ЗАБЛОЦКИЙ-ДЕСЯТОВСКИЙ П. П.

ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ ИЗ АСТРАХАНИ,

ЧРЕЗ КИЗЛЯР, В БАКУ, В 1835 и 1836 ГОДАХ.

19-го Декабря 1835, в час по полудни, я и спутник мой, Поручик Корпуса Горных Инженеров Ф. оставили Астрахань. Невольное чувство грусти при расставании с К., новость моего положения, трудность и отдаленность пути в места пустынные и не совсем безопасные — все это наводило печальное раздумье на мою душу; а однообразие пути по степям, почти безжизненным, не могло вдруг дать нового направления мыслям.

От Астрахани до Кизляра считается 374 версты; дорога стелется по степи, лишенной зелени даже летом, а во время нашего проезда находившейся под снегом; влево по временам мелькали замерзшие и покрытые сухим камышем култуки; иногда же встречались песчаные холмы, ветром обнаженные от снега. [2]

Но и эти, столь печальные равнины летом оживляются кочевым населением Калмыков (зимою улусы Эркетеневский и Яндыковский кочуют между заливов Каспийского моря, близ Кизлярской дороги), которые, и своим бытом пастушеско-воинственным и своею историею, представляют для наблюдателя много любопытного. Принадлежа к великому семейству Монгольскому, они, как бы по инстинкту, от подножий Алтая устремились на запад; но не поспели на кровавый пир старших своих братьев. Они перешли Урал, Волгу; но Дон, на берегах коего возникло новое воинское племя — Казаки, напитанное другими понятиями, остался для них заветным. Тогда, вспомнив об отечественных привольных берегах Иртыша и Или, Калмыки вздумали возвратиться на родину.

Тридцать три тысячи кибиток, кочевавших на левом берегу Волги, двинулись (5 Января 1777 года) на восток. Первые дни сего странствия были днями празднества; но с первым шагом за Урал, очарование исчезло. Киргизы окружили их со всех сторон, и Калмыки целый год должны были на пути своем беспрестанно сражаться, защищая свои семейства от плена, и стада от расхищения. По перенесении неимоверных трудов, по претерпении бесчисленных бедствий, они наконец [3] приблизились к вожделенным пределам древней своей отчизны; но здесь встретило их новое несчастие. Китайцы преградили им вход в прежнее отечество, и Калмыки не иначе могли проникнуть в оное, как с потерею своей независимости, и переменою самого образа жизни: Они должны были заниматься земледелием, под надзором Китайских чиновников.

Калмыки, кочевавшие на нагорной стороне Волги, не могли перейти сей реки (она в тот год не замерзала), и остались в России, в прежнем положении, не смотря на многие старания Правительства изменить внутреннее их устройство. Что предстоит в будущем сему народу? Калмыки конечно не рассуждают об этом; но кажется чувствуют, что занесенные судьбою в средину устроенного Государства, они не могут продолжать ни наезднической, ни даже пастушеской своей жизни. Говорят, что некоторые из родов их изъявили желание селиться.

Живя более четырех месяцев в Астрахани, часто во время уединенных прогулок за городом, я посещал кибитки Калмыков, и везде встречал то радушное, бескорыстное гостеприимство, которым отличается патриархальный быт пастушеских народов. Здесь пословица: «чем богаты, тем и рады», [4] сохраняет всю свою силу. Их внимание к гостю бывает даже тягостно для не привыкшего к угощению табаком, кирпичным чаем и яствами, чрезвычайно не чистыми. Отказ со стороны гостя почитается оскорблением хозяину. Не менее достойно внимания их бескорыстие между собою.

Также черта общая всем Калмыкам: лень и праздность; особенно она замечается в мужчинах. Женщины напротив трудолюбивы — они исправляют все домашние работы, тогда как обязанности мужчин ограничиваются, в кругу дневных занятий, водопоем скота, и для не многих из них — охранением стад. Прочие, особенно пожилые, имеющие лет за 40, остаются в совершенной праздности: курят табак и бродят по соседственным кибиткам, в надежде найти где нибудь махан (мясо), или арки (водку). Главное их наслаждение состоит в обжорстве. Но им не вовсе чужды и другие высшие наслаждения, наслаждения музыки и поэзии.

Правда, их музыкальные инструменты, балалайка и ятга (инструмент, в роде гуслей, с семью медными струнами) способны только издавать монотонные и не стройные звуки; но ухо Калмыков и в них находит гармонию. Играют наиболее женщины, мужчины [5] напротив любят пение. Песни составляют преимущественный род поэзии Калмыков. В них они прославляют подвиги своих батырей, описывают природу и изливают чувства любви. Слова их не сочиняются на письме, редко даже переходят из уст в уста; всякий сочиняет их сам в минуты вдохновения, или импровизирует при представившемся предмете. Конечно в импровизации такого рода не всегда можно найти даже смысл, тем менее изящество; но нельзя однако отказать им в некоторой силе чувства.

Напевы вообще протяжны (кроме плясовых песен) и чрезвычайно монотонны; это что-то не определенное, не выражающее ни радости, ни грусти, а — нечто среднее, какое-то раздумье. Но я, не зная даже языка, любил прислушиваться к этим, так сказать, первообразным звукам, к этому отголоску чувств, понятий и нравов, которые уже исчезли у народов образованных, и не возродятся более.

Есть еще два рода поэзии у Калмыков: это их сказки и мифология. Сказки переходят изустно от одного к другому; содержание их остается одно и тоже; но форма рассказа, без сомнения, зависит много от способностей рассказчика. От того-то одна и та же поэма, то блестит всею роскошью восточной фантазии, то [6] напротив кажется сухою и бессвязною болтавнею. Подвиги батырей, обыкновенно чудесные, составляют содержание сказок.

Религиозные, или мифические сказания имеют также героический характер, и сходны, в своей внутренней сущности, с подобного рода поэтическими произведениями других народов. Везде просвечивает одно трагическое воззрение на судьбу мира, и воспоминание о погибшем героическом человечестве. Первые люди, по религиозным понятиям Калмыков (без сомнения занесенным с дальнего востока — из Тибета), получившие бытие от светлого духа, осчастливлены были всеми дарами высших духовных существ: они окружены были сиянием, имели крылья, были исполинского роста, не имели нужды в пище, жили по 80 лет, и снова возрождались посредством переселения душ. Но это блаженное состояние утрачено невоздержанием одного человека, который, съев земное произрастение, называемое шиме, соблазнил к тому и других. Тогда последовала великая катастрофа мира: тьма объяла людей, и лишь некоторые, в числе тысячи, сохранившие святость, переселились на небо и сделались Бурханами. На земле воцарились нужда и порок. Но Бурханы, видя на земле оскудевшую добюродетель, решившись посетить оную и посеять снова семена истины, проповеданием [7] Ламайской веры. Уже несколько Бурханов сходили на землю; но не смотря на их покровительство, уменьшение лет и роста людей продолжается, и человечеству предстоит трагический конец: бедствия истребят всех почти людей, после чего земля очистится огнем и водою, и вновь настанет век блаженства.

————

В час по полудни, 23 Декабря, мы прибыли в Кизляр. Завидевши издали верхи церквей и кой-где разбросанные раины и тутовые деревья, хотя и обнаженные от листьев, мы не могли не радоваться. Утомленные скучным и частию беспокойным переездом по степи, заранее услаждались мыслию об отдохновении, и не обманулись. Гостеприимство, оказанное нам в Кизляре, всегда будет предметом приятных воспоминаний. Для меня в особей мости останется памятным радушие Инженер-Маиора Путей Сообщения Г…та.

В Кизляре я встретил Профессора Криницкого бывшего здесь в качестве Визитатора училищ от Харьковского Университета. Его беседам я много был обязан, во время моего путешествия по берегам Каспия.

Местность города Кизляра, в отношении к здоровью и чистоте, весьма не удобна, по [8] причине низкого и болотистого его положения. Он лежит на дельте р. Терека, между двумя рукавами, собственно так называемым Тереком и Бороздою, в 8-ми верстах ниже их разделения. В версте ниже города, Терек разделяется снова на два рукава, Старый и Новый Терек. Борозда в свою очередь отделяет влево рукав Прорву и Будровый Эрик. Терек, как и все прочие горные реки, чрезвычайно быстр; неся с гор камни и песок, он осаждает их по мере приближения к устью; .от этого ложбины его протоков беспрестанно возвышаются, и вода, при малейшей прибыли, легко выступает из берегов, и затопляет окрестности. Для предупреждения сего, берега реки укрепляются в иных местах фашинами, в других — простым земляным валом, весьма не надежным.

Кизляр, производя значительный торг водкою, вином и рыбою, с разными местами Империи, не имеет удобного пути для движения предметов своей торговли. Они должны быть перевозимы до моря волоком, тогда как водная система от Кизляра до моря такова, что при исправлении, или улучшении оной, река Терек могла бы сделаться судоходною до города; тогда Кизляр приобрел бы возможность не только сплавлять свои произведения, но и получать морем и Тереком строевой [9] лес, из коего все домы в Кизляре построены, и доставка коего на арбах стоит весьма дорого.

