы; ранено: штаб-офицеров 2, обер-офицеров 3, нижних чинов 81, и Татарской конницы 61 человек. Трофеями победителей были весь неприятельский лагерь и в том числе ставка Сурхай Хана со всеми ее украшениями; 11 знамен, из числа коих одно принадлежало самому Сурхаю, и другое сыну его, Ноху, и 2000 ружей. Кроме того, в селении Хозрек взято семь медных пушек, две чугунных и три мортиры, оставленные Шахом Надиром, когда временно обладал он землею Казыкумыкскою, не задолго до разбития Акушинцами его войск, лично им предводимых.

Между тем семейства жителей Хозрека, скрывавшиеся в землянках, выходили мало-помалу из оных, и видя, сверх чаяния, кроткое, ласковое с ними обращение победителя, с доверием возвращались в [77] домы свои. Раненые в сражении были возвращены их женам, либо поручены муллам, под надзором одного из Русских врачей. В полночь объявлена была свобода военнопленным, кои спокойно разошлись по своим жилищам. Чрез сие и жители Казыкумыка совершенно убедились, что война ведена была не с ними, а с тираном, их угнетавшим.

Сурхай Хан с поля сражения прискакал около полуночи к воротам столицы своей, Казыкумыка, в сопровождении небольшого числа своих нукеров и приверженцев. Но слух о его поражении предшествовал ему, и он нашел городские ворота запертыми. Напрасно он объявлял о себе, умолял, грозил, — ничто не помогало! Старшины города явились на стенах крепости, и от имени народа советовали ему продолжать свое бегство, если не хочет быть принят за неприятеля; отдали ему жен и детей, и выслали отряд для сопровождения его до границы. Сурхай удалился в Аварию.

В Казыкумыке учредилось временное правление из старшин города. Трое из них отправились в Русский лагерь к [78] Аслан-Хану, дабы чрез его посредство просить мира и изъявить покорность. Будучи представлены Князю Мадатову, они приняли все условия и пожелали сами быть аманатами.

Одною из статей договора положено было, чтобы присяга на верноподданство Императору Александру, также возведение Аслан-Хана в достоинство Хана Казыкумыкского и прочие окончательные дела совершенны были в городе Казыкумыке.

Оставив Хозреке две роты Апшеронского полка при двух орудиях, под начальством Маиора Мартиненко, 14-го числа отряд выступил к столице Казыкумыкского Ханства. Дорога была так затруднительна, что орудия и тяжести надобно было тащить людьми. Князь Мадатов, дабы облегчить движение, приказал баталиону Апшеронского полка остаться позади с 8-ю орудиями из числа 12, находившихся при отряде. С остальными 4-мя отряд двинулся вперед, и ночевал на биваках в 15 верстах от Хозрека. В продолжение ночи жители разрабатывали дорогу, и помогали на другой день нашей пехоте в перетаскивании орудий и прочих тяжестей. [79] За 15 верст от столицы, войска перешли по мосту, построенному в одну арку, без перил, составлявшему единственный путь сообщения с столицею. Мост был так узок, что колеса пушечных лафетов едва могли пройти по нем.

В 10 верстах от Казыкумыка, Князь Мадатов был встречен первою депутациею, а у городских ворот другою, поднесшею Князю городские ключи на богатом блюде вместе с хлебом и солью. Князь Мадатов объявил старшинам города, на их природном языке, что войска пришли в столицу Казыкумыка единственно для возведения нового Хана.

Клики радости, приветствовавшие речь Князя, доказали, что предложенная перемена была приятна народу.

Чрез сутки, по прибытии отряда в город, остальные Казыкумыкские войска положили оружие; с гор и долин толпами стеклись в столицу жители, чтобы посмотреть на нового своего Хана, и принять участие в общей радости. — В след за тем, с приличным торжеством, Аслан-Хан возведен был в новое свое достоинство. — [80] Жители с радостию присягнули на верноподданство России и повиновение Аслан-Хану.

Видя, что цель его Экспедиции вполне достижена, Князь Мадатов, с своим отрядом, 19 числа выступил из Казыкумыка, а 21 из Ханства. Конница Татарская была распущена по домам, а пехота в места прежних своих расположений.

Таким образом Дагестан, наносивший поражение многочисленным ополчениям Шаха Надира, распространявший ужас на окрестные земли, никогда не признававший над собою ни чьей власти, храбростию Российских войск в короткое время покорен Скипетру Государя Императора.

Изгнанный Сурхай Хан, из Аварии отправился к Генерал-Лейтенанту Мустафе Хану Ширванскому, женатому на его дочери. Этот владелец, несмотря на все предупреждения со стороны Генерала Ермолова, дал способ Сурхай Хану удалиться в Персию, и пропустил его чрез свои владения. Подобным же образом принял и препроводил в Персию сына бежавшего Ших-Али-Хана Дербентского. Все эти [81] обстоятельства заставили подозревать Мустафу Хана в изменнических намерениях против России. Наконец один из его приближенных — захваченный с намерением, открыл все его тайны и вредные злоумышления Генералу Ермолову. Узнав об этом, Мустафа Хан отправил в Персию большую часть своего имущества и некоторых приверженных ему людей. Сам же, не зная на что решиться, находился с Персиею в беспрерывном сношении, собирал войска для защиты, а потом намеревался бежать, не сопротивляясь, — и в тоже самое время в письмах к Генералу Ермолову клялся, что он есть самый вернейший, преданный и усердный подданный Государя Императора.

Генерал Ермолов, дабы пресечь одним разом все происки Мустафы Хана и не допустить его произвести возмущение в Ширвани, приказал нашим войскам поспешно занять Ханство. Войска Донского Генерал-Маиору Власову 3, с 1000 человек казаков, приказано было вступить в Ширванское Ханство от Зардоба, что на Куре, а Генерал-Маиору Барону Вреде приказано командировать туда же, из Кубы, баталион [82] пехоты и 6 орудии артиллерии. В след же за оным должен был вступить и другой баталион, сменившись с занимаемых им постов. Как скоро наши войска вступили в границы Ширванского Ханства, Мустафа Хан поспешно бежал в Персию, и Ширванское Ханство поступило в управление Российское. Жители изъявили чистосердечную радость, и дали обещание быть верноподданными Российскому Монарху.

Не смотря на беспрестанно продолжавшиеся военные действия в 1820 году, Генерал Ермолов неусыпно занимался производством работ по Сунже и в Кумыкских владениях. В продолжение лета 1820 года устроено при бывшем Чеченском селении Исти-су укрепление, названное Неотступный Стан — с достаточным помещением 300 человек пехоты. При селении Аксай устроено временное укрепление для 200 человек гарнизона. В крепостях Внезапной и Грозной построены прочные казармы для помещения войск. На реке Сунже устроено небольшое укрепление, названное Злобный Окоп потому, что на этом месте, во время возвышения воды в Сунже, была [83] одна из лучших переправ для разбойнических партий. В окрестностях оного вырублен лес на большое расстояние. Для усиления оборонительных способов было начато соединение лежащих укреплений на Сунже с теми, которые находились в Кумыкских владениях, и для того от укрепления Неотступный Стан, через реку Гудермес и далее, чрез Сунжу, на левом берегу оной открыта дорога вырубкою дремучего леса, пространством более трех квадратных верст, и по всему протяжению дороги, с обеих сторон оной, не оставлено леса ближе чем на ружейный выстрел. Это успешное производство работ, обещавших столь великие пользы в последствии, конечно делает большую честь благоразумию и распорядительности Генерала Ермолова, умевшего довести до такого повиновения Кумыкских владельцев и жителей многих Чеченских селений, что они беспрекословно доставляли строевой лес и другие потребности; для проложения дорог выставили две тысячи пятьсот рабочих, с топорами, из числа Кумыков и Чеченцев; сверх того, они же, для сохранения спокойствия, [84] выставили свои караулы, и, из единого усердия , доставляли нашим войскам скот для мясной порции. В течение пяти дней была прорублена означенная дорога, пролегающая чрез речку Гудермес, и во все продолжение работ наши войска не заряжали ни одного ружья.

Довершив таким образом продолжение дорог по земле Чеченской, дабы войска, действуя свободнее, могли одним появлением удерживать хищный этот народ в должной покорности, Генерал Ермолов, с открытием весны 1821 года, приказал командиру 43 Егерского полка Полковнику Грекову открыть дорогу к убежищам Качалыков,— общества воинственного, жившего между крепостию Неотступный Стан и селением Аксаем, которые не переставали делать разбои, укрываясь в непроходимых лесах.

