№ 49
А. А. Закревскому, 30 ноября 1817
А. А. ЗАКРЕВСКОМУ
Тифлис, 30 ноября 1817*
* Пометы А. А. Закревского: «Получ[ено] 17 декабря», «Отвеч[ено] 5 генваря 1818».
Любезный и почтенный Арсений Андреевич.
Благодарю тебя за доставление от Воронцова книг и моего портрета, который, впрочем, все находят непохожим. Брат Михайло точно поступает по-братски, присылает появляющиеся вновь военные книги, и мы иногда почитываем их в скучной нашей жизни. Наливка твоя чудесная, и я начинаю подозревать, не коснулась ли ее какая-нибудь прекрасная рука, ибо твоего собственного искусства наливки были убийственные; я очень помню, что они в глазах моих производили движение, подобное молниеносным содроганиям нашего некоторого приятеля. Но присланная тобою поистине удивительная. Неужели у тебя произрастает паленица 1 в том самом саду, где всегда цветы превращались в салад, где за нужную розу, с нетерпением ожидаемую, награждаемы бывали мы пушистою крапивою или за прелестную лилию, которую каждый из нас желал видеть первый рождающуюся, получали мы махровый репейник. Признайся, Арсений, нет ли прекрасного существа, принявшего на себя труды домашнего устройства?
Сколько ни говори пустого, надобно наконец приступить к делу. Три дни принимался за перо и откладывал, не зная, что написать тебе о моих [99] товарищах генералах. Тифлис похож стал на знаменитую главную квартиру; сюда собрал я всех генералов и живу между ними. Не подумай, любезный Арсений, что для того собраны они, что я без них обойтись не могу и они нужны мне для наставления меня по новости. Нет! Для того, что разослать их к местам я не смею. Если бы только лежали на них занятия по званию бригадных командиров, они были бы терпимы, но мое положение тем неприятно, что на них должен я возлагать управление областями и не под глазами моими, итак я решился жить с ними вместе и дела производить чрез способных штаб-офицеров. Одного из генералов согласил я перейти во внутреннюю стражу и по несчастию он из числа лучших, но меня понудила к тому старость его, ибо уже он сорок два года в службе а мне здесь нужны люди живые и быстрые, а паче теперь, когда бригада его употреблена будет против чеченцев. Сделай дружбу, уважая порядочную и беспорочную его службу, исходатайствуй ему назначение во внутреннюю стражу и в край полуденный, где ему удобнее существовать без состояния. Теперь что делать мне с Загорским? Сего невозможно мне отправить во внутреннюю стражу, ибо он совершенно ничего не имеет и умрет с голода, а также весьма скоро и он сорок лет в службе и невозможно не уважать столько долговременного служения и он еще весьма усердный и с доброю волею служащий человек. Ты сделаешь и ему и мне благодеяние, если бригадным командиром переведешь его в другую дивизию, он там будет преисправный, а мне, пусть Бог будет свидетелем, ни на что не надобен и достаточно не мудр! Покойный Кутузов наделал мне хлопот своею смертию, и я не знаю кого просить на место его. Придумал наконец генерал-лейтенанта Вельяминова 2. Я не искал в нем фронтовых способностей, ибо здесь дивизия расположена на бесконечном расстоянии и исправность полков должна лежать на бригадных командирах, но мне полезны будут его знания, ибо он отлично хорошо учился. Если однако же затруднительно будет его сюда переместить, то в таком случае определите генерал-майора Сталя 2-го, которого, впрочем, несравненно лучше иметь начальником Кавказской линии. В нем нет того огня, который желал бы я иметь в чиновнике, управляющем обширною частию, но взамену того, я знаю его усердие и уверен в честности и благородных его правилах. Вы люди чудесные и хотите дать законы самой природе и от 70-летнего Дельпоццо требуете таких способностей, как от человека со всею свежестию рассудка и с полною силою души. Он устарел ужасно, слабо смотрит за линиею; там беспорядки чрезвычайные, между войсками нет устройства, окружающие его люди страшные делают лихоимства и нет командира казачьих полков, который бы не платил дани. Ко мне беспрерывно приходят жалобы, и я очень рано весною еду сам на линию. Михайлов, которого вы весьма справедливо разжаловали в солдаты, мошенник величайший; он в вечер проигрывает по двести и более рублей в карты и из старичишки Дельпоццо, по незнанию его русского языка, законов земли и самого порядка службы, делает что хочет. Я пишу рапорт и представляю его за прежнюю службу к ордену Владимира 2-го класса. Не пожалейте дать его человеку, который, конечно, одной ленты износить не успеет. При сем случае можно ловким образом отозвать его к другой должности
