ЗАПИСНАЯ КНИЖКА ГРАФА П. X. ГРАББЕ.

*

Павел Христофорович Граббе (окончивший долголетнюю и славную службу свою наказным атаманом Донского войска и при выходе в отставку пожалованный графским титулом) родился 21 Декабря 1789 года, скончался 14 Июля 1875 года. Воин почти с детских лет, он считал в формуляре своем 28 кампаний. Десятки лет сряду вел он подробные записки всему, что с ним было. В исходе 1825 года, когда подвергся он кратковременному заточению по поводу знакомств своих с Декабристами, его домашние истребили эти дневники. Позднее он восстановил с памяти главнейшие события своей жизни и написал Записки, напечатанные в "Русском Архиве" 1873 года. Читателям памятна высокая занимательность их содержания. В Турецкую войну 1828 года, снова начав деятельную службу, он по-прежнему начал вести дневник или записную книжку, ныне сообщенную в наше издание его наследниками. В этой книжке отразились не только исторические события, но и все, что в умственном отношении занимало достопамятного человека, которого известный Немецкий писатель Варнгаген-фон-Энзе (служивший с ним вместе в 1813 году в ополчении Тетенборна) в Записках своих по справедливости называет "вполне героическою натурою" (eine echt-heroische Natur). Еще не настало время для полной оценки военной и государственной деятельности графа П. X. Граббе; но Россия должна быть признательна ему уже за то, что он воспитал для нее подобных себе сыновей, из которых один славно погиб под Сендзиовицами, в боевой схватке с Поляками, а другой (через 14 лет потом) кончил краткий век свой геройскою смертью на приступе Карса.

П. Б.


ИЗ ДНЕВНИКА И ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ГРАФА П. X. ГРАББЕ.

1839-й год 1.

(Командование на Кавказской линии и в Черномории).

1-го Мая прибыл я к отряду в кр. Внезапную, из Кизляра, чрез Могаммедов мост, Кази-Юрт и Костек (оба на Сулаке).

Отряд состоит из

2-х

баталионов

Кабардинского

егерских

полков

див. начальник

г.-м. Голофеев.

4-х

»

Куринского

Артиллерии:

Единорогов 1/4 пудовых

4

Пушек 6-ти фунтовых

4

Горных единорогов

4, ожидаются 6-го. Рота саперов.

300 лин. казаков конных Моздокского и Гребенского полков.

200 пеших из тех же полков.

650 чел. конной милиции. [102]

Со стороны Темир-Хан-Шуры в моем распоряжении 4 баталиона Апшеронского полка. Г.-м. Пантелеев и 6 орудий. Шамхал Тарковский и Ахмет Мехтулинский правитель Аварии.

2-го дождь и туман. Войска расположены лагерем в полутора верстах от аула Андреева, на удобном месте, при воде и лесе. Занялся устройством моего штаба, окончательными и побудительными мерами по продовольствию, отысканием лазутчиков и приемом разных здешних князей.

3-го. Серый, но без дождя день. Смотр войскам и лагерю. Все бодро и надежно. Гошпиталь в крепости в порядке. Дело по заготовлению продовольственных запасов для действующего отряда производится не с должною деятельностью и вниманием.

5-го. Поездка в лагерь два раза. Прекрасная природа этого края, достойная живописи и изучения. Воспоминание происшествий в этих местах во времена Кази-Муллы, коего Шамиль теперь преемник.

6-го. Прекрасный день. Два выезда по окрестности с целию осмотреть свойства здешних лесистых местоположений. Эти леса непроницаемы. Такие ожидают нас в местах, куда я намерен идти. Посмотрим, что могут сделать быстрота и нечаянность при навыке войск. Горные единороги прибыли. Получено известие о проезде г.-л. Головина чрез Грозную. Шамиль, противник наш, по полученному известию, лесистыми высотами подходил с тремя человеками к нашему лагерю и высматривал его. В ночи со 2-го на 3-е сподвижник его Ташав-хаджи напал на Герзели-аул, порубил заготовленный нами лес для предполагаемой там к постройке крепости, увел два семейства и скрылся. Поставленный там пост не исполнил своего дела. Исследовать.

7-го. Осмотр на левом берегу Акташа старинных двух крепостей. Подробности блокады одной из них, нагорной, Кази-Муллою, который отрезал гарнизону воду. Восхитительный с горы вид на новую крепость, долину Акташа, наш лагерь, аул Андреевский, на ближние и дальние горы. Прием Андийских депутатов и изгнанников. В 6-м часу, после обеда, прогулка верхом без дороги, кустарником по горам. Колючий кустарник, названный нашими "Держи-дерево". Любопытные перекаты в горах и по долине после выстрела. Приезд Шамхала Тарковского. [103]

8-го. Прием Шамхала. Приезд г.-л. Головина.

9-го. Молебен и парад войскам. Выступление. Ночной поход до Герзели-аула. Приказ войскам.

10-го. Передовой отряд из двух баталионов Кабардинского полка, при двух горных орудиях, под начальством полковника Лабинцова, взял приступом укрепление и башню Ташава-хаджи, который бежал. Все сравнено с землей. Взяты знамя, лафет, разное оружие. В семь часов вечера общее наступление на высокие и лесистые горы, без остановки. Все опрокинуто. Примечательный переход чрез дремучие леса и стремнины. Вышли на Яман-су и аул абреков Балан-су, преданный опустошению. Здесь еще никогда не бывали Русские.

11-го. Лагерь на горах необыкновенно живописный. Изобилие во всем. В час пополудни выступил тремя колоннами, главная по долине и руслу Яман-су до Реванкаша, верст семь; восемь аулов сожжено. Лагерь открытый, крепкий и удобный.

12-го. Два баталиона Кабардинского и две роты Куринского полка, весь отряд под начальством полк. Лабинцова, с двумя горными единорогами и с милициею, отправлены против Сеясана. Нашли укрепление и башню, с некоторым искусством построенную, с бойницами и с трудным доступом. Взята штыками и, также как Сеясан, предана огню. Между тем горцы собрались в большом числе, и Ташав-хаджи сам начальствовал ими с мюридами. На возвратном пути они кинулись на арьергард и преследовали почти до самого лагеря, всегда отражаемые. Начальник милиции маиор Мезенцов ранен и еще четыре офицера. Убито рядовых 5, ранено 30. Кроме того, ранены князь Кабардинский и три узденя.

13-го. Отряд из двух баталионов Куринского полка с двумя орудиями ходил в аул Беллетли, который предан огню. Опыт указывает, что нужно при здешних войсках гораздо более горных единорогов 10-ти линейного калибра и саперный баталион для совершенного преодоления всех трудностей.

14-го. Отряд выступил на рассвете в возвратный путь тремя колоннами, сперва по той же дороге, потом по новой, средняя колонна по ущелью Яман-су. Сломавшиеся у горного [104] единорога ось и артиллерийская кузница подали повод к делу в арьергарде главной колонны, которая настижена была горцами. Завязался довольно жаркий бой, не раз холодным оружием; но порядок не нарушался. Горцы, везде отраженные, отстали. Переходя чрез перевал от Яман-су к Ярык-су, несколько абреков, из мирного аула Ярык-су, сблизи выстрелили по мне и по свите. Пущенная на поиск милиция поймала шесть человек. Предательство могло повлечь за собою истребление всех жителей и аула; нужен был пример. Пятеро прогнаны сквозь строй чрез тысячу два раза; шестой, по просьбе жителей, прощен. Лагерь при Ярык-се-ауле. Прекрасное место и большой аул.

