ИСТОРИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ, ИЗВЛЕЧЕННЫЕ ИЗ СЕНАТСКОГО АРХИВА.

————

Сенаторские ревизии.

Ревизия Закавказского края (начата в 1829 году).

(Окончание). 1

«Господам сенаторам, Высочайше назначенным для обревизования Закавказского края, его сиятельству тайному советнику, двора Его Императорского Величества егермейстеру и кавалеру графу Павлу Ивановичу Кутайсову и его превосходительству обер-гауптману 3-го класса и кавалеру Евграфу Ильичу Мечникову.

Верховного Грузинского правительства общего собрания.

Представление.

Исполнительная экспедиция, выпискою из журнала давая знать общему собранию о предложении вашего сиятельства и вашего превосходительства, в котором прописываете, что в Высочайше утвержденном 12 сентября 1801 года постановлении о внутреннем управлении в Грузии изъяснено: «Дела гражданские имеют быть производимы по настоящим грузинским обычаям, кои следует привести в известность, и по уложению, изданному царем Вахтангом»; не имея при делах сведения: было ли сделано распоряжение о приведении в известность грузинских обычаев, приведены ли они в известность и в чем состоят, ваше [264] сиятельство и ваше превосходительство предлагаете донести о сем. Исполнительная экспедиция относит вопрос вашего сиятельства и вашего превосходительства касательно приведения в известность грузинских обычаев, в прямом значении его, до общего собрания. По делам общего собрания, в губернском архиве хранящимся, оказалось: в 1809 году началась, по уведомлению прокурора, в общем собрании переписка о обычаях, кои почитались за закон. Общее собрание приведение в известность обычаев народных, которые почитались за закон, при тогдашних советниках, не бывших при царях мдиванбегами, почитало затруднительным, а полагало пригласить к сему главнейших придворных чиновников, мдиванбегов, решавших дела при царях грузинских, равно и предводителей дворянства, которые и были созываемы в общее собрание для объяснений существовавших обычаев; по разным голосам об одном предмете не можно было ничего определить или найти основательного и твердого, а потому общее собрание просило употребить на сей предмет одних членов из грузинских князей, которые, получив тетрадь за печатью и подписом председательствующего в общем собрании, должны собираемые ими сведения о обычаях единогласных записывать в оную. Предположение сие было приведено в исполнение, но не имело желаемого успеха; ибо от откомандированных грузинских членов впоследствии времени осталось только трое, которые одни приступить к собранию обычаев не могли. Наконец 11 августа 1815 года в журнале записано, что г. Грузинский гражданский губернатор на правах военного Симонович в присутствии общего собрания словесно отозваться изволил, что для скорейшего собрания обычаев, введенных в Грузии при бывших грузинских царях за закон, вследствие повеления его высокопревосходительства г. главнокомандующего в Грузии Ртищева, последовавшего на представление бывшего предместника его г. действительного статского советника Малинского, составлен был под председательством его из некоторых чиновников особый комитет и что законы (т. е. обычаи, имевшие значение закона) сии но приведении в известность, согласно вышеписанному повелению, отправлены от него к г. главноуправляющему. В общем собрании постановлено: за таковым отзывом гражданского губернатора, по списании к делу с законов копии, почитать дело в числе решенных. При деле сем имеется помянутая копия незасвидетельствованная. Определено: об оказавшемся по справке [265] с приложением списка с имеющейся при деле копии за свидетельством члена сего собрания донести вашему сиятельству и вашему превосходительству.

О покупщиках имения и крестьян вообще.

1. Купчие крепости самими продавцами крестьян и имения были писаны, или за неумением письма, посторонними людьми, и были отдаваемы покупщику е засвидетельствованием случавшихся там достоверных особ; но с них никакие пошлины в пользу царя не были взыскиваемы, а только в Тифлисе купчие крепости были писаны по исследованию тифлисского мелика, с засвидетельствованием достоверных граждан; и с рубля по пяти копеек пошлины, кроме церковных крестьян, и взимаемы по договору или с покупщика, или с продавца в пользу царя, а буде между ими не было никакого договора, то пошлины взимаемы были с одного только продавца; и таковые крепости по подписании и приложении печати не были уничтожаемы, ниже продавец или наследник его не мог выкупить проданных крестьян или имения.