Помоги, любезный Арсений, моего Вельяминова 3 произвести в генерал-майоры. Он, как ты знаешь, достойнейший офицер, и между тем в [100] последнее производство поступили некоторые не старее его и между ними Кишкин 4 и Самбурский 5. После сих двух рыцарей, я надеюсь, можно произвести Вельяминова. Он у меня совершенно на каторжной работе. Не огорчите меня отказом, отнимете охоту трудиться. Вить и я здесь не в удовольствиях живу. Еще представляю одного молодца подполковника князя Севарсемидзева 6. Этот со временем заступит Котляревского, а на Лисаневича и теперь не променяю. Меня оскорбляет часть путей сообщения. Я представляю о награждении офицеров, которые в беспрерывных трудах, а им комитет сего департамента объявляет признательность от лица начальствующего оным. Скажи сделай дружбу, какой хороший офицер станет служить из благодарности Деволана 7 ? Прошу дать сему лучший оборот, или я принужден буду с водяными 8 ругаться, а у меня не всегда легко выиграть. Меня побранят свыше, я перенесу, а как Деволану слегка скажут, то придворную душу паралич хватит. Возьми на себя, почтенный Арсений Андреевич, труд просмотреть все мои представления к Государю. Мне полезно, чтобы ты взглянул на них со вниманием. Я многое говорю дельное! Надобно подумать о чеченцах. Не бойтесь, я не драться с ними хочу, а просто усмирить. Время мира к тому удобное. Дайте, ради Бога, один егерский полк. Не дадите, я не возьмусь за дело и стыдно будет терпеть страм от мошенников. После захотите -поздно будет!
Не назначайте моих генералов именно в какую бригаду, утверждайте просто бригадными командирами и довольно, а то я не знаю, что делать и кому поручить областей управление. Против здешних народов, а паче, когда соседи не перестают подстрекать их, надобно начальников ловких и сметливых. Невозможно ли мне разрешить по одиночке их к вам доставить полюбоваться на них. О бригадных я делаю представление, и хотя есть у меня чудаки, но когда предоставлено мне самому будет распределять их, то кое-как получше размещу их нежели теперь. Взываю к тебе, о, Арсений! Возьми от меня Загорского, но не лиши его существования, коего способы доставляют ему одне столовые деньги. Он беден, но зато честный человек!
Как не пришло в голову определить столовые деньги дежурным в корпусах штаб-офицерам. Когда получают их полковые командиры, то по справедливости можно и им дать их также, особливо, когда они столько в малом числе. Государь, как видно из приказов, объезжая корпуса, произвел многих штаб-офицеров; я также представил, кроме князя Севарсемидзева, еще двух, которые вскоре должны командовать полками. Я приуготовляю им места.
Со мною были в Персии кабардинцы, один из князей сын знаменитого человека и несколько узденей, из которых намерен я впоследствии сделать людей полезных нам для Кабарды. Князю прошу я поручичий чин, а прочим чины прапорщиков. Если откажут, то прекрасно рекомендуют меня в Кабарде.
Ты увидишь одну бумагу мою, в которой доношу я, что издержал данную мне в посольство экстраординарную сумму, состоящую из 100 тысяч рублей ассигнациями, но что я возвращаю их из сумм, положенных на содержание. Сии последние даны мне в полное распоряжение и без отчета, взамен также и жалованья, которое я принять не согласился. Ты верно доволен, что подобный тебе богатством человек делает подарки ценою в сто тысяч рублей. Знай наших, брат Арсений! Пожалуй, обрати на это внимание Государя, не мешает, если он увидит, что в деньгах я не первое поставляю счастье. [101]
В Персии я мог, по крайней мере, взять миллион с Аббаса-Мирзы, которого надобно только было признать за наследника престола. Я сие мог сделать на основании данной мне инструкции, которая меня разрешала, но я видел в том нам вред и за сто миллионов бы не согласился. Много нашлось бы мастеров, которые бы и деньги взяли, и поступку своему придали похвальный вид. Меня многие примут за дурака!
