№ 101
1824 г. апреля 15 — Письмо Н. Аштаракеци ереванскому Гуссейн-Кули хану о причинах отказа католикоса Ефрема вернуться в Эчмиадзин
Тифлис
*** [172] ***
Краткое изложение событий в Христом основанном Престоле армянском в святом Эчмиадзине, Тифлис, 1853 г., стр. 31-35 (на арм. яз.). [173]
ПЕРЕВОД
Высокопрестольному, высокостепенному сардару равного солнца царства персидского здравия и да продлятся годы его в благополучии.
Я получил почтенное послание в. великодушия, посланное мне через ага Хачатура, и возложил на голову свою и выслушал так же все, что передал он мне устно, согласно Вашему повелению. По этому поводу всепокорнейше сообщаю в. высокопрестольству, что не только нам, но и многим другим хорошо известно все, что написано в вашем почтенном послании о ваших благодеяниях в отношении Престола Эчмиадзинского, о том, как Вы пригласили из Мараги католикоса Даниила, в то время, как местоблюститель Барсег архиепископ и я находились здесь под покровительством русских. Да еще о том, как мы и другие разбежавшиеся вардапеты собрались к нему в Престоле Эчмиадзинском, как во времена католикоса Даниила, так и после смерти его, когда в продолжении двух лет Престол оставался без католикоса, о том, как затем вы пригласили высокопрестольного Ефрема католикоса, о Ваших столь многих благодеяний по благоустройству Престола Эчмиадзинского и благополучному управлению братией его.
Эти ваши благодеяния мы сами утверждали своими устами, о них мы рассказывали всему свету и в посланиях, как об этом свидетельствуете вы сами в своем послании, в. высокопрестольство. И сейчас мы не забываем Ваши те благодеяния и никогда не можем их забыть. Но что поделаешь, если по стечению обстоятельств или вследствие изменения человеческой волн совершились все те события, которые привели к ослаблению достоинства Престола Эчмиадзинского, лишили его богатства, и он оказался обремененным такими огромными долгами, что даже всепочтеннейший старец католикос всех армян был вынужден оставить свой Престол, дабы найти какой-либо способ освободить Престол от накопившихся долгов. Известна наша признательность за все эти прежние благодеяния сардара. Ведь после всех бедствий, обрушившихся [на Престол], после тех неописуемых притеснений и унижений, которым подвергались католикос и вся его братия, со дня вступления католикоса в эти пределы, ни у е. высокопрестольства, ни у меня, и ни у кого-либо из его приближенных не было желания рассказать где-либо или кому-либо о всех тех недостойных обращениях или притеснениях и ущербах Престола, дабы не повредить тем имени сардара, а также Престолу и всем нам. Несмотря на все эти несчастья наши и Престола, высокостепенный Джафар-хан — распорядитель дворца высокопрестольного сардара — умножил и без того невыносимые надругательства даже над покойными архиепископами, членами братии нашей, запечатав кельи их, поставив условие братии или выплатить ему 15 тысяч туманов из имущества этих двух и лишь после этого открыть двери, или же не сметь прикоснуться к печатям. И когда вардапеты братии нашей не согласились выплатить ему 15 тысяч туманов, сам открыл двери келий взамен тех 15 тысяч туманов, которые он требовал у братии Престола и из всего имущества двух покойных [архиепископов] Престолу выделил лишь незначительную долю — как ухо от овцы, все остальное же золото на сумму в несколько тысяч туманов он присвоил и не возвращает по сей день, а также различные сикке — серебряные монеты, золотые и серебряные изделия, драгоценные камни и различные драгоценные предметы, в том числе и мои личные вещи — драгоценный бриллиантовый перстень, часы и еще многое другое. Но не насытился он всем этим и по его велению схватил и ученика одного из покойных [архиепископов], положили между коленами камень, связали ноги и сбросили его на живот, подняли ноги и жестоко