Толкование

Покупать имение и крестьян принадлежало право сперва родственникам продавца, потом смежникам, по той цене, по какой другие торговали, в случае ж когда они не желали покупать, после всякий мог купить; но, кто более платил, на имя того купчая была совершаема.

2. В Грузии много купчих и рукописей, не имеющих ни года, ни числа месяца и без приложения руки или печати, а на место сих приложены крестики или пятна, сделанные пальцем, чернилами намазанным; но таковые купчие за действительные признавались, буде в них упоминаемые имения и крестьяне состояли во владении покупщика и приносили ему доходы.

О вексельных долгах вообще.

3. Вексели и подписки, которые дающими были за действительные признаваемы, когда доходили в присутственные места, то ничто не остановляло оных, разве уничтожающие бумаги, и для сохранения общего кредита и отправления торговли понуждали должника всеми мерами к уплате; а в случае неимения на лицо денег принуждали продавать либо закладывать движимое либо [266] недвижимое имение, без всякой апелляции и судопроизводства. Буде же у должника имелись росписки о получении заимодавцем нескольких денег в счет векселя, то вычиталось сколько по росписке означалось.

4. Когда жалоба о долгах доходила до суда, и в векселе упоминалось о процентах; то сперва незаплаченные проценты на 10 рублей в месяц по 10 копеек присуждали, даже и тогда, когда бы в векселе упоминалось о лишних процентах.

5. Случалось и то, что должник проценты платил ежемесячно заимодавцу, так что в течение 5 или 6 лет со взятия проценты были заплачены, а капитал оставался; потом чрез несколько времени должник не платил процентов до того, что проценты сравнялись с капиталом или еще и превзошли оный; но когда начиналась жалоба, то прежде уплаченные проценты уже не принимались в счет, и капитал вдвое был взыскиваем для удовлетворения заимодавца.

6. У кого имелся вексель или другая бумага с прописанием срока, и на срок должник не платил; при жалобе принуждали уплатить оные деньги с процентами, хотя бы по векселю проценты не были упоминаемы. А буде кто по запискам или записям должен был кому, и к платежу процентов не был обязан на бумаге, то за прошлое время проценты не присуждались.

О долгах, взятых под заклад вообще.

7. Когда кто брал долги йод заклад, состоящий в движимом или недвижимом имении, и между заимодавцем и должником происходил спор, так что доходило дело до суда; в таком случае, ежели закладчик уступал тогда ж заклад, заимодавец не имел уже права спорить, а, хотя бы оный был меньшей цены, должен был довольствоваться им, с тем однакож, если должник не был обязан по условию, в случае недостатка заклада к уплате долгу, дополнить оный из другого имения. Когда ж должник, ни денег не отдавая, ни заклада не уступая заимодавцу, заставлял его через то терпеть проволочку и жаловаться в суде; тогда, хотя б заклад был и меньше долгу, не лишали уже оного должника, а понуждали его уплатить капитал с процентами, кои следовали с начатия жалобы до решения ее.

8. Когда заимодавец имел под закладом за свой капитал какое либо движимое или недвижимое имение, то таковой ни по каким причинам не лишался своего заклада; а буде тот же [267] заклад другому был заложен; то по продаже его, сперва, кому оный был заложен при бумаге, тому платились деньги, а потом другому. Когда без бумаги был заложен, то, но уплате денег первому заимодавцу, остальное отдаваемо было другому.

9. Буде за уплатою первому заимодавцу из закладной цены не оставалось на удовлетворение и других заимодавцев, тогда, поелику должник одно имение обманом при бумаге или без бумаги двум и трем особам заложил, принуждали оного сделать удовлетворение и беззакладным, как заимодавцам.

10. Когда кто какое либо недвижимое имение отдавал за некоторую сумму под заклад, с тем, чтоб вместо процентов пользоваться доходами закладного имения, и прописываемо было в бумаге так: «насколько времени деньги твои останутся у меня, ты не будешь требовать процентов, равно и я доходов заложенного мною имения». В таком случае, пока заимодавец не получал сполна капиталу, до тех пор не отбирали у него закладного имения, как бы долго ни владел он им и хотя бы более получал доходов, нежели сколько следовало бы ему процентов.