Жаль мне будет, если ты описание всего со мною случившегося принимать будешь за хвастовство с моей стороны. Мое, божусь, не то намерение, а я признаюсь тебе, что мне приятно сказать о том, что в глазах добрых друзей моих даст мне некоторую цену, ибо я дорожу их обо мне мнением.
Ты поступил со мною злодейски, совершенно как М[азе]па. Зачем тебе было спрашивать, вывозить ли отсюда генерал-лейтенанта князя Орбелиана 9. Неужели губернатор представит что-либо противное моему намерению. Цапнули бы, дело в шляпе и я прав! Но теперь когда угодно вам знать мое мнение, вот оно и с некоторыми подробностями. Орбелиани вызвать надобно, ибо он здесь в командование Ртищева будучи совершенным его приятелем делал здесь что хотел и имел большую власть. Многим доставлял места и важный производил побор. Теперь удален будучи от службы, а от меня вместо доверенности получая одни только комплименты и никакого влияния на дела, он очень недоволен, жалуется на несправедливость правительства, неуважающего долговременную его службу, и жалобами своими производит нехорошее впечатление. В многочисленной фамилии Орбелиановых он находит многих готовых к неудовольствиям, ибо они, принадлежа к знатнейшему сей земли роду, с огорчением видят себя лишенными тех преимуществ, которые давало им беспутное царей правление, и не понимают, что другие могут иметь равные с ними права. Желательно было бы, чтобы вы вызвали его к какой-нибудь должности, хотя незначащей, а тем самым недовольным не дали бы повода роптать с основанием. Вызвать его непременно надобно, а теперь и очень ловко, ибо он ожидает ответа на письмо, писанное им к князю Петру Михайловичу, и ему можно будет написать, что потому не было долго ответа, что уважая его службу, хотели вместе известить его и об определении к должности. Не понимаю, куда определить можно генерал-лейтенанта и человека, кроме личной храбрости, никаких других способностей не имеющего. Соглашусь, что вы мудрецы, если ему и Дельпоццо приищите вы место.
Напиши, любезный Арсений, по-приятельски, как говорят о скором моем окончании дел в Персии? Я боюсь дипломатов, ибо солдатом будучи, не мудрено, что я им может быть не во всем угодить умел. Мне кажется, главное дело то, чтобы ничего не дать и не возбудить вражды. Это я сделал, а более, право, невозможно и от меня требовать не вправе, особливо грамотами Государя и письмами первого министра, давши прежде большие надежды и сказавши даже, что на меня возложена обязанность изыскать средства к удовлетворению желаний шаха. Напиши что бы то ни было, хвалят или бранят, досадно будет если несправедливо, но я не умру с горя, ибо я не могу иметь в предмете сделать себе имя в дипломатической карьере.
Я ожидаю от тебя любопытных известий в награждение того, что меня не можно упрекнуть леностию, потому что весьма долгое время мы с тобою [102] обстоятельной переписки не имели. Скажи мне о твоих занятиях по службе и в свободное время, буде его имеешь. Кто составляет твое общество, с кем ты иногда проводишь время, как иногда бывало в Петербурге? Что наш брат Василий делает, которого я люблю верно более, нежели он меня, ибо его добрые качества скорее можно видеть, нежели то, что во мне есть не худое. Я уверен, что он видит у тебя мои письма и потому бесполезно писать к нему повторения. Поклонись Кикину, он счастливее вас, ибо он, будучи в Москве, может с должностию своею согласить приятности семейной жизни. С тобою тоже случится, что и со мною, пройдет неприметно на службе время, придавит дряхлость и не будет жены. Я здесь чувствую сей недостаток, общества нет, женщины дики, мужья ревнивы и продовольствие весьма худое. По знатному чину моему требуют дорогой платы, и храня пристойность, дела сии прикрываю я такою тайною, каковой у нас не требует и самая наиболее о чести пекущаяся праведница. Прегадкая жизнь! Остерегись, Арсений!
Прошу еще о Вельяминове, и если будет он произведен, то скажи Красоте, чтобы прислал шитье на мундир и эполеты, а первый фельдъегерь привезет деньги, чего будут стоить.