Сверх сих, собственно для города Кизляра местных выгод, судоходство по Тереку доставило бы общую для Кавказского края пользу, облегчением доставки провианта водою. Ныне привозят его из Астрахани морем, на судах, кои пристают к берегам, не удобным для выгрузки: при Шандруковской пристани принуждены были сделать мост далеко в море, для причала судов; сей мост, при ветрах, подвержен беспрерывной ломке; на самых пристанях совершенно нет пресной воды, и наконец доставка провианта на арбах, ожидающих иногда по нескольку дней выгрузки, и совершенно лишенных всех удобств, весьма обременительна для возчиков. Все сие могло бы быть устранено углублением одного из рукавов Терека.

Назад тому около 70 лет, когда Терек не был еще разделен на многие рукава, масса воды была столь значительна, и течение ее столь быстро, что земляные и другие частицы, заключающиеся в мутных летних водах, не имели времени оседать, и быстротоком уносились далеко в море. Тогда Терек, разделяясь на два рукава, называемые Старый и [10] Новый Терек, продолжал течение свое до мора, при впадении в которое делился еще на несколько малых рукавов, в коих воды теперь не более, как на один фут. Около того времени, в 7 верстах выше города, существовала канава, прорытая из левого берега реки для орошения садов и полей, лежащих к северу от города. Естественным ли действием, или искуством, не расчитавшим последствий, воды сей канавы ежегодно увеличивались; ибо владельцы вышесказанных мест находили в том выгоду, а остальные жители не обращали на сие внимания; наконец канава сия образовала реку Борозду. Между тем вода, текущая в Борозду, тем же самым количеством уменьшила воды Терека, и умерила быстроту реки; с сего времени воды Борозды постепенно увеличивались, Терек мелел, и русло его постоянно возвышалось.

В 1813 году, новое происшествие, еще более изменившее систему здешних вод, увеличило опасность для города: в левом береге Борозды воды прорыли себе новый исток, и образовали реку, названную Прорвою, текущую к северу от Борозды, и впадающую в Каспийское море при Черном Рынке. Изменение сие еще более уменьшило количество вод, стремящихся в Терек, и ложбина сего последнего начала более заноситься песком и [11] илом. С другой стороны, вся остальная масса вод направилась в Борозду и вытекающую из оной Прорву; не встречая достаточных препятствий, выливалась на поля, истребляла сады, и даже, в 25 верстах ниже по течению, в Казачьи станицы и помещичьи деревни; окружила Кизляр болотами, и значительно уменьшила рыбные промыслы на Тереке.

В 1834 году, местным управлением Путей Сообщения быль составлен проэкт укрепления, в окрестностях Кизляра, берегов Терека, Борозды и Прорвы, и одобрен высшим начальством в 1835 году, с разрешением употребить на сие 100.000 рублей.

Работы производились в Октябре, Ноябре и Декабре месяцах, под наблюдением Корпуса Путей Сообщения Маиора Грауерта. Водоотводное крыло, построенное на Тереке, при истоке Борозды, в первые два месяца оказало уже желаемый успех: оно осталось невредимым от сильного напора льда и воды, которая ныне преимущественно устремляется в Терек. Русло же сего последнего, от увеличения быстроты, приметно само собою углубляется. Таким образом есть надежда, что одна из самых главных невыгод местности Кизляра будет скоро отвращена; а вместе с [12] тем вероятно не замедлятся и другие улучшения, в коих нуждается сей город.

Кизляр, простираясь вдоль Терека от запада к востоку, состоит из крепости, прилегающей к ней слободы и собственно так называемого города. Крепость состоит из земляного вала, окруженного рвом, который наполнен водою и зарос камышем. Церквей — 3 каменных и 4 деревянных; домов считается более двух тысяч, из коих большая часть турлучные; каменных зданий семь, все казенные. Жителей — до 9,000 обоего пола, в том числе более тысячи купцов.

Главный источник богатства Кизлярских жителей состоит в садоводстве. Они еще в начале прошлого столетия начали производить виноград, и пространства, дотоле недоступные, покрытые солончаками, болотами и камышем, заняты были под виноградники. Скоро почувствовали все выгоды сей важной отрасли хозяйства, и Правительство, оказавшее оной возможные поощрения, усилило деятельность жителей, особенно Азиятцев. В Кизляре земля вообще глинистая, с примесью, более или менее, песку и местами — соли. Разводимые там сорты лоз все успешно принимаются и растут, с тою только разницею, что, где мало соли, там первоначальное разведение труднее [13] и после потребна частая поливка. Есть сады, которые должно поливать шесть и более раз в год, без чего виноград неминуемо погибает. В местах, где слишком много соли, виноград вовсе не принимается, так что некоторые уже разведенные сады уничтожены приливом соленой воды. В песках, при изобильной воде, виноград растет хорошо и всегда плодовит; без воды же, хотя виноград произрастает и лучший, но едва вознаграждает труды возделывателя. Впрочем примечено, что хотя виноград в Кизляре, на лучшей, и особенно глинистой земле, приносит довольно плода, но дает вино слабое и непрочное. На соляных местах вино слаще и крепче. Кишмычь дает лучшее вино на песчаной земле. Вообще выделываемое вино — низкой доброты; но из него начали приготовлять водку, и выгоды сего промысла были причиною учреждения большего числа заводов. В счастливые годы заводчики получали от 50 до 100 процентов. Но с 1820 года, сия важная отрасль промышленостн начала приходить в упадок. В 1826 году, заводчики имели еще значительные выгоды; но в 1827 и 1828 годах, понесли большие убытки. В Кизлярском округе, в лучшие годы, получали до 1.200,000 ведер вина. Оно исключительно почти все перегоняется на водку, которая отправляется на Нижегородскую ярмарку. Цена вину самая низкая: бочка в 40 ведер красного вина с чапрою, которое [14] идет на винокурение, продается в Кизляре от 8 до 10 руб. Ведро вина для питья стоит от 80 до 120 коп., самое лучшее — по 160 копеек, а ведро водки от 4 до 5 рублей. Прежде Кизлярское вино продавалось в Москве; ныне его туда почти не привозят, по причине большего ввоза Молдавских и Архипелажских вин. Впрочем должно заключить, что такая дешевизна более зависит от худого способа выделки, а не от местности. Доказательством может служить то, что вино, выделываемое в казенном училище виноделия, охотно раскупается: красное по 6, а белое по 12 рублей ведро.

В Кизляре и его окрестностях занимаются также шелководством. Шелка выделывается впрочем не много, около 60 пуд., который продается на месте, до 10 рублей за фунт. Он идет в Москву, Нижний Новгород, Астрахань и Нахичевань. Качество шелка, выделываемого в имении помещика Реброва, на Куме, служит лучшим указателем, до какой степени совершенства может быть здесь доведена сия отрасль промышлености, и какие значительные выгоды от нее можно получить.

Разведением плодовых дерев занимаются в Кизляре мало, хотя там могут рости: персики, абрикосы, грецкие орехи. [15]

Жители Кизляра и его округа сеют также еще следующие растения:

a) Рис — до 15,000 пуд. Очищенное сарачинское пшено продается на месте до 5 рублей за пуд, и отправляется во внутренние губернии и на Нижегородскую ярмарку.

b) Крап, или марену; впрочем сие растение большею частию собирается на степях (самородное) в количестве свыше 100 пуд., и отправляется на продажу в Астрахань.

c) Желтынник, коего листьев в иные годы собирается до 8,000 пуд. Сие растение прозябает в великом множестве, на песчаных степях Кизлярского округа, в виде низкого кустарника. Оно отправляется преимущественно в Нахичевань, а частию и в Астрахань.

d) Каперсы собираются также на степях, около тысячи пудов, и отправляются на продажу в Астрахань, Нижний Новгород и Нахичевань.

Прежде около Кизляра сеяли кунжут; ныне более сим не занимаются. В последнее время пробовали сеять хлопчатую бумагу; но опыт, кажется, был не удачен. Равным образом, в 1835 году. Кизлярский гражданин Егор Мамвелов посадил вывезенные в Кизляр из Ленкорани корни сахарного тростника, которые хорошо принялись и росли, не смотря [16] на холодную весну. Но кажется сомнительно, чтобы оно с пользою могло быть здесь разводимо, когда в более Южных и теплых странах Европы подобные опыты оставались безуспешными.

Некоторые из жителей города занимаются также рыболовством в устьях Терека, равно в самом Тереке и в озерах, рассеянных по окрестностям. Ловимая рыба частию потребляется самими жителями, частию отправляется в Астрахань.

Ремесленная и мануфактурная промышленость довольно ничтожна; не говоря уже о требовании вкуса, ремесленники здешние едва удовлетворяют местным нуждам жителей. В Кизляре считается около десяти кожевенных заводов, столько же свечных и один мыловаренный. Произведения их не выходят за пределы области.

