Отношение генерала Головина графу Чернышову от 17 февраля 1839 г. № 295.
По собранным сведениям и донесениям местных начальств, Дагестан, разумея под этим названием всю страну ограниченную с севера чеченскими и кумыкскими землями, с востока — Каспийским морем, с юга и юго-запада — Ширванскою и Шекинскою провинциями, с запада Джарскою областью и Кахетиею представляется ныне в следующем виде.
Вольные общества, занимающие южную часть Нагорного Дагестана, с 1837 года с необыкновенною дерзостью столько раз изменявшие нашему правительству, ныне не только сами предаются более и более духу мятежа, но употребляют все усилия дабы склонить дагестанцев и соседственных провинций к совместному против у нас восстанию. В настоящее время как и прежде в обществах этих существуют две партии: одна, состоящая из людей благомыслящих, желает покорностью правительству заслужить его покровительство, а другая помышляет силою оружия воспротивиться нашим требованиям и, будучи гораздо многочисленнее первой, не только уничтожает [374] всякое влияние благонамеренных людей на народ, но заставляет даже скрывать свои миролюбивые расположения. Главою этой буйной партии Ага-бек Рутульский. Он с главнейшими своими сообщниками сзывал во всех обществах джамааты или сборища старшин и народов для совещаний вступить в сношения с Шамилем и с разбойниками, бежавшими в Персию и скрывающимся близ границы нашей.
Джамааты в обществах Рутульском, Ахтинском и Догкузпаринском продолжались долгое время, и все предположенные ими меры клонятся к возбуждению против нас народа и приготовлению к общей единодушной защите.
По окончании совещаний Ага-бек с старшинами разъезжал по деревням для побуждения жителей к снаряжению враждебных противу нас действий. Он в первых числах настоящего месяца с значительным скопищем приблизился к селениям пограничным Кубинских магалов, вошел в одно из тамошних селений Рутуль, где жители приняли его дружественно и дали обещание действовать вместе противу нас. Оттоль возмутитель этот обратился в Рутульское общество, распустив слух, что собрав там полчища, сделает нападение на баталион расположенный во временном укреплении в селении Хозрек. Не давая веры этим слухам, но полагая, что Ага-бек желает отвлечь внимание от настоящего своего замысла, вторжения в Шекинскую провинцию для выручки в ней многочисленных стад там пасущихся, и которые, они предугадывают, будут заарестованы при открытии действий или для нападения на ближайшие к вольным обществам шекинские селения и войска наши расположенные я поручил г.-л. Фези направить еще до трех баталионов пехоты с четырьмя орудиями и сотнею казаков, кроме баталиона там зимовавшего, а между тем приказание в Хозрек принять строгую воинскую осторожность и иметь бдительное наблюдение за действиями возмутителей. Но если б оказалось, что известия эти не основательны, то часть войск из Шекинской провинции будет возвращена в свои штаб-квартиры.
Соседственные вольным обществам ханства Казикумыкское и Кюринское довольно спокойны. Назначенный мною вроде помощника к правительнице Казикумыкской Умми-Гюльсум-бек и правителю Кюринскому прапорщику Гарун-беку Нижегородского драгунского полка маиор Корганов много содействовал к утверждению спокойствия в первом из сих ханств, приобрел в короткое время доверие правительницы, мало занимавшейся управлением по слабости здоровья и горестям удручающим ее; он с одобрения моего убедил ее избрать себе помощником племянника ее Магмут-Бека, более прочих родственников ханской фамилии преданного, и по характеру своему ни мало нам не опасного. [375]
Бек этот, действуя по советам маиора Корганова, надеяться должно, мало по малу прекратит беспорядки происходившие от самоволия беков, искавших захватить власть правительницы, и восстановил отчасти повиновение и порядок существовавший при управлении ханов.
Ханство Кюринское под управлением прапорщика Гарун-бека совершенно покойно. Этот бек есть один из преданнейших нашему правительству; чувствуя вполне милость, оказанную ему назначением правителем, он все усилия употребляет, дабы быть нам полезным, и сильным деятельным образом преследует во вверенном ему ханстве неблагонамеренных людей, не щадя даже самых ближайших своих родственников.
Кубинская и Дербентская провинции, Акуша, Каракайтаг, Арага и другие общества лежащие между р. Койсу и Каспийским берегом спокойны, хотя на преданность их нельзя полагаться. Уклонение жителей некоторых селений Кубинских магалов ближайших к обществам вольным от платежа и повинностей, по мнению местного начальства, происходило от наущения мятежных их соседей, но с воспрещением последним входа в Кубинскую провинцию вредное их влияние устранено, и присутствие там войск наших служит ручательством за спокойствие области.
Владения Шамхальское и Мехтулинское под управлением преданных нам владельцев не только совершенно покойны, но беспрекословно исполняют требования наши и по мере надобности выставляют милицию для действий противу враждебных нам народов.