11. Часто случалось, что брали долг под заклад, состоящий в движимом или недвижимом имении, стоющем более занимаемого долгу, и прописывали в векселе между прочим так: «Отдаю тебе сие имение в залог денег твоих, и буде я пропущу срок, назначенный для уплаты денег, то имение останется за тобой». Таковый договор называется персидским словом Беушарти; но таковые бумаги в Грузии не были принимаемы в деле, а заимодавцы удовлетворяли по закону.

12. По разорении и сожжении Тифлиса Агамамадханом произошли жалобы между имевшими у себя в закладе домы и лавки; тогда царь Ираклий в присутствии чиновников положил законом в Тифлисе, чтоб заимодавец закладчику сожженного дома уступал четвертую часть долгу, а три части были закладчиком ему уплачены; в рассуждение ж сожженных лавок заимодавец, имевший оные у себя под закладом, должен был построить, а потом, возвратя их должнику, взыскать с него сполна долг. Когда два или три заимодавца имели один заклад, то каждый должен был принять на свою часть убыток. Таковое положение не для одного Тифлиса учинено, а вообще для всех городов и деревень, где только случилось сие общее разорение, чтоб заимодавец облегчил должника. [268]

О неплатящих должниках вообще.

13. Когда князь, дворянин, либо гражданин брали долг и заимодавцу не платили, по злонамерению так, что, будучи в состоянии платить, объявляли себя неимущими, и таким образом делали проволочку в уплате долгу, тогда суд принуждал таковых продать имение и крестьян, и тем удовлетворить заимодавца; да и сын должника по смерти отца своего, для избежания уплаты долгу, не мог отказаться от наследства.

14. Когда купцы или крестьяне брали долг, и таким же образом делали проволочку в уплате оного, как в предыдущей статье сказано, при всем том, когда и никакого убытка не получали они от неприятеля, пожара либо наводнения; в таком случае суды насильно их понуждали уплачивать.

15. Когда должник по злонамерению не платил, и замечено было, что он жене своей дал что либо стоющее; то таковой поступок не делал его правым; а жене присвоялось только приданое, брачный знак и подарки, при свидании делаемые, все ж прочее считалось за имение заимодавца, кроме сшитых и употребительных вещей жены его.

16. Когда крестьянин брал долг, не спросясь своего господина, и заимодавец жаловался в суде; тогда призывали такового крестьянина и из движимого его имения принуждали уплатить долг; в случае же недостатка давали отсрочку с тем, чтобы он трудами своими мог приобрести что либо на уплату; имение же и людей не давали, затем, что, не спросясь его господина, заимодавец дал ему деньги; буде же по воле господина и с приложением его печати взят был долг, то имение и людей отдавали, в случае недостатка движимого имения.

17. Жена не была вправе без спросу мужа брать долг, и муж не был обязан платить; будеже брала она долг во время нахождения мужа в чужом краю, и притом на домашние нужды, то таковой долг был одобряем и уплачиваем из имения мужа.

18. Когда должник отлучался в чужие края, и заимодавец жаловался, то буде должник находился в той же области, приводили его туда, где был заимодавец, или где он жаловался, если же он находился заграницами, то писали дружески к тамошнему владетелю выслать того человека, а в случае неявки его, из имения его удовлетворяли заимодавца.

19. Когда с должником случался какой ли есть нечаянный [269] убыток, как то от пожару, наводнения и кражи, нападения неприятельского или по торговле, и сие делалось известным, то, ежели предвиделась какая надежда, что чрез несколько времени он мог уплатить долг, по приказанию царя и с согласия заимодавца, назначали ему срок, в продолжение коего он должен был платить по возможности; буде же не предвиделось такой надежды, то все имущество его было продаваемо и заимодавцам смотря по их капиталам и процентам, поскольку кому доставалось, разделили, но имеющий заклад не лишался его.

20. Буде по смерти должника оставался у него малолетний сын, но имения не столько, чтоб можно было уплатить долг, в таком случае, если последствии оказалось, что чрез несколько времени оставшийся сирота в состоянии будет уплатить, старались заимодавцев уговорить к отсрочке, однако до уплаты долгов никакого имения не мог он продать без согласия заимодавцев.