Распространению здесь мануфактурной промышлености, кроме других причин, препятствует и самое население Кизляра, состоящее преимущественно из таких жителей, которые более склонны к торговле, сбыту чужих произведений. Кизляр превосходит прочие города Кавказской области обширностию своей торговли, которую он ведет с губерниями: [17] Астраханскою, Нижегородскою, Екатеринославскою, Харьковскою, Курскою, с обеими столицами, с горскими и Закавказскими народами.

Главные предметы отпускной торговли суть: бумажные, шелковые, шерстяные и льняные изделия; металлы и изделия из них; зеркала, посуда стеклянная, фарфоровая и фаянсовая; сахар, чай, краски, табак, хлеб, виноградное вино. Все сии товары, кроме вина, доставляются из Астрахани.

Указом 13 Марта, 1835 года, определены правила таможенного надзора по Кавказской линии; с приведением их в действие, Кизлярская таможня упразднена; потому точные сведения о количестве привоза и отпуска можно иметь только за 1835 год.

 

В 1832 г.

В 1833 г.

В 1833 г.

Привезено по цене на

211,469 р.

504,024 р.

266,152 р.

Отпущено на

1.119,914 р.

1.414,179 р.

1.487,157 р.

Главные статьи привоза в 1834 году были:

Бумажных изделий на

1,791

р.

Шерстяных изделий

8,269

Марены

33,434

[18]

Лесу на

5,765

Кож сырых

14,579

— — выделанных

10,025

Мягкой рухляди

7,700

Шуб овчинных

115

Хлеба

67,487

Фруктов

9,386

Орехов грецких

33,662

Клею рыбьего

1,826

Икры

6,260

Табаку

3,381

Лошадей

1,300

Российской монеты, серебряной

12,416

Главные статьи отпуска в 1834 году:

Бумаги писчей на

1,791

р.

Пряденой

1,535

Бумажных изделий

829,510

Льняных —

26,367

Шелковых —

14,347

Сукна

75,690

Гребней костяных и роговых

2,993

Зеркал

1,701

Сундуков

2,918

Меди в лому

28,386

Серебра и золота пряденого и позументного

9,853

Мишуры пряденой

1,685

[19]

Вина хлебного и виноградного на

131,298

Скота

92,043

Бараньих кож

12,023

Мерлушек

26,881

Сахару

34,467

Чаю

15,294

Инбирю

1,456

Кошенили

13,315

Червонцев Голландских

81,768

Российской монеты серебряной

9,340

За провоз товаров до Кизляра платилось: от Нижегородской ярмарки до Астрахани водою, а оттуда сухопутно, по 2 рубля с пуда; из Москвы сухопутно — по 4 руб. 20 коп.; от Шамахи — 3 руб. 50 коп; от Кубы — 2 руб.; от Дербента — 1 руб. 20 коп. с пуда.

Торговля, производившаяся в 1834 году с горскими народами, была слабее против 1833 года: привезено товаров менее по цене на 50,000 руб., а отпущено менее на 100,000 руб. Причиною сего должно полагать: возвышение цен на хлеб в предшествовавшем году, возмущения некоторых горских племен и бывший падеж рогатого скота. Но при всем том, приятно заметить постоянное умножение сбыта отечественных изделий в Закавказском крае: оных отправлено туда на 1.353.869 руб., более против 1833 г. на 171,934 руб. [20]

Кизляр был долгое время складочным местом товаров, нужных для торговли с Персиею и Кавказскими народами; хотя в последнее время выгоды для Кизляра уменьшились по причине направления торговли сухим путем чрез Ставрополь, но Кизляр не только может удержать почетное место между торговыми городами при Каспийском море, но и сделаться гораздо важнее.

Географическое положение Кизляра у входа в Прикаспийскую долину, при реке, которая одна (за исключением Куры), на всем Западном берегу Каспийского моря, способна, по крайней мере в устьях своих, сделаться судоходною; близость и удобность сухопутных сообщений со всею Восточною частию Кавказской области, с Кумыкскою степью, с северным Дагестаном и даже с большею частию Чечни; неимение ближайшего места для сбыта произведений сих стран: таковы естественные выгоды Кизляра, обещающие сему городу цветущее состояние, особенно когда будет углублен Терек, устроится Шандруковская пристань, и когда хищные горцы потеряют охоту к набегам, почувствовав пользу мирных занятий: земледелия и промышлености.

Узнавши от Кизлярского Коменданта, что нам предстоит случай отправиться из [21] Кизляра за Терек, с пехотным конвоем, недавно прибывшим из Темир-Хан-Шури, мы наняли у одного Армянина, до крепостцы Казы-юрта, за 48 рублей, три арбы, запряженные — каждая в одну лошадь, и 7 Января в 11 часов утра, в ясный и довольно теплый день, переехали по льду реку Терек. Конвой наш состоял из 18 человек солдат Апшеронского полка.

Кизляр с этой стороны имеет лучший вид, нежели при въезде от Астрахани; на расстоянии же 7-ми или 8-ми верст, город совсем закрывается. В зимнее время дорога между Кизляром и Тарками, протягиваясь по Кумыкской степи однобразна и довольно скучна. До Казы-юрта еще изредка встречались разбросанные заиневевшие деревья и кустарники, камыши и болота; переехавши же Сулак не найдешь и этого: до самых Тарков простирается голая и ни кем не заселенная равнина; вправо идет снежный, исчезающий в облаках и бесконечною грядою тянущийся на запад Кавказский хребет, изредка только оттеняемый оврагами и глубокими ущелиями,

До Тарков нам не попадалось на дороге ни одного проезжающего. Те, кому нужно здесь ехать, всегда дожидаются окказии в Кизляре, или в Тарках; отправляющиеся без конвоя платят иногда за свою отважность жизнию. [22] В Ноябре месяце, 1835 года, 6 человек Персиян, ехавших берегом из Астрахани в Дербент, из Кизляра пустились в путь без конвоя; на другой день, верстах в трех от Магометова моста, на них напали горцы: отняли товары, четырех человек из них убили, и двух сильно ранили. При нас сии последние еще были в Кизлярском лазарете.

По всему западному берегу Каспийского моря, опаснейшим местом считается пространство между Тереком, Сулаком и Тарками; отсюда до Дербента и Кубы нападения горцев случаются реже, а от Кубы до Баку путь совершенно безопасен. По этому и проезжим всегда дают более сильный конвой, между Кизляром и Тарками; от Тарков же до Дербента и Кубы — только по одному, или по два чепара 1; но и тех не всегда можно иметь. Так в наш проезд, от Тарков до Кубы чепары сопровождали нас только на двух станциях; по остальным же мы ехали без всякого конвоя.

Между Кизляром и редутом Магометовым мостом, на возвышеннейших местах, расположены 2, или 3 пикета, построенные из камыша; при них устроены вышки, на которых поставлены длинные шесты, с [23] привязанными на верху пуками хвороста, или смоляными боченками. Караулы здесь содержат Линейные козаки. В случае тревоги, на ближайшей вышке зажигается хворост, и этот сигнал, быстро передаваясь от пикета к пикету, сообщает известие о показавшихся хищниках в самый Кизляр. Такие же пикеты устроены между Магометовым мостом и крепостию Казы-юртом на Сулаке.

Наступившая темнота ночи, мороз, мятель и надежда на теплый и покойный ночлег, заставили ускорить наш ход, так что последние две, или три версты, озябшие солдаты и мы, можно сказать, не шли, а бежали. В 9 часов вечера достигли мы наконец столь желанного нами Магометова моста. Сей редут находится в 25, или 28 верстах, от Кизляра, на берегу небольшой речки Акса л. По словам Кизлярских жителей, за несколько десятков лет, здесь была довольно большая, населенная Ногайскими Татарами деревня; но частые набеги и грабежи горцев, наконец сильный пожар, опустошивший всю деревню, заставили жителей переселиться на левый берег Терека. На опустошенном месте поселился с семейством Татарин Магомет, выстроивший на речке Аксае небольшой мост, от того место сие и получило настоящее название. Во время управления Кавказским [24] краем Генерала Ермолова, вместе с постройкою крепостцы Казы-юрта на реке Сулаке, выстроен был и здесь редут, состоящий из не правильного многоугольника, обнесенного не большим валом и рвом; внутри вала находится вырытая в земле и покрытая камышем казарма, где живут Линейные козаки, содержащие здесь караул, и два, или три камышовые сарая для лошадей и сена; около редута есть еще 3, или 4 Татарских землянки, покрытые также камышем. Вот все, где можно иметь убежище застигнутому здесь ночью путешественнику. В землянках расположились ночевать солдаты и проезжие купцы, прежде нас сюда прибывшие с окказиею из Тарков; по этому нам пришлось ночевать в дымной и холодной казарме. Обогревшись у огня и напившись чаю, мы кое-как улеглись между козаками спать на земляном полу. Усталость заставила забыть все неудобства, и мы заснули мертвым сном.