15-го. Возвращение во Внезапную. Всего убито 26 нижних чинов, ранено 2 шт. офицера, 10 об. офицеров и 103 нижних чинов. Кроме того, человек 20 получило контузии. Все удобно помещены в приготовленных палатках. Письма от жены. Приезд семейства в Пятигорск. Приказ войскам.

17-го. Внезапная. Продолжается навалка провианта на арбы. Донесение г.-м. Пантелеева вследствие данных ему г.-л. Головиным в смысле моих идей предписания. Разбор дурных распоряжений при атаке Ирганая. Известия из гор. Большая прогулка. Посещение раненых. Раненые офицеры не хотят оставаться и просятся в строй. Мой благодарительный отказ. Высокие и густые травы, совершенно готовые к сенокосу, capri-folio целыми кустарниками в лесах. Воззвание Салатовцам с приглашением оставаться мирно в своих домах при следовании войск чрез их земли отправлено с Андреевскими князьями.

20-го. Изменил план действий, сблизив более к истинным правилам войны, повелевающим избегать отдаленных диверсий и стараться на одной главной точке нанести сильный и решительный удар. Все прочее второстепенно и подчиняется этим главным началам. Прохладный день Приятная прогулка. Вревский отправлен к Пантелееву. Посещение раненых. Надежда успеха с Божиею помощью.

21-го. Выступление к Хубару в горы. Проливной дождь. Очень трудная дорога. Приятный привал и завтрак в палатке. Дождь перестал на привале. Прекрасный и удобный [105] лагерь в виду хребта Дюс-Тау, между аулов Кастали и Инха, в 10-ти верстах от Мятлинской переправы. Ночью партия горцев, уже ожидаемая, подкралась к пикету в тылу лагеря и завязала перестрелку, в которой убит рядовой, ранены унтер-офицер и два рядовых тяжело. 15 верст.

22-го. Дневка. Прекрасный день. Письмо от жены. Донесение от г.-м. Пантелеева, что Шамиль, по получении известия о поражении Ташава, оставил Гимры и весь правый берег Андийского Койсу, чтобы, усилившись всем, что мог собрать, идти против меня. Это и было нужно. Салатовская земля вся в волнении, завтра хотят нас встретить. Посмотрим. В 6 часов вечера прибыли два баталиона Апшеронского полка с двумя орудиями. Донесение г-лу Головину. Письмо к жене. Засада на вершине горы на случай ночного нападения. Ни одного выстрела целую ночь.

23-го Мая. В 6 часов утра отряд выступил. Подъем шесть верст на вершину Дюс-Тау. Небольшая перестрелка, двое ранены. Абреки бегут перед отрядом в виду. Живописный привал в горах. Дорога кроме крутизны вообще хороша. Лагерь при селении Хубаре на самой вершине. Сакли каменные выше и лучше Ичкеринских. Деревянные заборы. Селение пощажено. Для охранения поставлен караул. Часовые на плоских крышах. Бежавшие жители возвращаются. После обильного подножного корма здесь уже начался скудный; только по оврагам можно с нуждой косить. Вода в родниках превосходная. Лагерь с песнями отдыхает от трудного перехода. Бесконечный вид на равнины Тарковские и Кумыкские до Каспийского моря, сливающегося с горизонтом. Прохладный день. Музыка Апшеронского полка оживила лагерь.

24-го. Отряд выступил в Гертмели; но, не доходя Бортуная, который должен был остаться в стороне и по недоступности своей не тронут, не смотря на непокорность свою, показались пикеты Шамиля и вскоре потом на высотах скопище тысячи в четыре, под личным начальством этого возмутителя. Перешедши не останавливаясь из походного в боевой порядок, я пошел на него. Бортунайский бой, продолжавшийся часа три по чрезвычайным трудностям мест, до того неприступными почитавшихся, кончился совершенным [106] поражением горцев. Они даже дурно стреляли в этот день. Наш урон не превышает 45 чел. из строя. Аул Бортунай, прекрасно обстроенный, большой как городок, предан солдату и огню. Я ночевал в каменной сакле. Проливной дождь.

25-го. Поход до подъема на Соук-Булак. Обоз пошел другой дорогой. Дождь. Провал Теренгул разделял обе колонны.

26-го. Подъем на вершины Соук-Булака. Новое скопище на противуположной горе. Град и снег.

27-го. К вечеру подошла колонна г.-м. Пантелеева с вагенбургом. Исправив спуск взрывами, порохом и разработкой, отряд спустился на прекрасную, зеленую плоскость. Вид необыкновенной красоты. Артиллерию и повозки на руках. Крики и песни горцев. Депутация от Черкея. Артлуг-аул в шести верстах разбирается на дрова. Травы почти еще нет.

28-го. Лагерь в урочище Хира-Кирки. Для облегчения дальнейшего движения в край и по дорогам неизвестным приказал построить на весьма выгодном месте укрепление, назвав его Удачное. Вооружил его пятью легкими орудиями и баталионом Апшеронского полка под начальством маиора Тарасевича. Раненые и весь тяжелый вагенбург свезены и поставлены внутри его. Уздени Кабардинской милиции прислали ко мне с жалобой на содержание свое, на что я приказал им объявить, что они мне не нужны и могут оставить мой лагерь. Униженные, просили не отсылать их, а содержать как простых казаков и рядовых.— Сборище горцев на противоположных горах, у подошвы коих лежит наша дорога, усилилось. Ночью капитан Кабардинского полка Балаш убит своими пулями при неосторожном осмотре постов.

29-го. Выступил в полдень. Горцы стали спускаться, но удачным действием артиллерии из крепости прогнаны и рассеяны. Ужасная дорога. Страшная гроза остановила движение. Поздно уже пришли на позицию при Данухе, разобранном на дрова и сожженном. 8 артиллерийских ящика, несколько повозок и лошадей обрушились в пропасть.

30-го. Поход к Аргуани. Прошедши с величайшим трудом и работой версты три, открылся этот огромный аул на неприступной каменистой горе, преграждавшей нам [107] совершенно дорогу. Град пуль и невозможность следовать далее заставили остановиться. В тоже мгновение тысячи горцев покрыли горы и заняли дорогу позади нас. Мы были окружены превосходными силами и остановлены крепостью, которая со всех сторон объявлена неприступною, после рекогносцировки, стоившей генерала, который ранен (Пантелеев), несколько офицеров и более ста человек убитых и раненых. Положение наше внезапно стало критическим. Ночью сделана диспозиция для приступа к двум точкам и по направлению, где успех казался менее невероятным. В восемь часов утра я подал сигнал к штурму, выставив белый флаг. Шамиль, главные его мюриды и несколько тысяч засевших на смерть защищали крепость. Исполинский бой. Совершенный успех. Все кончилось только к рассвету следующего дня. Шамиль ушел, как говорят, раненый. Все горцы, нас окружавшие, рассыпались и прислали ко мне за приказанием. Донесение военному министру. Прекрасный план и рисунок этой необыкновенной позиции. Долго будут помнить в горах этот громовой удар. Сотни тел остались в наших руках, кроме увезенных по их обычаю. Человек 25 взято в плен. Булава Шамиля и два значка с надписями из Корана взяты. Наш урон велик: убиты один штаб-офицер и пять обер-офицеров, унтер-офицеров 21, рядовых 113; ранены генерал, 2 штаб-офицера, 21 обер-офицер, 57 человек унтер-офицеров и музыкантов, 418 рядовых. Смерть молодого барона Гейсмара, сына известного генерала, очевидно ее искавшего. На этот штурм, получив донесение полковника Лабинцова о невозможности приступа к аулу каменному и сильно занятому, особливо без артиллерии, которой не было возможности пройти, послано к нему повеление: "Последние силы, последнего человека. Начинай!" Для атаки каменных сакель отправлены были гранаты; солдаты зажегши трубки, бросали их чрез трубы во внутренность сакель, в которых заперлись горцы. Сообщение между саклями и чрезвычайно трудная местность дали многим возможность уйти.