21. Буде же от малолетнего сына должника не предвиделось никакой надежды к уплате в будущее время, и заимодавцы не давали сроку, то продавали имение его и разделяли заимодавцам соразмерно их капиталам и процентам. Если ж какой заимодавец по упрямству не принимал принадлежащего ему числа денег и давал отсрочку малолетнему сыну должника, то таковой мог взыскать с него долг, когда сей приходил в состояние платить по возможности. .

22. Непослушным отцу сыном взятого долгу не могли у отца требовать по закону, но по смерти отца, хотя б и такового сына уже и не было в живых, заставляли того, что делался наследником имения, долг уплатить.

О торговле вообще.

23. Всякое письмо товарищественное и условное, между торгующими товарищами, поверенными и прикащиками писанное, было исполняемо во всей силе, так, что никакая сторона не могла оного нарушить, а все по оному поступали.

24. Ежели какой товарищ, поверенный или прикащик поступал против положенной между ими условной бумаги, или писанного по товариществу последнего письма, то от воли другого товарища зависело, буде он предвидел от торговли своей барыш для себя, брать себе по условному письму часть свою. Ежели ж от нарушения с одной стороны условия терпели убыток, то [270] другая капитал свой взыскивала с процентами по 10 копеек в месяц на каждые 10 руб.

25. Когда товарищи, поверенные и прикащики, находясь в разных местах, друг с другом имели переписку о счетах или о других надобностях, то такие бумаги во время жалобы принимались во всей силе, и в какой бумаге сказано было, что такой то сему должен столько то денег, или другого чего, то таковые принимались вместо векселей, и написавший обязан был платить непременно, какого бы то звания ни были заимодавец или должник, если только не было последней бумаги, уничтожающей первую.

26. Когда между товарищами, поверенными и прикащиками о торговых счетах происходили разные тяжбы, упрямства и иски, и посему они жаловались, тогда они спрашивали у почетных купцов о употребляемых в таких случаях порядках, по которым и, поступали.

27. Ежели кто имел с кем спор по счетам или записям, и они для решения того спора не желали добровольно избрать посредников, а вносили жалобу куда следовало, то оные счеты поверяли приличным купцам на рассмотрение, и по рассмотрении учиненных теми купцами счетов давали решение.

28. Когда сын при жизни отца, занимаясь куплею и продажею, брал долг, и торговля его была известна отцу, или что либо употреблял на дом, тогда отец таковой долг платить обязан был так, как бы им, самим занятой.

29. Когда купец при жалобе на другого упрашивал судей наложить секвестр на товары или деньги ответчика, и после не мог доказать своего иску, и оказывался неправым, то, сколько убытку происходило от секвестра товаров либо денег, взыскивалось с него.

Об умерших.

30. Когда по смерти кого либо из дворян, или граждан оставались дочери без приданого, и притом находились сын, брат нераздельной, либо племянник, то в таком случае, получа по наследству имущество покойного, сын, брат или племянник, выдавали дочь с приданым и тогда, когда бы от отца ничего не оставалось,

31. Когда по смерти дворянина не оставалось наследника сына или дочери, ниже брата нераздельного или племянников, то [271] имение его грузинские цари не присвоивали вообще в пользу казны, но жаловали и самым дальним родственникам, да и нельзя сказать, чтоб по произволению своему иногда и посторонним не жаловали оного, как то в случае крайних обстоятельств, или за важные заслуги, или во время смутных приключений по необходимой царской нужде. В рассуждение же ближних родственников, до четвертого колена должно было поступать по коренному обычаю точно так, как повелено в уложении царя Вахтанга 3-й книги 251 и 253 пунктов.

32. Когда по смерти гражданина не оставалось у него ни сына, ни брата нераздельного, ни племянника, а оставалась дочь, тогда почетные купцы и свойственники, по общему совету своему, делали мужа дочери покойного наследником его, и отдавали ему в хозяйственное распоряжение имение умершего, за которого он повинен был платить все царские подати, как, сам хозяин имения. Буде же и дочери не оставалось, то жена его могла из ближних родственников мужа усыновить кого либо и отдать ему в хозяйство имение мужнее.