Утром, 8-го Января, мы должны были встать рано и отправиться отсюда на рассвете, чтобы засветло перейти Сулак и крепость Казы-юрт. Пройдя от Магометова моста около 30 верст, в 6 часов вечера мы прибыли в Казы-юрт; здесь, по приказанию Комменданта, нам отвели квартиру в солдатской слободке. Вечером мы озаботились о [25] приискании для себя подвод в дальнейший путь, и за 35 рублей наняли у солдат здешнего гарнизона две телеги до Тарков. Утром 9-го числа мы намеревались отправиться отсюда в Азень; но холод, мятель, предстоящий переход в 50 верст и усталые солдаты заставили нас сделать здесь дневку.

Казы-юрт, крепостца, состоящая из земляного вала, обнесенного рвом, находится на правом, возвышенном берегу Сулака, в версте ниже Татарской деревни сего же имени. Внутри находятся деревянные здания: Коммендантский дом, казармы и магазин. За крепостью, саженях во 100 ближе к реке, расположена слободка, где живут женатые солдаты. Выше по течению Сулака, находится деревня Темирова, и еще далее — Андреевская деревня, некогда населенная Терскими козаками; — теперь же в обеих живут Татары.

Река Сулак, или Койсу (овечья вода) берет начало в одном из ближайших к Каспийскому морю северных отрогов Кавказа, течет сперва на северозапад, потом на север и наконец на восток; в 25 верстах не доходя до моря, она делится на два рукава: северный из них называется Аграхан, или Койсу, а Южный собственно Сулаком. Несколько ниже Андреевской деревни, [26] она принимает в себя с левой стороны речку Акташ, а с правой — Кура-Кайсу. Все течение Сулака простирается до 150 верст; ширина ее близ Казы-юрта до 60 сажень; берега большею частию крутые, до 6 сажень в вышину; течет очень быстро, во многих местах никогда не замерзает, и вообще Сулак гораздо глубже Терека, виденного нами в Кизляре; от места же разделения его на рукава, глубина и быстрота уменьшаются. Мы переезжали по льду, но в летнее время ходит паром. Долины, находящиеся по берегам Сулака, летом покрыты бывают прекрасными пажитями, — и во многих местах дубовым, вязовым и фруктовым лесом и кустарниками. Прибрежъя устьев вообще низменны, болотисты и покрыты камышем.

В Сулаке ловится та же самая рыба, какая в Тереке, и — не в меньшем количестве. Между рукавами реки Койсу, Аграханом и Сулаком, выдается на северо-восток узкая часть земли, называемая Аграханским мысом. В длину он простирается на 35 верст, а в ширину — от 3 до 12. Близ него находится несколько малых островов, составляющих продолжение сей косы. Между ними более замечательнейшие: Учь и Чечень; от последнего идет на северо-восток подводная коса, весьма опасная для мимопроходящих [27] судов. Сии острова, равно как и Аграханский мыс, вообще низменны, песчаны и во многих местах поросли камышем. К Чечню, для безопасности от горцев, обыкновенно пристают Астраханские рыбопромышленики, во время рыбной здесь ловли.

Между Северо-восточною стороною Аграханского мыса и матерою землею заключается залив Аграханский, хотя довольно обширный, но мелкий, и открытый для северных ветров. Сей залив памятен высадкою Российских войск, в 1722 г., в присутствии Петра Великого, во время похода в Персию.

На правой стороне рукава Аграхана, в не дальнем расстоянии от отделения его от Сулака, в 1718 году Императором Петром Великим была основана, на возвышенном месте, крепость Св. Креста, которая, в 1736 году, после заключения мирного трактата с Шахом Надиром при Ганже, была оставлена, и гарнизон из нее переведен во вновь выстроенную на Тереке крепость Кизляр. Говорят, что там, где была крепость Св. Креста, можно еще видеть земляные укрепления, уже много пострадавшие от времени.

С 10-го на 11-е число, мы ночевали в укреплении Азень, или Озень. Это не большое [28] земляное укрепление расположено на левом берегу речки Озени, в 50-ти верстах от Казы-юрта и в 15-ти от Тарков и Темир-Хан-Шуры. В нем хранятся фуражирные запасы Апшеронского пехотного полка, имеющего свою штаб-квартиру в Темир-Хан-Шуре. Речка Озень, Азень или Таркали-Озень, выходит из Лезгинских гор; протекает прямо на восток по владениям Шамхала, и впадает в Каспийское море. Она довольно быстра, но не глубока; шириною — от 2 до 10 сажень; берега ее покрыты хорошими пастбищными местами.

Конвой, сопровождавший нас от Кизляра до Азени, отправился отсюда в Темир-Хан-Шуру; начальник здешнего укрепления, Подпоручик П., дал нам для конвоя до Тарков 5 человек солдат.

11-го числа, в 2 часа по полудни, мы прибыли в Тарки, и остановились в солдатской слободке.

Мы хотели тотчас отправиться к Комменданту крепости Бурной. От слободки нам нужно было еще подняться по горе, версты две, до селения Тарков, и потом, по крайней мере, столько же — по крутым и скользким Тарковским улицам до крепости, [29] расположенной на самой вершине возвышения. Не привыкши ходить по обледенелым горам, мы в сопровождении двух солдат, с большим трудом, чрез час, достигли до первых крутых уступов. Солдаты, знакомые с здешними дорогами, видя как мы несколько раз падали и зная, что обратный путь из крепости, будет еще труднее, советовали нам возвратиться в слободку; отложить путешествие в Бурную до следующего утра, и запастись наперед, для удобнейшего спуска с гор, палками с острыми железными наконечниками, и подковами с острыми шипами 2. Предстоящие сумерки заставили нас послушаться их совета и возвратиться на квартиру. Запасшись упомянутыми снарядами, на следующий день, в 9 часов утра, мы опять предприняли путь в Бурную, в сопровождении тех же двух солдат. Не смотря однако на все наше вооружение, мы, по непривычке к такому путешествию, оступались и несколько раз падали. Чрез три часа трудного и утомительного пути, прибыли наконец в крепость, которая, считая расстояние по извилистому горному пути, отстоит от слободки не менее как на 4 версты. Нельзя, кажется, дать приличнейшего и более вразумительного [30] названия этой крепости. На горном местоположении, она представляется стражем, высоко вознесшимся в область бурь и ветров, дабы удобнее видеть и смирять буйную, дикую свободу Дагестанцев, посылая на них, как бурю, свои страшные, разрушительные перуны, в случае их непокорства.

Бурная расположена на самой возвышенной части скалы, отвесно спускающейся в Тарки с высоты 100 саженей. Окружность ее простирается не более, как на 450 саженей; с трех сторон — западной, южной и восточной, она ограждена стеною, имея с северной защитою перпендикулярный обрыв.

Коммендант, Маиор Ф—в, принял нас с свойственным Русскому гостеприимством. Приятно было встретить не притворное радушие после трудностей пути, и особенно в местах, где оно так редко. Г. Ф—в, удовлетворяя цели нашего к нему прихода, показал нам внутренность крепости: строения в ней все каменные и весьма прочные. Не распространяясь много о внутреннем ее расположении, можно только заметить, что здесь во всем видны порядок, чистота и готовность к битве.

Нам указали могилу Казы- Муллы. Если бы не собственное наше любопытство, то ни [31] что не напомнило бы нам о месте, где лежит фанатик, разъигрывавший еще недавно кровавую драму на всем протяжении Восточного Закавказа.

Вот очерк последних действий сей драмы, рассказанный нам г. Ф. Скопища Казы-Муллы, ободренные успехами при Атли-Бойни, напали, 22 Мая 1831 года, на село Параул. Генерал-Маиор К., находившийся в это время в селении Tapкалу, поспешил на защиту Параула, и прибыл к оному 26 числа. Казы-Мулла, разграбивши село Параул, и сжегши в оном дом Шамхала Тарковского, пребывавшего верным России, отступил от Параула, решаеь произвесть нападение на Тарки, видя сии последние оставленными без защиты. Шамхал Тарковский, находившийся в это время в Тарках, видя приближение мятежников, и не имея возможности удержать их своею милициею, большая часть коей после первых неудачных действий разбежалась в горы, поспешил уведомить Комменданта крепости Бурной о прибытии Казы-Муллы к селению Таркам.