Полковник Греков, составив; отряд из 2,500 человек пехоты, 500 казаков и 9 орудий артиллерии, Марта 1-го переправился за Терек, присоединив к себе Кумыков, под начальством старших их владельцев, пошел к селению Койсунгур, лежащему в самой крепкой позиции. [85] Качелыки, не приготовившиеся к обороне, не могли противостоять, и селение занято было без потери. Но когда от оного была прорублена дорога через лес, почти непроходимый, и войска наши вошли в долину, по коей протекает река Мичик, тогда Качелыки, с помощию беглых Чеченцев, не принявших подданство, и Горских народов, собравшись в значительных силах, открыли перестрелку, не допуская вырубать лес, в коем удобно могли скрываться, и сделав во многих местах засеки, защищались упорно. Не имея возможности обходить засеки, по незнанию местности, наши войска принуждены были брать оные штурмом. Не взирая на то, Полковник Греков, употребив 4000 человек Кумыков, с топорами, для вырубки леса, прикрыл их работы двумя ротами Ширванского и Апшеронского пехотных полков, 150-ью егерями и всеми спешенными линейными казаками, и весьма удачно окончил предпринятое намерение проложить дорогу, не смотря на все упорство неприятеля. Потеря с нашей стороны, во все продолжение работ, состояла только в 2-х человеках [86] убитыми; ранено же обер-офицеров 3, нижних чинов 21; из числа содействовавших нам Кумыков, также небольшое число убито и ранено.

Для лучшего наблюдения за владениями Шамхала Тарковского, Генерал Ермолов находил нужным построить крепость близ города Тарков, и поручил исполнение сего предприятия начальнику Корпусного Штаба Г. М. Вельяминову 3, составив под командою его отряд из 4 баталионов пехоты, одной пионерной роты, 12 артиллерийских орудий и нескольких казаков.

Во время нахождения отряда близь Тарков для производства работ, получено было известие, что бывший Аварский Хан, изменник Султан Ахмет, собрав значительное число Горцев, и возмутив Мехтулинскую провинцию, некогда ему принадлежавшую, напал на владения всегда верного России Генерал-Лейтенанта Шамхала Тарковского, и обложил городок Казанищи, в коем находилась его жена. Зная, что главнейшее намерение неприятеля было воспрепятствовать производству работ, и соображая притом необходимость успокоить провинцию, коей [87] собственными средствами только строилась крепость, Г. М. Вельяминов, оставив небольшую часть войск в новостроющейся крепости, с прочими выступил из Тар-ков 15-го Августа 1821 года.

При появлении войск наших, неприятель бежал, городок Казанищи освобожден от обложения, жители Мехтулинской провинции просили пощады. Но жители одного из многолюднейших селений, называемого Аймеки, дали у себя пристанище изменнику Султану Ахмету и его приверженцам, и отказались от повиновения.

Зная, как опасно между Закавказскими народами оставлять без наказания подобные поступки, дающие вредный пример, Г. М. Вельяминов 3-й почел необходимым наказать непокорных, тем более, что селение Аймеки было издавна пристанищем разбойников, и находясь в местах почти недоступных, почиталось непобедимым. Переправясь через хребет гор по едва проходимым тропинкам, Г. М. Вельяминов 29 Августа приблизился к селению. Оно обнесено было каменною стеною и, сверх того, на довольное расстояние по отлогости гор [88] простирались каменные завалы. Значительное число окрестных жителей защищали оное.

Для взятия завалов и сбития неприятельских стрелков, отряжены были две роты пехоты. Для содействия же атаки, втащены были с величайшим трудом орудия, посредством людей, на противоположную высоту. Удачное действие оных орудий и решительный натиск пехоты, взявшей неприятеля во фланг, весьма скоро его опрокинули, и завалы остались в наших руках. В след за тем войска овладели особо устроенным на дороге передовым укреплением, и подошли к стене, окружающей селение. В этом месте артиллерия могла действовать свободно. Все орудия были поставлены в линию, и сосредоточенные выстрелы, разрушая стены и каменное строение, наносили величайший вред неприятелю, который, защищаясь упорно, осыпал пулями пехоту, атаковавшую ворота. Но в то же самое время часть наших войск, занявшая вершину горы, начала быстро спускаться к селению, угрожая отрезать неприятелю возможность к отступлению. Это произвело сильнейшее замешательство между Лезгинами. [89] Воспользовавшись оным, Г. М. Вельяминов сделал решительное нападение. Неприятель, не выдержав оного, обратился в бегство величайшем беспорядке, оставя на месте тела убитых. На другой день ни один Лезгин не показывался в окрестности, и все имение жителей селения Аймеки, скрытое в неприступных местах, было отыскано, и без всякого сопротивления досталось в добычу нашим войскам. Неприятель потерпел величайший урон; и изменник Султан Ахмет ранен, и селение Аймеки разорено до основания. С нашей стороны потеря состоит в 13 убитых нижних чинов; ранено обер-офицеров 5, нижних чинов 49.

Отдавая справедливость решительности и благоразумию Г. М. Вельяминова, Генерал Ермолов признает, что успех означенного дела был полезен, как пример наказания непокорствующих, и нужен как доказательство, что войска наши в небольшом числе могут разрушать намерения значительных неприятельских сил, и что ни какие затруднения и препятствия, полагаемые природою, не могут остановить Русских. [90]

К чести Акушинцев должно сказать, что во все время означенных действий вблизи их границ, они, будучи новыми подданными России и ни кому до того времени непокорствовавшие, сохранили ненарушимо данную ими присягу на верноподданство, что между Горскими народами, вообще легковерными и непостоянными, есть большая редкость.

До Октября месяца 1821 года не происходило ничего важного в Кавказском Крае в отношении к военным событиям, но около этого времени Закубанцы, подстрекаемые Портою, начали обеспокоивать наши границы. В ночи со 2 на 3 число Октября, толпа Закубанцев, в числе около 3000 человек, собравшись в камышах, покрывающих берега реки Кубани, переправились чрез оную, и вошли в земли Войска Черноморского с намерением разорить хутора казаков и богатое их скотоводство. Войска Донского Г. М. Власов 3, другой уже год начальствовавший кордонною стражею Черноморского Войска, имел уже предварительное сведение о намерении Закубанцев вторгнуться в наши пределы, но не зная избранного ими для нападения места, должен был [91] по необходимости разделить свои силы, дабы иметь осторожность по всей линии. Получив известие о их переправе, он с величайшею поспешностию собрал 500 человек казаков и три орудия, и пользуясь темнотою ночи, пропустил их несколько вперед, и отрезал возможность отступления к реке. После того отрядил одну партию преследовать неприятеля, дав ей приказание открыть перестрелку, и показывая вид, что отступает, навести Закубанцев на то место, где сам он остановился с орудиями; а другой партии велел встретить неприятеля, и, при начатии с ним перестрелки, зажечь на ближайших постах маяки и делать сигнальные выстрелы из пушек. Темнота ночи препятствовала заметить малочисленность казаков. Видя их появляющимися с разных сторон, слыша выстрелы, замечая зажженные маяки, Закубанцы почитали себя окруженными со всех сторон, и бросились в стремительное бегство по густому камышу, по которому проложили дорогу, шедши вперед. На этом месте Г. М. Власов 3, с спешенными казаками и тремя орудиями, встретил [92] неприятеля сильнейшим огнем и нанес величайшее поражение. Закубанцы, столпившись, не могли обратиться назад, и бросились в разные стороны. Из них одну часть казаки отрезали от реки, и заставили искать спасения в заливе весьма болотистом, который в ближайшем расстоянии от берега будучи мелководным, подавал надежду неприятелю к спасению; но они ошиблись, потому что залив, чем далее от берега, тем более делался вязким, глубоким и тинистым. Неприятелей великое число потонуло в оном. Стремительность казаков, их преследовавших, простиралась до такой степени, что из числа их также четыре человека потонули в заливе. Урон неприятеля был чрезвычайный: он потерял убитыми и утонувшими более 20 Князей и более 1000 человек воинов. В плен взято: один Князь и 45 воинов; также отбито два знамя. Потеря с нашей стороны совершенно ничтожная.

Генерал Ермолов, отдавая полную справедливость храбрости, благоразумному распоряжению и дальновидным соображениям Генерал-Маиора Власова, заметным во всех [93] его действиях, признает, что со времени водворения Войска Черноморского в Тамани не происходило подобного поражения Закубанцев, на земле Войском занимаемой.

В конце 1821-го года смерть владетеля Абхазии Сапфар Бея погрузила ее в горестное безначалие. Братья его и главнейший из них отцеубийца Аслан-Бей, скрывавшийся в Турецких владениях, волновали легковерных Князей и народ, и не признавали власти законной правительницы Княгини Тамары. — Один из них Батал-Бей остался верным. Для приведения в повиновение бунтовщиков и наказания оных, Генерал Ермолов составил отряд под командою Управлявшего Имеретиею Генерал-Маиора Князя Горчакова, из шести сот человек пехоты и двух орудий, который, дождавшись утвержденного Его Императорским Величеством, владетелем Абхазии, Полковника Князя Дмитрия Шарвашидзе, двинулся к крепостце Сухум-Кале. Аслан-Бей, укрепясь между мысом Кадорским и Хелосурами, с значительным числом бунтовщиков и Хелосурских Турков, намеревался воспрепятствовать следованию сего отряда; но [94] 13-го Ноября, храбростию наших войск и благоразумными распоряжениями Генерал-Маиора Князя Горчакова, был совершенно разбит в 4 верстах от селения Кадора, так что с семью человеками бежал за границу, прорвавшись по непроходимым тропинкам к Анапским Черкесам. Потеря с нашей стороны совершенно маловажная. В сем сражении убиты Мингрельского пехотного полка Прапорщик Князь Бебутов и нижних чинов 9; ранены: 44 Егерского полка Прапорщик Ракилевич и нижних чинов 39 человек. Сверх того, убито и ранено несколько Князей и дворян Мингрельского ополчения. Генерал-Маиор Князь Горчаков отдает полную справедливость храбрости войск Его Императорского Величества, а особливо командиру 44 Егерского полка Подполковнику Князю Абхазову.