1-го Июня. Отправил два баталиона с двумя горными единорогами и линейными казаками под начальством подполковника Циклаурова отвезти раненых в Удачную и доставить [108] мне оттуда на четыре дня провианта. Ужасная погода. Пожар и уничтожение Аргуани.

2-го. Беспрерывный дождь. Огромные костры огня. Страшный вихрь, срывавший палатки.

3-го. Возвращение отряда Циклаурова без выстрела. Дождь продолжался, и снег покрыл ближайшие горы. Отдалил войска от места побоища, страшась заразы от трупов. Ужасный вихрь ночью, заставивший погасить около артиллерии огни из опасения взрывов. Письмо от Головина. Он выступил из Хазры на Ахту 28-го Мая.

4-го. Выступил и дошел, пройдя верст двенадцать, до горы, с которой открылись в глубоком ущельи Андийского Койсу Чиркат, Ахульго, Ашильты, Ихале. Бесподобный вид. Разработка саперами и порохом страшного спуска.

5-го. Отправил полковника Лабинцова с двумя Кабардинскими баталионами и двумя горными единорогами занять Чиркат, в котором не заметно было приготовлений к обороне. Трудность состояла в том, чтобы пройти по каменистой тропинке, по которой верхом проехать было невозможно. Все преодолено, орудия разобранные перенесены людьми, и Чиркат взят после незначительной перестрелки, в которой у нас ранен один офицер. Я сошел с четырьмя баталионами на второй уступ горы по страшной круче, один баталион послал в подкрепление Лабинцову, Власова с линейными казаками также. Один баталион со всею полевою артилериею остался в ариергарде на горе. Послал Толстого в Чиркей и Тсмир-Хан-Шуру для доставления мне провианта на вьюках чрез Чиркей, разведания, что сделалось с моим транспортом в Зыранах с полковником Поповым, баталионом его полка, Ахмет-ханом Мехтулинским и Шамхалом Тарковским, и для побуждения всех их содействовать последнему удару.— Ахульго, замок и пещера Шамиля, слывет совершенно недоступным ни с какой стороны и, кажется, действительно таков. Гарнизон весь в виду и многочислен. Еще не знаю, к чему приступлю. Быть может, с Божиею помощью, одолеем и эту необыкновенную твердыню. Мост на Койсу горцами сожжен, дороги на том берегу вовсе нет на ужасную крутизну, на вершине которой лежит Ашильта. От нее была проделана [109] г-ом Фези дорога до Москона. Толстой возвратился после двух неудачных попыток пробраться кратчайшими путями в Чиркей. Положение мое затрудняется. Попов и движении своем с одним баталионом и транспортом на Ашильту может попасть в трудное и даже опасное положение, без сообщения чрез Койсу со мною. Что покажет завтрашний день. Прекрасная погода благоприятствует разработать горы. Взятием Чирката кампания не кончится.

6-го. Продолжалась разработка спуска к Чиркату. Выбрано место для наводки моста. Толстой нашел наконец проводников в Чиркей. После зари, к общей радости всего лагеря, на самой высокой вершине горы Арактау увидели две пущенные ракеты, отвечали им тем же и залпом из орудий. Итак все меры оказались точны, и транспорт подойдет вовремя. Прекрасное время. Горькая вода на всех подействовала.

7-го. Отряд перешел в Чиркат по разработанному, но чрезвычайно крутому спуску, так что в два часа времени мы прошли от облак и сосны до персиков, абрикосов, Волошского орешника и винограда. Ариергард оставлен на горе. Весьма трудная постройка моста на чрезвычайно быстрой Андийской Койсу. Удастся ли? Чиркат по крепкому своему положению мог защищаться как Аргуани. Я без бою с трудом доехал до своей сакли, состоящей из просторной комнаты с галереей. Шелковичный червь и тутовое дерево во множестве.

8-го Июня. Продолжается с величайшим трудом постройка моста. Пять сажень от левого берега уже готовы. Канат из виноградных лоз перекинут на правый берег и укреплен к большому камню. Быстрота реки такова, что камень, брошенный в воду, несколько секунд не тонет, а увлекается по поверхности быстриною. Донесения от Ахмет-хана, и Шамхала. Первый показался вчера на высотах: транспорта с баталионом при нем нет. Он потянулся к Ихале. Второй около полудня явился также на высотах по дороге от Унцукуля, также ничего не предпринимая. Флигель-адъютант полковник Катенин отправлен с двумя батальонами при двух орудиях для овладения мостом Сагритлохским, для содействия и побуждения обоих к большей предприимчивости. Все вместе должны идти и взять Ашильту, куда направлен и транспорт. [110] Полковник Катенин донес, что мостом он овладел и исправит его. Это счастливое событие на всякий случай, хотя дорогу он описывает едва проходимою. Один Бабуковский Татарин оборвался в воду и утонул, лошадь выплыла. Завтра многое может объясниться. Шамиль ожидает помощи от Богулальцев, к которым отправил Сурхая. Появление их в 1837-м году у Ашильты против г. л. Фези привело его в отчаянное положение, из которого он вышел с огромною потерею и оставил часть своего лагеря. В первый раз видел скорпиона.

9-го. Положение наше проясняется. Полковник Катенин после трудного перехода занял Ашильту; Ахмет-хан с ним соединился. Мы владеем обоими берегами Андийского Койсу. Войска начинают терпеть недостаток в провианте. Апшеронский полк нуждается даже в соли, от нераспорядительности своего полкового командира. Продовольствие было на людях до 14-го с некоторой натяжкой, но проливные дожди испортили много сухарей в мешках, и кроме того были дни, в которые люди каши не варили, а ели хлеб с водой и потому более обыкновенного. Мы окружены в близком расстоянии большими запасами, но сообщения трудны. Надеюсь, что завтра на вьюках будет провиант доставлен. Журнал военному министру и письмо к жене отправлены. Мост разве завтра к вечеру будет готов и то не наверное. Работа производится с обоих берегов.

10-го. Донесения от полк. Катенина, Шамхала, Ахмет-хана и Попова. Провиант еще не доставлен, по нераспорядительности последнего. Мост не готов, но есть надежда успеха. Завтра к полудню обещают. Лошади начинают доходить до крайнего изнурения от недостатка корма. Несколько уже пало. В 9 часов утра рекогносцировка по левому берегу к Ахульго. Горные единороги обстреливали совершенно плоскость, на которой построен аул. По всему видно, что с этой стороны нас не ожидали и что все средства обороны обращены против покушения от Ашильты. Журнал генералу Головину. Прекрасная погода к счастию продолжается.