Маиор Ф., по удостоверении о значительном числе мятежников (6 т. пехоты и 2 т. конницы), видя несоразмерность сил [32] гарнизона, состоявшего из 372 человек, для защиты крепости: принужден был употребить всех нестроевых чипов и находившихся по разным надобностям в крепости выходцев из Кизляра и Дербента; но и за сим число гарнизона не простиралось выше 516 человек. В ночь на 27 Мая мятежники заняли селение Тарки, жители коих удалились в горы. С рассветом скопища Казы-Муллы начали действовать против Бурной. Все усилия их обращены были на ту часть крепости, где находился пороховой погреб. По причине несоразмерности сил команды, оборонявшей эту часть крепости, мятежника успели проломить заднюю стену магазина, и ворвались в оный; но происшедший от их неосторожности взрыв, произвел между ними беспорядок и значительный урон. Пользуясь этою решительною минутою, Маиор Ф. послал резерв к этой части крепости, быстрым нападением коего неприятель был прогнан за стены. Но действия с той и другой стороны не прекращались во всю остальную часть дня и в продолжение ночи. Мятежники обратили все свои силы на вытеснение войска из башни, прикрывавшей проход к воде; но действия их уничтожены были прибытием в это время с войсками Генерала К., и они принуждены были отступить. [33]

В 1832 году Казы-Мулла был убит под Гимрами, селением, находящимся в 40 верстах от Бурной. Когда отъискано было его тело между множеством трупов, Генерал Вельяминов, зная, как велико было уважение Мусульман к хитрому фанатику, которого они почитали почти за нового пророка, и зная, как высоко ценится у них обряд погребения, объявил, что он тогда только позволит им совершить над ним сей обряд, и притом — только в Бурной, когда они возвратят всех Русских пленных; что в противном случае он отдаст тело их пророка на съедение свиньям. Угроза подействовала сильнее всякого оружия: пленные были выданы, и тело Муллы погребено близ взорванного им порохового магазина. На могиле его лежит плоский четвероугольный камень.

Спеша засветло возвратиться в нашу квартиру, мы оставили Бурную.

По дороге нам хотелось посетить шамхала Тарковского, которого дом находится в некотором расстоянии от Бурной.

Сам шамхал был болен, а посему нас принял управляющий его делами Штабс-Капитан С. Без хозяина мы не могли проникнуть во внутренность его дворца, который, [34] как нам говорили, отделан в Европейском вкусе; наружность же ничего особенного не представляла, ни своею архитектурою, которая совершенно Азиатская, ни огромностию, которою он не много превосходил прочие домы Тарков.

С величайшим трудом спустившись с гор и достигши Тарков, мы зашли в лавку одного Лезгина, и в память нашего пребывания здесь, купили несколько металлических безделок, которые, как известно, в Тарках дешевле, нежели во всех окрестных местах.

Слободка Русских солдат расположена ниже, в некотором расстоянии от Тарков. Летом бывает отсюда прекрасный вид на Тарки, которые амфитеатром расположены по горам, с их многочисленными тутовыми садами и стройными тополями; но теперь все было однообразно, уныло и пустынно: великолепная природа была обнажена, а вершины гор даже покрыты снегом.

На другой день утром мы отправились в путь далее, на приготовленных для нас двух арбах, в сопровождении двух чепаров. Но едва только проехали несколько верст, как наши спутники, ударя по лошадям, стремглав [35] понеслись от нас в разные стороны, оставя нас одних продолжать опасный путь. Дорога здесь сперва пролегает в виду моря; но чем далее, тем оно более и более уклоняется к востоку, и наконец со всем из глаз исчезает. Перед вечером мы переехали речку Манас, быстро текущую между довольно крутыми берегами. Часов в 10 прибыли в село Буйнаки, отстоящее от Тарков в 40 верстах. Все было погружено в мертвый сон, и нам стоило большего труда отъискать юз-баши (десятского), который отвел нам для ночлега холодную и сырую саклю.

На другой день рано утром мы уже продолжали путь далее. В некотором расстоянии от Буйнаков, влево, видно Магометанское кладбище. Обширность его, не соразмерная с народонаселением села, заставила нас спросить одного из проводников о причине; он отвечал, что из всех покойников, лежащих на кладбище, много — если пятая часть умерла естественною смертию; гораздо-ж большая — была убита в стычках с Русскими, или в драках между собою.

От Буйнаков до Дербента, на расстоянии 85 верст, находятся три станции. Дорога скучна и однообразна, то приближаясь к морю, то удаляясь от него на довольно [36] большое пространство, и идя между пригорками и холмами.

16 Января мы прибыли в Дербент. Предайте приписывает построение сего города Искендеру, или Александру Великому; но ото едва-ли заслуживает какого либо вероятия; походы Александра Македонского не простирались далее Армении. Вероятнее другое предание, что Дербент построен Персидским шахом Нуширваном, в начале VI столетия. Как бы то нибыло, но самое уже разногласие и запутанность в мнениях о его построении ясно указывают на отдаленную древность. Различные же названия, какие он носил в разные времена у разных народов, свидетельствуют о его крепости, и даже важности в отдаленные времена. Так, если верить сказанию Турецкого Географа Хаджи-Калифа, Дербент назывался в средние веки у Арабов Баб-уль-абваб (главные ворота). Баб-уль-хадид (железные ворота) и Серир-аль-дагаб (золотой престол). Турки называют его: Демир-капы (железные ворота). Нынешнее же его название есть Персидское: дер и бент, что значит узкий, запертый проход.

Дербент был покорен Русскими в первый раз в 1722 году, Петром Великим. При Императрице Анне Иоанновне, он был [37] уступлен Персии; но потом опять, в 1796 году, был завоеван Графом Зубовым, и окончательно присоединен к России в 1806 году. Хребет Кавказских гор, приближаясь к Каспийскому морю, разделяется на три отрасли: в конце северной находятся Тарки, южная оканчивается горою Бешбаршаком в Кубинской провинции, а узкий проход между морем и концем средней отрасли запирается Дербентом.

Фигура этого города есть не правильный четвероугольник. Он обнесен стеною с трех сторон: северной, западной и южной; с восточной же стороны примыкает к морю. Длина каждой из стен — южной и северной, от города до моря, простирается почти на 3 версты, западная же — не более как на 180 саженей; пространство между оконечностями стен северной и южной — 520 саженей. Стены сего города, не смотря на их древность и на многие осады, ими выдержанные, не имеют почти ни каких знаков повреждения; вышина их — от 5 до б саженей, толщина — до 10 футов. На запад от крепостной стены, чрез горы и долины, идет та славная стена, которая, если верить туземцам и восточным писателям, простиралась до Черного моря. Здесь невольно раждается вопрос: какому народу приписать построение ее? Не [38] принимая на себя решения сего вопроса, важного во многих отношениях, можно впрочем предполагать, что, некогда, на южном склоне Кавказа, жил народ мирный, который, может быть, из одного только миролюбия и желания укрыться от народов-варваров, блуждавших во время великого движения в средние веки, отважился на столь огромное предприятие; власть деспотическая, общая всем народам Азии, могла способствовать к приведению его в исполнение. Если же допустить искони существование здесь народов, подобных нынешним, кои почитают целию жизни войну и хищничество, то трудно было бы объяснить, что могло служить им побуждением к сооружению, необходимому только для защиты личности и собственности, а не для нападения.

Город Дербент разделяется на три части, отделенные одна от другой стенами: западная и возвышеннейшая часть, так называемая Нарым-кале, составляет цитадель, и ныне занята Комендантом и местным управлением; средняя — составляет собственно город; восточная же — Дубосары есть почти пустое место, которое прежде занято было виноградными садами, в последнее время на нем поселились, в небольшой слободке, Армяне и Евреи. Весь город окопан довольно глубоким рвом. [39]

Дербент, говоря вообще, есть один из лучших городов, которые только удавалось нам видеть на восточном берегу Кавказа, не смотря на не правильное его расположение и тесноту улиц. Жителей в Дербенте — около 10 т. обоего пола. Домов считается до 1800; все они построены из раковистого известняка, с плоскими крышами. В городе есть одна Грекороссийская церковь, 1 Армянская, 1 Еврейская синагога и 17 Магометанских мечетей. Из сих последних главная отличается своею огромностию; построение ее, по преданию, очень древне. В историческом отношении замечателен также дом, занимаемый Комендантом: в нем жил Петр Великий; окошко, в которое Государь любил смотреть на море, к сожалению заложено.

Мы пробыли в Дербенте двое суток, и в это время посетили цитадель; на возвратном пути из нее, у самых ворот крепости, мы увидели несколько человек горцев, скидавших пред часовым оружие. Это были Лезгины, приходившие жаловаться Коменданту.

Буйство и мстительность сего народа суть причины такой предосторожности; были не редко примеры, что оставшиеся по приговору виновными, или не получившие [40] удовлетворения в чем-либо, тут же вонзали кинжал в своего противника.

18 Января мы продолжали уже путь далее. Вечером прибыли в деревню Дербентские-Кулары, отстоящую от Дербента на 25 верст, откуда на другой день рано утром отправились далее. С сей станции с нами поехали два чепара, долженствовавшие нам служить проводниками при переправе чрез реку Самур. В 1-м часу мы прехали к Самуру.