После сего сражения Генерал-Маиор Князь Горчаков прибыл беспрепятственно в Сухум-Кале, и возведя с приличною почестью на владение Полковника Князя Шарвашидзе, взял от Абхазцев из главнейших фамилий аманатов и, сверх того, привел к [95] присяге на верноподданство Его Императорскому Величеству Цебельдинцев, народ живущий в горах, который до сих времен не признавал нашей власти. Оставив в Соуксу две роты Мингрельского полка собственно для защиты Абхазского владельца, Князь Горчаков возвратился с отрядом в Имеретию, окончив порученную ему Экспедицию благоразумнейшим образом.

Слухи, беспрестанно распускаемые в начале 1822 года Турецким Правительством о разрыве мира с Россиею, имели большое влияние на спокойствие Кавказского Края. Горцы, привыкшие видеть в Султане сильнейшего Монарха в мире , и всегда готовые верить всему, что противно нашим пользам, думали, что война против Турок столь должна затруднить нас, что разбои в наших границах могут производиться безопасно. Кабардинцы, народ самый вероломный и непостоянный, еще с прошедшего 1821 года усилили хищнические набеги на Кавказскую линию. Закубанцы готовы были им способствовать, и делали несколько покушений в наших границах. Чеченцы, которые с 1818 года склонны были смириться, снова возбуждены [96] были к хищническим предприятиям разглашениями о войне. Чарцы явным образом возмутились и отказались от исполнения приказаний. Таковые обстоятельства вынудили Генерала Ермолова — приступить к решительным мерам. Для наказания Чарцев и возвращения их к своим обязанностям, составлен был отряд войск, под начальством Генерал-Маиора Эристова. Для усмирения Кабардинцев и успешнейшего предохранения Кавказской линии от их набегов, послан Артиллерии Полковник Коцарев, с отрядом войск, в самую Кабарду. Полковнику Грекову приказано было сделать Экспедицию за Сунжу, и истребить деревни, наиболее упорствующие в неповиновении.

Отряд, под командою Генерал-Маиора Князя Эристова состоял из следующих войск: одиннадцать рот Грузинского пехотного полка, одна рота Грузинского Гренадерского полка, одна рота Ширванского пехотного и три роты 41 Егерьского, артиллерии: Гренадерской бригады 1 батарейной роты два орудия, 2 легкой — десять орудий и 22 бригады 4 Парочной батарейной роты — два орудия, кавалерии: Нижегородского полка два эскадрона, [97] Казачьего Желтоножкина полка две сотни и несколько сотен вооруженных Грузин и Татар Нухинской провинции.

При первом появлении отряда за рекою Алазанью, старейшины некоторых селений пришли просить пощады; жители же других готовились к обороне. Из числа таковых, Катехи, вмещающие в себе большое число мятежников, не только не просили о пощаде, но жители оного, к коим присоединились Лезгины, нападали на наших фуражиров, хотя и безуспешно. Генерал-Маиор Князь Эристов решился наказать примерно селение Катехи, на которое обращено было внимание всех Лезгин; и числа 3 Марта, остановив вагенбург с прикрытием у селения Чор, пошел с отрядом к селению Катехам. Это селение и отделенное от него одним только ручьем селение Мацели, — окруженные густыми садами, между ущельев в длину верст на пять, были оставлены. Жители, уйдя с семействами и имуществом далее по ущелью в горы, укрылись за каменными завалами. Авангард отряда, пройдя деревни у входа в ущелье, открыл неприятеля, который немедленно был сбит [98] и преследуем. Генерал-Маиор Князь Эристов, приближась с отрядом к значительным толпам мятежников, послал немедленно к завалам их командира Грузинского гренадерского полка Полковника Ермолова 2, с частью пехоты, и в то же время, для содействия ему, выдвинул на удобное место артиллерию, приказав открыть сильный огонь.

Подходя к завалам, Полковник Ермолов 2, выслал некоторую часть пехоты во фланги оных, и, после кратковременной перестрелки, приказал вверенного ему полка Подполковнику Графу Симоничу, с тремя ротами гренадер, ударить в штыки. Лезгины не устояли противу натиска и обратились немедленно в бегство, оставя жен своих, детей и имущество в руках храбрых войск наших.

Лезгины в этом деле потеряли значительный урон, и селение Катехи истреблено до основания. Наказание это произвело сильное влияние на все общество Чарских Лезгин, которые немедленно выслали старшин, испрашивая пощады; отдали подать, заплатили контрибуцию, дали аманатов, и, [99] представя главнейших разбойников, возобновили присягу на верность Государю Императору; после сего, 15-го Марта, войска были распущены по своим местам.

С нашей стороны потеря состоит в 17 убитых нижних чинов; ранено обер-офицеров 2, нижних чинов 46 человек; получивших контузии штаб-офицер 1 и нижних чинов 5 человек.

Наказание Кабардинцев, за производимые ими разбои и грабительства на Кавказской линии, поручено было, как выше сказано, Артиллерии Подполковнику Коцареву; ему вверен был отряд, состоявший из следующих войск: один баталион Кабардинского пехотного полка, четыре орудия артиллерии, 200 человек линейных казаков и одно конное орудие.

В то же время составился легкой отряд в селении Солдатском, под начальством Маиора Тарановского, из одной роты Тенгинского полка, одного конного орудия, 70 казаков и 128 человек Осетинской и Бабуковской конницы, который, 1-го Января перейдя реку Баксан, и на речке Чечеме оставив пехоту и орудие с конницею, пошел вперед за Шалук. — 2-го числа напал на [100] Кабардинцев, убил из них 20 человек, многих ранил, взял скот и лошадей и возвратился к пехоте. Возвращаясь на линию, был атакован на пути Кабардинцами; но, после перестрелки, более часу продолжавшейся, их опрокинул. У нас не было во все это время никакой потери. Кроме множества убитых у неприятеля, ранены Уздени: Куденетов и Ажгареев.

2-го Января Подполковник Коцарев, переправясь на правый берег реки Терека пред рассветом, и соединясь с прибывшим из Галюевской станицы Капитаном Черновым, с 200 конных Чеченцев и 100 человеками Моздокских казаков, атаковал внезапно Барановские аулы: Ахталы Баташева и Шора Анзарова, кои, хотя предчувствуя наказание, успели отправить в горы жен и имущество, но не столь скоро ожидали прибытия войск; они были прогнаны потеряв много убитыми и ными в плен, при самой незначительной с нашей стороны потери.

4-го Января Подполковник Коцарев, переправясь чрез реку Шагвашу, занял аул Ази-Мурзы Кугулькова. В перестрелке, тут бывшей, один известный Кабардинский [101] разбойник убит и несколько ранено, без малейшей с нашей стороны потери.

В следующие дни приближаясь к горам, Подполковник Коцарев истребил аулы, принадлежащие известным участникам в разбоях: Анфоко, Дукшуко, Сурзуко Анзорова и хутор Ткулова. Кабардинцы, желая отнять у отряда способы продовольствия, сами сожигали хутора свои и запасы сена. Семейства их, в ущельях гор скрытые, нисколько не потерпели, по причине необыкновенной теплой зимы, в этом году бывшей.

10-го Января Подполковник Коцарев известясь, что в ущелье Вогоцако укрыты стада и табуны Кабардинские, двинулся туда с отрядом; но трудные дороги, препятствовавшие отряду действовать быстро, дали время Кабардинцам угнать стада свои и табуны далее в горы; часть же мятежников, оставшаяся для обороны дорог, была разбита. В числе многих убитых с их стороны, они потеряли известного проводника разбойнических партий Селим Гирея Инеронова. По окончании дела, отряд возвратился на линию, ограничив наказание [102] Кабардинцев вышеписанными действиями. Во время Экспедиции потеря наша состояла убитыми: рядовых 2, казак 1; ранеными: обер-офицер 1, нижних чинов 10, казаков 8 человек.

С 13 на 14-го число Маиор Курила с отрядом, состоящим из 1 роты Тенгинского пехотного полка, 70 человек Сводного Учебного баталиона, 2 орудий конной артиллерии, 70 человек Бабуковской конницы и части казаков, выступя из Константиногорска, следовал к вершине реки Малки; дойдя до оной, послал конницу вперед, которая, переправясь чрез Каменной мост, преследовала спасающихся Кабардинцев в горы; причем заняты Коши, принадлежавшие владельцам фамилии Атажуковой. Тут захвачен в плен бежавший прежде сего казак и несколько лошадей и скота. Кабардинцы хотя и стреляли, но не осмелились приблизиться к отряду, который без потери возвратился в границу.