избили до тех пор, пока не взял он еще довольно внушительную сумму. Кроме того некоего родственника одного из покойников, мирянина служащего подверг неописуемым пыткам в покоях католикоса. Обо всех этих насилиях, притеснениях и издевательствах, совершаемых над Престолом Эчмиадзинским во все времена прежних властителей благотворителей или недоброжелателей Престола, по времена благотворительного правления в. [174] высокопрестольства, никогда не было промолвлено ни слова. И сейчас, после этих событий мы совершенно молчали, не в силах рта раскрыть, помня нашу благодарность и то, как. прежде мы восхваляли вас на весь мир. Однако после тех неслыханных лишений и издевательств, . которым подвергались живые и мертвые наши как знак пренебрежения к чести верховного Престола всех армян и посещенного Христом храма св. Эчмиадзина, когда и высокочтимый Мирза Джапиар осмелился взять меч в Эчмиадзине и напасть на епископов и вардапетов, поразив многих, о чем весть долетела до слуха всех народов, далеких и близких, после всего этого я был вынужден защитить человеческое достоинство и честь человеческого разума, хотя и другие нас, вардапетов, считают слабоумными. Но лишь скотской природе присуще., что одни из них еще продолжают пастись тогда, когда режут других, а третьи в час убоя с великой беспечностью следуют один за другим [на убой]. Следуя заповедям Евангелия, в которое веруем, о том, что горе тому, кто зло назовет добром, а добро злом, я после множества зол, обрушившихся на нашу братию Престола, а тем более, уповаясь на царственное покровительство и благотворительную заботу солицеподобного наследника персидского царства, больше не мог умолчать и поспешил всепокорнейше обратиться к защите могучей десницы его, сообщая е. выс. сущую правду о тяжелейших трудностях и убытках, о нестерпимых, следующих одно за другим издевательствах над живыми и покойными братьями пашей братии Престола Эчмиадзинского без примеси лжи или клеветы: всегда помня слова бога моего Христа из Евангелия о том, что если кто говорит неправду, отец его — сатана. При этом я попросил е. солнцеподобие; чтобы он не расспрашивал о моей жалобе ни у кого из находящихся при Престоле Эчмиадзинском, а расспросил тех, кто находится вне [Эчмиадзина] в пределах царства русских или османцев или же потребовать у меня все необходимое и таким образом доказать правоту или ложность всего, что написано мною. Однако вопреки моим надеждам, которые я возлагал на е. солнцеподобие, вопреки моим просьбам, вот получил я указ е. выс., наследника царства персидского, в котором пишет, что он вызвал к себе из Престола Эчмиадзинского вардапета Ефрема, который, прибыв [к нему], не подтвердил ничего из того, что написал я, что написанное мною и слова вардапета не совпадают. [По этой причине] я отказываюсь больше принимать участие в делах вардапетов Престола Эчмиадзинского. Что касается до вашего повеления вернуть престарелого католикоса на Престол святого Эчмиадзина, скажу: Я — его слуга, он — мой владыка, так как я могу удержать его вопреки воле его или отправлять? Любому разумному человеку ясно, что если место, где нужно сидеть, испачкано, то человек предпочитает стоять на ногах, и не может сесть прежде, чем почистит то место. Так и е. высокопрестольство после всевозможных и многократных оскорблений и притеснений, которым подвергся он сам, Престол Эчмиадзинский и вся братия, узнав, как осквернена резиденция Престола Эчмиадзинского, предпочел оставаться в руинах Ахпатского монастыря, нежели вернуться в нечистые чертоги своей резиденции, о чем сам лично неоднократно писал е. солицеподобию. И впредь, я думаю, е. высокопрестольство не может вернуться на Престол Эчмиадзинский прежде, чем потеряет всякое достоинство свое.
Покорнейший слуга Вашего высокопрестольства
Нерсес, архиепископ обитающих в Грузии армян.