Рапорт надворного советника Амбургера графу Паскевичу от 8-го февраля 1829 года, № 35.

Сегодня утром прибыл сюда человек Мирза-Муса-хана, который привез более подробные известия из Тегерана о случившемся там ужасном происшествии. Кажется, что духовенство тегеранское было главною причиною возмущения, соделавшего нашего министра жертвою ожесточенной черни, ибо в главной мечети провозглашали сбор правоверных. Злополучный Александр Сергеевич сделался жертвою своей храбрости. Услышав шум, выбежал с обнаженною саблею в руке и в то самое мгновение был поражен брошенным камнем. Он пал от удара; ворвавшаяся толпа довершила его ужасную участь. Покой душе его! Все люди тут бросились к нему и все пали жертвою остервенелой черни. Все имущество ограблено [112] кровопийцами, и дом, данный министру шахом, совершенно разрушен.

Сам шах заперся в арке и окружился своим войском. Чернь целый день носилась по городу, и еще неизвестно, какие другие неистовства произвела. Али-Шах только с величайшим усилием мог пробиться до дома министра: несколько феррашей и насакчиев его при сем были убиты. От Мальцова все еще нет сообщений, и до получения оных, как происходящих от очевидца, невозможно ручаться за справедливость получаемых известий. Аббас-Мирза в отчаянии. При первом после сего неимоверного злодейства свидания со мною сказал он мне: “Не знаю, какая злополучная судьба преследует меня! Только что успел я чрезвычайными стараниями и жертвами восстановить дружбу между Россиею и Персиею; сие ужасное смертоубийство, Иран навсегда запечатлевшее, разрушает то, чего с таким трудом достиг. Да будет проклят Иран и самовольные жители его! Клянусь тем Богом, в которого мы оба веруем, ибо Он един, что я был бы рад заменить пролитую кровь — кровью моих жен и детей. Что мне сказать про шаха?” продолжал он “бранить его не смею, молчать же о его слабости не могу. И это шах? не выходит из своего гарема и не думает о приведении в послушание и порядок своих подданных! Я не знаю куда мне деваться от стыда”.

Каймакам также глубоко чувствует ужас происшедшего. Он сам вызвался с Мамед-Мирзою ехать в Тифлис, говоря, что оба они готовы смыть своею кровью пятно. сделанное Персии сим неимоверным злодеянием. Он показывал мне письма, в которых Аббас-Мирза питает к Али-Шаху, чтобы он немедленно настаивал у шаха приказать схватить главных зачинщиков и переслать их в Тифлис. Я настаивал, чтобы тела министра и чиновников, павших жертвою кровопийц, были высланы в Тифлис, и о сем было писано в Тегеран.

Внутренние беспорядки продолжаются в Персии. Хусейн-хан сардарь, посланный в Хорасан для усмирения оного, осажден в [113] Мешеде сыновьями Хасан-Али-мирзы. Выгнанные из Семнана и Гюлистана народом Шах-задэ до сих пор еще не могли возвратиться в свои владения. Теймур-Мирза, сын Хусейн-Али-мирзы, собрав 3 тысячи человек войска, ночью, когда все жители погружены были в глубокий сон, напал на Бендер-Бушир и, ограбив город дочиста, отступил со своею добычею. Не пощадили ничьего имущества: чиновники, купцы, торговцы, все лишились своей собственности. Полагают, что более как на 20 лак рупиев английских подданных собственность пропала; вся же добыча грабителей простирается до 50-ти лак. На запрос английского агента в Бушире, коего дом не трогали, о значении сего грабежа Хусейн-Али-мирза отвечал, что он об оном в совершенном незнании и что он сыну своему за ослушание выколет глаза. Но возможно ли, чтобы сын его без его ведома мог собрать войско? Кажется, вообще, что Персия в таком расслабленном состоянии, что не может положить препон сим беспорядкам. От слабости ли характера шаха, или от его скупости, — этого решить невозможно.

Хотя со стороны турок разные предложения были сделаны Персии, чтобы соединиться с ними, но, сколько я мог узнать от людей достоверных, предложения сии были отклонены. Да и возможно ли, чтобы сие государство, так недавно еще почувствовавшее силу Российской державы, покушалось бы на такой против ее союз тогда, когда оно не в состоянии унять собственных своих подданных?

Супругу министра я успел уговорить, не открывая ей о несчастной участи ее супруга, следовать в Тифлис, к чему не мало способствовало ею полученное письмо от своей родительницы, которая ее приглашает к себе.

Генерал-маиор Ралль сообщает мне сейчас, что Мир-Хасан-хан намеревается напасть на Талыш. Я о сем довел до сведения Аббас-Мирзы, который обещал послать Хейдер-Али-хана, чтобы привести Мир-Хасан-хана, но в то самое время сообщил ему из предосторожности о здесь случившемся.