Подполковник Коцарев, 17 Февраля выступил в 9 часов пополудни из лагеря при реке Баксане, следовал вверх по оной до Кисбуруна, где переправясь Баксан [103] взошел в ущелье. На высотах гор отбит скот, принадлежащий Кабардинцам, двумя посланными на оные ротами. 18-го отряд остановился на ночлег у реки Гунделена. 19-го, переправясь чрез сию реку, занят был и истреблен аул Жаксока. 20 оставя обоз при реке Гунделене, Подполковник Коцарев с ротами, орудиями и 150 казаками, с полуночи следовал вверх по реке Гунделену до ущелья, называемого Табашин, которое, не смотря на сильное сопротивление Кабардинцев, занято, и два аула Аксабова и Сиданова истреблены. Кабардинцы здесь весьма много потеряли. 21 числа Подполковник Коцарев возвратился в лагерь на реку Гунделен. В сем деле потеря наша состояла убитыми нижних чинов 5 человек, ранено: обер-офицер 1, нижних чинов 13, казаков 2.

11 Марта Подполковник Коцарев выступил с отрядом из лагеря при реке Баксане, соединясь с отрядом, на реке Малке находящемся, который состоял из 2 рот Тенгинского пехотного полка, 100 человек линейных казаков, части Бабуковской конницы, 2 орудий пешей и одного [104] конной артиллерии, под командою Маиора Курилы, переправясь чрез реку Баксан, следовал к горам по ущелью Баксанскому. Сколь ни было скрытно движение его, но ехавший для разбоя на линию с партиею, владелец Тау-Султан, Атажуков открыл его, и немедленно разослал людей своих предупредить Кабардинцев о приближении отряда, дабы успели они скрыть табуны свои и скот в ущельях гор. Находившиеся в авангарде казаки, прибыв на рассвете 12 числа к реке Гунделену, имели наблюдение за партиею Тау-Султановой; но многолюдство собравшихся Кабардинцев препятствовало им сделать решительное нападение. В полночь на 13-е число, баталион Кабардинского полка и 50 казаков посланы были за реку Баксан к ущелью Лонскатов, а две роты Тенгинского полка, с артиллериею, переправясь реку Гунделен, следовали до аула Хутатова, по коему был открыт огонь из орудий, для отвлечения внимания неприятеля, до тех пор, пока баталион займет высоты, над ущельем Лонскатов лежащие. Тогда роты с артиллериею обратились туда же, и, под прикрытием пушечного огня, вошли в оное. [105] Аул, принадлежащий владельцам Касаевым, был сожжен; не успевшие скрыться Кабардинцы были переколоты и много скота и лошадей отбито. 14 сожжен аул узденя Хутатова. 15, 16 и 17-го на высотах гор Арталка и Ергиока сожжены многие аулы и хуторы, принадлежащие узденям владельцев Тау-Султана Атажукова, и Мисоустовой фамилии владельцев; Касаевых и Наврузовых.— 18 числа отряд тронулся к лагерю на реку Баксан, куда и прибыл 19-го. Во все продолжение действий потеряли мы, убитыми: пятидесятника 1, казака 1; ранено рядовых 3, казак 1. Кабардинцы потеряли много убитыми и ранеными; из известных же: в числе первых — Тау-Султанов уздень Ашабов, а в числе последних сын узденя Беслен Куденетова.

Для защищения переселившихся на плоскости Кабардинцев, коих угрожали мятежники разорить силою, Подполковник Коцарев, по близости от лагерного расстояния, послал для караула на ночь роту, которая ежедневно сменялась. 25 Марта вместо роты, выступил сам в аул угрожаемый нападением, и оттуда в 10 часов [106] пополудни пошел тайно для наказания хищников, собравшихся в Чеченском ущелье; но был открыт конною партиею владельца Арслам-бека Бесленева. Подполковник Коцарев по затруднительным дорогам прибыл к аулу Тугулука Тамбиева, занял оный, но не застал уже семейств. Другая часть отряда, посланная Коцаревым, без сопротивления овладела аулом Магомета Тамбиева, в коем взято 20 душ мужеска и 60 женска. 26 и 27-го истреблены все означенные аулы, и отряд возвратился. Во время прохождения отряда чрез ущелье Чегемское, ранено рядовых 2.

Дабы наказать мятежников, угрозами и грабительствами препятствовавшим Кабардинцам, просящим пощады, исполнять приказание начальства и селиться на плоскости, и дабы разогнать собравшиеся их партии, к коим прибыла часть Закубанцев, для совещания противу нас, под руководством первенствующего из мятежников владельца Арсламбека Бесленева, успевшего склонить некоторых переселившихся на плоскости Кабардинцев, возвратиться в горы: Подполковник Коцарев с отрядом выступил 4 Апреля, до рассвета, к месту [107] сборища Кабардинцев, занял и истребил аулы на реке Мишхиге лежавшие, принадлежащие как узденям так и самому владельцу Хисбулиту Кильчинову, и прогнал Кабардинцев. Потеря наша состоит из 8 рядовых и 2 казаков раненых. Кабардинцев же убито 15 человек; в числе раненых два сына мятежника Арсламбека Бесленева, из коих один смертельно, и многие другие известные разбойники, в том числе и Закубанцы.

В то же время, дабы наказать Закубанцев, давших помощь Кабардинским мятежникам, послан был вверх по реке Кубани отряд, под начальством Полковника Победнова, состоящий из трех рот Тенгинского пехотного полка, трех орудий и 450 человек конницы, в числе коих было 150 Нагайцев и 50 Бобуковского аула. 2 Апреля отряд выступил; 3-го перешел за границу, и в тот же день, с захождением солнца, выступил далее, а 4-го числа Полковник Победнов, оставя пехоту на высотах горы Ушкуль, с одною конницею, следовал вверх по реке Кубани до горы Сока, в 15 верстах от Каменного моста, где, близь самых Абазинских аулов, отбил [108] конный табун, с коим и возвратился к пехоте. В перестрелке несколько Абазинцев убито; отряд того же дня возвратился к Батал-Пашинскому редуту.

Артиллерии Подполковник Коцарев, быв извещен, что близ старого аула узденя Аджи Дуслуна Тамбеева пасется табун многих Кабардинцев, более чем из тысячи лошадей состоящий, 17 числа сего же месяца выступил из лагерного своего расположения, разделя отряд на две части, из коих двум ротам с тремя орудиями и 20 казаками, под начальством Маиора Тарановского, приказал расположиться у Кисбуруна; сам же, с тремя орудиями и всеми казаками, следовал до реки Кемпень, к коей прибыл 18 числа на рассвете. Кабардинцы приметили приближение отряда, и успели большую часть табуна угнать в лес. Казаки вскочили в аул, куда скрылись многие пешие Кабардинцы и засели по домам. Подполковник Коцарев, видя Кабардинцев, упорно защищающихся и не хотящих сдаться, приказал двум ротам Кабардинского пехотного полка окружить аул и истребить защищавшихся штыками, что немедленно было исполнено. С [109] нашей стороны убит обер-офицер 1; нижних чинов ранено 5, казак 1. Кабардинцы были переколоты; из известных убиты: владельцы Магамет Касаев и Карамурза Кара-Мурзин, уздень Аджи Дуглуна Тамбеев с сыном и многие другие.

Для наказания Абазинских жителей аулов, на Куме состоящих, и дающих всегда пристанище Кабардинцам и Закубанским хищникам, вторгавшимся в Александровской уезд, составлен был отряд под командою Маиора Курилы, состоявший из двух рот Тенгинского пехотного полка, двух орудий артиллерии и 300 казаков.

Маиор Курила с 14 на 15 Декабря подходя к аулам, встречен был собравшимися в значительном числе жителями, которые намерены были защищаться, но быстрым нападением нашей кавалерии были они прогнаны, и аулы заняты. При чем взято в плен 140 душ Абазинцев разного пола; многие из вооруженных убиты; скот и табун, бывший в аулах, также достались в добычу. По окончании сего действия, отряд возвращался, но на пути был атакован Кабардинским владельцем Арсланбеком [110] Бесленеевым с партиею Кабардинцов, Карачаевцев и жителей Абазинских аулов; но после кратковременной перестрелки, не смотря на их упорство, хищники были прогнаны, и начальник партии Арсланбек ранен. С нашей стороны убитых 2; раненых 12 и получивших контузии 2 человека.

3-го числа Января Полковник Греков, дабы удостоверить Качалыковских Чеченцев, что и леса не скроют мятежников от оружия Русского, напал на Наврускую деревню, в лесах находящуюся. На рассвете Чеченцы при первом выстреле бросились в леса, и хотя далеко были преследуемы, но нагнать их было невозможно; имущество их и скот, бывший в деревне, достался в добычу отряду. С нашей стороны потери никакой не было.