11-го. Мост готов. Провиант на вьюках пришел. Подполковник Норденштам приехал. Донесение от полк. Попова, [111] что транспорт с провиантом и снарядами в Ашильту идет. В Хунзах первый транспорт прошел. Из Чиркея еще нет. Донесения Толстого, полк. Катенина. Распоряжения о приготовлении гошпиталя в Темир-Хан-Шуре, о безостановочном доставлении провианта и снарядов оттуда в Зырани и к отряду. Туда из Внезапной. Веселие в лагере при приеме провианта. Доходило до последнего сухаря.

12-го. С утра переправа войск в Ашильту. Дождался ее окончания у моста, где и обедал. Осмотр позиции при Ахульго. Немедленный приступ к стеснению неприятеля. Ужасный подъем из Чирката. Прекраснейшая погода. Удивительная лунная ночь. Свидание с Ахмет-ханом.

13-го. Окончены движения войск для совершенного обложения укрепленной позиции неприятеля. Неудачное покушение занять ст. Ахульго. Транспорт с продовольствием и снарядами при бат. Апшеронского полка с двумя горными единорогами прибыл. Свидание с Шамхалом. Прекраснейшая погода продолжается, всему способствующая.

14-го. Отряд с левого берега Койсу переведен на правый и вовремя, потому что вода от таяния снегов прибыла и стала подмывать пристани нашего смелого и непрочного моста. Хорошие вести во весь день. Решил точки, на которые вести атаки под руководством саперных офицеров. Свидание с Ахмет-ханом. Кадий Араканский. Вечерняя тревога. Прекрасное время.

15-го. Ночью дождь. Прохладный день. Отправил Толстого в Темир-Хан-Шуру для надзора и побуждения по распоряжениям относительно продовольствия, приема раненых в гошпиталь, отправления артиллерии и снарядов. Разработка дорог продолжается. Меры обложения совершенствуются. Решаюсь на правильную осаду. Известия из гор тому благоприятствуют. Новые скопища не смеют собираться. Ночью закладывается батарея для двух полевых орудий, действие которой должно способствовать переходу чрез глубокий овраг для овладения старым Ахульго.

16-го. Полевыми орудиями сбита до основания восточная башня и часть завала на новом Ахульго. Рекогносцировка всего блокадного расположения войск и окружности верст на [112] пятнадцать. Открытие и утверждение для разработки тропы, гораздо лучше оставшейся дороги от похода генерала Фези. Выгодное во всех отношениях расположение войск в настоящей позиции. Убеждение в хорошем выборе места для атаки укрепленной позиции неприятеля.

17-го. Продолжение работ для подхода к станице Ахульго, недостаток снарядов. Противоречащие вести о скопищах в верхних обществах и о числе неприятеля в Ахульго. Письмо от Толстого. Ахмет-хан отправлен для наблюдения за верхними обществами. У г. л. Головина все окончено, и адъютант с донесением о том проехал в Петербург. Знойные дни наступили. В 10-м часу вечера несколько пуль на площадку, которую занимаю, и одна в кибитку.

18-го. Заботливый день. Жаркое время. Порывы нетерпения. Неизвестность о вагенбурге. Отправил Булгакова с побудительными предписаниями о подъеме его и доставке во Внезапную. Приезд подполковника Муравьева с двумя письмами от г. л. Головина, исполненными признательности.

19-го. До рассвета опыт спуска лестниц в каменный овраг для овладения ст. Ахульго. Неудачная попытка. Лестницы оказались коротки. Урон незначительный, но вторично жестоко ранен неустрашимый Шульц, офицер Генерального Штаба, соскочивший сам-четверт с кручи в овраг с открытою еще раною в ноге. В тоже время тысячи две горцев из верхних обществ, просмотренные Ахмет-ханом, быстро и с криком напали на отряд с тылу. Готовый резерв еще быстрее их опрокинул, захватив несколько тел и одного пленного. Все вместе представляло живую и занимательную картину. Приказ по отряду. Отправление молодого Головина к его отцу с ответом на его письма. Прошу подкрепления, чтобы упрочить приобретенные выгоды. Осмотр перед вечером саперных работ против ст. Ахульго. Недоволен ими и вообще духом командования на этой точке. Изъявил это особым предписанием г. м. Голофееву.

20-го. Сильный зной. Дополнительные меры против нападений подобных вчерашнему. Приготовление мест для новых батарей. Приказ отряду по случаю отъезда фл.-адъютанта полковника Катенина. Гроза с проливным дождем ввечеру. [113]

21-го. Сведение, что отраженные горцы остановились у Сагритлохского моста и усиливаются. Распоряжения по этому поводу.

22-го. До света выступил с отрядом из 4-х баталионов, 4-х горных единорогов, с полусотней конных линейных казаков и столько же сводной милиции к Сагритлохскому мосту, около 9-ти часов утра поспел туда и нашел до трех тысяч горцев, теснивших и обошедших Ахмет-хана. Увидев нас, они его оставили и в балке заняли позицию против нас. Я приказал двум Кабардинским баталионам выкинуть их оттуда. Беглым шагом бросились они на горцев вперед и в обход. Все дрогнуло, панический страх погнал их без малейшего сопротивления, не отстреливаясь. Несколько тел осталось. У нас ни одного раненого. Между тем транспорт, на который они покушались, прошел, а вагенбург из Удачной в глазах наших выступил. Нельзя было сделать более кстати движения. Ахмет-хан имел убитого и несколько раненых.

23-го. Переночевав и отобедав на месте, возвратился с отрядом в Ашильту. В ночь на это число горцы сделали из Ахульго вылазку и с потерей были отражены. Получены снаряды и 4 кегорновы мортирки. Письма все приятные. Наконец, довольно покойная ночь.

24-го. Благородный приказ генерала Головина отряду.

25-го. Множество писем и бумаг. Из них видно, что донесение об Аргуанском штурме пропало. Это неудача. Дважды разбитое сборище рассеялось. Ночью человек сорок горцев пытались из верхней башни спуститься к воде, но обращены с потерей нескольких тел.

27-го. Жестокий зной. Прибыли еще два полевые орудия. Письмо от генерала Головина. Напрасные опасения на счет вагенбурга и моего положения. Три баталиона фельдмаршала полка с 4-мя орудиями отправлены ко мне в подкрепление. Они должны прибыть чрез две недели. Шамиль делает первую попытку вступить в переговоры чрез Чиркеевцев. Оставлен без ответа. Письмо к барону Гейсмару с извещением о смерти сына. [114]

28-го. Донесение, что вагенбург прошел благополучно во Внезапную, а баталион с пятью полевыми орудиями на Мятлинскую переправу. Чиркей трепещет и оправдывается. Подтверждение о всеобщем рассеянии и страхе горцев. Пленный из башни. Прибытие транспорта с снарядами. Письма ген. Головину, Толстому, жене. Распоряжения к приступу к башне завтра в пять часов утра. Что Бог даст!

29-го Июня. Приступ в продолжении целого дня к башне Сурхая на высокой скале. Не удался. Слишком много потребовал от войск. Первая неудача. Смерть Власова. Значительная потеря, у горцев также.

30-го. Успокоение. Прежние успехи так решительны, что вчерашнее происшествие нимало не изменяет положения дел. Прекрасное официальное письмо г. л. Головина с препровождением его приказа отряду под моим начальством.

