№ 422
М. С. Воронцову, 13 декабря 1848
М. С. ВОРОНЦОВУ
Москва, 13 декабря 1848*
* Помета М. С. Воронцова: «Пол[учено] 26 декабря».
Письмо твое от 5 ноября 1, почтенный князь Михаил Семенович, получил с детьми моими.
Начну поздравлением тебя с изъявлением признательности Императора к твоим заслугам отечеству. Особенное уважение к ним доказывается по представлениям твоим производством многих в генерал-майоры, чем отдается справедливость полезных их подвигов.
Генерал Коцебу посетил меня в проезд свой, и я с любопытством выслушивал о важных усовершенствованиях, которые делают Кавказ страною мне почти уже незнакомою. Немногие из предместников твоих могут оправдываться кратковременным их пребыванием в том, что они сделали мало, и этих называю я счастливцами.
Каково же нам двум с бароном Розеном! Хотел я прихватить Головина 2, но по мнению властей он принадлежит к эпохе улучшений, особенно после изданного им самим описания des faits et gestes** (Деяний и свершений (фр.).). Это делает он всегда при перемене должностей. Как человек умный он имеет апостолов, проповедующих его славу. Теперь восстают они на Суворова 3 и распускают клеветы словесно и письменно.
Намерение твое быть в июле в Петербурге, по письму твоему, подтверждается слухами оттуда. Ты будешь единственный из всех начальников страны, в которой не осталось места, которое бы не было под глазами твоими и укрылось от внимания. Государю много ты сообщишь нового, ибо видит он Кавказ, как ему представляет его военный министр, совсем его не знающий; пребывание же Государя в Грузии было чрезвычайно непродолжительно. Может быть, говорил он о ней с Головиным; со мною же ни слова, как с совершенною [571] невеждою, к которому относятся все беспорядки. Теперь в ясном виде предстанет ему Кавказ; военные действия идут по желанию; ты предложишь многое для лучшего устройства по гражданской части и начертаешь план высочайшею волею освященный (некогда называл я его уставом), по которому должны будут действовать твои наследники. Тебе принадлежать будет слава создания закона, по которому возрастать будет благоденствие Кавказа, указание его будущности, основание прочного обладания важными приобретениями России и, облегчив таким образом способы управления краем твоим преемникам, ты кончишь четырехлетие и можешь торжествуя отдыхать от многотрудных занятий твоих. Из письма твоего видел я, что четвертый год ты почитал уже утомительным.
Не удивляет меня желание отдохновения, и я ожидаю, что изменяющееся положение Шамиля не будет уже в прежней степени требовать распоряжений и внимания главного начальника и прежней блистательной наружности иметь не будет. Устройство края будет водворяться медленно, и жаль, если бы то могло наполнять все время знаменитого начальника. Удаление твое, конечно, будет предметом общего сожаления, ибо не будут столько видны действия, столько щедры награды, и сомнительно, чтобы другому начальнику предоставлена была столь огромная власть и право награждать по произволу. После тебя быть главным начальником конечно во многих отношениях весьма невыгодно, и все примет другой вид; но ловкий человек может еще иметь возможность снискать привязанность подчиненных, ибо останется Шамиль, обильный источник происшествий и средство прославления многих действующих лиц.
Но должен сказать тебе, любезный князь, что желанию твоему оставить Кавказ никто не хочет верить. Впрочем, быть может, потому что все легко угадывают, что тебя всячески удерживать будут и, чтобы успеть в том, на все готовы будут. Много способствовать будут обстоятельства Европы, менее прежнего грозные, и армии наши могут долго оставаться без действия. Это последнее обстоятельство может продлить твое там пребывание. Иначе не отделаться бы от командования армии, ибо по количеству готовых к действию войск из них мало составить две армии.
Ты в нескольких словах очертил мне движение Шамиля на Ахты. Признаюсь, Бюрно не показал большой решительности, если не совсем струсил 4, но и генер[ал] Шварц немного сделал чудес. Всех молодцеватее поступил Шамиль; ибо нельзя осмелиться спуститься на Самур, не будучи уверенным, что будут согласны старшины округа и народ принять его. Без предварительных сношений и, может быть, с давнего времени этого не смел бы он предпринять. Странно, что не знал князь Аргутинский, у которого много приверженных ему людей и лазутчиков, каковых никто другой не имеет. Он не имел известия о движении Шамиля.
Ты сам возбудил рассуждение; я сам не сказал бы ни слова и вместе с другими, не имеющими понятия, восхищался блистательным описанием происшествия. Защита Ахты поистине славная и награждена достойно! Вероятно, Шамиль не скоро решится на подобное предприятие. Об этом наши будут жалеть более, нежели он сам о неудаче.