Самур, вытекая из Кавказских гор, стремится почти прямо на восток, на протяжении 80 верст, и составляет северную границу Кубинской провинции. С наступлением жаров, или когда в горах идут проливные дожди, с половины Мая до Июля, от сильной покатости русла сей реки, вода в ней стремится с такаю быстротою, что ворочает огромные камни, и уносит деревья. Самур делится на несколько рукавов; каждый из них в это время составляет большую реку. В самую сильную воду, всякое сообщение чрез реку прекращается: не только экипажи, но тяжело нагруженные арбы и даже артиллерийские повозки с орудиями опрокидываются. Ежели представляется необходимая крайность, то самые отважнейшие решаются переезжать реку только поздно вечером, или рано [41] утром, когда с гор бежит меньше воды. Опасность при переправе увеличивается еще от неровности русла, изрытого быстрым течением вод. Часто случается, что нужно бывает ехать вдоль реки несколько сот саженей, пока найдется удобное место для поворота к берегу. В зимнее время переезд не столько опасен, ибо с гор не бежит так много воды, как весною и летом; однакож при малейшей неосторожности может опрокинуться экипаж. Подобного рода несчастие, при переправе чрез Самур, случилось со мною. Моя арба, запряженная буйволами, въехала на средину одного рукава Самура; тут нужно было поворотить и несколько саженей проехать по реке вверх; буйволы оступились и попали в яму; арбу водою подняло и опрокинуло; я упал в воду и поплыл вниз, пока наконец, по счастию, попал на меньшую глубину, где, уцепившись за камни, кое-как вылез на берег. Чепары поскакали за уплывшими моими чемоданами, которые так быстро несло, что их едва успели настичь за три версты.

В 9-м часу вечера мы приехали в деревню Кубинские-Кулары. Большую часть ночи, с 19 на 20 Января, мы занимались, в дымной сакле, пред камином, обсушиванием замоченных вещей. С рассветом, по прежнему, на тех же двух арбах, запряженных попарно буйволами, продолжали путь далее. [42]

От Кубинских Кулар до Кубы считается около 55 верст. Дорога лежит, большею частию, по горам и перелескам, и по причине черноземной почвы — чрезвычайно грязна. На этой станции мы в первый раз, после Тарков, увидели снег, который здесь лежал почти везде на четверть и более; это, может быть, потому, что дорога уже несколько поднялась в горы, и отдалилась верст на 40 от берегов моря.

Здесь мы переехали не большую горную речку Куссар-чай и две деревни Ахбиль и Мирза-Мамед-Кент. Часу в 10-м вечера мы переехали речку Кубинку. Усталые наши буйволы, только с величайшим трудом и понуждением, могли взвести арбы на крутой, обмерзлый, правый берег реки Кубинки. Около полуночи мы прибыли в крепость Кубу.

Добрый и радушный здешний Комендант, подполковник Г…., узнавши, что мы вчера имели несчастную переправу на Самуре, предложил нам гостеприимство и услуги в собственном доме.

Утром 21-го Января мы явились к здешнему Военно-Окружному Начальнику Генерал-Майору Р…., который нас ласково принял. [43]

Намереваясь ехать в Баку верхом, мы отправили людей и вещи наши вперед двумя днями раньше на арбах.

Куба, называемая туземцами Кудиал-Кале, есть главное место Кубинской провинции. Сей город основан в начале XVIII века, при Надир-Шахе, Кубинским владетелем Гуссейн-Али-Ханом. С сего времени Куба заменила крепость Худату, основанную еще в XVI столетии, Лезги-Агметом, и сделалась главным местопребыванием Кубинских и Дербентских владетелей. Сын Гусеейнь-Али-Хана, Фет-Али-Хан укрепил Кубу, с трех сторон, рвом и кирпичною стеною, существующими еще доселе.

С 1806 года, со времени уничтожения здесь ханского достоинства и совершенного присоединения сей провинции к России, Куба сделалась главным местопребыванием военного Русского чиновника, управляющего сею провинциею, а за тем скоро — и главным местопребыванием Военно-Окружного Начальника Дагестанских провинций.

Куба находится почти в самой средине провинции, в 45, или 50 верстах от моря, на правой стороне речки Кубинки, или Кудиал-чай. Северная часть города примыкает к [44] крутому ущелью, образуемому соседственными горами, по которому извивается Кубинка; прочие части города обращены на равнину, которую с востока и запада, в 2-х, или 3-х верстах, ограждают не высокие горы; к югозападу от Кубы представляются вечно-одетые снегом вершины гор: Казь-даг, Салават-даг и Шах-даг, находящихся в 40, или 50 верстах от Кубы, и кажущихся неподвижными облаками. Множество окрестных садов и лесов, свидетельствующее о богатстве и роскоши здешней природы, может дать некоторое понятие и о живописном положении Кубы. Но внутренность города представляет большую беспорядочную деревню.

В Кубе считается около 650 домов; в них до 8 т. жителей обоего пола. Домы, все деревянные, тесно и дурно отстроенные. Улицы, за исключением двух, все чрезвычайно узки, и большую часть года — грязны. Церквей две: одна Греко-Российская и одна Армянская; сверх того — три мечети. Лавок считается до 150; из них почти половина занята разными ремесленниками, как то: портными, башмачниками, шапочниками, лудильщиками, кузнецами, тесемщиками и проч. Лавки, по восточному обычаю, служат вместе и жилищем.

Купечество состоит из Персиян и Армян. Русскими товарами, кои большею [45] частию доставляются сюда морем из Астрахани, чрез Баку, торгуют преимущественно Армяне. Но вообще в Кубе нет купечества предприимчивого и с большими капиталами. Только два, или три человека купцов торгуют с Астраханью; прочие же вое здешние купцы, для торговли в Кубе, покупают в не большом количестве товары в Баку и Кизляре.

24-го Января мы отправились верхом из Кубы в Баку, куда прибыли поздно вечером 20 Января. Здесь почтовая дорога идет чрез посты Ситлярский и Девичинский до горы Бешбармака, где находится пост Хадыр-зинде; далее она лежит по берегу моря, чрез посты Кализи и Сумгаит до Баку; на этом протяжении считается до 150 верст. Здешняя дорога, за исключением не многих не больших гор и в некоторых местах песков, вообще ровна и удобна для проезда. Посты Кализинский и Сумгаитский представляют также некоторую неудобность; окрестности их на большое пространство лишены пресной воды и дров, так что Козаки, живущие на постах, употребляют из колодцев дурную, солоноватую воду; а за неимением дров собирают по степи засохшие стебли растений, или выкинутые на берег морем щепки и другие растительные остатки. [46]

Путешествующий по Закавказскому краю, проехавши Дагестан до горы Бешбармака, вдруг переходит от богатой и роскошной природы к природе помертвелой. Гора Бешбармак разделяет эти две крайности: к северу от нее везде растянуты леса, кустарники, шелковичные и фруктовые сады, и земля вообще обилует растительностию. К югу же от Бешбармака представляется земля голою, бесплодною и каменистою; нигде не встречается ни одного дерева, ни одного кустарника, ни одного ручейка, почти вся эта однообразная, безжизненная плоскость состоит из мест каменистых, изредка прерываемых не большими, глинистыми и песчаными пространствами.

От горы Бешбармака, Кавказские горы делятся на несколько низких отрогов, и проходя на юго-восток, образуют Апшеронский полуостров, вдающийся в море на 55 верст. Самая высшая точка из сих гор поднимается не более 150, или 160 саженей. Горы сии, подобно прочим при-Каспийским отрогам Кавказа, состоят из раковистого известняка, в не многих только местах (близ моря, в Бакинской провинции) прерываемого рыхлым песчанником. Нет сомнения, что образование их относится к позднейшим временам; ибо некоторые из раковин, входящие в [47] состав сих гор, встречаются еще ныне живые в Каспийском море. Апшеронский полуостров почти совершенно безводен; одна только речка Сумгаит протекает по северной части Бакинской провинции; и то год от году высыхает, так что теперь вода в ней бывает только весною, во время дождей на Кавказе, в продолжение лишь нескольких недель.

Город Баку, расположенный на юго-восточном скате возвышения, состоит из крепости и предместий, населенного Татарами, Армянами и частию Русскими солдатами.

Крепость имеет в окружности около 600 саженей обведена двойною каменною стеною и рвом, обложенным внутри камнем. Домы, коих число простирается до 1,400, все каменные; наружность их не красива; многие из них служат вместе и лавками. Улицы не правильны и тесны. Церквей 2: одна Грекороссийская и одна Армянская. Мечетей считается 27; но в большей части из них не отправляется богослужения.

Из замечательных зданий следует упомянуть о находящемся в северо-западной части города, на горе, о Шахском дворце и об огромной цилиндрической башне — у [48] приморской стены, на северо-восточном конце. Эта башня, вышиною 19 1/2 саженей и 6 — в диаметре, носит имя Девичей. Предание приписывает построение ее какому-то Персидскому хану, в угодность своей дочери. Когда башня была окончена, то ханская дочь, преследуемая отцем, бросилась с вершины в море.