1-го Июля. Неудачная попытка горцев спуститься ночью из Сурхаевой башни за водой. Один убит, пятеро ушли в Новое Ахульго. Кувшины и бурдюки взяты. Али-беку, последнему притязателю на владение Авариею, оторвало руку. Полномочие судить и наказывать смертью, с Божиею помощью, не употреблю во зло.

2-го. Два солдата изменнически убиты под Гимрами. Отправил туда старшиной Улу-бея, сменив назначенного Шамхалом. По известиям устроен у неприятеля мост или кладка чрез Анд. Койсу при Новом Ахульго. Гумбетовцы обещали усилить гарнизон 300-ми человек.

3-го. Как жаль, что не стало Бестужева, нашего поэта Кавказа! В нынешнюю экспедицию он увидел бы новые картины и новые бои, достойные его кисти. Истинный поэт - редкий посланник Неба, один в столетия и между миллионами живых и отживших. Тысячи стоят в изумлении перед чудною картиною природы; тысячи воспламененные военною честию совершают подвиг, достойный жить в памяти людей, и впечатления их и подвиг остаются в забвении. Между ними нет одного, одаренного с Неба творческим словом, ожитворяющим природу и подвиг. Пушкин! — Прибыл Апшеронский баталион с четырьмя орудиями. [115]

4-го. Приступ к башне Сурхая с пяти часов пополудни до глубокой ночи. Занята, но оставшиеся в живых ушли в Ахульго. Этот успех принадлежит наиболее артиллерии.

5-го. Замок пылает. Чудное лунное освещение. Горскую милицию отпускаю домой, с благодарственным приказом по отряду. Приезд молодого Головина с письмом от отца, изъявляющим опасения на счет нашего положения, благодаря Бога напрасные. Молодой сын Шамиля ранен в ногу картечью. Али-бек умер. Многие из лучших его любимцев пали на вчерашнем приступе.

6-го. Прием городской милиции при их выступлении.

7-го. Заложена бреш-батарея против нового замка. Приготовление к заложению другой. Беспокойство на счет долгого неполучения почты из Ставрополя. Журнал военному министру.

8-го. Осмотр позиции неприятеля; решительно неприступна, а надобно однако все испытать. Перед саклей Шамиля на шест воткнута голова.

9-го. Припадок помрачения в глазах, вероятно, от прилива крови. Странные явления в этом болезненном состоянии.

10-го. Письмо военного министра с изъявлением благоволения Государя за Ичкеринскую экспедицию. Письмо Вревского об удовольствии, с которым принято донесение о Бортунайском деле. На линии все покойно. Травля в Ставропольском лесу разбойника Бокаленко.— Отказ в правителе канцелярии. Настоять непременно, чтобы его назначили. Ермоловские воды также исчезли.

11-го. Удачное действие по сакле Шамиля, устроенной блокгаузом. Благородное письмо Е. А. Головина в ответ на мое. Журнал Раевского с эпизодами, вовсе не идущими к делу. Смерть молодого Мищенки, офицера Апшеронского полка, сына г. м. Мищенки, с которым я только что познакомился в Кизляре.

12-го. Прибыло три баталиона фельдмаршала князя Паскевича полка. Отличный полковой командир полковник Врангель (благородная, рыцарская его наружность), пользующийся общим уважением. С ним прибыли м. Фитингоф и князь Козловский с письмом от г. л. Головина. Ответ в [116] длинном и подробном письме.— Письмо к жене.— Ряд высоких ощущений. Соблюдение законов чести и нравственности — единственный их проводник, говоря языком физики

13-го. Одна из башен замка на Ахульго разрушена огнем артиллерии. Чудная вечерняя сцена. Восхождение месяца, отбрасывавшего по небу лучи, как никто из бывших со мной не видал, и в тоже время жаркая перестрелка на близком расстоянии, с визгом горцев, нашим ура и действием орудий и мортирок. Чрез четверть часа все смолкло. Готовимся к приступу. У нас двое убито и трое ранено.

14-го. Из подробностей ночного дела мне показалось, что Апшеронцы отстают от прочих войск в неустрашимости и решительности. Чтобы скорее доставить им случай поправить это и возвыситься в собственных глазах, я приказал среди бела дня, в шесть часов после обеда, занять роте этого полка последний уступ горы, на четверть ружейного выстрела от замка. Это исполнено быстро и решительно под батальным огнем горцев, поражаемых перекрестным и чрезвычайно метким огнем артиллерии. Всего пять человек раненых. Сейчас по занятии уступа Апшеронцы запели песни.— Известия о новом сборище горцев. Записка к правителю канцелярии. Первый проливной и благотворный дождь в продолжение шести недель.

15-го. Ослепительный свет луны. Чудное освещение окружных гор и нашего разбросанного по уступам их лагеря.

16-го. В четыре часа пополудни приступ к Новому Ахульго, сначала бодрый и удачный, но к вечеру неопытностью полка, давно уже не бывшего в деле, испорченный. На приступе были три баталиона фельдмаршала Паскевича полка. Огромная потеря с обеих сторон, особливо с нашей. Два баталиона Апшеронских в фальшивой атаке также претерпели урон. Жестокий день! С Божиею помощью управимся и здесь. Письмо Вревского, в котором он сообщает о лестных наградах, которыми Государь почтил меня и отряд за Аргуанскую победу. Я сделан генерал-адъютантом. Приказ еще не прислан. Никакая награда не могла для меня быть приятнее; но я читал письмо в самую ту минуту, когда успех штурма сделался сомнительным, и скоро потом отбит. [117] Совокупное ощущение от двух подобных происшествий меня несколько расстроило. Все опять по своим местам и, кроме потери, никаких последствий. Нарочный Татарин, везший эту почту, найден убитым, бумаги и посылки привязаны к седлу его лошади. Казак с лошадью, провожавший его, не отыскан. Странное и непонятное происшествие. Это было между Шурой и Эрпели.

17-го. На левом берегу Койсу показались два значка и человек двести горцев. Вечером они подошли и вступили в сношение с Ахульго.— Несколько постыдных поступков в рядах фельдмаршальского и Апшеронского полков.— Посетил Врангеля и Муравьева 2.— Письмо к жене. Потеря при штурме не менее 600-т человек. Штаб и обер-офицеры вели себя превосходно. Все убиты или ранены, потому что все были впереди.

18-го. Перемещение батарей. Грустное расположение духа, усиленное мрачным письмом жены, которая как бы по инстинкту пишет о своих опасениях обо мне. И это на другой же день по получении известия о царской милости, которой она всегда более всякой другой желала! Но все это с Божиею помощию пройдет, или да будет святая воля Его! Вооружусь терпением, надеждой и твердостию. Нельзя в судьбе человеческой без черных дней. Сколько благ послало мне Провидение на украшение жизни! Милых детей, благосклонность Государя, почетные места, счастливое телосложение и глубокое чувство признательности за все это и еще многое! — Получил кстати книги из Петербурга.