Чтобы тебе представить пред глаза вдруг всех, о производстве коих я прошу, препровождаю список и прошу подтвердить Калиостро, чтобы он не забыл о тех, о коих прямо писано к князю Волконскому.
Я прошу также Государя о полном пенсионе жене Кутузова, прочти мою бумагу и помоги семейству бедному и несчастному. Надобно думать, что у сих сирот нет помощи, если я их ходатаем! Жена вздумала было везти тело его в Россию, я взбунтовал против сей мысли, ибо состояние не позволяет делать подобных издержек, и 24-го числа его здесь похоронил. Всякий день с горестью вспоминаю о его потере и никогда, конечно, не заменю другим, который бы столько любил меня и усердно помогал в трудах моих. Я не знаю, что делать? Надобно весною быть на линии, надобно быть здесь, ибо начнется начертание границ с Персиею и в то же время надобно быть на берегах Каспийского моря. Вельяминова посылал во время пребывания моего в Персии на Черное море и теперь могу сам не быть несколько времени, но кого в отсутствие мое оставлять буду в Тифлисе, не понимаю? Дела столько, что если не надолго отлучиться, столько наберется, что после сладить невозможно.
Вижу, почтенный Арсений Андреевич, что так работая, как я, не станет сил моих на долгое время и я измучась и с отчаянием в душе, что ничего не мог сделать порядочного, должен буду бежать отсюда. Нет людей способных и совсем нет помощников.
Вскоре делаю тебе представление о награждении мошенника аудитора Ключина, ибо я видел из приказов, что награждены чинами адъютанты Ртищева, а особливо некто Попов 10 лейб-уланского полка, естественная каналья из армян, известный здесь грабительством. Неужели в этом нельзя было отказать блаженному Ртищеву, который сам подлежит взысканию, каким он образом укрался в генералы от инфантерии. Уведомь, пожалуй, правда ли, что ему дали все то содержание, какое он имел в Грузии? Нет ли у вас тайного положения всем дуракам давать награждения, несмотря и на то даже, когда они сами порядочно промышляли о снабжении себя. Я не из зависти говорю о том, [103] ибо я о денежных наградах не думаю и деньги государевы славно сберегаю. Заставляет говорить досада, ибо за что ни возьмусь здесь, нет ничего, ниже первых начал к какому-нибудь порядку или устройству и по наследству от него досталось столько мошенников, бывших под покровительством или жены его, или канцелярии, или адъютантов и прочих доверенных особ.
Пришла в голову пресчастливая мысль насчет определения князя Орбелианова-спешу сообщить ее, дабы не вышла из памяти. Едва было не забыл, что в прошлом году в Петербурге случилось мне заседать в совете военного департамента, где также присутствует князь Салагов 11, который столько уже от старости сделался неспособен, что не лучше Орбелианова. Посадите туда же сего последнего, а его уверить можно, что он там надобен на случай постановлений, делаемых на Грузию, как человек, хорошо край знающий. Он будет в восхищении, что без него правительство обойтись не может. Если же выйдет он в отставку, сюда его никак не пускайте.
В представлениях моих увидишь о генерал-майоре Ховене, сделай дружбу, помоги мне достать его и как случиться может, что дрянь жена его нападет на него и будет препятствовать, то, ни слова не говоря и не спрашивая его согласия, определите сюда и дайте на проезд несколько денег, а я знаю, что он будет после весьма доволен своим назначением. У меня будет и честный и толковый губернатор, а сия часть у меня весьма немного имеет порядка.
К тебе явится коллежский советник Мазаревич 13, который при посольстве назначен был доктором и которого по способности употребил я иначе и четыре месяца прежде себя послал в Персию. Если только разуметь будешь его русский язык, он тебе много любопытного скажет о Персии и весьма подробно о том, что со мною там происходило; он был свидетель всего. Приласкай его по дружбе ко мне, он человек весьма умный. Я отправил его к Нессельроде с поручениями по делам с Персиею.
