№ 398
М. С. Воронцову, 29 сентября 1847
М. С. ВОРОНЦОВУ
[Осоргино]*, 29 сентября 1847
* Помета А. П. Ермолова: «Из деревни».
Судя по гнусной погоде, сменившей осень великолепную, можно ожидать, почтенный князь Михаил Семенович, что в горах у Вас вскоре встретит Вас подобная и ты не замедлишь кончить экспедицию.
В Москве был слух, что проскакал фельдъегерь с известием о взятии Салты 1, но [так] как они ни к кому не являются, то никто и не знает достоверно. Из газет мы немногое знаем, а проезжих нет. После Салты, разумеется, не замедлит падение Гергебиля, и я нетерпеливо хочу видеть, что сделает Шамиль? Доселе во многих случаях осторожный и умный, неужели будет он иметь глупость защищать его и подвергнет горцев неизбежной гибели? Сам он, конечно, позаботится спастись бегством, если еще не посягнула на него холера, от которой со свойственным тебе благоразумием сохранил ты войска. Турчидаг, как ты сам говоришь, не в одном этом случае оказал тебе услугу. Собственными глазами видел ты край, где происходят действия; определишь их на будущее время и положишь цель, до которой достигнув, не преступать без крайних и, так сказать, повелевающих обстоятельств. Это весьма важно, и для того собственный взгляд был необходим. Я уверен, что из князя Аргутинского ты извлек большую пользу, ибо лучше его никто не знает этой местности и относящихся до края обстоятельств, чему, кроме способностей его, способствовал долговременный опыт. (II est la sur son terrain, et certes on le lui disputerait difficilement**.) (Здесь он полностью в своей стихии, и это сложно у него отнять (фр.).) Ты видишь, что я ему отдаю не только должную справедливость, но даже знаю, сколько трудно заменить его. Я был против него за пышные его реляции, не заключавшие всегда строгой истины, но и в этом случае с ним примирился, видя, что не один он исключительно обладает искусством сочинять их и, конечно, не отнимает первенства у других.
Сижу в теплой комнате, несмотря на густой снег, покрывший землю и в расположении многое писать тебе, но воздерживаюсь, боясь скучать тебе при беспрерывных занятиях и зная, что уже не получу твоего ответа за скорым отъездом.
Я получил отпуск на год за границу и в половине октября выеду отсюда. Намереваюсь быть зиму в Италии и посещу места, где был в прошедшем столетии 2.
Многое объезжу, благодаря железным дорогам, и стряхну с себя лень, самодержавно царствующую надо мною или, лучше сказать, покорившую меня совершенно, безусловно!
У нас был Государь, но только двое суток, ко всем чрезвычайно милостив, весел, доволен, и отправился далее.
Великий князь Михаил Павлович жил около трех недель, осматривал стоящие в лагере войска и оставил всех вообще с приятнейшими о нем воспоминаниями. Спрашивал меня, часто ли имею от тебя известия. Я не смел солгать и отвечал, что весьма редко и что совершенно не знаю ничего; вероятно столько же, как и он, ибо ничего не сообщил мне. [540]
Итак, на целый год прощай, любезный князь, и переписка наша на столько же прекратится. Ты не усумнишся в желаниях моих полных успехов для пользы страны, которой ты устраиваешь благоденствие. Тебе судьбою предоставлена эта слава и готовится памятник навсегда! Прощай и сохрани лестное расположение твое ко мне.
Всею душою преданный Ермолов.
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 215-216 об.
Комментарии
1. Потерпев поражение под Гергебилем, русские войска направились к аулу Салты. Салты — аул в Южном Дагестане, на р. Каракойсу, до 1847 г. был одним из опорных пунктов Шамиля. Князь Воронцов решил уничтожить его, и 27 июля 1847 г. начаты были осадные работы. В районе аула собралось до 8 тысяч вооруженных горцев под предводительством Хаджи-Мурата, Кибит-Магомы и Даниэль-Бека, которые действовали против левого фланга русских позиций. М. С. Воронцов поручил охранение лагеря и осадных работ начальнику штаба, генерал-лейтенанту Коцебу, а сам выступил в ночь на 7 августа против неприятеля и рассеял его. 8 сентября главная башня аула Салты была взорвана минными галереями русских войск, а 9 сентября часть русских войск штурмовала и овладела передовой линией неприятельских укреплений, хотя горцы продолжали упорно сопротивляться. Почти каждую ночь происходили вылазки и кровопролитные стычки, продолжавшиеся почти неделю, они стоили горцам больших потерь, поэтому к вечеру 14 сентября толпы горцев начали выходить из аула, но русские преследовали их огнем из ружей и штыками. В осаде Салты участвовали, не считая милиции, — 10 батальонов пехоты, 2 роты стрелков, рота саперов, дивизион драгун, 200 казаков при 16 полевых и осадных орудиях и командах с ракетами и крепостными ружьями. Потери горцев достигали 3000 человек. Убыль, понесенная отрядом кн. Воронцова, была также весьма значительна: 20 офицеров — убитыми, 95 — ранеными; 515 нижних чинов — убитыми и 1793 — ранеными (Покровский Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2009. С. 485; Гизетти A. Л. Сборник сведений о потерях Кавказских войск во время войн: кавказско-горской, персидских, турецких и в Закаспийском крае. 1801-1885. Тифлис, 1901. С. 84-85).
2. В 1795 г. восемнадцатилетний Ермолов, уже получивший из рук Суворова Георгиевский крест за взятие Праги, был прикомандирован (по протекции князя П. А. Зубова, который покровительствовал его отцу) к главной квартире австрийского главнокомандующего. Тогда Австрия воевала с Францией, что дало Ермолову возможность побывать в Италии (Гордин Я. А. Алексей Ермолов. Солдат и его империя. СПб., 2012. Т. I. С. 77-102).