№ 410
Н. Н. Муравьеву, 8 и 9 января 1848
Н. Н. МУРАВЬЕВУ
Москва, 8 и 9 января 1848
Почтеннейший Николай Николаевич.
Собираясь со дня на день к отъезду, пережидая лютые морозы и бесснежие, я все еще в Москве и решился остаться до 1 мая.
Не раз готов был писать к тебе, но должен был сказать: не отвечай мне, и оттого не хотел взяться за перо. [554]
Возвращаясь, Наталья Григорьевна доставила мне этот приятный случай, и я, заготовивши письмо, увижу ее и ей представлю его. Она поступила со мной как добрая родная, известила меня о своем приезде. Спасибо тебе, что она знает, сколько отрадно мне поговорить о приятеле, давнем товарище, которого называю я просто любезным Николаем. К сожалению, ты сохраняешь право быть товарищем и по сходству положения нашего. Страшусь известного текста: «Его же царствию не будет конца», если вместо царствия принять гнев за синоним 1. Разумеется, в одном этом случае! Вот обстоятельство, в котором желал бы я обмануться.
Неужели ты, любезный друг, не приедешь сюда зимой, хотя на короткое время? Тебя может вызвать болезненное состояние старухи 2, если еще не избавился от дел ее.
Я не почитаю тебя большим охотником до пустых прогулок, так и до всего бесполезного, а мне, совершенно праздному созданию, хотелось бы вместе воскурить сигару и при стакане чая побеседовать с тобой.
Так уединенно жил я последнее время, что не все доходили до меня вести, но немало есть любопытного и в особенности относительно Кавказа. О взятии Салты, верно, знаешь ты все подробности. Употреблено семь недель, и я оправдался, давая название Бергонцома* (Так в оригинале. Правильно: Берг-Оп-Зом.) 3 Гергебилю, Салтам и подобным твердыням. Можно подумать, что не на Кавказе все эти происшествия! Знаем о соединении под одной властью разношерстного Дагестана, знаем горестную разлуку Грузии с Ладинским. И этот плут, облепленный разными украшениями иноземных произведений, получает пенсиона 3 тысячи рублей серебром. Когда вспомню о твоем, кажется, он может не завидовать. Непостижимо! Не знаю, премудро ли?
Слухи петербургские провозглашают графа Киселева на место Воронцова, но недавно был здесь ближайший его человек Щербинин и сказывал мне, что он в помышлении не имеет оставить Грузию, а, конечно, без желания его не отзовут. Государь был в восхищении, что здоровье его поправилось и восстановлено зрение. Чернышев 4 во враждебном расположении и не упускает случая делать возможные в своем роде нежности. По части администрации сделаны многие начала, и полезные, охвачено многое вдруг по разным предметам, как будто для наружного вида, за успехом движения наблюдается слабо. Награды щедрые, не прерывающиеся, привязанности нет и доверенность колеблющаяся! Не знаю, как понимать! Воронцов поставляет военные действия первостепенными и не будет конца предприятиям. Весной опять за Гергебиль! Однако же и Шамиль действует странно. Недавно сменил лучших и опытнейших из своих наибов, даже молодца Кибит-Магому, знаменитого защитника Тилитны** (Так в оригинале. Правильно: Тилитлы.), приметя их ропот на потерю людей при бесполезных усилиях в защите укрепленных мест, каковы Салты. Подобные перемены не произведут хороших следствий, и власть Шамиля непременно потрясется. Я этого ожидаю!
Приезжай, закрой глаза на издержки, которые могут быть чувствительны после употребленных женой, конечно, непредвиденных. Прощай! [555]
С Новым годом, будь в отношении ко мне прежним старым приятелем. Душевно преданный Ермолов.
Абд-Эль-Кадер 5 сыграл Воронцову презлую шутку, сдавшись французам. Если тоже потребовано будет от наместника относительно Шамиля?
Сию минуту возвратился от Натальи Григорьевны, которую всегда встречаю с особенным уважением. Отдал ей письмо к тебе, но, узнавши, что по болезни Катерины Федоровны, она отложила до завтра отъезд свой, я взял обратно для дополнения.
Новостей никаких после Нового года она не сообщила, кроме малого числа нам здесь известных. Любопытнейшие мои вопросы относились до тебя, и есть нечто, могущее допустить ожидания. Ей что-то говорил Михаил Николаевич, который не увлекается пустой молвой и не говорит без основания. Я до чрезмерности буду этому рад, ибо сержусь на твое бездействие 6.
Сию минуту читаю в приказах, что Головин 7 членом Государственного совета, а на его место генерал-адъютант князь Суворов 8. Это назначение, конечно, неожиданное и сколько не высокое по чину генерал-майора, не знаю, будет ли рад ему получивший. Вижу, что опытность идет ни во что! Или может быть есть должности, в которых она бесполезна. Говорю не шутя, что я не вверюсь моим суждениям. Так давно от всего отстал! Говорят, Головин из рук вон стал плох!
Атаман черноморский Завадовский 9 назначается командующим войсками на Кавказской линии и Черномории.