8-го числа Февраля Полковник Греков переправился чрез. реку Аргун, у селения большого Чечня, где и расположился, занявшись вырубкою леса. 9-го числа, вместе с светом, двинулся с отрядом на Шалинское поле. Собравшиеся во множестве Чеченцы и большая часть Качалыков, с известными мятежниками, в числе коих [111] главнейший Гребенчуковский Кадий Абдул Кадырь, решились противупоставить сильную оборону при проходе Шалинского леса. Полковник Греков открыл огонь из орудий, атаковал лес, и, не смотря на усилие Чеченцев, овладел оным. Чеченцы весьма много потеряли убитыми, в числе коих вышеозначенный Кадий ранен ядром смертельно. Потеря с нашей стороны совершенно незначительна.

Вырубив лес, Чеченцами защищаемый, 11 числа Полковник Греков пошел селение Шали, жилище всегдашних злодеев. Разделя отряд на три колонны, он атаковал деревню, в которой засело множество Чеченцев. Удачное действие артиллерии способствовало атакам, и не смотря на отчаянную оборону и деланные Чеченцами вылазки, деревня была занята, и неприятель, потеряв весьма много убитыми, скрылся; деревня Шали была истреблена до основания; большие сады, в ней находящиеся, вырублены. 12 числа отряд подвинулся к деревне Малой Атаге, которая, за непокорность жителей, была сожжена. 13 числа отряд пришел в Ханкалу; 14 очистив [112] дороги на Таплинские поля, Полковник Греков возвратился в крепость Грозную.

Во все время этой Экспедиции отряд потерял 2 убитыми, 16 ранено и 11 человек контужено.

4-го ж числа Подполковник Тыртов у Койсунгура имел перестрелку с Качалыками. У него ранено только два Кумыка; Качкалаки же потеряли, по достоверным известиям, убитыми и ранеными до 10 человек.

В Абхазии, после отъезда Генерал-Маиора Князя Горчакова из Сухум-Кале, Аслан-Бей снова сделал нападение на наши войска 2-го Февраля в деревне Соуксу, но был отбит с чувствительною потерею, и с тех пор уже нигде не появлялся. Нападение это произведено было Черкесами и Зупскими жителями на две роты Мингрельского пехотного полка, оставленные под начальством Маиора фон Ракотца, для охранения владетельного Князя Полковника Дмитрия Шарвашидзе.

Генерал Ермолов, в продолжение пятилетнего своего командования Кавказским Краем, тщетно изыскивая средства воздержать Кабардинский народ от разбоев и [113] делаемых на Кавказскую линию нападений, наиболее усилившихся в 1821 году, усмотрел, что нет других способов обуздать этот народ, как иметь тщательное наблюдение за каждым их поступком. Находя необходимым для этой меры пребывание Русских войск в центре Кабардинских земель, он, в начале 1825 года, во время зимы, посылал в Кабарду отряды, вынудившие многих Кабардинцев выселиться из гор на равнину, а мятежников преследовал оружием; чрез что временно положил конец хищничествам. В Мае месяце того же года, Генерал Ермолов с особым отрядом выступил сам для обозрения Кабардинских земель, дабы изыскать ближайшие средства к водворению тишины и порядка. Прошедши места, в понятии тамошних народов непреодолимые, нередко переправляясь через огромные горы по едва проходимым тропинкам без артиллерии и обозов, он лично осмотрел все места. Кабардинцы старались препятствовать таковому обозрению; но имея недостаток в единодушии, и будучи предупреждены быстрым движением наших войск, сопротивлялись очень слабо. [114] Из числа главнейших разбойников, некоторые изгнаны за пределы Кабардинской земли, а некоторые бежали за Кубань.

Совершив таковое обозрение, Генерал Ермолов удостоверился, что среднюю черту Кавказской линии, расположенную тогда в местах знойных, производящих в войсках болезни и смертность необыкновенные, полезно перенести к подошве, так называемых, черных гор, от Владикавказа и до Верхней Кубани: ибо тем самым сокращалось протяжение линии укрепления, и посты устроятся в местах выгодных и здоровых; а новое размещение войск дает возможность некоторую часть оных приблизить к реке Кубани, за которою живут народы многолюдные и воинственные, а потому и опаснейшие.

По мнению Генерала Ермолова, предположенная новая линия должна была окружить собою Кабардинскую землю, заключа ее е теснейшие, против прежнего, пределы, оставив между реками Малкою и Кубанью пространство для водворения в последствии Русских поселян или линейных казаков. Это последнее средство послужило бы к прерванию [115] вредных связей Кабардинцев с Закубанскими народами; ибо первые, возбуждая Закубанцев, не редко дают им помощь. Заключенные внутри линии Кабардинцы, будучи обязаны защищать от хищнических нападений свои земли, через то облегчат действия наших войск, и тогда будет возможным перенести военно-Грузинскую дорогу на левый берег Терека до самого Владыкавказа, где, пролегая по Кабарде местами населенными, можно будет иметь легчайшие способы транспортирования и несравненно удобнейшую переправу через Малку, нежели чрез Терек, умноженный большими реками, в него впадающими.

Все таковые обстоятельства, представляя на Высочайшее утверждение, Генерал Ермолов вскоре получил соизволение Государя Императора на перенесение линии, согласно предположению, и ревностно занялся устройством оной.

Между тем , Г. М. Греков, командовавший в кр. Грозной, имея бдительный надзор за всеми вообще Чеченцами, узнал, что жители селения, называвшегося Старый Юрт или Девлет-Гиреевская деревня, и [116] находившегося между Сунжею и Тереком на сообщении кр. Грозной с Червленскою станицею, были возмущены некоторыми неблагонамеренными, и значительная часть жителей намеревалась бежать за Сунжу. Г. М. Греков также получил известие, что, для способствования бегству жителей Старого Юрта, приглашена была сильная партия непокорных нам Чеченцев из-за Сунжи, но что по причине отсутствия некоторых из главнейших хищников, эта партия не могла прийти в назначенное время, а потому Г. М. Греков, пришед внезапно с небольшим количеством войске к деревне, разрушил во время заговор, заставил народ остаться по прежнему спокойными в своих домах. Большая часть из них, чувствуя, что выгоды настоящего их положения далеко превосходят места, в которые предположено было бежать, чистосердечно оставили свое намерение; но главнейшие зачинщики отложили исполнение оного только до удобного случая. Зная легкомыслие народа, Г. М. Греков, оставил, для наблюдения за их поступками, в одном редуте, находящемся выше дороги весьма в близком расстоянии, Моздокского [117] казачьего полка Капитана Чернова, приказав ему, в случае побега жителей, преградить им дорогу к Сунже.

Июля 5, за час до рассвета, прибыла в деревню партия Чеченцев. Главные заговорщики тотчас начали убирать на арбы имущества и семейства. Тех, которые оставались в нерешимости, склонили к бегству увещаниями; многих принудили к тому угрозами и даже побоями; но те, которые жили ближе к нашему редуту, решительно отказались от этого побега. Когда совсем рассвело, бегущие потянулись к Сунже по дороге на деревню Чертон Тугай. Капитан Чернов выступил немедленно из редута со ста человеками пехоты и одним артиллерийским орудием, и занял вверху деревни кладбище, находившееся у двух дорог. Огонь нашей пехоты и артиллерии немедленно обратил к Тереку ту часть бегущих, которая делала это по неволе; прочие же, оставив Чертон-Тугайскую дорогу, потянулись влево на Теплинскую переправу. — Прибывшая из-за Сунжи партия Чеченцев, увидя, что большая часть народа возвращается к Тереку, [118] обратилась на него и принудила побоями и оружьем обратиться опять к Сунже.

Генерал-Маиор Греков, услышав выстрелы, немедленно выступил из кр. Грозной с 300 человек егерей, четырьмя орудиями и сотнею казаков , и пошел к Теплинской переправе; туда же подоспела партия казаков из Червленской станицы, и Капитан Чернов, преследовавший бегущих. Войска наши пришли к означенной переправе в то самое время, как Чеченцы, спустившись с утесистого берега, начали скрываться в лес. Часть оных заняла курганы и балки, дабы остановить наши войска, которые, атаковав их, немедленно вытеснили из занятых ими мест. Чеченцы в величайшем беспорядке бросились к реке. Сильно возвысившаяся тогда в Сунже вода, чрезвычайно затруднила их переправу, а картечный и ружейный огонь, с нашей стороны производимый, увеличил их смятение. Иные искали спасения в поспешнейшей переправе чрез Сунжу, не смотря на видимую опасность, а другие бросались в лес. Потеря их в этом случае была чрезвычайно великая. С нашей же стороны убито 2 рядовых и 2 [119] казака; ранено: артиллерии Подпоручик Квятковский, 21 человек нижних чинов, из казаков 1 сотник и 5 челов. нижних чинов.