19-го. Тоже расположение. Дни продолжаются знойные. Письмо от Е. А. Головина. Он выезжает из Ахты 16-го и прибудет 25-го в Тифлис. Счастливец! Когда мне Бог приведет окончить свое трудное дело? — Письмо к нему, к жене.— Вечером метеор, рассыпавшаяся огнем звезда. Ночные работы для прикрытия спуска к неприятелю. [118]

20-го. Совершенное успокоение духа. Письмо от жены в лучшем расположении духа. Все, благодаря Небу, здоровы. Поздравительные письма; но приказа все еще нет, что по времени довольно странно. Чтение Иммермана, Гейне, Якоби и других лучших писателей Германии доставило приятное и успокоительное развлечение. Душа отлегла совершенно от тяжких и грустных ощущений последнего штурма. Музыка и песни в лагере. Войска также забыли неудачу. Большая часть проигранных сражений основана не столько на материальном уроне, сколько на нравственном впечатлении. Последнее одолеть, и часто останется очень мало исправить. Это дело начальника.

21-го. Все идет хорошо. Паскье похвальное слово бессмертному Кювье прекрасно.

22-го. Наконец, приказы и письма. Великодушный Государь! Сколько счастия посылает мне Небо в сумерки моей жизни! — Ночью отчаянная вылазка горцев против работ. Свалили несколько туров, но скоро отбиты с уроном. Редкое ночное зрелище.

В Петербурге праздники по случаю бракосочетания Марии Николаевны с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским.

24-го. Небольшой дождь освежил воздух. Новая попытка Шамиля вступить в переговоры. Посещение раненых полка фельдмаршала; между ними юнкер Челяев семью пулями, из которых пять вынуто, две в теле. Надеются его спасти. Навестил и полк фельдмаршала, также Кабардинцев. Письмо от жены из Кисловодска.

25-го. Благотворный дождь. Набег горцев на Кумыцкую землю. Отражение и отнятие почти всей захваченной добычи. Бой скорпиона с фалангой; последняя одержала верх.

26-го. Распоряжения для состава летучего отряда около Внезапной.— Продолжение работ на спуске.— Поручил г. м. Лабинцову непременно устроить переправу на Койсу. Поверка пищи в войсках чрез адъютантов Ночью вылазка против работ, быстро отраженная. Чрезвычайные жары. [119]

27-го. Письмо к Государю.— Освежительный дождь и гроза. Переговоры с присланным от Шамиля; выгнал его. Два часа перемирия. Усиленные меры для устройства переправы. Кажется, дело близко к развязке.

28-го. Опять посланный от Шамиля для переговоров. Не принял его, требуя непременно выдачи сына в аманаты, как залог покорности. Неудача в устройстве переправы. Письмо к Государю по поводу назначения меня в генерал-адъютанты. Прибыл транспорт с провиантом и снарядами. Сапа подведена к самому спуску и начат плацдарм.

29-го. Настаиваю, чтобы все представляемые мне трудности и самая невозможность переправы чрез Койсу в присутствии неприятеля, были непременно преодолены. Собираю для этого материальные средства и употребляю нравственные побуждения. Транспорт с снарядами. Казаки для поправления изнуренных лошадей отправлены на Коранайскую гору. Чрезвычайный зной, действие которого заметно над всеми. Для блокады удобнейшее время. Движение и работы почти невозможны. Даже ночь душна. Частые метеоры, падающие звезды.

30-го. Тот же зной. Ночная вылазка без труда и без урона отбита. Письма от г-ла Головина, Заводовского, Траскина и два от жены. Оканчиваются приготовления к переправе на бурдюках.— Смерть султана.— Еще разбитый термометр прислан, а любопытно бы знать степень этого необыкновенного жара.

31-го. Поутру переправа Кабардинского полка егерей вплавь чрез Койсу, в присутствии неприятеля, который дрогнул. Устроить переправу не сумели, не смотря на то, что неприятель не мешал; канат был перекинут и утвержден. И так одна важная и несколько мелких неудач. Надеюсь, что терпение и настойчивость с Божиею помощию приведут к доброму концу.

1-го Августа. Отправил нарочного с письмом к г-лу Головину. Успокоение духа. Чрезвычайной жар, даже теперь в 10 часов ночи. Пот течет как вода с тела. Надобно сильное здоровье для перенесения такого зноя. Почти все [120] страдают расслаблением желудка. La vie d’un depute par Viennet; полная и умная статья. Без litterateurs du temps par Keratry также. Транспорт. Как трудна всякая работа в такое жаркое время! Всего легче еще блокада. Сведения от начальника Левого фланга от 28-го пр. м. Все совершенно спокойно.

2-го Авг. Ночь прошла спокойно. Почти все более или менее расстроены в своем здоровье от чрезмерного зноя; наиболее страдают желудком. Пособие некоторым раненым офицерам и юнкерам. Адъютанты посылаются ежедневно по всем частям войска осматривать пищу. С тех пор пошло хорошо. Полк. Врангель, подп. Муравьев, Фитингоф и другие раненые шт. и об. офицеры отправлены в Шуру. Подп. Викторов назначен мною в должность дежурного штаб-офицера. Постройка моста продолжается и на этот раз, кажется, идет успешно. Чиркеевской Джемал в Шуре. Добрые вести оттуда относительно Ахульго. Десять часов ночи, кибитка открыта сверху и с боку, а пот течет с меня как вода; а я хорошо переношу жар.

3-го Августа. Мост в присутствии горцев окончательно устроен. Три роты переправились. Горцы бежали. Нарочной от полк. Безобразова. Зной продолжается. К действиям этой жестокой для горцев экспедиции присоединился еще неурожай от засухи. Изменническое поведение Чиркеевцов, накликающее на них гром нашего оружия. Частые, хорошо выстроенные, прекрасными садами на террасах окруженные селения, труд многих поколений, возбуждают живое мое участие. Покорить их силой с неизбежными от того к несчастию последствиями и потом сберечь и привязать — вот цель моих действий и управления. Это без сомнения настоящая мысль и цель Государя. — Начало письма к Траскину. — Невыгодные слухи из отряда г.л. Раевского надеюсь, что окажутся ложными или преувеличенными. — Юнкер Челяев, семью пулями раненый, умер.

4-го Августа. Мост совершенно окончен. Два батальона Кабардинцов с двумя орудиями переправлены. Чиркат опят занят и сожжен. Ахмет-хан с милициею переправлен [121] также для отыскания семейств и стад. Известие о небольших еще покуда сборищах в Ихали по убеждениям Шамиля спасти его. Чрезвычайной зной; размножение мух от долгого здесь пребывания.

5-го. Не так жаркой день. Рассеянное и почти грустное расположение духа, усиленное чтением "Ста одного Французских писателей". Сколько посредственности, гоняющейся за остроумием! Сколько нелепостей! Несколько прекрасных статей не выкупают целого. Не потому ли это нашло у нас подражателей? Можно надеяться, что хуже не будет.

Перестрелка целой день. Вечером ездил на батарею Штемпеля.— Нарочный с письмом и журналом к г-лу Головину; последний военному министру.

6-го Августа. Первой день довольно прохладной. Гром вдали. — Блокада с левого берега Койсу более и более стесняется. Мост, соединявший его с Ахульго, горцами разобран. Упорное их сопротивление становится примечательно. Отвечать им еще большею настойчивостию. Распоряжения по продовольствию и снарядам с этою целию. Журнал г.л. Раевского. Письмо от Донского атамана Власова, от Колбухина, от вдовы Менгли-Гирея. Немецкая литература изгладила нечистые впечатления Французской.

7-го. Приятной, прохладной день. Письмо от г. Головина. Он комплектует полк фельдмаршала штаб и обер-офицерами, и командою рядовых. Благородной и высокой тон его письма. Новое предложение покорности Шамиля. Требую сдаться военнопленным. Сцена из Црини Кернера: смерть Солимана.