Шахский дворец, — здание полуразрушенное, но все еще величественное, — выстроен, как говорит предание, в 1491 году, Шахом Ибрагим-Халиль-Улла-фарух-Есар-Огли, правнуком Баграм-Гюра, от поколения Нуширван-Шаха. Сей дворец расположен в длину на двадцати саженях, фасадом к западу, и состоял прежде из трех этажей: нижний, совершенно темный и вероятно служивший для конюшень и погребов, представляет множество не больших перегородок со сводами; в двух верхних, частию развалившихся этажах, с пристроенным по левую сторону флигелем, можно ныне насчитать до 40 комнат, и в числе их — несколько довольно пространных. По правую сторону, вблизи дворца и почти с ним рядом, находится шестиугольное строение, с наружными колоннами, служившее, как кажется, для помещения Шахских купалень; ибо заметны в оном следы существовавших прежде бассейнов; некоторые говорят, что это был [49] Шахский Диван, или Палата Суда. Сие здание отделено от дворца особенным двором, коего его три стороны образуют внутри галлерею с колоннами; вокруг же всего дворца была другая высокая ограда: фигуру ее ныне определить нельзя; ибо к развалинам пристроены новые домы обывателей. Вся вообще работа чрезвычайно чиста, правильна и заслуживает внимания, особенно в отношении пригонки камней и верности углов. Резьба на камнях пред входами удивительна; нельзя поверить, чтоб на довольно мягком основании можно было вырезывать такими тонкими чертами и так глубоко.

Дворец Бакинский носит на себе отпечаток искуства лучших восточных архитекторов: в Закавказском крае нет другого здания, подобного сему; он вероятно в цветущее свое время мог спорить красотою с великолепнейшими строениями Испагани и Шираса.

Против дворца, чрез улицу, за каменною же оградою, уцелели две мечети, с минаретом, принадлежавшие также к дворцу; они выстроены в одно время Шахом Ибрагим-Халиль-Уллою, что видно из Арабских надписей над входами; тут же есть и куфические начертания. В мечетях сих ныне [50] помещаются запасы Бакинского Артиллерийского гарнизона.

Жителей в городе Баку считается до 8,000 душ обоего пола.

Предание туземцев приписывает построение Баку Искендеру (т. е. Александру Великому). Это, разумеется, басня; но древность сего города несомненна по крайней мере за 800 лет: ибо, по свидетельству Массуди, город Баку известен был в 972 году по Р. X., под именем Нефата. Русские в первый раз взяли его в 1723 году, под предводительством Генерала Матюшкина; в 1735 году он был уступлен Персии. В 1796 году владелец Бакинский Гуссейи-Кули-Хан, без сопротивления, покорился нашим войскам, под предводительством Графа Зубова. В 1806 году под крепостию Баку коварным образом лишен жизни Главнокомандовавший в Грузии Князь Цицианов; после сего Гуссейн-Кулли-хан бежал из Бакинской области, и она в том же году была покорена Генералом Булгаковым.

31-го Января, в 3 часа по полудни, мы отправились смотреть одну из самых любопытнейших достопримечательностей Апшеронского полуострова: вечные огни, кои [51] находятся в 12 верстах к северу от Баку, близ деревни Балханы; самое же место, где горят они, называется Атешга. Это четвероугольное здание, построенное из раковистого известняка и похожее на восточные каравансараи. Вошед в ворота, находящиеся на северной стороне, мы очутились на довольно обширном дворе, среди коего возвышается кумирня, здание в роде часовни. На четырех углах крыши видны трубы, из коих выходят большие струи огня. Кругом, по внутренней стороне стены, находятся кельи огнепоклонников. Сии кельи очень малы, и в них нет почти ни какой утвари, кроме ветхих ковров; в каждой находится не большое каменное возвышение, род жертвенника, из коего выходят несколько трубочек, выпускающих из себя горючий газ. Подле жертвенника лежат в некоторых кельях не большие медные кумиры, раковины, камешки и другие предметы благоговения огнепоклонников.

Мы не застали верховного жреца: он был в Сальянах, и потому не могли видеть общего богослужения. Впрочем каждый из Индейцев молится у себя в келье, пред начатием молитвы трубит в раковину, после чего начинает читать молитвы вслух. [52]

Внутри монастыря находится яма, аршина два глубиною; над нею сложен каменной свод. Когда Индеец умрет, тело его кладут на этот свод, обливают растопленным коровьим маслом, и зажигают выходящий из ямы газ. Когда труп сгорит, то пепел собирают и рассевают по воздуху.

Мы застали 11 человек огнепоклонников; большая часть из них имели от 50 до 60 лет; но два, или три человека были 30-летние. Они не женятся и не могут жениться. Уединение составляет одно из главных правил их жизни; от этого они даже не едят вместе. Впрочем скука доходит и к ним; для рассеяния ее они не редко сходятся вместе и играют в особый род шахматной игры. Все они ходят почти совершенно нагие, или только завертываются в покрывало.

Вечный огонь Бакинский происходит от горения водородного газа, вероятно смешенного с углеродом; ибо ни в кельях, ни при самом исходе его из земли, не слышно запаха, свойственного чистому водороду. Сам собою он никогда не загорается; горит бледно-желтым пламенем, и производит сильный жар, чем во многих местах Апшеронского полуострова пользуются жители для жжения извести. Сим же самым можно было [53] бы воспользоваться для устройства маяка: и теперь ночью на далеком расстоянии виден пламень вечных огней, освещающих монастырь, который в это время представляется каким-то очарованным волшебным замком.

Трудно объяснить себе происхождение сего газа. Здесь, без сомнения, играют важную роль подземный огонь, вода и, может быть, нефть; но каким образом? В лабораторию природы не так легко проникнуть, как в лабораторию химика. Замечательно, что подобного горючего газа нигде, кроме западного берега Каспийского моря, открыто не было. От этого Индейцы почитают Баку самым священным местом. Время, когда стали известны Бакинские огни, определить трудно; по вероятно, что они известны были в отдаленной древности, когда огнепоклонничество Магов было распространено на востоке гораздо более. Из древних писателей никто определительно не указывает на Бакинские огни; лишь из слов Арабского писателя Массуди можно заключить, что за 900 лет пред сим вечный огонь уже горел и, — может быть, на том же месте, где ныне находится Атешга.

Вся восточная часть Закавказья, начиная от р. Сулака до горы Бешбармака, и в [54] особенности Кубинская провинция, по свойству почвы и разнообразию произведений, принадлежит к богатейшим провинциям. Огромнейшие леса, состоящие из бука, грабимы, клена, ясени, дуба и проч., покрывают передовые и задние покатости гор; приморские удолия также не лишены лесов, но впрочем составляют исключительную принадлежность земледелия и садоводства. Жители нагорных мест сеют преимущественно пшеницу и ячмень; в низменных местах — чалтык; обильные урожаи с избытком вознаграждают труды земледельца; несмотря на то, многие отдают свои земли для обработки другим, из десятой части урожая.

Виноградниками занимаются весьма не многие; садоводством — гораздо более, так что Кубинская провинция снабжает своими плодами Баку, Ширвань и другие места, и получает за сии произведения ежегодно более 150,000 р. Тутовые сады разводятся почти исключительно в приморских местах: количество добываемого шелка простирается до 900 пуд. ежегодно; но он — нисшего качества, нежели Ширванский.

Из мануфактурных растений, в Кубинской провинции сеют хлопчатую бумагу лишь для домашнего потребления, и — марену, которой собирают до 1,000 пудов ежегодно. [55] Впрочем возделывание сего растения составляет до сих пор преимущественное занятие Дербентцев. Ныне маренники встречаются за пять и за шесть верст от города. Количество дохода, приносимого сею отраслию хозяйства, простирается до 150 т. рублей серебром, включая тут и издержки самой производимости. Возделывание марены распространилось уже и в окрестных деревнях, даже между Табассеранцами. В последние годы количество собираемой в Дербентской провинции марены простиралось до. 40 т. пуд., что составляет около 280 т. рублей серебром. Главное место сбыта сего произведения — Астрахань, откуда оно доставляется в Казань, Нижний Новгород и Москву.

Дербентцы разводят также много маку, и приготовляют из него ширьяк, род опиума, охотно раскупаемый Азиятцами.

Скотоводство в Дербенте не значительно; но могло бы быть обширнее, если бы не сопряжено было с опасностию отправления скота, во время летних жаров, в горы. За то Кубинская провинция богата лошадьми, коровами, буйволами и овцами. Лошади Кубинские не велики ростом, но довольно крепки и статны; масло и сыр, получаемые от буйволиц, коров и овец, за местным потреблением, [56] отправляются в горы, к соседственным народам. Из шерсти приготовляется сукно для одежды туземцам.

Ремесленность незначительна. В Дербенте в прежнее время занимались выделкою шелковых материй; ныне же, от преимущественного занятия разведением марены и от большего привоза изделий сего рода из Старой Шемахи, фабрикация шелковая в Дербенте упала. В Кубе женщины занимаются выделыванием ковров и поласов, а мужчины — приготовлением кинжалов и шашек.

Несмотря на видимую бесплодность материка Бакинской области, на нем с успехом родится пшеница и ячмень; нас уверяли, что урожай первой в иные годы бывает сам-20 и даже сам-30. Некоторые полагают причиною сего внутреннюю теплоту почвы; мне кажется естественнее объясняется сие явление присутствием, в составе материка, большего количества извести, и вероятно углекислой; а известно, что угольная кислота может быть питательным веществом для растений.