На другой же день явились к Генерал-Маиору Грекову поверенные от всех жителей Старого Юрта, увлеченных в бегство силою или общим смятением. Они испрашивали прощение и позволения возвратиться на прежнее жилище, что и было им позволено. В след затем весьма многие действительно возвратились на прежнее жительство; очень малая часть только остались за Сунжею, а прочие погибли во время переправы,

Г. М. Греков, всегда предпочитая меры кротости и великодушия в отношении к Горским народам, как скоро таковые согласны были с достоинством Империи , во все продолжение 1822 года старался, посредством переговоров, наклонить к покорности Качалыков и Чеченцев, живущих за рекою Аргуном. Эти коварные народы, показывая наружно покорность, не оставляли своих намерений, и при первой возможности, начали делать нападения за Терек и в Кумыкские владения.

Дабы положить конец таковым [120] зловредным замыслам и наказать за коварство, Г. М Греков, составя отряд из 500 человек пехоты, 400 казаков и 200 Чеченцев, нам подвластных, и взяв с собою пять орудий артиллерии, двинулся из кр. Грозной 18 Ноября чрез Ханкальское ущелье, и пользуясь бывшим тогда туманом и изморозью, скрыл свое движение, и прибыв к селению, называемому Большой Чечень, сделал следующие распоряжения: командира 45 егерского полка Подполковника Сорочана, с пехотою, поставил выше деревни, для защиты переправы, прорубленной чрез Аргунский лес; конницу разделил на три части: Моздокского казачьего полка Капитану Чернову приказал действовать с левой стороны от переправы, а Сотнику Молотилкину с Хорунжим Старожиловым с правой стороны; сам же с последнею частию, составлял резерв. Как весь успех зависел от быстроты действия, дабы Чеченцы не имели время собраться в значительных силах на переправе, то конница наша сделала столь быстрое нападение, что в одну минуту истребила и захватила все, что только не успело скрыться в лесу. Более 40 челов. Чеченцев убито, и [121] более 400 штук рогатого скота досталось в добычу нашим войскам. Наказав таким образом лишением имущества вредные намерения Чеченцев, отряд возвратился в крепость Грозную, не потеряв во время этой экспедиции ни одного человека.

Получив Высочайшее разрешение на перенесение средней черты Кавказской линии, Генерал Ермолов, не смотря на позднее осеннее время, успел еще в 1822 году устроить значительные укрепления на реках Урухе, Нальчике и Баксане, в центре Кабардинской земли, чем и положил первое основание водворению прочного спокойствия в Кабарде, столь долго против нас враждовавшей.

В тоже самое время случившиеся происшествия в Карабахском Ханстве, обратили на себя попечения Генерала Ермолова. Между управлявшим оным Ханством Г. М. Мехти Кули Ханом и жителями возникли неудовольствия, к чему главнейшею причиною были самовольные поборы, его приближенных по его нерадению, захвативших в свои руки большую власть, и устрашив его ответственностию перед правительством за те подати, которые он собрал с жителей Ханства, не смотря на [122] то, что оные были им прощены Государем Императором. Они склонили его бежать в Персию, где еще прежде приготовил он себе убежище, беспрерывными сношениями.

Получив от Г. М. Князя Мадатова, командовавшего нашими войсками в Карабахе расположенными, донесение о побеге Хана, Генерал Ермолов, по важности этой провинции, как пограничной с Персиею, поспешил принять оную в Российское управление, поручив испытанной деятельности и благоразумию Г. М. Князя Мадатова попечения об устройстве этой страны, столь долгое время бывшей под управлением своевольных и расточительных Ханов. Генерал Ермолов посетив потом сам Карабахскую область, нашел жителей оной спокойными и в наилучшем расположении к Российскому Правительству. Он учредил там правление, привел в известность доходы провинции, и принял присягу на верноподданство от всех жителей, давших оную с большою радостию, в полной надежде, что наконец, под защитою благотворного Правительства у них водворится порядок и обеспечится неприкосновенность собственности, бывшей [123] до того времени исключительно ко власти и распоряжении тех, которые имели возможность захватить в свои руки власть при Ханском управлении.

В 1823 году главнейшие военные действия в Кавказском Крае происходили против мятежных Закубанцев, по одному имени подвластных Турецкому правительству, которое не имело, по-видимому, довольно силы прекратить набеги их и хищничества в наших границах, и даже того не хотело. — Генерал Ермолов, получал беспрестанно донесения от начальников Кавказской линии и Черноморского кордона, Генералов: Сталя 2 и Власова 1-го, что Паша Анапский, не смотря на все старания наши сохранить приязненные связи с Турецким правительством, возмущает тайным образом против нас Закубанцев и ободряет их к разбоям, а от того беспокойства у нас по Кубанской границе никогда не прекращаются. Испытав, что мирные внушения со стороны нашей совершенно бесполезны, Генерал Ермолов принужденным нашелся прибегнуть к оружию, и разрешил Генерал-Маиоров Сталя 2 и Власова 1-го [124] переходить с войсками за Кубань, как скоро удостоверятся они в намерении Закубанцев — сделать вторжение в границы наши, особенно если с выгодою напасть можно на скопища их, когда оные будут в собрании. Генерал - Маиор Власов 1-й, для наказания известных своими разбоями и дающих у себя пристанище сборищам хищников, двух Князей Чигинейского народа, переправился 4-го Марта за Кубань, напал невзначай на три аула, принадлежащие означенным Князьям, сжег их и захватил в плен несколько людей и скота. На возвратном пути к Кубани был он атакован партиею Закубанцев, состоявшею из 100 человек пеших и 70 конных. Но Генерал - Маиор Власов 1-й, выслав против их несколько рассыпных стрелков, поддержанных сомкнутою пехотою, скоро опрокинул и принудил бежать. — Отряд Генерал-Маиора Власова 1-го состоял из 250 человек Навагинского пехотного полка, из двух орудий легкой артиллерии, 600 пеших и 200 конных казаков. Дело происходило верстах в 10 от Кубани, на правой стороне речки Тихинькой. [125]

С нашей стороны потеря состоит из 2 человек убитых, в числе коих 9-го конного полка сошник Табанов, из 7 казаков и рядовых Навагинского пехотного полка раненых. Со стороны неприятеля, кроме убитых, главная потеря состоит из пленных, коих взято 141 душа мужеского и женского пола. Польза от взятия пленных была очевидна: они могли промениваться на наших пленных, в разные времена захваченных Закубанцами. Назначенный, по воде Генерала Ермолова, для командования войсками на Кавказской линии расположенными, Начальник Корпусного Штаба Генерал-Маиор Вельяминов 3-й, прибыл в конце Мая месяца на правый фланг линии, и собрав большую часть войск, оную охраняющих, расположился лагерем по реке Кубани при Невинномыском укреплении. Ближайшие заречные владетели, видя в сборе довольно значительное число войск, и желая спасши собственные и подвластных своих аулы, явились с покорностию к командующему отрядом; но этот начальник, не уповая на искренность просителей, велел в самократчайшем назначенном им [126] времени удалить от берега Кубани ближайшие, им принадлежащие, аулы, для лучшего защищения правого фланга линии. Генерал-Маиор Вельяминов, по данной ему власти, составил два полка из сменившихся трех Донских казачьих, коими занята была дистанция от Изрядного источника до поста Погорелова, а поселенными казачьими полками Кавказским и Кубанским , вместе с вытребованными им же двумя Черноморскими конными полками, составлены резервы, долженствовавшие обеспечивать в внутренние селения. При значительном умножении войск, секреты были ежедневно в ночное время за реку Кубань, со всех пунктов расположения оных выставляемы, хотя это в прежние времена, по опасению чумы, могущей от неосторожности нижних чинов — вторгнуться в Российские пределы, строжайше воспрещалось. Не взирая на то, частые вторжения, Закубанцами в наши границы производимые, хотя и в малом числе, равно как и их на земле Черноморских казаков покушения, доказывали смелость, предприимчивость и закоснелый навык сих хищников к грабежам и неистовствам разного [127] рода. — Манат Гирей , сын убитого за преданность к Российскому Престолу Закубанского Бий Султана Петисова, явясь к Генералу Вельяминову, просил убедительно о переселении его, с подвластными, на нашу сторону. Находя неприличным отказать ему в покровительстве, он решился приказать перевести его со всеми подвластными в наши пределы. Но дабы избежать неудобств, сопряженных с препровождением их по той стороне Кубани до Батал-Пашинской переправы, приказано Подполковнику Урнижевскому переправить их на нашу сторону у Кавказской станицы, окружив караулом, дабы не могли они ни с кем сообщаться, доколе не выдержат карантинного очищения, и для того же за караулом препроводить их в Прочно-Окопской карантин. Июня 10 числа все люди и имущество переправлены на нашу сторону без малейшего затруднения , а 11-го переправлен весь скот их.