33. Когда после умершего не оставалось сына, брата нераздельного, дяди или двоюродных братьев, а оставались дочери замужние, то пожитки такового разделяемы были дочерям, только оставшееся же от предков имение тифлисский чиновник в присутствии нескольких почетных купцов и духовных особ разделял родственникам умершего, а равно и дочерям, смотря по крови; также откладывали часть и за упокой, смотря по законной духовной умершего. Но прежде платили долги из имения, а потом поступали по вышеписанному.

34. Буде по смерти гражданина не оставалось ни детей, ниже ближних по отце и по матери родственников; то имения его не имел права наследовать такой родственник, которому бы по даль-' ноети родства молено было войти законным образом в сватовство с оным. Но оставшееся имение умершего разделяли на три части: одна часть подносима была царю на богоугодные дела, другая тифлисскому чиновнику и почетным купцам на общеполезные издержки, третья наконец духовнику умершего с несколькими духовными особами за упокой души усопшего. В сходственности же сих статей иногда даваемы были и царские грамоты.

35. Когда кто из дворян, из граждан, или из крестьян, каким ни есть образом выходил за границу и там поселялся, и таковой не имел сына, брата нераздельного, дяди или [272] двоюродных братьев; тогда имение его принималось в царское ведомство, и царь жаловал оное, кому хотел. Но, ежели таковой имел долги, то сперва уплачивали долги из имения, а потом поступали с ним по вышеписанному.

36. Дворяне и граждане, не имевшие сыновей, а только дочерей, могли делать наследниками своими мужей дочерей своих, и дети последних были настоящие наследники; но дворянства и достоинства передавать без царя никто не был в праве.

37. Когда из дворян и граждан братья или другие родственники были нераздельны, тогда управление их имения принадлежало старшему брату; а в случае неспособности его способнейший из них к успешному благоустройству дома имел в своем распоряжении все доходы, кои употреблялись от него на домашние надобности; а при разделе имение и долги всем поровну доставались.

38. Когда у малолетнего сироты оставался нераздельный двоюродный брат, или дядя, способный управлять имением и домом, то таковой часть его употреблял на него и домом распоряжал. Буде-же сии старшие были моты и расточители доходов и наследственного имения, и то известно было; тогда царь, или судья, либо тамошний чиновник и родственники малолетнего приставляли к нему опекунов, и не допускали расточать часть доходов того малолетнего; а иногда случалось, что и совсем их разделяли и до совершенного возраста малолетнего всю принадлежащую ему часть доходов и имения отдавали ближним его родственникам под сохранение.

О разделе.

39. О разделе дворян и низких людей в 1 книге уложения царя Вахтанга довольно писано, что и было, и есть в употреблении, кроме граждан, при разделе которых были употребляемы следующие обычаи.

40. Случающиеся между братьями, дядями и двоюродными братьями во время нераздела при радостных и печальных случаях издержки, убыток, прибыток, долги и пр. считались за общее всем; и при разделе общее имение всем равно разделялось, исключая нижеписанной статьи.

41. Когда братья, дяди и двоюродные братья добровольно не хотели разделяться и происходили жалобы, то тифлисский чиновник старался принудить их назначить к разделу своему [273] несколько почетных мокалаков, каковых назначал и сам, в случае, когда они не хотели, и поручал им учинить раздел; а ежели почитал за нужное, то и сам присутствовал при таком разделе, который производился следующим образом.

42. При начатии раздела, буде подозревали один другого и раздельщики таковое подозрение признавали за действительное, то сии последние обязывали того, у кого в руках находилось общее имение, не иметь до него дела; и так оное до времени оставалось не прикосновенным.

44. Старшему брату, судя неимениям, одно какое либо из общего преимущественно отдавалось за старшинство. Буде же мало было у них имений, то, суда по их состоянию, отдавалась ему денежная сумма. Когда старший брата долгое время содержал дом и при радостных и печальных случаях был хозяином оного, так, что дом никакого убытка но получил во время его распоряжения, то таковому более отдавалось за старшинство.

