№ 74
М. С. Воронцову, 20 октября-30 ноября 1818
М. С. ВОРОНЦОВУ
[Река] Сунжа, 20 октября-30 ноября 1818
Любезный и редкий брат.
Письмо последнее твое получил. Благодарю за книги. Martin 1 много весьма любопытного говорит об Армении, особливо что до географии оной касается. Мне приятно было прочесть и другие книжки, в которых справедливо говорится о славном Цицианове. Поистине после смерти его не было ему подобного. Не знаю, долго ли еще не найдем такового, но за теперешнее время, то есть за себя, скажу пред алтарем чести, что я далеко с ним не сравнюсь. Каждое действие его в здешней земле удивительно, а если взглянуть на малые средства, которыми он распоряжал, многое казаться должно непонятным. Ты лучше других судить можешь, бывши свидетелем дел его. От старика Дельпоццо знаю я, как он любил тебя, и ты все право имеешь хвастать, что служил под начальством сего необыкновенного человека. Меня бесит, что я никого при себе не имею, кто бы мог описать время его здесь начальствования, но думаю, что и материалов для того достаточных не найдется. Я нашел здесь архив в бесчестном беспорядке, многие бумаги растеряны, сгнили, стравлены мышами. [154] Трудолюбивый мой Наумов 2 собрал, что осталось; теперь он в совершеннейшем устройстве, разобран по содержанию бумаг, по годам, и все в переплете. Одного недостает, чтобы в сем виде был он тотчас после смерти Цицианова.
Ты мне упрекаешь, что я тебя не известил о переходе чрез Терек. Не только при самом начале предприятия, ниже теперь по прошествии пяти месяцев ничего нельзя еще сказать хорошего. С начала прибытия моего на Сунжу потребовал я от чеченцев выдачи наших пленных и чтобы не принимали к себе дезертиров, требовал также аманатов. Наперед знал я, что не согласятся на выдачу пленных, особливо беглых, из коих есть переменившие веру и оженившиеся. Чеченцы все вооружились, заняли леса, дороги и главнейший пункт, знаменитый нашими потерями, называемый Хан-Кале. В помощь им пришли толпы довольно многочисленные лезгин, и тогда вместе один раз подходили к лагерю и один раз выступили против транспорта, идущего с Терека. В обоих случаях имели они потерю малозначащую, ибо бегут самым подлейшим образом, и артиллерия редко имеет случай действовать порядочно.
Лезгины, пробывши с небольшим месяц, отправились обратно в дома свои, отзываясь, что не могут сносить жаркого летнего времени, но справедливая причина была та, что не нашли они добычи, в надежде на которую они из гор приходили. Чеченцы после того не смели появляться на сей стороне Сунжи и ограничили себя нападением на оплошные пикеты казаков или на посылаемых из лагеря людей. Один только раз дрались весьма смело в лесу, который нам рубить надобно было. Между тем некоторые из деревень, лежащих на левом берегу Сунжи, за вероломство и мошенничество наказаны, и в сих случаях удалось убить более несколько людей и жен, нежели в сражениях, ибо не столько всегда удобно бегство 3.
В продолжение сего времени построилась весьма порядочная крепостца против самого Хан-Кале, в 6 верстах от оного и поблизости лучших дорог, в Чечню идущих. Я назвал ее Грозною! Таким образом по течению Сунжи от Владикавказа в 30 верстах имеем мы редут в Назране, где попечением благороднейшего старика Дельпоццо выселены из гор ингуши почти в тысяче семейств. Оттуда в 30 верстах близ селения чеченского Казах-Кечу в прошлом году построена крепостца Преградный Стан. От оной до Грозной около 45 верст незанятого пространства по причине недостатка средств, ибо столько мало у меня на линии войск и столько повсюду много беспокойств, что я, собрав вместе семь только баталионов, должен был в то число привесть из Грузии два баталиона, один из Дагестана, и выпросил из Крыма 8-й егерский полк, из коего находились два баталиона. Будущий год, если особенные не воспрепятствуют обстоятельства, на промежутке, о котором сказал я выше, учредится крепостца, и потом между всеми ними укрепленные коммуникационные посты, и Сунжа составит линию, которая прежде была по Тереку и заключала в себе большие для нас невыгоды. В будущем году сам я намерен заняться построением крепостцы в Андреевской деревне и со временем протянуть линию от Сунжи чрез аксаевские владения, андреевские и по реке Сулаку, дабы закрыть порочный левый фланг прежней линии и город Кизляр, единственный своею промышленностию и пользою, казне приносимою. Не знаю, дадут ли мне на сие средства, ибо с войсками, которые я имею, нельзя за то приняться. Впрочем, не моя вина, если на предложения мои не согласятся; [155] моя обязанность представить правительству мое мнение; его дело поправить погрешности и, опровергая оное, сказать, почему не хорошо и что лучшего делать должно.