8-го Августа. Начались хотя безоблачные, солнечные, но беззнойные дни. Горская партия, занимавшая вершины левого берега с провиантом для Ахульго, прогнана. Толстой извещает о новых попытках Шамиля чрез Джемала вступить в переговоры, — Андалальские депутаты из Чохи, кроткие и умные лица. Красивая и богатая их одежда. Гердера Ideen zur Philisophie der Menschengeschichte превосходно. Изящная [122] аттическая форма, слога отвечает возвышенной и ясной мысли. Семь человек из Ахульго ушли вплавь чрез Койсу.

9-го. Опять жаркой день. Осажденные пользуются водой из двух горных речек Ашильты и Акента, отказавшись от Койсу, которая под выстрелами. Я приказал отвести обе речки; чрез два дни надеются успеть в этом. Новый посредник Кибид-Магома, важнейшее в крае лице после Шамиля. Я велел ему приехать не для посредничества, которого, надеюсь, не нужно, а чтобы взглянуть на него. — Андийцы и Гумбетовцы разошлись по домам.

11-го. Нестерпимо жаркой день. Возвращение Бакая с уверением, что Шамиль выдаст сына своего в аманаты в изъявление совершенной своей покорности. Вместе с этим известие, что Чеченцы, Ичкеринцы и Андийцы изъявили Ташаву-хаджи готовность собраться, где он пожелает, для спасения Шамиля. Ночью вылазка против наших работ, с уроном отбитая: четыре тела остались в наших руках. Виновные в нападении на почту открыты и схвачены. Убийца г. Ивлича также, и с ним другой, подающий пример непослушания Гимринцам.

12-го. Переговоры кончились по-азиатски — ничем; но мы их сочли во время трехчасового перемирия.— Зной.— Придется кончить штурмом, не смотря на неприступность места.— Речь Тиера при вступлении его в Академию.

13-го. Письмо от г. Головина. — Приезд Джемала из Чиркея, которого не принял, недовольный его более чем двумысленным поведением. Ахмет-хан.

14-го. Прохладной день. Письма от жены от 6-го, от Траскина 3, журналы. Судьба Джемала, по всем вероятиям, изменника, дерзнувшего приехать в мой лагерь без позволения, колеблется на весах правосудия, моей руке вверенных. В своем деле, от избытка осторожности, можно даже умышленно вдаться, по мнению других, в обман: но в деле общественном? [123]

15-го. Почти холодной день. Письмо к жене. Опять переговоры, по азиатски оконченные — ничем.

16-го. Приятная погода. Последние условия Шамилю. Соглашается отдать сына, лишь бы не сдаваться и гарнизону не сложить оружия, как я требую. Приготовления к приступу. Несколько часов перемирия.

17-го. В 6 часов утра приступ двумя батальонами Куринского полка. Замок занят, и горцы, устрашенные большой потерей и несомненным успехом, выставили белой флаг. Шамиль выслал ко мне в залог покорности своего сына. Штурм остановлен. Переговоры до утра. У нас урон убитыми и ранеными человек полтораста.

18-го. Осмотр места сражения. Чрезвычайные трудности преодолены. Сын Шамиля девяти лет, бойкой мальчик, без робости распоряжается как у себя дома. Свидание Шамиля с г.м. Пулло. Просил сутки на размышление о строгих условиях мною предложенных. Сурхай убит. Приготовления к последнему штурму в случае отказа Шамиля сдаться.

19-го. Весь день в переговорах. Четыре старика прибыли депутатами и пали на колена, прося Шамилю пощады. В плену он должен быть, прочим свободный выход. Два письма от него, в которых по азиатски просит остаться на месяц в Ахульго, чтобы поселиться потом в Гимрах, уверяя в верности и покорности. Я требую выхода в три дни и содержания в Грозной. Мы не в детские игры с ним забавлялись, чтобы кончить почти ничем. Приготовления к штурму. Письма к жене и Траскину. Известие о смерти маиора Ульяновского и 6-ти казаков, в деле с партией Юнуса в 30 человек, перешедших за Терек в Кизлярском полку. Прохладной день.

20-го Ничего не помню.

21-го. Приступ. Утвердились в замке. Трудная ночь.

22-го. Отпраздновали день венчания на царство Государя взятием обоих Ахульго. 36 часов беспрерывного боя то [124] рукопашного, то на десяти шагах. Успех полной. Дело невозможное исполнено с помощию Неба. Этот приступ не уступит славнейшему из всех известных. Страшные сцены остервенения горцев. Если бы они так защищали свои посты как свою жизнь, то целая армия не должна бы их одолеть. Войска покрылись славой.

23-го. Письма к военному министру, г-лу Головину и жене. Продолжается бой с укрывшимися в саклях. Пленных беспрестанно приводят. Смерть к. Гуриеля.

24-го. Окончено донесение и военной журнал. Представление за Аргуанское дело. Муравьев младший с письмом от г-ла Головина. Письмо к Траскину. Молодой Головин отправлен к военному министру, князь Козловской в Тифлис. Нарочной с письмом к жене.

25-го. Свирепость горцев. Двое пленных: один изрублен, другой заколот. Первой ранил переводчика, другой бросился на ружья караульных, между тем как они нашли продовольствие; заботливость о них, когда женщин и детей их встретило человеколюбие не только офицера, но и солдата. Это дикие звери.— Говорят, будто Шамилю удалось переплыть Койсу и спастись. Покуда в пещерах видны еще горцы; не поверю этому и не выступлю, пока последнего не добуду.— Награды Ахмет-ханцам и Шамхальцам.

26-го. Жаркой день. Еще до ста пленных. В пещерах продолжают защищаться.

27-го. Зной.— Еще тринадцать человек пленных. Посещение Шульцу, третий раз в экспедиции раненому.— Необыкновенная красота осьмилетней дочери Сурхая. В пещерах еще полагают до полутораста горцев. Отправил адъютанта Булгакова в горы, где, по словам одного Чиркатского жителя, в пещере скрывается Шамиль с тремя оставшимися с ним мюридами.

28-го и 29-го. Окончательные распоряжения к выступлению. Артиллерия вывезена на гору. Шамиль ушел с помощию [125] Черкеевцов. Муравьев отправлен в Тифлис с последними известиями и журналом. К военному министру также.

30-го. Выступление в лагерь на гору после слишком двухмесячного пребывания при Ашильте. Отрадное чувство дышать чистым воздухом после смрада, задушавшего нас в зараженной трупами Ашильтинской пропасти. Сто один выстрел ознаменовали день коронования Государя и счастливое окончание нашего трудного дела.

31-го. Переход чрез Унцукуль в Гимры, по вновь проложенной дороге. До Унцукуля хорошо. Привал в прекрасном этом селении. Радостной прием жителей (в голове их старшина Алило), которые имели благоразумие не только остаться покорными, но и действовать против Шамиля. Завтрак под огромным орешником, покрывшим нас своею тенью. Дальнейший переход сперва очень приятный садами Унцукуля, потом чрезвычайно трудный и опасный по дороге, проложенной по отвесному почти берегу Аварского Койсу. Ночь застигла нас на марше и остановила отряд, где кого застала. Я доехал и дошел пешком до Гимринского мосту при зажженных кострах, перешел его и остался на переправе до утра, этот раз очень утомленный и покрытый холодным потом.