44. Когда старший брат имел у себя дочерей и их до раздела не выдавал замуж, во время же оного были дочери готовым замужеству, то при разделе, смотря по их состоянию, давали из общего имения приданое оной дочери. Когда ж имел ин уже замужних, то ничего им не давали,

45. Каждому холостому брату при разделе отдавалась из общего имения цена того брачного знака, который был послан к жене старшего брата, буде они были в прежнем же своем состоянии; равно и на издержки свадебные назначали им деньгами по тогдашнему их состоянию или возможности.

46. Когда какой из братьев, старший или младший, трудами своими приобретал деньги или имение, тогда таковому, смотря по прибытку, отдавали из оного за труды, а остальное- разделяли прочим братьям.

47. Хотя при разделе долг, взятый каким либо из братьев, платили из общего же имения, или подобно имению и разделяли долг; но ежели должный брат издержал долг так, что не употребил оного ни на дом, ни на свои потребности, и при том в занятом им долгу не получал по торговле убытка, а коротко сказать, промотал оный как либо; и ежели раздельщики усматривали могущий последовать от уплаты сего долга из общего имения такой убыток, что не только должнику не доставалось бы части равной долгу его; но другие братья в своих частях потерпели бы ущерб; тогда раздельщики поступали по [274] совести, то есть занятый расточителем долг не весь платили из общего, но давали ему только малую помощь.

48. При разделе, кто какое имел платье или оружие, каждому свое отдавали, какой бы цены что ни было; когда же были отцовские оружия, то оные отдавались тому младшему из братьев, который не имел таковых.

49. Домашние вещи, такие, которых делить нельзя, например, бумаги и проч. поручаемы была старшему брату, ежели только старший брат не был глуп, или ума лишен, или мот, для того, чтобы теми вещами, в случае нужды, всем братьям можно было воспользоваться.

50. Кому сколько при разделе долга доставалось, тот и должен был оный уплатить, или удовлетворить заимодавца векселем, на собственное свое имя, выкупя старый вексель, чтобы заимодавец с другими братьями не имел дела. Буде же он сего не делал, да и другие братья о том не постарались, то в силу данного во время не раздела векселя, взыскивали долг с того, кто в состоянии был платить.

51. Когда при разделе оказывался издержанным принадлежащий какому либо брату денежный подарок от тестя, то сумму сию без процентов отдавали из общего имения тому, на чье имя оная была получена. Ежели ж приданое жены какого либо из братьев, в деньгах или вещах состоящее, употреблено было на дом, то оное из общего же имения отдавали с процентами, как бы постороннему заимодавцу. А ежели у ней было что либо изношено, издержано или потеряно, то сего не платили.

52. При разделе мать, или мачеха, что только имели из приданого, свадебного залога, подарка от родственников, или от мужа, все то им же отдавали; а буде из сих что либо дано было ими дочерям своим в приданое, того им не платили, сверх того, буде они выходили замуж, тогда только на похороны, а буде нет, то и на содержание и на похороны давали им сумму, судя до состоянию или возможности. Оное отдаваемое им приданое, свадебный залог и проч., буде они именно не отказывали какому нибудь одному из сыновей, то по смерти их все сыновья равно в том участвовали, но значущих вещей ни мать, ни мачеха посторонним людям не могли отказывать по духовной.

53. Когда вдовствующая невестка, имеющая малолетних детей, оставляя их, выходила замуж, то, буде имела она довольно приданого, давали ей только оное, без похоронного, а в случае [275] неимения довольного приданого, сверх приданого давали ей и похоронное. Буде же у второго мужа, за которого выходила, не имела детей и бездетна умирала, тогда, кроме употребленных на похороны издержек, приданое оставалось детям от первого мужа. Буде же не имея детей, хотела выйти замуж, или из того дому совсем удалиться, то сверх приданого по возможности выдавали ей и похоронное; и ежели ни у одного мужа детей не оставалось, то отец ее и братья, по смерти ее, получали обратно данное от себя приданое, кроме ею издержанного, потерянного и изношенного.

54. По окончании раздела по вышеписанным статьям, написывали всем братьям порознь раздельные записи, которые были утверждаемы печатьми как посредником, так и тифлисского мелика и почетных граждан, чрез что и подучали они полную силу, и после того всяк оставался сам по себе, так что друг с другом более не имели никакого дела.

