№ 194
1827 г. августа 26 — Рапорт И. Ф. Паскевича Николаю I о сражении при Ошакане
Сен час получены мною в одном конверте рапорты ген.-лейт. Красовского от 18, 19-го и 24 августа, дошедшие до меня в 6 день по отправлении, которые поспешаю представить на всемилостивейшее благоусмотрение в. и. в. Ген.-лейт. Красовский вместо того, чтобы по прибытии осадной артиллерии, прикрываемой достаточным количеством войска, с совокупными силами идти на неприятеля и разбить его, [319] с какою-то не извинительною торопливостию пошел не более как с 4-мя баталионами к Эчмиадзинскому монастырю, в намерении снабдить его продовольствием; вдался в тесные и гористые места, в которых еще более затруднен был безвременно взятым с собою транспортом. Неприятель воспользовался сим недостатком соображения: конница его в горах так же привычна действовать, как пехота, и следовательно утроивала его силы. Там, где дорога близко прилежит к реке Абарани, непроходимой по крутизне берегов, войски наши были встречены с противуположного берега сильным огнем неприятельской артиллерии, которая их обстреливала на протяжении 17-ти верст. Ген. Красовский, лично храбрый, и предводительствуя бесстрашными войсками в. и. в., исполнил свое намерение, и пробился в Эчмиадзин, сквозь огонь батарей персидских. Там он заперся и ожидает помощи от меня, едва еще на несколько дней имеющий продовольствие, и отрезанный от осадной своей артиллерии. С тем же мужеством, но если бы оно направлено было к лучшей цели, он бы мог, не оставляя 3500 человек, а один только баталион для прикрытия осадных орудий и обоза, атаковать Аббас-Мирзу с отрядом, который бы тогда усилился до 6000 человек, неприятель не выдержал бы стремительного нападения, подобно, как до сих пор он его еще нигде не выдерживал, был бы прогнан за Араке; потом Эчмиадзин в свою очередь мог получить потребное снабжение продовольствием (На полях приписано: «Я не знал тогда, что продовольствие было в Эчмиадзине»); я еще не знаю, кому приписать оплошность, с которой пункт сей не был обеспечен подвозом провианта, задолго до прибытия персидской армии, но мысль вести туда транспорт, в виду и под выстрелами неприятеля, конечно не оправдывается никакими военными правилами. Пренебрежение к неприятелю главная причина сего нещастного случая.
По недостатку прямых сведений от ген.-лейт. Красовского, я по слухам уведомлен был о сражении 17 числа, и по многим распросам удостоверясь, что Аббас-Мирза не отступил и стало быть последствия для нашего оружия неблагоприятны, я тотчас привел в движение полки которые у меня находятся под рукою. Ширванский пехотный вчера уже пошел с транспортом больных, чтобы сдать их в Аббас-Абаде, 7-й Карабинерный, Грузинский и Нижегородский Драгунский нынешнего числа выступили к Нахичеваню. С сводным гвардейским, с 30 орудиями артиллерии, с тремя полками козачьего и с Чугуевским уланским я завтра двинусь по тому же направлению. Кавалерия от меня стояла в двух переходах поблизости от пастбищных мест, без того я бы выступил еще ранее: с помощию божиею надеюсь на 8-й день прибыть под Еривань. Если бы ген.-лейт. Красовский имел достаточно продовольствия, то я бы не переменил плана кампании, но он пишет, что только имеет оного по 6-е сентября, ровно до дня, в который я приспею к нему на помощь, в противном случае он должен пробиваться и лишится артиллерии. Замедление главной цели, похода на Тавриз, 30-дневное продовольствие, которое я должен вести с собою, опасения о правом фланге, чтобы дела с той стороны не приняли до моего прибытия оборота еще худшего, все сие озабочивает меня до крайности; жары продолжаются, подножного корма нет, о ячмене думать нечего, лошади изнурены, а число больных до сих пор приращается, третья доля в гошпитале; Полки, вышедшие из Гергер в 1800 человек выводят одну тысячу, исключая гвардию, в которой больных не более 200, а 900 под ружьем. Между тем как большая часть, [320] отдыхая после компании июня и июля месяца, целый месяц не подвержена была ни походным трудам, ни работам изнурительным; но так гибельно действие здешнего лета. Осмеливаюсь со всею искренностию излагать причины забот моих и неприятности трудного моего положения, ибо одна твердая надежда, государь, что в. и. в. достойно оценяются необыкновенные усилия и упорное терпение здешнего корпуса. поддерживают в нем бодрость как генерала, так и солдата.
В заключение почитаю долгом без пристрастия повергнуть к всемилостивейшему воззрению в. и. в. подвиги храбрости, оказанные войском ген.-лейт. Красовского; ту же неустрашимость он и сам с ними разделял в полной мере, ранен в плечо с повреждением кости; и хотя не доказал в себе способности к отдельному командованию, но сражение 17-го есть новый опыт русской смелости в опасностях неизбежных.
ЦГИА Груз. ССР, ф. 548, оп. 3. д. 10, лл. 78-82. Копия.