Луговых трав нет, а потому скот кормят саманом — мелко изрезанною соломою. Кажется, можно было бы с успехом сеять здесь дятловину. [57]

Важнейшее из растительных произведений Апшеронского полуострова есть, без сомнения, шафран, возделыванием коего занимаются все жители провинции, за исключением 5, или б деревень, лежащих в юговосточной части, которая вообще бесплоднее западной. Шафран принадлежит к растениям, имеющим луковичные корни. Взрыхлив землю и приготовив гряды, сажают сии луковицы с осени. Следующею осенью, в конце Октября и в начале Ноября, шафран цветет в течение 10, или 15 дней. В это время все жители поголовно спешат собирать цветы, и выщипывать из них тычинки и пестики. Сорванный цветок, полежавши день, портится, начинает гнить. Вытащив тычинки и пестики, кладут их в медный, или жестяной таз; наливают в него несколько воды, и варят на угольях в течение четверти часа. Потом тычинки и пестики собираются в кучу, или в ком, который подогревают на легком огне целый день, и на ночь покрывают тряпками. На другой день шафранный ком проветривают и сохраняют в обертках из холста, или кожи. Ком, приготовленный из одних тычинок и пестиков, называется зафран-халис, т. е. чистый шафран; если же в нем есть примесь лепестков самого венчика, то — зафран-сарлы, т. е. не чистый шафран. Иногда нерасчетливое корыстолюбие [58] Мусульман прибавляет и другие посторонние примеси, как то: песок, тертый кирпич и проч.; тогда шафран называется — зафран-мианкур, т. е. худший шафран. Уверяют, что это было причиною упадка цен на Бакинский шафран, от 15 до 10 р. за фунт.

На гряде, имеющей около 70 квадратных саженей, высевается холвар луковиц. В первый год луковиц прибывает вдвое и втрое; на другой и третий год размножение шафрана увеличивается прогрессивно; но на четвертый — земля начинает истощаться и количество луковиц уменьшается; тогда их пересаживают на новую землю. Урожай шафрана много зависит от того, бывают ли дожди весною; иногда недостатку влаги помогают проведением каналов от колодезей. В первый год от халвара луковиц получается до 5-х фунтов шафрана, до 6-ти — во второй, и почти столько же — в последние два года, но низкого качества. Из 2 пуд. цветков получают 1 фунт шафрана. С десятины можно получить на первый год около 130 фунтов шафрана, следовательно, полагая по 10 рублей за фунт, получится произведения на 1,300 рублей. Даже при низкой цене шафрана (иногда до 6-ти рублей за фунт), с десятины получится произведения до 800 рублей. Количество добываемого шафрана в [59] Бакинской провинции, средним числом можно положить около 1,000 пуд. ежегодно, следовательно — на сумму около 400,000 рублей.

Шафран мог бы, кажется, с выгодою разводиться на песчаных местах, в устьях Волги и Терека. Г. Стевен, в 1810 году, вывез не большое количество луковиц в Кизляр, где они росли с успехом.

С некоторого времени Бакинцы начали разводить марену в восточной части полуострова, и сбор оной простирается до 300 пуд. ежегодно.

Хлопчатой бумаги разводится не большое количество для собственного употребления, и то — там, где есть в огородах колодези. Хлопчатая бумага любит места влажные.

Кунжут также сеют, но весьма в малом количестве; он любит также влагу.

С гораздо большим успехом жители некоторых деревень занимаются возделыванием кальянного табаку.

Виноградники покрывают весь берег моря от Апшеронского мыса до Белой речки, на пространстве 50 верст. Почва здесь [60] чисто песчаная, солонцеватая: от этого и самый виноград имеет вкус соленый, сохраняющийся и в выделываемых винах. Виноделием впрочем занимаются не многие Русские и Армяне. Мусульмане заготовляют только изюм, не прилагая впрочем особого старания к улучшению своих виноградников: виноградные лозы, посаженные один раз в песок, обеспечивают жителей от дальнейшего труда. Ни поддержек, ни изгородей нет: лозы стелются по песку, который иногда, при сильных северных ветрах, засыпает целые сады.

В садах есть инжир, вишни, черешни, груши, кизил, айва, фиговые и гранатовые деревья. Встречаются и тутовые деревья в довольном количестве, но шелка почти не выделывается.

Скотоводством, по причине недостатка пастбищь, Бакинцы занимаются мало. Лошадей большею частию покупают в Кубе, Ширвани и Карабахе; рогатый скот держат для домашних потребностей; овец также не много; ишаки, или ослы есть в каждом почти доме; попадаются также и верблюды, употребляемые не редко для перевоза товаров в Тифлис и другие места. [61]

К естественным произведениям Апшеронского полуострова, принадлежат еще соль и нефть. Соль добывается из самосадочных озер, из коих важнейшие суть: Масазыр, в 15 верстах от крепости (из него добывается соли до 150 т. пуд. ежегодно]; Зых, в 17 верстах от Баку (из него получают около 20 т. пуд); Кала, Магомедды, Балахны и другие. Из всех сих озер можно получать соли до 500 т. пуд.; но обыкновенно добывается не свыше 160,000 пуд., и то только из первых двух.

Нефть, происхождение коей, на здешней почве, составляет доселе еще не разрешенную натуралистами задачу, добывается из нарочно устроенных колодцев. Обильнейшие из них считаются Балаханские, при деревне Балахана. Количество добываемой нефти простирается: черной до 237,000 пуд. и белой до 860.

Для хранения нефти устроены погреба, в виде четвеугольников, с каменными ящиками, вымазанными известью; ящики устроены один выше другого, и при том — определенной меры.

Центром сообщений рассматриваемого нами края, без сомнения, должно считать Баку: отсюда идут три главные дороги: а) на [62] Кубу, Дербент и Кизляр; б) на Старую Шамаху, Елисаветполь и Тифлис, и наконец в) на Сальяны и Ленкорань.

Сухопутная дорога из Кизляра, чрез Дербент и Кубу, до Баку, пролегает по приморской равнине, и удобна для проезда в экипажах во всякое время года. Но главным препятствием служит множество встречающихся рек, из коих чрез многие, при недостатке мостов, бывает иногда переправа почти не возможна. Из Дербента ведут две дороги в Кубу: одна чрез МагремКент и Зеафур — 104 версты, другая чрез Кубинские Кулары — не более 75 верст. Но первая часто предпочитается, потому что по ней менее переправ чрез реки. В горных частях проезд довольно труден, и в экипажах большею частию не возможен.

От главной дороги, идущей вдоль моря до Баку, отделяется несколько ветвей побочных, а именно:

а) Не доезжая р. Атачай, вправо к западу — на караван-сарай Алты-Агачь, в Старую Шемаху. Дорога сия идет чрез горы, и потому довольно трудна, а в зимнее время почти удобопроходима. [63]

б) От поста Сумгаит, к западу же — на караван-сарай Арбат, в Старую Шемаху, Елисаветполь и Тифлис. Сим путем сообщаются Дербент и Куба с Тифлисом, первый — на растоянии 750, а последняя — на 650 в.; но если бы можно было установить прямое сообщение, то протяжение сих путей сократилось бы для первого до 420, а для последней около 300 верст.

в) От Сальянской дороги, при караван-сарае Сангачале, отделяется дорога на юго-запад к Куре, до Джевата (у впадения Аракса), и потом — вдоль Аракса до брода Асландуза, где переправляются в пределы Персии.

Что касается до сообщения морем, то вполне пользуется им лишь город Баку. Весь берег обозреваемой нами страны, от устьев Терека до восточных оконечностей Апшеронского мыса, не представляет ни одного удобного места для пристани. Суда пристают только у Дербента и Низабата, против Кубы. Низовая пристань — открытое место, ни откуда не защищенное от ветров; берега низки и довольно мелки, грунт мягкий. В XVI и XVII веке производился здесь важный торг между приезжавшими из Астрахани Русскими, Персиянами, Дагестанцами и Грузинами. Тогда страна сия была населена и возделана; но смятения, взволновавшие ее в начале XVIII века, [64] уничтожили зараждавшуюся промышленность; а с тем вместе нанесли удар и судоходству Низабата.

Бакинская гавань находится между мысами: Соляною горою и Баиловым. Суда становят в 30 саженях от берега, на глубине от 2 1/2 до 3 1/2 саженей. Самая большая глубина залива — 6 саж., грунт — ил плавун; чем ближе к берегу, тем глубина меньше и грунт лучше. Бакинский рейд имеет одно только неудобство: в нем северные ветры, в осеннее и зимнее время, бывают столь сильны и порывисты, что не редко срывают суда с якорей. При всем том Бакинская гавань есть лучшая, за исключением разве Астрабадского залива, на всем Каспийском море.

П. ЗАБЛОЦКИЙ.


Комментарии

1. Проводники.

2. На Кавказе, для удобности ходьбы, в зимнее время, по крутым, обмерзлым горам, употребляют всегда сии пособия.

Текст воспроизведен по изданию: Путевые записки из Астрахани, чрез Кизляр, в Баку, в 1835-1836 годах // Журнал министерства внутренних дел, № 7. 1838

© текст - Заблоцкий-Десятовский П. П. 1838
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖМВД. 1838