Вскоре пришлю я к тебе ведомость о состоящих в полках ружьях, из которой увидишь, каких много различных они калибров и сколько таких которые во всех прочих местах уже не в употреблении. По расположению полков на большом расстоянии нет никакой возможности передать их из одного в другой. Единое средство состоит в том, что ежегодно надобно, по крайней мере, чтобы вы присылали новых ружей на три полка, начиная прежде с егерских полков. Старые буду я отбирать и сохранять в крепостях, где ружья всякого калибра, хотя с некоторым неудобством, быть однако же могут. Впоследствии вы получите проект мой о сформировании в здешнем краю гарнизонов совсем на особом положении, нежели до сих пор. Сии гарнизоны могут быть вооружены отобранными от полков ружьями и могут служить запасом для пополнения в полках убыли во время войны. Там будучи собраны, разобраны будут по сортам. Помоги, Бога ради, мне в сем случае; ты представить себе не можешь, в каком ужасном они здесь состоянии и поправить нет способов, не так как в России. Недавно получил я расписание о нижних чинах, поступающих ко мне по уничтожении вторых в полках баталлионов. Взгляни, любезный Арсений, как Бога не боятся, что сюда посылают людей из Финляндии. Одно расстояние и путь в зимнее время достаточны истребить людей, а еще более разность ужасная климата, а после будете взыскивать за убыль людей. Неужели [104] невозможно было назначить из ближайшего корпуса. Грех у вас будет на душе, и я напрасно потерплю неприятность. Вы можете еще переменить сие распоряжение весьма удобно. Подумайте о сем.
Не забудьте по обещанию назначить в бедный мой корпус несколько музыкантов из солдатских детей. Ты приказывал мне подождать, и я уже год терпеливо ожидал. Я получил новое положение о казачьем Астраханском войске 13. Все прекрасно и благодарить вас должно, кроме одной непростительной погрешности. Как можно постановить правилом непременно между самим войском избирать атамана и полковых командиров?! Вы отнимаете у себя выгоды или определять людей по способности или из самих же их, но вменяя им в особенное то награждение.
Будучи весною на Кавказской линии, я вам представлю проект о поселенных на линии казаках, которые в ужаснейшем расстройстве, но я буду просить в командиры полков непременно штаб-офицеров кавалерийских, если собственно из них не будет молодцов, и облегчу сие тем, что сам определю некоторых на места негодных полковых командиров, которые делают нетерпимые мошенничества по слабости и неразумению Дельпоццо. Эту дрянь надо успокоить!
Фельдъегерь Дешевой, скоро весьма сюда приехавший и здесь очень похваляемый за поведение, просил меня, чтобы я ходатайствовал у тебя о присылке его обратно в Грузию. Он сим ищет заслужить ваше внимание и, кажется, некоторый проступок свой. Я по всей справедливости его одобряю. Он молодец! Прошу о нем весьма!
За домашнюю твою наливку ничего не могу я послать домашнего, ибо не может быть более беспорядочного хозяйства, но узнавши, что ты любишь орехи, посылаю тебе произрастающих в здешней стране весьма хороших орехов и плода, называемого алибухара 14; в особенном ящике найдешь ты конфекты персидские, вчерашний день полученные мною в подарок от одного из знатнейших персидских вельмож. Ты можешь по ним судить об их вкусе и несколько о роскоши. Не подумай, чтобы я избрал худшие, но они почти все такого рода и весьма немногие из них без примеси бараньего сала.
Старик-отец мой, описывая мне проезд Государя чрез Орел и всю свиту его и те вежливости, кои были оказаны ему некоторыми знающими меня, ничего не писал о тебе. Без сомнения, ты, любезный Арсений, оставался, как и в прошлом году, в Петербурге, обремененный своими делами. Конечно, ты бы не потаил от старика, что мы приятели.
Прощай! Отошли Воронцову письмо мое. Я для того посылаю его запечатанным, что в нем одно известное тебе описание поездки моей в Персию. Калиостро покажет тебе писанное к нему.
Сохрани ко мне лестную для меня твою дружбу.
Душевно преданный Ермолов.
Напиши, позволительно ли мне надеяться когда-нибудь перевести Каховского в гвардию? Неужели мне одному надобно испытывать отказы относительно до ближайших моих.
РГИА Ф. 660. Оп. 1. Д. 111. Л. 100-108. [105]
Комментарии
1. Паленица-хлеб.
2. Вельяминов Иван Александрович (1771-1837)- генерал-лейтенант (с 1814 г.), с 1818 г.-начальник 20-й пехотной дивизии, управляющий гражданской частью в Грузии, с 1827 г.-командующий Отдельным Сибирским корпусом и генерал-губернатор Западной Сибири, с 1828 г.-генерал от инфантерии.
