146. РАПОРТ НАЧАЛЬНИКА 20-й ПЕХОТНОЙ ДИВИЗИИ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА А. В. ГАЛАФЕЕВА КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КАВКАЗСКОЙ ЛИНИИ И В ЧЕРНОМОРИИ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТУ П. X. ГРАББЕ О ПОДГОТОВКЕ ЭКСПЕДИЦИИ В ЧЕЧНЮ
3 апреля 1840 г.
Вследствие повеления Вашего превосходительства от 21 марта сего года за №461, коим поручено мне командование левым флангом линии и Северным Дагестаном, я 23 числа того же месяца отправился в станицу Александровскую, в дивизионную квартиру вверенной мне дивизии, где, приготовляясь в экспедицию на семь месяцев, должен был остановиться на несколько дней, чтобы заключить весьма нужные дела, скопившиеся в мое отсутствие при поездке на правый фланг в полки 1-й бригады 20-й дивизии, и потом сделать распоряжение к движению дивизионного моего штаба. 29 марта, оставя станицу Александровскую, я прибыл в город Георгиевск, где при представлении ко мне и. д. начальника артиллерийского округа господина подполковника Дубовского осведомлялся я о снабжении вовремя отряда, вверенного моему командованию, артиллерийскими снарядами, на что он отозвался, что сомневается в возможности доставить все к предписанному времени по причине затруднений в перевозке, по неявке желающих (за недостатком повсеместном фуража) к транспортированию как орудий, так и снарядов. Считая обстоятельство это весьма важным, я вынужденным нахожусь покорнейше просить Ваше превосходительство, обратя на сие Ваше начальническое внимание, подтвердить подполковнику Дубовскому, чтобы он, минуя все затруднения, выполнил в точности все прежние распоряжения Ваши относительно снабжения отряда артиллерийскими снарядами.
В проезд мой чрез город Екатериноград я несколькими только часами не застал господина генерал-майора Лабинцова, выступившего с отрядом к стороне Владикавказа. По прибытии моем 30 марта в город Моздок, где начинается уже [200] левый фланг линии, я признал за необходимое отдать приказ, копию с коего честь имею представить на благоусмотрение Вашего превосходительства. Вследствие этого приказа тамошний комендант и вместе окружный начальник вошел ко мне с рапортом насчет закупки в большом количестве и по весьма высоким ценам зернового хлеба вообще жителями, именующимися мирными, и вывоза оного за Терек. На рапорт этот господина подполковника Ильяшенко (входившего уже прежде с представлением на предмет сей к начальнику левого фланга линии и не получившего в это время еще никакого разрешения) я дал ему повеление не выпускать зернового хлеба за Терек, ибо покорность тамошних жителей в теперешних обстоятельствах весьма сомнительна и они, скупая тот хлеб, могут перепродавать оный (что они, как известно, и делают) приверженцам Шамиля и, облегчая тем продовольствие его скопищ, наносят нам вред. Копии с рапорта господина подполковника Иляшенко и с моего предписания ему за № 2 при сем также прилагаются. Если Ваше превосходительство изволите признать эту меру полезною, то покорнейше прошу снабдить меня в подтверждение Вашим предписанием, в противном же случае приказать прямо моздокскому коменданту об отмене сего запрещения и меня поставить о том в известность. На дороге от города Моздока до станицы Червленной я видел 200 чел. казаков, отправленных господином генерал-майором Пулло из отряда для отдыха и поправления изнуренных их лошадей, но и там подножного корму вовсе нет и трава едва только начинает показываться. Так что сбор казаков в значительном числе прежде 15 апреля невозможен, но к тому времени я считаю его совершенно необходимым, ибо Шамиль в нынешнем году переменил свою тактику: осуждая свои действия в прошлом году в том отношении, что он думал возможным удержать русских укрепленными местами, и отдавая преимущество соображениям Кази-муллы, он решился действовать отдельными партиями, возмущая жителей Чечни и гор и стараясь проникать на плоскость, обитаемую кумыками, и как в его скопищах находится до 400 конных, которые могут со временем умножиться, то я признаю за необходимое, не разделяя экспедиции на периоды, собрать при первой возможности всех казаков, предназначенных действовать в отряде, мне вверенном.
1 апреля я прибыл в крепость Грозную и на другой день приказом (с коего копию честь имею представить (Все указанные приложения отсутствуют (Прим. сост.))) предуведомив о том войска, послал предписания господам генерал-майорам Пулло, Клюки фон Клугенау и Лабинцеву и также владикавказскому коменданту господину полковнику Широкову. Первому из них о том, чтобы, оставя два батальона Апшеронского пехотного полка с необходимою артиллериею и несколькими казаками в Старом Аксае и поместя один батальон Куринского егерского полка в Умахан-Юрте, с остальными войсками возвратился бы в крепость Грозную, дав отрядным частным начальникам нужные наставления, до обеспечения Сунжинской линии и до воспрепятствования прорывам относящихся (что им, господином генерал-майором Пулло, уже исполнено). Генерал-майору фон Клугенау я предложил выслать из Темир-Хан-Шуры остальные из трех батальонов Апшеронского пехотного полка, предназначенных под мою команду, и, если возможно, ускорить уважение графа [201] Паскевича-Эриванского полка, направя все эти войска к Старому Аксаю, притом донести мне о положении края, ему вверенного. Господ генерал-майора Лабинцева и полковника Широкова уведомил о прибытии моем в крепость Грозную и о взятом направлении одной из партий Шамиля, под начальством его сообщника Ахверды Магома, к стороне Владикавказа и также требовал сведений о положении дел в том краю. По получении от всех сих начальников донесений, не премину в свое время представить Вашему превосходительству.