Собрав достоверные сведения, что народы Закубанские, приготовляясь к нападению на селение Круглолесское, укрываются в аулах Нагайских, расположенных за [128] Кубанью, по рекам Большому и Малому Зеленчукам, получая там продовольствие; что несколько Князей Нагайских с 500 человек конницы, присоединились к ним; что хищники, преследуемые нашими войсками, нашли первое убежище и отдохновение в сих же аулах, — начальник Корпусного Штаба Генерал-Маиор Вельяминов 3-й, оставив лагерь и тяжести у Невинного мыса, в ночь на 27-е число Июня пошел с отрядом к Баталпашинской переправе. По причине высоких вод в Кубани, должен он был пехоту, артиллерийские снаряды и патроны перевозить на казачьих лошадях, и переправа заняла около двадцати часов времени. — Нельзя было совершенно скрыть движения войск, и замечено было появление казаков на той стороне реки. Жители ближайших аулов вывезли семейства свои и имущества, но не могли спастись; догнанные казаками, взяты без сопротивления.

С теми же затруднениями переправились войска за реку Малый Зеленчук. Но как успех зависел от скорости движения, то, по мере переправы, пехота отправлена была в подкрепление посланных вперед [129] казаков, и они, перейдя за реку Большой Зеленчук, догоняя по разным направлениям спасающихся жителей, захватили оных в большом количестве, и без сопротивления.

Дав отдых утомленной пехоте, на правом берегу Большого Зеленчука, Генерал-Маиор Вельяминов 3-й возвратил казаков, которые, оставаясь одни, могли бы встретиться с превосходными силами. Между тем, по слухам о прибытии войск наших, собралось от ближайших народов до полутора тысячи человек, и когда отряд, Июля 2-го числа, пошел обратно к Кубани, неприятель думал, пользуясь довольно трудною дорогою и медленным движением войск, обремененных большим числом пленных, повозок и скота, с выгодою атаковать оные, но повсюду отражен был с потерею. Желая отбить жен и детей, решительно бросались Закубанцы к самым пушкам, но тем более был чувствителен урон их.

Часть пехоты и вообще все казаки действовали с отличною храбростию. На сих последних нападения были наиболее стремительные, сражение вообще продолжалось [130] до трех часов, и неприятель, не получив ни малейшего успеха, оставил войска наши следовать беспрепятственно до Кубани. Потеря с нашей стороны: состоит убитыми: рядовой 1, казаков 2, утонуло при переправе рядовых: 2; ранеными рядовой 1 и казаков 8. В плен взято несколько Княжеских фамилий, а простого народа обоего пола и всех возрастов 1467 человек; рогатого скота взято слишком пять тысяч штук.

После такового наказания войсками нашими живущих за Кубанью Нагайцев, участвовавших в нападении на селение Круглолесское, Генерал Ермолов поручил начальнику Корпусного Штаба Генерал-Маиору Вельяминову 3-му, ограничиваясь наблюдением, не иначе переходить за Кубань, как узнав о готовности хищников на какое-либо предприятие.

Укрывающиеся за Кубанью беглецы Кабардинские, старались склонить Закубанцев идти в Кабарду с тем, чтобы способствовать к побегу владельцам и узденям, у нас живущим, и увлечь с собою простой народ, нам приверженный. Но это сборище Закубанцев в начале Сентября совершенно [131] рассеялось. Наконец сделалось известным, что Нагайские владельцы уговорили Закубанцев собраться в силах, и напасть на какое-нибудь из селений, лежащих по близости к Кубани, дабы вознаградить понесенные ими потери.

Генерал-Маиор Вельяминов нашелся в необходимости предупредишь сборище и выступить с отрядом за Кубань, в ночь на 30 число Сентября, от Невинного мыса к вершинам реки Лабы.

Делая в ночное время большие переходы, чрез три марша достиг он, не будучи замеченным, до аулов Нагайских. Жители оных были в совершенной беспечности, и, по отдалению от границ, нападения со стороны нашей не ожидали. Внезапное появление казаков и стремительная их атака в такое привели замешательство Нагайцев, что, почитая бегство единственным средством спасения, едва они сопротивлялись. Мгновенно три аула были окружены, и сообщение по левому берегу реки Лабы прервано. Неприятель в самых жилищах, у переправы и в лесу, где искал укрыться, потерял убитыми обоего пола и всякого возраста не [132] менее трех сот человек; в плен взято 566 душ , и отбито две тысячи штук рогатого скота. При этом случае со стороны нашей убит 1 казак; ранено Моздокского казачьего полка обер-офицер 1, рядовой 1, пятидесятник 1 и казаков 4.

Вскоре после того появились толпы Закубанцев, но ничего не предприняли: ибо пленные были уже в лагере, на который напасть они не осмеливались.

В последствии, до 7 числа Октября, были ничтожные перестрелки с передовыми нашими постами и на водопое, которым покушались они овладеть безуспешно. 7 числа войска отправились в обратный путь. Более двух тысяч Закубанцев, провожая оные, вошли в перестрелку с ариергардом, но были отражены. Столько же неудачно покусились на цепь стрелков, прикрывавших фланг отряда в его движении, которого не могли остановить даже и на короткое время. Наконец несколько человек, обскакавши отряд и воспользовавшись ветром, дующим на встречу войскам, зажгли траву и произвели пожар. Думая, что это произведет замешательство в войсках, [133] бросились на авангард, но спешенные триста человек казаков и подкреплявшая их пехота, перебежав чрез горящую траву, обратили неприятеля в стремительное бегство , с важнейшим уроном с его стороны. С нашей стороны ранен унтер-офицер 1 и один казак. Отряд, остановившийся на два часа, по причине пожара, пошел далее. Неприятель не смел решиться ни на что важное.

Генерал-Маиор Вельяминов 3-й особенно похваляет примерную храбрость войск, с ним бывших в этой Экспедиции.

В то же самое время, командовавший Черноморскою кордонною линиею Генерал-Маиор Власов 1, предупрежден будучи от приверженных нам людей, что партия Закубанцев, состоящая из 1500 человек конницы, готова ворваться в пределы войска Черноморского и напасть на селения, учреждаемые вновь из прибывших из Малороссии переселенцев, собрал войска, сколько, по скорости, возможно было, и сам лично отправился на места, наиболее опасности подверженные.

Утром 12- числа Октября войска [134] форсированным маршем прибыли к Александрову посту, лежащему на Кубани. Вскоре на противном берегу реки, услышан был шум, обнаруживший переправу неприятеля, скрытого растущим по берегу Кубани густым лесом и камышами.

Закубанцы, оставив часть для обеспечения переправы, бросились большою толпою на Могильный пикет; но встречены будучи ружейным огнем, обратились к селению, называемому Елисаветино, и сколько ни велико было стремление их, часть войск, у селения расположенная, их удерживала, и тем дала время собравшимся с разных постов казакам, ударив с трех сторон на толпу, обратить ее в поспешнейшее бегство.

Преследуемый более версты, неприятель потерпел урон; но мог бы оный быть гораздо чувствительнее, если бы лошади под казаками менее утомлены были. Закубанцы, подкрепленные остановленными для охранения переправы, возобновили сражение, и весьма решительно; но в помощь казакам подоспели новые отряды и два орудия конной артиллерии, — и неприятель, опрокинутый, потерпел при переправе значительное [135] поражение, приведен будучи в замешательство действием орудий и ружейным огнем. Предводительствовавший сборищем хищников, известный разбойник Закубанский, получил несколько ран.

С нашей стороны, к особенному счастию, потеря неимоверно умеренная, и состоит в одном убитом, двух схваченных в плен и четырнадцати раненых нижних чинов, кои почти все получили по нескольку ран.

Отдавая справедливость неутомимой деятельности Генерал-Маиора Власова 1, Генерал Ермолов свидетельствует, что не возможно принять лучших мер к защите границы обширной и большею частию неудобной, и что во время командования Генерала Власова страх, внушенный Черноморским казакам производимыми прежде беспрерывными нападениями Закубанцев, совершенно исчез, и что неоднократно с успехом уже сражались казаки с неприятелем, имевшим значительные против них силы.

Абазехи, один из сильнейших народов Закубанских, живущий близко гор, в местах крепких, почти недоступных, и [136] потому не страшившийся наказания, участвовал во всех нападениях на земли Войска Черноморского и в последнем, произведенном 19 числа Октября, на новоучрежденное селение.

Генерал-Маиор Власов 1, видя злонамеренные поступки их, и что на подобные поощряют они даже другие вольные общества Горцев, решился, угрожая им опасностию в собственных жилищах и заставя помышлять о своем охранении — воздержать от набегов; а потому, составив отряд из 3250 человек казаков, 300 человек Навагинского пехотного полка и шести орудий конной № 6 роты , 21 числа Ноября выступил за Кубань тремя колоннами.

С первою из оных, состоявшею из тысячи казаков и двух орудий, которая долженствовала пройти в течение ночи 60 верст, пошел он сам к селениям, по рекам Цоора и Сунь расположенным, в соседстве с Шапсугами, народом, гораздо сильнейшим Абазехов. Успех предприятия зависел от быстроты движения. Пред самым рассветом, не доходя двух верст до селения, Генерал-Маиор Власов 1-й, [137] послал двести спешенных казаков и несколько конных, приказав им обложить цепью селение, с тем, чтобы после всем вдруг напасть на оное.