Воображаю, с каким чувством увидел ты места, где в самых молодых летах получил Георгиевский крест 5 и настоящее твое назначение (vocation) не сделал затруднительным для начальства. Никому не показался ты камергером! [572]
Любопытство знать, какие действия предначертаешь на будущее лето, ты удовлетворил самым обязательным образом, и я не буду стыдиться невежества при делаемых вопросах. Ты не разрешаешь наступательных действий, да скоро уже и некуда будет. Не оспариваю мнения твоего о Карадагском мосте; на месте ты лучше об этом судить можешь. Не буду говорить о Тилитлы, которые не так скоро надобны будут. Извини, не могу не говорить вздору. Понимаю, какие каменный уголь 6 и торф доставят выгоды войскам, занимающим Казыкумык и окрестности. Это скоро почувствуют горцы.
Теперь позволь принесть мою беспредельную благодарность за детей моих. Они весьма чувствуют милости Ваши и разумеют, что не успели бы заслужить полученные ими награды, если бы употреблены они были по очереди, но ты, почтенный князь, назначил их в экспедицию и, тебе угождая, начальники не оставляли их праздными. Меня не удивили их награды 7, ибо многие подобные и большие имеют, но я так доволен, что если бы гораздо позже получили их, я долго не верил бы моему счастию. И всем этим они тебе обязаны. Не будет в жизни их другого начальника, тебе подобного, и для них более могущественного покровительства. Не верится даже, что они дворяне, а это на всю жизнь их будет иметь большое влияние. Можешь судить, сколько я должен быть тебе признательным! Жалею, что Виктор мой отстал от братьев. Полтора месяца как он выехал из Тифлиса, но еще его нет здесь. Тяжелая болезнь его удерживает в Воронеже, и не знаю, когда приедет.
Уведомляешь, что писал министру 8 о переводе брата Сергея Николаевича. Не перестану упрекать себя, что не спросясь его, я просил тебя о переводе. Он был в отчаянии, когда я сообщил ему, и я боюсь, чтобы министр не подумал, что ты желаешь избавиться от него и это будет причиною, что он не получит места, без чего он существовать не может, скудное имея состояние и долги. Он много потерял, ибо моложе его службою переводятся в генерал-лейтенанты, и он не виноват, что губернатор.
Вижу ясно из письма твоего, что он имел несчастие не заслужить благоволения твоего, и это не должно мешать тебе быть великодушным. Несколько слов министру в пользу его по крайней мере не лишат его места, и он будет чувствовать благотворение. Боюсь я за бедного брата моего!
Прощай! Да благословит Бог успехами по желанию твоему!
Навсегда преданный Ермолов.
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 247-250 об.
Комментарии
1. Имеется в виду письмо Воронцова Ермолову от 5 ноября 1848 г., в котором речь, среди прочего, идет и о предполагаемой поездке наместника в июне 1849 г. в Москву, а затем в Петербург (РА. 1890. Кн. 1. С. 340-342).
2. Речь идет о сочинении Е. А. Головина «Очерк положения военных дел на Кавказе с начала 1838 по конец 1842 года» (Рига, 1847).
3. А. А Суворов.
4. Бюрно Карл Иванович (1796 — после 1859) — инженер-генерал-майор, уроженец Сардинии, участник русско-турецкой войны (1828-1829), с 1844 г. служил на Кавказе, участвуя в экспедициях против горцев. За оставление позиции при селении Борчалы во время осады Шамилем Ахтынского укрепления был подвергнут суду и уволен от службы, с 1855 г. состоял при оренбургском генерал-губернаторе, с 1859 г. в отставке.
5. Воронцов получил орден Св. Георгия 4-й степени 28 августа 1804 г. за отличие под Эриванью. В письме от 5 ноября 1848 г. он сообщает Ермолову о возвращении из Эривани и о посещении мест, где «получил Георгиевский крест и через чин пожалован в гвардии капитаны» (РА. 1890. Кн. 1. С. 341-342).
6. Ранее, в письме от 1 июля 1847 г. Воронцов сообщил Ермолову об обнаружении в Казыкумухе угля, что, по мнению наместника, давало возможность содержать там постоянно войска (РА. 1890. Кн. 1. С. 209).
7. Север Ермолов получил в 1848 г. орден Св. Владимира 4-й степени; Клавдий Ермолов 8 марта 1848 г. стал подпоручиком со старшинством с 4 июня 1847 г. (РГВИА Ф. 409. Оп. 9. Д. 13081. Л. 275 об.).
8. Л. А. Перовскому.