Возвращение господина генерал-майора Пулло из Умахан-Юрта необходимо нужно было для различных сведений и по оным моих соображений, притом же я имею в виду некоторое успокоение войска, утомленного беспрестанными усиленными движениями, которые в первое время восстания Чечни, конечно, были необходимы, чтобы показать неприятелю осторожность и деятельность с нашей стороны, но теперь нижние чины имеют надобность во времени, чтобы хотя несколько обшиться обувью и бельем и вообще приготовиться к продолжительной экспедиции, которая, по всем вероятностям, захватит некоторую часть глубокой осени. Число больных множится — в одном Куринском егерском полку их уже теперь находится 220 чел., и роты не имеют в строю более 120 рядовых, следовательно, 120 чел. менее в каждом батальоне, нежели предписано иметь к началу экспедиции, что в массе войск произведет чувствительное уменьшение. Артиллерийские лошади, которых я до сих пор имел случай видеть, весьма в худом теле. Все сие вместе более и более меня утверждает во мнении, что отдых войскам необходим, наипаче его потому, что с теперешними силами в подобных обстоятельствах мы проникнуть в сердце Чечни или гор и воспрепятствовать там действиям Шамиля не можем. При том же насилия, пожары и грабежи, его шайками совершаемые, служат некоторым образом жестоким уроком привлекшим его к себе чеченцам. Уже некоторые из них начинают приходить в рассудок и, оставляя Шамиля, укрываются от преследования его в лесах, что мне сообщено двумя чеченцами, братьями Даутовыми из дер. Дзерманьян-Юрт, которые, между прочим, показывали, что многие из старшин и мулл, узнав о прибытии нового начальника в здешний край, изъявляют желание обратиться вновь к покорности. Не давая много весу сему последнему известию, я употреблю все усилия к отторжению всех, кого только можно, от участия в возмущении, на какой предмет составлено мною воззвание к племенам чеченским и, переведенное на арабский язык, вручится тем же братьям Даутовым для распространения их соотечественникам. Список с сего воззвания честь имею представить Вашему превосходительству на благоусмотрение. Они же, братья Даутовы, передали мне, что Шамиль 1 апреля в полдень возвратился из дер. Чахкиринской в дер. Мезеин-Юрт, лежащую верстах в 35 от крепости Грозной в Большой Чечне, где старается присоединить к себе из окружностей еще более сообщников, назначая с каждого двора по одному вооруженному человеку. Усердие братьев Даутовых, о преданности коих засвидетельствовал предо мною и господин генерал-майор Пулло, требовало поощрения, и я наградил их из собственных моих денег; на будущее же время я желал бы знать на сей предмет намерения Вашего превосходительства и буду ли я иметь некоторую экстраординарную сумму для вознаграждения (без сомнения весьма разборчивого) значительных услуг со стороны азиатцев, а также и для посылки в чрезвычайных случаях курьеров? [202]
Когда весь отряд соберется вместе и будет обеспечен всем потребным, тогда я предполагаю, оградив несколькими батальонами и сотнями казаков Сунженскую линию и землю кумыков, с главными войсками двинуться, куда надобность укажет, чтобы силою оружия заставить покориться тех из жителей Чечни или гор, которые вздумали бы еще [помогать] возмутителю Шамилю. Построение же крепостей отложить на некоторое время до благоприятнейших обстоятельств, начав с той, какой местность будет в связи с общею операциею отряда, на левом фланге линии действующего.
Полученные мною сведения от господина генерал-майора Пулло в оригинале при его ко мне за № 485 рапорте честь имею представить Вашему превосходительству и притом доложить, что по несоставлению еще при мне походного штаба я не могу теперь успевать в донесениях моих ни к господину военному министру, ни к господину корпусному командиру, а потому не благоугодно ли Вам будет принять на себя труд этот. Я же принужден теперь все бумаги, по важности их, составлять сам.
Сведения же, самим мною полученные нынешнего дня о Шамиле через азиатца прапорщика Имаса Инакова, довольно удовлетворительны: он находится в тех же местах, о которых упомянуто выше, и не только не успевает в сборе приверженцев, но теряет и прежних, так что сообщнику своему Шуаиб Мулле, жалующемуся ему на то, что все от него из отряда расходятся, и просящему помощи, он ответил, что, не имея около себя более сорока человек, ничем помочь ему не может, а предлагает стараться об усилении своей партии привлечением к себе недовольных русскими.
В заключение сего рапорта честь имею донести, что не премину представлять обо всем часто и подробно Вашему превосходительству и покорнейше прошу, есть ли возможность с сим же нарочным удостоить меня Ваших ремарок на все мои предположения.
РГВИА. Ф. 13454. Оп. 6. Д. 293. Л. 159-162. Подлинник.