Теперь, объяснив тебе, что делалось на Сунже, скажу, что происходит в Дагестане. В начала лета шамхал тарковской, человек верный Государю, и уцмей каракайдакской, близким родством связанный с шамхалом 4 и один из величайших мошенников и вероломнейших людей, прислали ко мне множество жалоб, что лезгины и известный сильный акушинский народ готовятся напасть на них за то, что чрез владения их дают они свободный проход нашим войскам и, давая пособие подводами, приучают русских к требованию некоторых повинностей. Как подданных России, должен я был оградить от опасности и, хотя ни малейших не имел к тому средств, решил однако же собрать из Дагестана два баталиона пехоты с шестью орудиями артиллерии и отправил с ними г[енерал]-м[айора] Пестеля на реку Бугам за один марш вперед Дербента. Ему приказано было показывать готовность идти вперед, и распущен был слух о запасах провианта для войск, идущих с линии. Народ акушинский, сильный и гордый воспоминаниями славы своей, когда, предводимый отцом беглого Ших-Али хана, покорял он Ширвань 5, оставил намерение напасть на шамхала, но собрался вместе и, желая отдалить г[енерал]-м[айора] Пестеля, обратился на него. Аварский хан 6, имеющий чин генерал-майора и 5 т[ысяч] руб[лей] сер[ебром] пенсиона, брат его родной 7, известный мошенник и самый уцмей, просивший нашей защиты, тайно акушинцам содействуют. Владения уцмея явно обнаружились против нас и просили акушинцев прийти к ним на помощь. Башлы, главный город каракайдакский, первый приступил к тому, но г[енерал]-м[айор] Пестель предупредил соединение их и 1000 человеками пехоты испуганные Башлы занял без выстрела, взял аманатов от жителей и укрепился в замке, лежащем в городе. Теперь акушинцы вместе с соседними народами и с лезгинами, более нежели в 20 т[ысяч] человек, идут атаковать г[енерал]-м[айора] Пестеля, от которого имею я о сем известие, равно и с других сторон, с тою только разностию, что силы более гораздо увеличены.
Из всего того ожидаю я, что они придут к городу Башлы, постараются, сколько возможно, более выказать свои силы, постреляют издалека, ибо к пушкам не любят приближаться, и потом, по причине и погоды, и потому, что затруднительно продовольствие для многочисленной сволочи, разойдутся по домам. Будущею весною, если чуть возможно мне будет, я приду разведаться с мошенниками в собственные их жилища, и тут будет конец и уцмеевскому достоинству, а жители богатой земли сей и нам необходимо нужной отдохнут под милосердым правлением Императора от злодейской власти, их утесняющей.
Письмо сие пишу в несколько приемов, а потому скажу далее о Пестеле, если получу от него известие.
Октября 25-го, Сунжа. От Пестеля не получаю ничего, но из Тарков есть известие, что жители города сего рассеялись, боясь собравшихся лезгин, и что все владение шамхала взбунтовало и соединилось с оными, что сообщение с Пестелем прервано и мои к нему предписания не достигают. Мятежники присылали возбудить против нас жителей деревень, принадлежащих владельцам андреевским Я, дабы удержать сих последних, решился идти к ним и завтра [156] выступаю. Со мною идет пять весьма неполных баталионов пехоты, в числе коих новосформированный 8-й егерский полк, прибывший ко мне из Крыма и не видавший неприятеля. Идут 350 едва движущихся казаков, но идут 15 орудий артиллерии, составляющей главнейшую мою силу. Дальнейшее движение мое зависеть будет от известий, которые получу от Пестеля.