Я достоверно узнал, что он в большой доверенности у Воронцова от того, что расточает ему самую подлую лесть. Жаль за человека так высоко поставленного, почитаемого знаменитостью, что может находить ее приятной. Давно уже служащие на линии не охотно имели его начальником. Надобно думать, что Воронцов намеревается быть лично при каждом действии на линии, иначе как допустить невежду казака. А плут весьма тонкий, нечто подобное Ладинскому, который так подстроил грузин, что от имени их наш старый знакомый батушка* (Так в оригинале.) князь Эристов подавал Воронцову бумагу, чтобы в Грузии во все присутственные места определять одних грузин. По баловству, оказываемому татарам, скоро и от них можно ожидать того же. Воронцов, принявши просьбу от татарина, хотел рассмотреть ее после, он ухватил его за полу сюртука, заставил прочитать ее. Снисходительность беспримерная, а русские за малейшую вину под суд. При дворе его интриги неистовые, во многое, говорят, мешается жена, но этого прежде никогда не бывало, а потому и теперь не верю. Поляков немало, и они под его покровительством; есть и другие aventuriers** (Авантюристы (фр.).).
Брат Сергей, твой ученик, кажется, не пользуется благоволением и ниже благодарности не слышно.
На днях прислал мне Воронцов в подарок карту Кавказа, выделанную в прошедшем году, 10-верстного размера, прекраснейшую, ясную.
Теперь только могу видеть действия их в горах с отчетливостью. Есть карта 5-верстного размера, но только для него один экземпляр, из которого недовольный несколькими местами, приказал их переделать. [556]
Приезжай, почтеннейший Николай Николаевич, вместе с тобой побродим по карте и поговорим. Посылаю письмо мое к сочинителю исторического обозрения царствования Императора 10. Я распустил его в Петербурге во множестве. Было прочитано, и следствие можно угадывать. Министром Уваровым 11 запрещено профессору Устрялову отвечать мне. Говорят, будто бы самим 12 поправлено было сочинение. Не знаю, за что на меня сердиться, я никого не трогаю! Неужели запрещено возражать автору.
Прощай, не можешь сказать, чтобы я лениво писал, а я посмотрю, не более ли утомится читатель?
Ермолов
РГВИА Ф. 169. Оп. 1. Д. 1. Л. 38 об.-41. Копия.
Комментарии
1. Речь идет о немилости Николая I к Н. Н. Муравьеву, который был сторонником освобождения крестьян от крепостной зависимости, покровительствовал сосланным декабристам; за это, а также за критику порядков в армии в 1837 г. подвергся опале и был отправлен в отставку. Около 11 лет жил с семьей в деревне жены Скорняково в Воронежской губернии, занимался хозяйством, улучшал жизнь своих крестьян, многим из них дал свободу. В 1848 г. был возвращен на службу, участвовал в походе в Венгрию в 1849 г., который называл «постыдным». Здесь А. П. Ермолов проводит параллель между своим положением (опалой) и положением Н. Н. Муравьева, так как оба пострадали от Николая I.
2. Речь идет о Муравьевой Екатерине Федоровне, матери декабристов и родственников Н. Н. Муравьева Никиты и Александра Михайловичей Муравьевых. Она была больна и скончалась в 1848 г.
3. Ермолов проводит сравнение победы над Гергебилем и Салтами со взятием французами неприступной голландской крепости Берген-Оп-Зом под Лоуфельдом в 1747 г. во время войны за австрийское наследство, начатой спором между Фридрихом II прусским и австрийской императрицей Марией-Терезией. Франция выступала на стороне Пруссии, в войну оказались втянутыми и другие страны Европы, в том числе Россия, на стороне Австрии (История Франции. М., 1972. Т. I. С. 303).
4. А. И. Чернышев — светлейший князь, военный министр и председатель Кавказского комитета.
5. Абд-эль-Кадер (Абд Аль-Кадир) (1808-1883) — вождь национально-освободительной вооруженной борьбы («священной войны») алжирских племен против французских завоевателей, продолжавшейся полтора десятилетия — с 1832-го по 1847 г., создатель независимого государства (эмирата) на территории Западного Алжира. Отряды Абд-эль-Кадера неоднократно одерживали победы над французскими войсками. В результате подавления восстания в 1847 г. был взят в плен и отправлен во Францию, где содержался до 1852 г., когда был отпущен на свободу. Получив от правительства Наполеона III пожизненную пенсию, остаток жизни Абд-эль-Кадер провел на Ближнем Востоке, проживая по большей части в Дамаске (БСЭ. М., 1969. Т. 1).
6. Речь идет о новом назначении на службу Н. Н. Муравьева. Видимо, Ермолов уже знал о нем от М. Н. Муравьева, родного брата Николая Николаевича, который в 1848 г. был сенатором и тайным советником.
7. Е. А. Головин в 1845-1848 гг. занимал должность лифляндского, эстляндского и курляндского генерал-губернатора. В 1848 г. — назначен членом Государственного совета.
8. Александр Аркадьевич Суворов.
9. Завадовский Николай Степанович (1788-1853) — генерал от кавалерии, с 1830 г. — наказной атаман Черноморского казачьего войска, с 1848 г. — командующий войсками на Кавказской и на Черноморской береговой линиях.
10. Н. Г. Устрялов.
11. Уваров Сергей Семенович (1786-1855) — граф, с 1811 г. — почетный член Петербургской Академии наук, в 1818-1855 гг. — ее президент, с 1832 г. — товарищ министра, в 1838-1849 гг. — министр народного просвещения, творец теории официальной народности.
12. Николаем I.