55. По отдаче раздельных записей, буде у какого брата находили утаенные деньги или вещи, которые при разделе посредникам не были явлены, то таковые вещи разделяли прочим братьям, а утаившему никакой части не полагали, ежели только братья добровольно не давали. Обычаи сии не токмо относятся на мокалаков, но даже и на благородство в Тифлисе.

56. По разделе буде оказывался занятый предками долг, который им не был известен, то таковой долг сообразно разделенному имению заставляли платить, равно как и впредь занимаемой.

О построении нового дома и сада.

57. Сосед не в праве делать окна в доме своем к дому своего соседа, так, чтобы можно было смотреть в оный; ежели-ж посредине есть улица, то может он делать своему дому окна везде к улице. Притом никто не может бросать снегу на верх дома, или пускать воду на двор соседа, разве издавна была дорога; и в таком случае сосед не может запретить того соседу.

58. Когда кто давал кому-нибудь пустое место, для заведения виноградного саду, то, какое между ними полагалось условие, никто оного не мог нарушить. По окончании же срока разделяли, пополам хозяин земли и заводивший, или обрабатывали оный вместе, и доходы делили пополам; буде же заводивший сад был [276] пришлец, и его свой господин переселял, то, по оценке сада, хозяин должен был заплатить ему половинную цену; но все решение основывалось на положенной между ними с начала условной бумаге. Когда хозяин хотел продать то имение, то сперва покупать оное право принадлежало обработавшему, который, буде сего не желал, то хозяин мог продать кому хотел.

О решениях судейских и медиаторских.

59. Решение мдиванбегов, медиаторов, и место поставленных судей, учиненные о спорных делах, оставались в полной силе и без царского утверждения, разве царь давал бумагу против того решения, или сам рассматривал и перевершивал.

60. От двух тяжущихся в Грузии не выбиралися с обязательною бумагою медиаторы, но без оной, таким образом: два тяжущиеся, кто бы ни были они, по взаимному между собою согласию, выбирали двух, трех и до шести, но не более, медиаторов, или по царскому приказанию, или где находились, по приказанию тамошнего чиновника, и они решили их спор, написавши решительное определение для обеих сторон; в случае же жалобы которого либо из них к царю или чиновнику в том, что он обижен медиаторами, рассматривали решительное определение; и буде жаловавшийся оказывался правым, то, уничтожа учиненное решение, доставляли обиженному законное удовлетворение; если же медиаторское решение было правильно, то оное утверждали, а неправильного челобитчика штрафовали. По открытии же здесь российского правительства, выбор медиаторов делается от тяжущихся добровольно, без смотрения со стороны правительства, только, что данные медиатором обязательные подписки засвидетельствуемы бывают в присутственных местах.

61. Если царицы, либо царевичи отдавали в подарок крестьян и имения из своего удела, пожалованного царями или ими купленные, то оные были утверждаемы за теми, коим жалованы были, как бы пожалованные царями, которым иногда были подносимы на утверждение, а иногда нет, но всегда были тверды и ненарушимы.

62. Когда крестьянин был посылаем своим господином за его надобностью, и попадался в плен, тогда, ежели господин по произволению своему выкупал его на свой счет либо насчет его имения, или буде в плен захваченный приходил сам собою добровольно на свою землю, где проживал [277] несколько времени, хотя одну неделю, то во всех сих случаях не мог он выйти из крестьянства от своего господина, равно когда во время нападений неприятельских были уводимы из городов или селений в плен, то помещичьи крестьяне по возвращении не могли отходить от своих господ. Но, когда посланный человек от господина своего, по вышесказанному, попадался в плен, потом стараниями своими освобождался из оного, и по возвращении своем не оставался более на прежней помещичьей земле, то таковой был свободен от крестьянства, но только он сам с женою, а дети его оставались у прежнего помещика и не могли от него отходить.

63. Когда царь, царица, царевичи или князья приступали к постройке новых селений, и оканчивали оные, то давали вновь поселенным там крестьянам льготу на несколько лет» и не менее шести, как казенным, так и княжеским.

