№ 424
С. Н. Ермолову, 21 января 1849
С. Н. ЕРМОЛОВУ
Москва, 10 января 1849
Письмо твое, любезный брат Сергей Николаевич от 6-го декабря, названное дополнением к последнему, я получил. Ты меня впутываешь dans de telles complications que certainement je ne saurai affronter* (В такие осложнения, которым я определенно не сумею противостоять (фр.).), и вот объяснение тому. — Закревской не в таких отношениях с военным министром 1 и Перовским, чтобы захотел писать им, и не в таком положении чтобы равнодушно принять, если не вполне успеет в желании. Это знаю не по одной догадке. Сам я никогда не писывал кн[язю] Чернышеву, а он с Перовским после поступка его с Нагибиным 2 весьма далеки, чтобы быть приятелями. Итак, любезный брат, один [574] кн[язь] Воронцов может что-нибудь тебе сделать, в чем я не совершенно уверен, зная весьма давно, что он к тебе не благорасположен.
Я тебе давно писал об этом, почерпая из ответов его на мои письма истину того, но ты не хотел этому верить, всегда возражая неосновательными доводами. Многое в подробности знаю я, что у вас происходит, расспрашивая многих, сличая их замечания, и от таких знаю, которые в хороших отношениях с окружающими князя, а потому, быть может, его собственное передают мнение. Люди, по расстоянию от тебя, не могущие тебе завидовать и тобою ласкаемые, многие передали мне, и я должен был заключить, что тебе лучше не служить в Грузии и что невнимание местного начальства к службе ревностной и бескорыстной, должно было высшему начальству сообщить о тебе невыгодное мнение. Лучше было не останавливать моих действий и не заставлять меня писать, противное прежнему. Я и себя обвиняю, ибо князь Вор[онцов], не показавши ни малейшего, хотя бы притворного желания тебя удерживать, довольно вразумлял меня, что я не должен был отклоняться от намерения перевести тебя в российские губернии. У меня, конечно, было затмение, когда я тебя слушал, испуганный вычетом 3 т[ысяч] рублей серебром. Если бы немного еще удержался я, мне довольно было бы одного князя Владимира 3, бывшего достаточно откровенным, и наконец ген[ерал]а Коцебу 4, который был со мною совершенным рыцарем и не без сожаления говорил, что ты не хотел понимать его, когда он ясно сообщал мысли свои о твоем положении. Божусь, не знаю что делать, и остается одного желать и искать, чтобы тебе не повредил князь, чего, впрочем, хотя я совершенно не ожидаю, не мешает, однако же, и со стороны своей употребить старание и некоторые угождения!
Если бы возможно сделать, чтобы князь 5 написал Чернышеву, это, конечно, было бы небесполезно. С Перовским он не в ладах и едва ли можно ожидать чего-нибудь успешного и, говорят, что весьма затмевается его могущество. Все, кажется, соединяется против нас, и я угадать не умею, как мы с тобою выпутаемся.
Ты пишешь Григорию Федоровичу 6 о желании твоем переменить место и, чтобы от меня узнал он о больших подробностях. Я должен был многое рассказать и что, я давно знал основательно, тебе надобно необходимо удалиться из Грузии; я сообщил ему, что тайно от тебя просил князя о переводе твоем и что он не показал ни малейшего желания удерживать тебя. Что в расчет твой входили 3 т[ысячи] рублей, которыми ты пренебрегать не можешь. Он не переставал давно твердить мне, что жить жалованием невозможно, наконец, однако же, согласился, что и в России есть губернаторы, которых содержание, будучи менее получаемого тобою, выгоднее по причине чрезвычайной у вас дороговизны. Он весьма заботится об устройстве твоего состояния, хотя, впрочем, весьма не огромного. Скромно весьма говорил он, но не удивлялся управлению воронежским имением и, кажется, после даже не все там делалось порядочно.
Мое искреннее почтение любезной и милой сестре Марье Григорьевне. Слышу чудеса о твоем дофине и вижу тобою переданную к нему нежность всему твоему семейству.
Прощай, будь благополучен и здоров.
Всею душою твой Ермолов.
РГВИА Ф. 217. Оп. 1. Д. 3. Л. 82 об.-84 об. Копия. [575]
Комментарии
1. А. И. Чернышев.
2. В. А. Нагибин.
3. В. С. Голицын.
4. П. Е. Коцебу.
5. М. С. Воронцов.
6. Г. Ф. Гежелинскому.