№ 69
М. С. Воронцову, 9 июля 1818
М. С. ВОРОНЦОВУ
Лагерь на [реке] Сунже, 9 июля 1818**
** Помета М. С. Воронцова: «Получ[ено] 23 августа] 1818».
Любезный брат, редкий из человеков!
Давно не имею я от тебя писем, кроме нескольких строк, которыми извещаешь меня, что великий князь будет осматривать твой корпус. Я не изменяю [141] обещанию моему и всегда пишу, лишь что-нибудь хотя мало заслуживает внимания. Зная, по словам твоим, что все обстоятельства здешнего края занимательны для тебя, и теперь сообщаю о том, что переменилось после моего последнего уведомления.
Я привожу в исполнение давнее намерение занять Сунжу и укротить оскорбительные злодейства чеченцев, которые превзошли уже всю меру терпения. Другой уже месяц стою я лагерем на Сунже против Хан-Кале, известного дефиле трудностию прохода и прежними неудачными Булгакова 1 предприятиями 2, которые стоили нам большой потери, ободрили оною чеченцев и сделали их дерзостнее в их разбоях и хищничествах. Я заложил тут крепость, наименованную Грозная. В ней будет гарнизона до тысячи человек и страху для чеченцев на пять. Я предполагал в нынешнем году сделать более сего одного укрепления, но недостаток во многих вещах и сопротивление чеченцев, которым не нравится наше здесь пребывание, умедливают чрезвычайно работы, и я ничего не успею сделать более. В будущем году устрою еще одну не столько большую крепостцу и в нескольких пунктах при удобнейших чрез Сунжу бродах редуты, и чеченцы будут сговорчивее. Потом деревни чеченские, по берегу Терека расположенные, в которых укрываются под именем мирных разбойники по соседству наиболее вредные, истреблю; раздам прекраснейшие их земли казакам нашим, которые или совсем в них нуждаются, или имеют весьма неудобные. За сим первым актом следует важнейший.
Дагестан, который тебе знаком и где всегдашнее убежище изменникам и врагам нашим, где весьма покойно живут и беглый подлец царевич 3, и злобный Ших-Али-хан 4 и где теперь дышет все возмущением 5, я намерен связать с Кавказскою линиею посредством дороги чрез Дербент. Со временем линию укреплений по Сунже доведу я почти до устья оной, то есть ниже места, где впадает Аргун, перейду на правый берег оной, где для сообщения будет редут, в Аксае заложу крепостцу; в Андреевской деревне немного сильнейшую и левый фланг линии примкну к Сулаку, у Костюковского селения. Закрою совершенно Кизляр, богатый город и родом своей промышленности единственный. Шамхал тарковской 6, утесняемый злодеями своими, никогда так усердно не прибегал к нашей защите, просит в Тарки войск и в распоряжение наше отдает богатые соляные озера, которые чеченцев и все довольствуют горы. Уцмей каракайдакский 7, также злодей наш, в худом положении и просит от неприятелей защиты. Здесь будет у меня военный пост для связи с Дербентом. Таким образом получу я другую дорогу, во многих обстоятельствах нам полезную. И движение по оной войск, и частое оных в земле обращение познакомит нас более с народом, а ему истолкует, что для смирения его имеем мы средства, которые теперь весьма недостаточны. Весь сей план довел я до сведения правительства, и он не кажется неосновательным.
Еще представил я систему крепостей для областей наших, по ту сторону гор лежащих, вводя в предмет умножение и усовершенствование войск в Персии. Она требует обстоятельного рассмотрения, ибо стоит и некоторых издержек. Я об оной сообщу тебе впоследствии, когда правительством или утверждена или откинута будет. Если допустится, то границы наши, сколько возможно по порочному виду их, примут некоторую твердость, и в случае даже распространения оных крепость ни одна не останется бесполезною. Сего, [142] конечно, уже я не приведу к окончанию, ибо несколько лет на то надобно, но по крайней мере план со всеми обстоятельствами соображенный должны будут исполнять мои преемники, и не так как доселе все предоставлялось произволу начальствующего, который иногда по злобе, иногда по самолюбию, а иногда и по невежеству уничтожал распоряжения предместника, и от того все осталось в состоянии начала. Таким образом исчезли все предприятия славного и необыкновенного Цицианова. Злоба и невежество Гудовича изгладили до самых признаков. Я сам испрашиваю на себя законы, но сносить стану их терпеливо, чтобы и другие на месте моем им покорялись.
Прощай, любезный и редкий брат.
Пишу не по-твоему. Ты или ленишься или забываешь.
Душевно любящий и верный А. Ермолов.
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 63-64 об.
Комментарии
1. Булгаков Сергей Алексеевич (ум. 1824)- генерал-майор (с 1789 г.), в 1790 г. участвовал в экспедиции против Батал-паши, в 1791 г.-в штурме Анапы (именно ему сдался Шейх-Мансур), позднее генерал от инфантерии (с 1801 г.), с августа 1806 по 1811 г.-командующий войсками на Кавказской линии и начальник 19-й пехотной дивизии.
2. Речь идет о неудачном походе Булгакова против чеченцев весной 1807 г. Булгаков имел дело с главными силами чеченцев в Ханкальском ущелье, взял его штурмом, но понес огромные потери. Результатом похода было покорение только двух независимых обществ-Атаги и Гехи (см.: Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, дневниках, легендах и биографиях. Т. 1. СПб., 1887. С. 701; Русский биографический словарь. Т. Бетанкур-Бякстер СПб., 1908. С. 467; Зубов Пл. А. Подвиги русских воинов в странах кавказских. Т. 1. Ч. 2. СПб., 1835. С. 33-34).
3. Грузинский царевич Александр Ираклиевич.
4. Ших-Али-Хан (1776-1821)-кубинский хан в 1791-1806 гг.; после присоединения Кубинского ханства в 1806 г. к России бежал в Персию, но не оставлял попыток вернуться на престол; в 1791-1799 и в 1802-1806 гг. также хан дербентский.
5. Начало военно-экономической блокады и строительство укреплений в Чечне послужили толчком к начавшемуся в 1818 г. так называемому ханскому движению. К антироссийской коалиции присоединились все дагестанские владетели-ханы аварский, мехтулинский, казыкумухский, майсум-табасаранский, кадий акушинский и др. Исключение составили только шамхал тарковский и уцмий каракайдагский.
6. Шамхал тарковский-титул владетеля Тарковского шамхальства, существовавший с XII в. по 1867 г. С 1794 по 1830 г. престол занимал Мехти II (Мехти-Хан).
7. Уцмий каракайдагский-титул владетеля Каракайдага. Отношения российских властей и уцмия Каракайдага Адиль-Хана в 1818-1819 гг. были весьма сложными. В 1818 г. уцмий, сын которого находился в аманатах в Дербенте, отказался присоединиться к антироссийскому союзу дагестанских ханов. Сохранял он нейтральные позиции и большую часть 1819 г., несмотря на то, что большинство его беков присоединилось к восстанию (Гапуров Ш. А., Абдурахманов Д. Б, Израйилов А. М. Дагестан в кавказской политике России первой четверти XIX века. Нальчик, 2008).