Покорность обществ лежащих между Андийским и Аварским Койсу весьма не надежна, в особенности при усилении Шамиля, и если этот возмутитель появится у них с своими скопищами, то общества, будучи преданы буйному фанатизму и своеволию, все, или по по крайней мере, большая часть пристанет к нему. Самое ханство Аварское доселе удерживается в повиновении только строгим управлением г.-м. Ахмет-хана Мехтулинского и постоянно содержанною им в сборе милициею, готовою наказать изменников. При всем этом некоторые из северных аварских деревень в нынешнюю зиму два раза призывали к себе мюридов.
В первый раз скопища этих изуверов были прогнаны Мехтулинскою милициею из дер. Хередерих, о чем начальник штаба имел честь доводить до сведения в. с. от 20 января за № 97; с удалением мюридов, как после оказалось, и жители той деревни призвавшие их ушли с ними. Ныне я получил донесение, что в первых числах сего месяца, по приглашению аварской деревни Харни, многочисленная партия Шамиля заняла ее. Ахмет-хан выступил против нее с Аварскою милициею, имел с ними жаркое [376] дело, но, заняв невыгодную позицию, был принужден отступить, потеряв 60 чел. убитыми и ранеными.
Дабы не допустить неприятеля к дальнейшему распространению в Аварии, Ахмет-хан поставил своих приверженцев в деревне Мушулу, а сам отправился для нового сбора милиции. Мюриды между тем окружили со всех сторон оставленных им в Мушуле, и в бывшем при сем случае деле нанесли новые потери преданным нам горцам. Ахмет-хан, сообщая о сем командующему войсками в Северном Дагестане г.-м. Пантелееву, изъясняет, что неприятель более и более усиливается и просит для отвлечения его двинуть войска в Зиряны. Посланный с известием встретил до тысячи милиционеров спешивших из Мехтулинских владений на подкрепление своему хану. Г.-м. Пантелеев, получив это известие, направил в Зиряны три роты Апшеронского пехотного полка с двумя горными орудиями, приказал собрать Шамхальскую милицию для прикрытия Койсубулинских владений и отнесся к командующему Сунженской линиею о предпринятии движения со стороны Чечни для отвлечения Шамиля от усиления его скопищ в Аварии.
Подтвердив исполнение этих требований, я направил для усиления войск в Северном Дагестане два баталиона Куринского егерского полка из кр. Грозной и баталион Грузинский линейный № 9-й из Дербента: с отрядом этим я поручил г.-м. Пантелееву действовать в Нагорном Дагестане соображаясь с обстоятельствами, для уничтожения быстро распространяющейся власти Шамиля в Дагестане.
Анкратль, составляет западную часть Нагорного Дагестана, он заключает в себе лезгинские общества сопредельные с одной стороны ханствам: Казикумыкскому и Аварскому, а с другой Кахетии. Некоторые из этих обществ уже несколько лет называют себя мирными с тою целью, чтобы на зиму выгонять стада свои на Алазанскую равнину, весною же и летом производят разбои и хищничества в Кахетии.
Дабы наказать эти общества за дерзкое вероломство их, я приказал воспретить в нынешнюю зиму покупку хлеба и вход в Кахетию тем из них, кои в продолжение прошлого лета производили грабежи. Дидойцам же, джурмутцам и кейсерухцам, которые не были замечены в разбоях, дозволено спуститься в Кахетию с стадами их, но и эти общества в скором времени неприятными действиями обнаружили, что покорность их была только мнимая.
Дидойцы, сойдя в Кахетию, беспрестанно производили воровство и разбои, Кейсерухцы не пропустили через свои земли посланного в Дагестан офицера, угрожая ему смертью, а джурмутцы дали свободу хищникам пройти в Джарскую область и приняли к себе [377] разбойника Ату с его шайкою. В наказание за это дидойцы и кейсерухцы выгнаны с стадами своими из Кахетии, а у джурмутцев заарестовано 20 тыс. овец и 30 пастухов до того времени, пока они не доставят Аты живым или головы его.
Анкратльцы, претерпевая крайность от воспрещения им входа в Кахетию и продажи хлеба, посылали старшин своих в Закаталы для переговоров. Им объявлены условия покорности весьма умеренные, но они на оные не согласились и не присылали более переговорщиков, потом вошли в сношение с Шамилем, просили его советов о том как им действовать противу нас и дали ему обещание соединить противу нас все свои силы, в случае появления войск наших в Дагестане.
Несмотря на то, ожидать должно, что меры принятые с нашей стороны в скором времени принесут желаемый успех, и горцы эти, зависящие совершенно от нас в способах своего существования, вынуждены будут смириться. Одна лишь безнаказанность с каковою они производили неслыханные грабежи в Кахетии и Джарской области могла их поощрить на столь дерзкие предприятия, которые они предпринимали.
О таковом положении Дагестана имею честь довести в. с.
Дело 2-го отд. генер. штаба 1838 г. № 21.