№ 401
М. С. Воронцову, [октябрь 1847]
М. С. ВОРОНЦОВУ
[Москва, октябрь 1847]*
* Письмо не датировано. Помета неизвестного лица: «1847».
Ты вспомнишь, почтенный князь Михаил Семенович, что, ехавши на Кавказ, я не просил тебя о детях моих, там служащих, и ниже ни слова не сказал об них. Сам ты имел великодушие обратить на них внимание и еще более милостивое об них попечение. Мне оставалось сообщить им чувство гордости, что они имеют честь служить под твоим начальством, и они разумеют, что никогда столько лестного иметь, конечно, не будут ни столь могущественного покровительства, если только удостоятся его. Сам ты отозвался о них не один раз утешительным для меня образом, и как мне поступок этот не принять с достойным уважением?
Теперь, отъезжая на год (имея семьдесят лет можно и не возвратиться), я обращаюсь к тебе с просьбою об них: продолжить им милостивое внимание и приказать употреблять их на службу при войсках, предназначенных к действиям. Им внушено служить с честью и усердием и что служба есть единственным средством для них достигнуть чего-нибудь и способов существования менее бедного, нежели каковыми я могу наделить их. Я не переставал твердить им, что, не имея за себя ни известного происхождения, ни состояния независимого, они должны все приобретать непосредственными трудами. Более об них сказать нечего, разве что хорошо им служить, пока Воронцов их начальником! [543]
Никогда ни слова не сказал ты мне о Ермолове губернаторе тифлисском. Ожидаю, что он не довольно еще ознакомился со своею должностию, но смею ручаться, что он исполнен усердия к службе, честный в строгом смысле слова и деятельный подчиненный. Не мешает и то, что был отлично смелым офицером; одну из ран получил в глазах моих. Ему в голову не приходило быть в подобной должности, и ты сам назначил его из числа предложенных кандидатов, не имевши другого, по собственному избранию. Будь к нему благосклонен, и я знаю, что он того достоин!
Прикажи представить себе Беклешова, молодого человека, о котором просил я тебя, и ты никогда не отозвался. Это прекрасное существо с наилучшими чувствами, и мне жаль бы было, чтобы он бесполезно потерял свое время.
По милости твоей произведен в прапорщики Кучин (Апшеронского полка), сын старого моего сослуживца, тому 46 лет. Прикажи употребить его так, чтобы мог он заслужить награду.
Зная, сколько важны и беспрерывны твои занятия, я не имел безумия ожидать ответа на каждое письмо мое, еще менее на мои просьбы о разных лицах, которые, впрочем, ограничивал я сколько возможно, и потому убеждал тебя о сих последних поручить кому-нибудь извещать меня, что тобою признано. Ты этого не сделал, и я бы не упрекнул, если бы не уезжал надолго. Кто знает, увидимся ли мы, и потому решился привесть обо всем тебе на память.
Прощай, любезный князь, Бог благословит полезные для отечества труды твои!
Душевно преданный Ермолов.
Слышал я, что приостановлено исполнение положения об агаларах 1. Не верю! И жалел бы о знаменитом Ладинском, которого это сотворение провожало к бессмертию.
Верно, не забудешь просьбы баронессы Розен 2 о зяте ее, разжалованном князе Дадиане. Десять лет несчастий, кажется, не приближают его к концу страданий. От тебя одного может возродиться политическая его жизнь!
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 179-180 об.
Комментарии
1. 6 декабря 1846 г. был утвержден рескрипт «О поземельных правах беков, меликов и агаларов», в котором агаларам возвращались их наследственные полицейские и судебные права над жителями поселений, отобранные Учреждением 1840 г., главным идеологом которого был сенатор П. В. Ган (ПСЗ-II. № 20672 от 6 декабря 1846 г. Т. XXI. Отд. 2. СПб., 1847. С. 617-618). См. также прим. 24 к письму М. С. Воронцову от 31 августа 1846 г.
2. Е. Д. Розен.