64. Находятся князья и дворяне, кои имеют леса, воды и сенокосы с горами и долами, и оные употребляют в пользу свою. Никто без позволения их не мог пользоваться таковыми местами; но тамошние и ближайшие поселяне вывозили для себя дрова и лес, для дому, а не для продажи, также не было запрещаемо им пасти скот на их лугах. Жители же посторонних селений пользовались оными местами с позволения их помещиков не иначе, как с платежом положенной цены, а буде помещики не хотели, то не пускали никого на свою землю, кроме своих крестьян.

65. Есть местный обычай, что при первом выходе девицы замуж тамошний помещик или его чиновник, откуда, берут девицу, взыскивает со стороны жениха по 6-ти абазов, но 2 руб. и по 3 руб., каковой обычай водится особливо между княжескими и дворянскими крестьянами, да и с казенных крестьян иногда тоже взыскивают. Сверх того есть обычай, что когда вдова крестьянка княжеская или дворянская выходит замуж, то с жениха взыскивают плату, называемую сакерио, по достоинству вдовы, от 5 до 50 рублей.

66. Когда предпринимали строить деревню царь или царица под надзором какого-либо князя или дворянина, то по окончании или еще при начатии строения такового надзирателя жаловали в моуравы той деревни вечно и потомственно, каковая милость была ненарушима. Равным образом жаловала в моуравство деревни и тем, кои заслуживали кровию своею или оказывали [278] какую-нибудь полезную заслугу; и сия милость была ненарушима, разве за какое-либо преступление. Таковые имели власть какого-либо из жителей подчиненных им деревень, в случае вины его, бить палками или штрафовать, и делать всякое распоряжение. Доходами же с деревень пользовались они разными, а иные сверх установленного за моуравство получали и десятую часть из царских податей, теми деревнями приносимых.

67. Когда старший в доме княжеском или дворянском умирал, то царь крестьян его и имение освобождал на тот год от царских податей.

68. Когда какая деревня казенная, княжеская или дворянская претерпевала от граду, то оная на тот год освобождалась от податей.

69. Когда какая деревня казенная, княжеская или дворянская от нападения неприятельского была разоряема, то, пока жители оной приходили в состояние свое, были свободны от всех податей.

70. По деревням имеют обычай сами собой полагать письменное обещание о неиспорчении плодов земных, или о предостережении от болезней, и за преступление определять штраф, который и взыскивали в случае оного. На сие они имели волю, так что никто не мог делать им за то выговоры, но исполнение обычая сего было тверже, когда на то давал согласие свое их старший.

71. Помещики, князья и дворяне за преступление или вину могли крестьян своих штрафовать и наказывать палочными побоями, не имея однакож права на лишение членов, кроме сего за все другое царь не делал им никакого выговору, поелику помещики,над своими крестьянами имеют полную власть и крестьяне на них не могли нигде жаловаться.

72. Случалось, что княжеский дворянин, оставив первого своего господина, переходил к другому, а иногда и к самому царю, но только с семейством своим и движимым имением, а недвижимое имение, коим он владел, оставалось без всякого прекословия прежнему его господину.

73. О выкупленных из плену, хотя в законах упоминается, что в уроненное время по выкупе они освобождаются, но сие зависело только от воли выкупщика, который ежели таковых поселял к себе крестьянами, то никто не имел права насильно их освобождать. [279]

74. Описать крестьян зависело от царской воли, и для описи оных царь назначал трех или четырех чиновников, которых обязанность была в той описи не помещать господских служителей, вдов, сирот и немощных, равно и старшин, так как и сих последних описатели имели право не помещать».

Надлежит заметить, что в подлиннике, находящемся в деле (на нем пометка: «копия с копии»), против некоторых пунктов имеется указание, соответствует ли этот пункт какой-либо ив статей греческого или армянского уложения царя Вахтанга или не соответствует; при чем из этих указаний видно, что очень многие статьи уложения царя Вахтанга «не употреблялись».

Ив. Блинов.


Комментарии

1. См. Журн. Мин. Юст. 1913 г. Февраль, стр. 257, Апрель, стр. 288, Июнь, стр. 213.

Текст воспроизведен по изданию: Исторические материалы извлеченные из Сенатского архива. Сенаторские ревизии. Ревизия Закавказского края (начата в 1829 году) // Журнал министерства юстиции, № 7. 1913

© текст - Блинов И. 1913
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Журнал министерства юстиции. 1913