3. Вельяминов Алексей Александрович (1785-1838)- товарищ Ермолова по службе в гвардейской артиллерийской бригаде, с 1818 г.- генерал-майор, с 1816 г.-начальник штаба Отдельного Грузинского (с 1820 г.- Кавказского) корпуса, в 1831-1838 гг.-начальник войск на Кавказской линии и в Черномории, начальник Кавказской области.
4. Кишкин Василий Михайлович (ум. 1831)-с 1817 г. -генерал-майор, в 1818-1829 гг.-командир лейб-гвардии Литовского полка, генерал-лейтенант с 1829 г.
5. Самбурский Аким Петрович-в 1815-1817 гг.- командир Черниговского пехотного полка, с 1817 г.-генерал-майор.
6. Севарсемидзев (Саварсамидзе) Леонтий (Леван) Яковлевич-князь, с 1818 г.-полковник, в 1816-1827 гг.-командир Тифлисского пехотного полка, с 1837 г.-генерал-майор.
7. Деволлан Франц Павлович (1752-1818)-французский инженер на русской службе, архитектор Одессы, инженер-генерал (с 1810 г.), с 1812 г.-главный директор путей сообщения.
8. Ирония Ермолова основана на том, что Деволлану как главному директору путей сообщения подчинялось и управление водными коммуникациями.
9. Орбелиани Дмитрий Захарович (1763-1827)-князь, начал службу в 1769 г. в конной гвардии, участник 2-й русско-турецкой войны, с 1802 г.-помощник главноуправляющего Грузией П. Д. Цицианова, занимался формированием грузинской милиции, в 1803 г. после убийства И. Г. Лазарева вывозил царицу Марию из Грузии, в 1811 г. был командиром 20-й пехотной дивизии, с 1812 г-генерал-лейтенант, в 1816 г. состоял по армии.
10. Попов Семен Иванович (р. 1787)-служил с 1805 г. в Суздальском пехотном полку, с 1814 г.-в лейб-гвардии Уланском полку, с 1815 г.-поручик, адъютант Н. Ф. Ртищева.
11. Салагов Семен Иванович (1754-1820)-князь, с 1771 г. служил в Севском пехотном полку, участник 2-й русско-турецкой войны, с 1800 г.-генерал-лейтенант, сенатор, с 1805 г.-президент генерал-аудиториата, с 1812 г.-член Совета военного министра.
12. Мазарович Семен Иванович (1779-1852)- происходил из Венеции, врач, дипломат, в 1817 г.-коллежский советник, участник посольства в Персию в 1817 г., формально находился при миссии в качестве доктора; с 1818-го по 1826 г. был главой русской миссии при шахском дворе, с 1826 г. прикомандирован к командиру Отдельного Кавказского корпуса, с 1828 г. состоял чиновником особых поручений при главноуправляющем в Грузии, позднее статский советник.
13. Астраханское казачье войско создано в 1817 г. из казаков Нижнего Поволжья, несших сторожевую службу на Волге со времени присоединения Астрахани к России (1556). В 1737 г. в Астрахани была сформирована трехсотенная команда для конвоирования курьеров, почты и караульной службы, реорганизованная 28 марта 1750 г. в Астраханский пятисотенный полк, который был расселен по правому берегу Волги от Астрахани до Черного Яра. В начале XIX в. к полку присоединили царицынскую, камышинскую, саратовскую казачьи команды, остатки волжских казаков, некоторое количество калмыков и татар. В 1815 г. численность полка составляла 1686 человек, и в 1817 г. полк был реорганизован в трехполковое Астраханское казачье войско. Сборный полк Астраханского казачьего войска был направлен на Кавказскую линию. В 1833 г. войско было изъято из ведения командования Отдельного Кавказского корпуса и подчинено астраханскому губернатору как наказному атаману (см. Скворцов В. Историко-статистический очерк Астраханского казачьего войска. СПб., 1890; Высочайше утвержденное положение Астраханскому казачьему войску от 7 мая 1817 г. см, ПСЗ. Т. XXXIV. № 26840).
14. Алибухара-род кисловатых абрикосов.