Октября 30-го. Пришел я в Андреевскую деревню, и отовсюду есть слухи, что Пестель был атакован, дрался два дни сряду и вышел из Башлы 8, что в ближайшие здесь деревни привезены убитые лезгины. Недоброжелательствующие нам весьма увеличивают нашу потерю.
Октября 31-го дня. Давши отдых войскам нынешний день я иду в Тарки, дабы движением сим отвлечь собравшихся мятежников и не допустить идти на Кубу, как они намереваются и где нет у меня войск, которыми удержать было их можно.
18 ноября. Шатаясь долгое время, наконец в свободную минуту опишу я тебе все случившееся со мною. Не доходя трех часов пути до Тарки, остановился я у одного селения, откуда идет дорога довольно свободная во владения всех возмутившихся против нас мошенников. Начались дожди проливные, и я принужден был, оставя все выгоды моего направления, идти в Тарки, дабы войска расположить на квартирах и снабдить себя провиантом, которого мало уже у меня оставалось. В Тарки прожил я девять дней, ибо казалось, что самое небо далее меня не допускало, проливая на нас дожди ужаснейшие; наконец выступил в горы 9 прямо к столице аварского хана, генерал-майора и подлейшего изменника. В трудном весьма дефиле встречен я им был с довольным числом мятежников. Было уже поздно, люди устали от перехода, и обоз мой весьма растянут. День сей кончился несколькими выстрелами из пушек и слабым ружейным огнем; неприятель остался на вершине горы в торжестве, что не дал нам дороги. Расположась лагерем, в десять часов вечера послал я один баталион Кабардинского полка в обход на гору, и он так удачно подкрался, что нашел неприятеля в совершенной неосторожности у огней в разных забавах. Залп из ружей и ура рассеяли мошенников, и с того времени вселился между ними трепет; ибо по справедливости нигде уже удобнее остановить нас было невозможно. Более суток употребил я, чтобы подняться с артиллериею на гору и селение Параул, столицу и место рождения хана аварского, нашел совершенно оставленную жителями. На другой день пошел я в селение Джунгутай 10, принадлежащее брату его, молодому человеку, владеющему большим округом и который более всех способствовал к возмущению против нас Дагестана. Здесь нашел я мятежников в большом собрании, в крепкой позиции, защищенной окопами. После некоторой перестрелки окопы взяты были штыками, но неприятель не мог иметь большого урона, ибо и артиллерия наша мало действовала, и во время сражения столько густой распространился туман, что неприятель мог спастись бегством, почти не преследуем по причине темноты. Селение Джунгутай и в 3-х верстах от него другое того же имени 11, оба прекраснейшие и лучшие, нежели многие из уездных наших городов, приказал я разорить совершенно. После сего все возмутившиеся владения шамхала, все брата аварского хана и некоторые из селений, ему самому принадлежащих, покорились и прислали старшин просить помилования. Шамхал во все время остался верным и был с войсками нашими при Пестеле; в вознаграждение [157] его из владений аварского хана, брата его и еще одного мошенника, дал я ему в управление четыре больших городка с селениями, составляющими более четырех тысяч семейств. Сверх того из остальных составляю особенный небольшой уезд, никому не принадлежащий, кроме Императора, намереваясь впоследствии иметь тут военную дорогу с линии в Дербент и кратчайшую, и несравненно удобнейшую. Таким образом кончив дела здешней страны, возвращаюсь я на линию, дабы успокоить войски, которые уже семь месяцев на бивуаках, и здесь поблизости к горам уже зима порядочная. В бытность мою в Тарки получил я от Пестеля рапорт, что лезгины в числе более 15 т[ысяч] человек атаковали его в Башлы и что 10 т[ысяч] сверх того, ожидая последствий дела, готовы были броситься на Кубинскую провинцию. Пестель занимал замок и часть домов, прилежащих к нему, которые приуготовил он к обороне; с ним было две тысячи пехоты и 6 орудий, конницы Аслан-хана кюринского 12 и нашей кубинской слишком 500 человек. Три дни лезгины дрались упорно, и жители Башлы, изменив данной присяге, присоединились к ним и впустили их в дома свои. Тогда Пестель, не имея сообщения с Дербентом и опасаясь недостатка в провианте и снарядах и видя сверх того, что неприятель начал окружать замок окопами, выступил ночью из Башлы. На дороге два раза безуспешно нападал на него неприятель, но с большим прогнан уроном, и Пестель благополучно пришел на прежний при реке Бугаме лагерь, где атаковать его неприятель не решился. Потеря с нашей стороны по образу здешней войны необыкновенная, ибо с убитыми и ранеными простирается до 370 человек; неприятель, а паче изменники селения Башлы потерпели ужасно. Теперь по предписанию моему Пестель выступил из Дербента для совершеннейшего разорения Башлы и прочих селений взбунтовавшего владения каракайдакского уцмея 13.