Посланный вперед Войсковой Полковник Табанец встречен был выстрелами караула; а когда приблизился к тому месту, нашел вновь сделанное, довольно прочное, укрепление, которое обоими своими флангами упиралось на густой лес. О устроении оного не было даже известно проводникам, людям весьма верным.

Слабо защищаемое укрепление тотчас взято было, и Генерал-Маиор Власов 1-й бросился поспешно к селению. Приметно было, что жители спаслись бегством при самом приближении войск наших, ибо все имущество в беспорядке было оставлено. Лес, прилежащий к селению, занят был неприятелем, который производил стрельбу.

Это не воспрепятствовало однакоже истребить селение, сжечь запасы хлеба и сена, и взять одно 6-ти фунтовое медное орудие с лафетом, годное к употреблению, из числа артиллерии, розданной Закубанцам Анапским Пашою. [138]

На возвратном пути вскоре появился неприятель, и когда надобно было нам проходить покрытые лесом места, вступил в перестрелку. Некоторые партии покушались даже отрезать дорогу, но спешенные стрелки и действие орудий не допустили даже и на короткое время остановить войск, и неприятель понес довольно чувствительный урон. При выходе из леса, большие толпы Закубанцев готовились атаковать наши войска, как узнано после, с намерением отбить взятое орудие; но произвести того в действие не отважились. С нашей стороны, в продолжение всего действия, ранено: урядник один и десять казаков; лошадей убито и ранено двадцать две.

Прочие две колонны не встретили неприятеля, и пришедши к первому селению, нашли его оставленным жителями, которые, по уверению приверженных к нам, за три дня еще до того спаслись бегством, и потому войска, не ходя далее, возвратились, и все вместе 23 числа вошли в свои границы.

Долгое время, по причине заразительной болезни воспрещенный переход за Кубань [139] войскам нашим, и потому удаление со стороны нашей всякого повода к неудовольствиям, не удержало Закубанские народы от хищничества и даже к нанесению нам разорений, как по наклонности их к разбоям, так и потому, что похищаемые люди составляют выгодный торг, — но еще придали им много дерзости, а жителей земли Черноморской содержали в большом от них страхе, а потому было необходимым действие войск наших за Кубанью: ибо разбойников скорее смирить может опасность среди убежищ их, грозящая их семействам и имуществу.

Начальство Турецкое не только не имело довольно власти, чтобы заставить их повиноваться своей воле, но, по-видимому, ободряло их к разбоям, раздавая по многим селениям пушки.

Со времени устроения новых селений по реке Кубани из переселенцев, прибывших из Малороссии в Войско Черноморское, Закубанцы умножили разбои свои, находя не довольно осторожных жителей и стада их легкою добычею. Набегам их способствовал растущий по левому берегу реки [140] частый лес, где они удобно скрывались. Посему Генерал-Маиор Власов 1-ии принужденным нашелся приступить к вырубке леса на значительное пространство против селений, и уничтожить притом ближайшие хутора Шапсугов, народа самого хищного из Закубанцев, где, по удобности, всегда собирались разбойники.

Составив отряд из 1100 конных, 1150 человек пеших казаков и 4 орудий конной артиллерии, Генерал-Маиор Власов 1-й выступил, 15 числа Декабря, за Кубань. Умедленное движение его, топкою чрез леса дорогою и затруднительными переправами, дало неприятелю возможность спастись из селений, и потому на расстоянии 15 верст не встречено сопротивления при разорении их, и захвачено несколько стад.

На возвратном пути Шапсуги, в числе более 2-х тысяч человек, старались воспользоваться тесными местами, и наконец с величайшею стремительностию сделали несколько нападений при выходе войск наших из леса. Не смотря на то, что не везде могла действовать артиллерия наша с успехом, неприятель отражен был с [141] большим уроном с его стороны. Но когда присоединилась к войскам артиллерия, которая оставлена была при одной из переправ, Шапсуги, бросив на месте тела убитых, множество лошадей и оружия, бежали стремительно. Пешие казаки дрались с большою твердостию; конные же отбивали самые решительные нападения Закубанцев с примерною смелостию, не смотря на превосходное число неприятеля, быстроту его лошадей и совершенство оружия.

Расположенные по правому берегу реки Терека Чеченские селения, со времени устроения на реке Сунже крепости Грозной находились в таком порядке, что содержали караулы , препятствовавшие хищникам проходить на линию, и в случае наносимого ими вреда ответствовали за убыток. Сверх того, в соразмерности населения, давали исправную конницу, которая, во многих случаях действуя при войсках наших противу единоверцев и даже единоплеменных, оказала храбрость и верность. К доведению их до такого порядка, способствовали, усердием своим и приверженностию, сами владельцы, из коих отличнейший и [142] многократно испытанный Князь Кучук Бекович, особенно отличался, а потому Генерал Ермолов поручил ему главное над прочими начальство. Он принадлежал к фамилии Князей Бековичев-Черкасских, издавна поселившихся в России. Другие же, отличившиеся усердием и храбростию владельцы, были: Мундар Алибкачев и Кагерман Алхазов.

Примером подчиненности, в какой находились Чеченцы, служит то, что Генерал Ермолов, в Сентябре 1823, обозревая течение реки Сунжи, с двумя баталионами пехоты, не имел с собою казаков, и Чеченцы со всею исправностию содержали передовые посты и разъезды.

В 1823-же году случилось в Дагестане происшествие, заслуживающее быть упомянутым. Жители Мехтулинского округа, соседственного городу Таркам, сделав договор с большею частию подвластных Генерал-Лейтенанта Шамхала Тарковского, с Аварцами и другими Горскими народами, убили поставленного над ними Приставом Терского Линейного войска офицера, и подняли оружие. Отряд войск наших в [143] Мехтулинском округе состоял из 1300 человек, в команде 8-го Пионерного баталиона Подполковника Евреинова.

Первые действия неприятеля обнаружились нападением на одну роту Апшеронского пехотного полка, препровождавшую транспорт провианта из кр. Бурной. Командир роты Капитан Овечкин, храбрый офицер, устроив из повозок каре, и употребляя искусно бывшее при роте одно орудие, удерживал неприятеля, который, будучи в числе двух тысяч человек, не смел предпринять ничего решительного. Сообщения были отрезаны, и Подполковник Евреинов не мог быть уведомлен о происшествии; но судя по замедлению Капитана Овечкина и опасаясь, чтобы не подвергся он опасности, пошел к нему на встречу. Неприятель тотчас отступил; но беспрестанно получая подкрепления, начал перестрелку, которая и продолжалась до самого вечера.

Между тем неприятель собрался в числе более десяти тысяч человек и занял все окрестные горы и ближайшие селения. Одна дорога в Тарки оставалась свободною, и вероятно с тем намерением [144] оставил ее неприятель, чтобы, в случае отступления отряда, напасть на оный во время пути с большею выгодою.

Это самое понудило Подполковника Евреинова остаться на месте; ибо дорога гористая и, сверх того, продолжительными дождями испорченная, была затруднительна для следования обоза и волового транспорта с провиантом, и могла подвергнуть его невыгодной обороне против сил, столько несоразмерных.

Расположась на равнине при селении Кяффир Кумык, и устроив каре, коего более двух фасов, по малочисленности войск, занял он повозками, учредив сильные посты на лежащих вблизи курганах, ожидал он нападения неприятеля.

С своей стороны неприятель сделал окопы сколько возможно ближе к передовым постам нашим, и 14 числа Августа во весь день производил перестрелку. В два часа за полночь из окопов и с высот сделал неприятель нападение на передовые наши посты, и завязался кровопролитный бой. Высланное из каре подкрепление и действие трех орудий картечью опрокинули [145] неприятеля. Несколько раз потом с большим ожесточением возобновлял он атаку свежими силами, до восьми часов утра, но потерпел сильный урон, и не только не мог овладеть ни одним из занятых курганов, но войска наши, рассеяв толпы, преследовали их до высот в улицы селений, захватили и удержали за собою ближайшие завалы, где и расположились передовые наши посты. В нескольких местах действие штыками доставило войскам решительные выгоды. Перестрелка продолжалась во весь день, ибо неприятель усиливался достать тела, которых оставил числом до трех сот, но не мог успеть в том.

Высланные 13 числа две роты Апшеронского пехотного полка, на встречу идущего из Дербента, со снарядами и патронами транспорта, присоединив одну роту Куринского пехотного полка из крепости Бурной, прибыли к отряду 15 числа. Неприятель, увидев приближение новых войск, и до того готовящийся к отступлению, бежал с величайшею поспешностию, и рассеялся в разные стороны.

Вскоре за тем виновные в возмущении, [146] Мехтулинские жители пришли просить помилования.

Урон неприятеля весьма значителен, с нашей стороны убитых: офицер 1, нижних чинов 13 человек; раненых: обер-офицер 1, нижних чинов 32; Татарской конницы один чиновник. Войска сражались с блистательною храбростию и против сил, столько несоразмерных — конечно нужна была совершенная их неустрашимость.

Текст воспроизведен по изданию: Подвиги русских воинов в странах кавказских. Том 2, Часть 3. СПб. 1836