1-го Сентября. Въехал в Гимры, родину Шамиля, с трепетом ожидавшую своей участи Расположился лагерем при селении в глубокой котловине, окруженной со всех сторон или, лучше сказать, стесненной отвесными и угрюмыми скалами. Совершенное прощение возвратило жителям спокойствие. Улу-бей оставлен старшиной над ними, и сакля с садами Шамиля отдана ему в собственность. Письмо к жене.— Очень хороший и уже спелый виноград, которым селение славится. Прекрасные сады, не смотря на двукратное опустошение. Войска стянулись в продолжение дня.

2-го Сентября. Переход до Караная чрезвычайно занимательный по грозным и красивым видам на эту необыкновенную горную природу. Места сражения, где Казы-мулла убит. Подвиг примечательный. Этим, можно сказать, початы горы. Трудный Каранайский подъем работы А. А. Вельяминова. Вид [126] на часть. театра нашей экспедиции. Выход на плоскость; чувство новое для меня и чрезвычайно отрадное. Этот бесконечный горизонт, после тесно-ограниченного, приятные, легкие покатости, красивое селение Каранай с минаретом в небольшой впадине между двух холмов, со скирдами хлеба, обширные золотые жнива, облака свободно ходящие, все это произвело на меня и на всех радостное впечатление. Тяжело было бы возвратиться тотчас опять в горы. Встреча Шамхала Стал лагерем, не доезжая селения.

3-го Сентября. Переход до Темир-Хан-Шуры. Прекрасный край. Встреча. Посещение раненым. Стал в лагере на красивой равнине под крепостью. Черкеевские депутаты с трепетом ждут решения. Оставляю их в заслуженном недоумении на счет судьбы Черкея. Генерал-маиор Клюке-фон-Клугенау. Быстрый и огромный переход моих верблюдов.

4-го Гумбетовские депутаты покорились всем предписанным условиям. Отправляю пристава в Мехельту.— Нарочные от г-ла Головина из Тифлиса и от жены из Кисловодска возвратились с письмами. У г.л. Раевского на правом фланге тысяча человек больных; мы несравненно счастливее.

5-го. Сряду все прекрасные, прохладные дни. Шамиль из Саясана просит быть принятым в покорность вместе с Ташав-хаджи, Шаиб-муллой и Ичкеринским народом, предлагая в аманаты остального сына. Ответ ему ободрительный. Прогулка верхом в окрестностях лагеря.

6-го. Черкеевские депутаты уехали без ответа и недопущенные. Все верхние общества покоряются. Прогулка верхом.

7-го. Прекрасные дни и ночи. Письмо к г-лу Головину. Жители Черкея, устрашенные моим молчанием, разбежались. Прогулка в первый раз на лошади, доставшейся от Шамиля. Легкое животное. Превосходный виноград. Соленое озеро. Полное чувство здоровья.

8-го Сентября. Благодарственный молебен с пушечной пальбой в лагере и в крепости. Раздача крестов за Ичкеринскую экспедицию. [127]

9-го. Переход до Черкея. Депутация с хлебом-солью. Авангард из трех баталионов фельдмаршала полка и одного Апшеронского подошел к селению, заняв мост на Койсу последним. Три баталиона с четырьмя горными орудиями тронулись с их старшинами впереди, чтобы, перейдя селение, занять за ним позицию. Измена при самом приближении ко входу в селение. Постыдное поведение этого полка. Человек шестьдесят переранено, и осталось одно горное орудие. Мост горцами сожжен.

10-го. Строгое слово баталионам фельдмаршала полка. Переход до Мятлы сначала под выстрелами горцев. Часа три чрезвычайного зною, потом холодный ветер. Выгодный лагерь.

11-го. Отдых. Полевая артиллерия с двумя бат. Кабард. и парком подошли вчера же. Захвачено несколько тысяч Черкеевских баранов и много рогатого скота. Депутаты из Черкея от большей части жителей просят помилования.— Письмо от Дюгамеля, нашего посланника в Тегеране, два от жены. Нарочный с письмом к г-лу Головину и к жене. Очень холодный ветер.

12-го. Холодный, но к вечеру тихий день Успокоительные известия. Страх после прежних поражений удерживает Салатовцов от открытого участия в деле Черкеевцов. Селения, никогда не дававшие доселе подвод, выслали их по требованию. Приказал сменить караул при мне от баталионов полка фельдмаршала, как недостойных этой чести. Три наших тела, найденных по дороге отсюда к Шуре. Распоряжения к обеспечению сообщения.

13-го. Черкей просит прощения и пощады. Возвращены офицер и три рядовых, взятых вчера в плен. Посмотрим. Ночью мороз. Переправа на левый берег Сулака на двух паромах.

14-го. Переход до Инчао. Приезд фельдъегеря с радостною вестью необыкновенного благоволения и милостей [128] Государя за взятие приступом обоих Ахульго. Мне Александра Невского при рескрипте бесконечно-лестном. Все поименованные в моем донесении осыпаны наградами. Нижним чинам по рублю серебром; Апшеронскому, Кабардинскому и Куринскому полковые отличия, и в память штурма выбита медаль для ношения на Георгиевской ленте всем участвовавшим. Выражения мои в письме к военному министру о благородном самоотвержении молодых офицеров гвардии и армии, выросших в его царствование, Государь повелел сделать известными во всех военно-учебных заведениях. Все признаки особенного ко мне благоволения великодушного Государя. Чрезвычайно выгодный лагерь, но беспрерывный дождь.

15-го. Старейшины Черкея, пораженного ужасом, пришли с орудием и на коленях просили о помиловании. И так все по милости Божией обратилось в успех и торжество. Фельдъегерь отправлен к г-лу Головину. Толстой на линию с письмами к жене и Траскину. Глубокое чувство признательности к Богу и Государю. Приготовления к окончанию этой счастливой экспедиции. Пора доставить войскам заслуженный отдых на квартирах.

16-го. Решился распустить отряд по квартирам. Приказ по этому случаю.

17-го. Прекрасный осенний день. Присяга Гумбетовцов. Плата соседственным селениям за взятые стоги сена. Веселие в лагере. Один солдат убит подкравшимся абреком. Адъютант Булгаков отправлен к жене с известием о скором моем приезде на линию. — Вести из Бородинского лагеря. Славный приказ Государя войскам. Награды при этом случае.


Комментарии

1. См. 5-й выпуск "Русского Архива" сего года. С 1835 года в "Дневнике" графа П. X. Граббе большой перерыв. Он пополняется отчасти несколькими страницами о поездке в Петербург в 1834 году и о Вознесенских маневрах 1837 года, напечатанными в "Р. Архиве" 1873 года (стр. 781 и след.). Из послужного его списка видно, что в 1835 году, будучи начальником драгунской дивизии, он был уволен для излечения болезней к Кавказским минеральным водам на один год, 18-го Апреля 1837 года произведен в генерал-лейтенанты, а 10 Апреля 1838 года назначен командовать войсками на Кавказской линии и в Черномории. П. Б.

2. Это, если не ошибаемся, будущий граф Муравьев-Амурский. П. Б.

3. Траскин, один из деятельных чиновников в тогдашнем Военном Министерстве при князе А. И. Чернышове. П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Записная книжка графа П. Х. Граббе. М. 1888

© текст - Бартенев П. И. 1888
© сетевая версия - Thietmar. 2020
© OCR - Karaiskender. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001