В будущем году пойду я наказать акушинский народ, сильнейший в Дагестане и наиболее нам враждебный, и после того вся сия страна будет совершенно спокойна и лучше многих других повиноваться. Здесь не так легко я кончу, как теперешний раз, но кончу непременно.
Вот любезнейший брат, вернейшее тебе описание всего здесь происшедшею и даже частию моих впредь предприятий. Не думаю, чтобы мог ты упрекнуть, что не пишу к тебе обстоятельно и обо всем.
Теперь позволь отнестись с собственною моею просьбою, состоящею в следующем. У меня на Сунже был m-r Joubert 14, известный человек, бывший при французском посольстве в Персии и теперь по препоручению правительства находящийся в России; я получил от него в подарок некоторые инструменты и сказал ему, что в подарок жене его пошлю шаль. Теперь оную при сем отправляю и прошу ей доставить, если бы даже и выступил ты из Франции с корпусом. Сделай одолжение, не откажи сего, ибо иначе нет мне способа ее доставить, и более всего стыдно не сдержать данного мною г-ну Joubert слова. Прощай и сохрани мне дружбу свою, которой я истинную цену знаю.
Верный Ермолов
20 ноября. Сейчас доносит Пестель, что, по распоряжению моему, выступив вторично из Дербента, разорил он до основания город Башлы, для защиты коего весь Дагестан вооружался. Я сам находился от оного в восьми часах пути, дабы отвлечь внимание акушинцев и дать ему беспрепятственно [158] довершить истребление. Таким образом гордые, а равно глупые дагестанцы видят все усилия свои бесплодными, и ужас царствует повсеместный. Я завтра возвращаюсь на линию!
30 ноября. Перешел я обратно Терек благополучно. Прощай.
Верный Ермолов
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 67-77.
Комментарии
1. Речь идет о книге: Saint-Martin A. J. Mémoires historiques et géographiques sur l'Arménie suivis du texte arménien de l'Histoire des Princes Orphélians... Vol. 1-2. Paris, 1818.
2. С. А. Наумов.
3. Эти события, равно как и начало ханского движения, стали реакцией на начало военно-экономической блокады Чечни. См. прим. 5 к письму М. С. Воронцову от 9 июля 1818 и прим. 13 к письму А. А. Закревскому от 26 января 1817.
4. Сын уцмия Мамад-Бек был женат на дочери шамхала Тарковского.
5. Речь идет о Фет-Али-Хане (Фатали-Хане) (1736-1788) -кубинском хане с 1758 г., которому удалось присоединить к своим владениям ханства Дербентское, Бакинское, Шемахинское и Ширванское, а также север Персии до города Ардебиль.
6. Султан-Ахмет-Хан.
7. Гассан-Хан-владелец Мехтулинского ханства.
8. Горцы появились под Башлами днем 23 октября, и после ожесточенного сражения русские покинули это селение 26 октября. Из 2000 человек русского гарнизона за эти дни были убиты 3 офицера и 137 нижних чинов, ранены 9 офицеров и 269 нижних чинов.
9. Ермолов выступил из Тарков 11 ноября, 13 ноября был в Парауле, а уже 14-го
в Большом Дженгутае.
10. Имеется в виду селение Большой Дженгутай, которое и было резиденцией мехтулинских ханов.
11. Малый Дженгутай.
12. Аслан-Хан Кюринский (ум. 1836)-с 1812 г.- владетель Кюринского ханства и полковник русской службы, с 1820 г. одновременно и казыкумухский хан, с 1834 г. после истребления семейства аварских ханов управлял также Аварией.
13. Пестель выступил из Дербента 14 ноября.
14. Жубер Жозеф Антуан Рене (1772-1843)-виконт (с 1822 г.), французский генерал, участник наполеоновских войн, в 1815 г.- французский эмиссар в Константинополе.