№ 391
Н. Н. Муравьеву, 9 июня 1847
Н. Н. МУРАВЬЕВУ
Москва, 9 июня 1847
Давно ничего не знаю о тебе, почтеннейший Николай Николаевич, и сам не писал. Теперь также писать нечего, но делаю то, для собственного удовольствия или, лучше сказать, как потребность души, в уверенности, что по дружескому ко мне расположению тебе не будет это неприятным.
После отъезда твоего отсюда я продолжал ту же сидящую жизнь, потворствую возросшей лени моей до неимоверного степени. Продолжавшаяся гнусная погода удерживала меня, не выпуская в деревню, куда не прежде отправился я последних чисел мая и то, употребляя зимнюю одежду. У вас совсем не то быть должно, хотя живете Вы не под самым благотворным небом.
Теперь я на несколько дней в городе по причине проезда одного приятеля и тотчас в деревню, где хотел бы иметь частичку твоей деятельности и установить действие утучняющей меня лени.
В конце сентября имею намерение сделать прогулку по Европе без всякой совершенно цели. В мои лета одно может быть врачевание водами, но я, напротив, вывожу избыток здоровья за границу, где, может, сброшу излишнюю тучность, лишающую меня стройной талии, а более еще легкости, столько необходимой для занятий и деятельности, продолжающейся уже за двадцать лет.
Думаю, проездить не менее года, и велико будет сожаление мое, что не увижу тебя, любезный Николай Николаевич, душевно почитаемого мной друга, когда зимой приедешь ты в Москву.
Ты, верно, одобришь прогулку мою, конечно, уже последнюю в жизни.
Скажу слово о Грузии: давно весьма я ничего не знаю, кроме слухов, что там повсюду совершенно покойно и взяты деятельные меры к стеснению горцев, которых стада пользовались плоскостью под именами людей нам преданных и верных. Эта мера для них ужасная! На днях бывший здесь генерал Головин имел известие, что приуготовляется довольно продолжительная экспедиция 1. Что войска в команде князя Аргутинского состоят из 14 батальонов. Что будут в действии расположенные в Темир-Хан-Шуре, но не знает никто предназначенной им цели. Сам главнокомандующий, как слышно, будет при войсках Аргутинского. Не исчезнут ли с лица земли Тилитлы, где не один дан урок некоторым из наших знаменитостей. Большой будет удар и потрясет могущество Шамиля! Нам из того может не выйти ни малейшей пользы, для удобнейшего расположения войск в горах, но в них первый еще удар Шамилю, ибо таковым отнюдь не почитаю Дарго, расплатясь так нерасчетливо за приобретение столицы. Нехорошо, быть может, дерзкому насмешнику, сыгравшему обидную для нас фарсу в Кабарде. За дело ему! А со стороны нашей недостатка в войсках не было!
Для меня тайною давно уже все то, что происходит в Грузии. Воронцов пишет чрезвычайно редко или совершенно ничего не заключают письма его. Впрочем, не без основания говорит он, что мало имеет свободных минут. Головин раздает знакомым описание военных действий на Кавказе в его время 2. Генерал Граббе, раздираем в клочки почти как человек, совершенно неспособный; сам является он почти как Монтекукули 3! По-нынешнему — это довольно скромно! [531]
Скажи мое совершенное почтение Наталье Григорьевне 4, которой внимание ко мне и обязательное расположение ценю я весьма высоко.
Прощай, любезный Николай Николаевич. Дай Бог тебе и с семейством счастия!
Преданный Ермолов
РГВИА Ф. 169. Оп. 1. Д. 1. Л. 36-37. Копия.
Комментарии
1. На 1847 г. Воронцовым было намечено взятие трех укрепленных пунктов: Гергебиля, Салты и Ириба.
2. Головин Е. А. Очерк положения военных дел на Кавказе с начала 1838 по конец 1842 года. Рига, 1847.
3. Монтекукколи (Montecuccoli) Раймунд (1609-1680) — граф, с 1679 г. — имперский князь и герцог Мельфи, австрийский фельдмаршал, военный теоретик. С 1625 г. — на австрийской службе, участвовал в Тридцатилетней войне 1618-1648 гг. Во время войны Дании, Бранденбурга и Австрии против Швеции в 1657-1658 гг., командуя австрийскими войсками, нанес ряд поражений шведским войскам и вытеснил их из Польши, Ютландии и Померании.
4. Н. Г. Муравьева.