№ 362
Н. Н. Муравьеву, 14 мая 1846
Н. Н. МУРАВЬЕВУ
Москва, 14 мая 1846
Почтеннейший Николай Николаевич!
Князь Григорий Алексеевич 1, твой свояк, так чудесно поступает со мной, что я готов от души причесться к нему в родственники. Здесь, пробывши короткое время, он повидался со мною и дал мне случай писать к тебе, чего обыкновенным образом не мог бы я сделать.
Не буду говорить тебе о моем деле, ты все придумаешь лучше меня и поступай как Бог положит тебе по сердцу. Терзай, если когда нужно, Воейкова.
Поговорим лучше о стране, которая оставила нам довольно приятные воспоминания и мне дала право называть просто любезным Николаем Николаевичем тебя, душевно мною уважаемого. Я уже стар, и для меня по естественному порядку не должно ничто возвратиться, но с досадой смотрю на тебя в силах, каковые не всем уделяет природа, с опытностью разного рода, приобретенной внимательным служением, приобретенным в различных должностях. А лета, а здоровье, и порукой за них жизнь строгая, умеренная!
По сложению ты скала гранитная Кавказа, между людей, и там место твое!
Еще многое впереди тебя, и, может быть, исполнятся твои предсказания. Могуществен Воронцов, деятельности неимоверной, но, быть может, и после [489] него останется еще много занятий наследникам его. Еще не последние совершаются на Кавказе происшествия.
Вчерашний день слышу, возвратился Гурко 2, о котором Воронцов отдал по войскам приказ великолепный. Такие приписаны ему похвалы, что он, вероятно, будет требовать еще награды; и почему не получить! Воронцов просил на место его Коцебу. Государь из Палермо 3 писал Паскевичу, чтобы он предупредил Коцебу, и, бывши в Варшаве у развода, при всех благодарил Коцебу в самых лестных выражениях за то, что не отказался от назначения. Натурально взяты на подъем деньги, тем более необходимые, что жалованья начальнику Главного штаба только пятьдесят тысяч рублей. С таковым содержанием и Гурко переходит к новой должности. Это не нашего времени размеры, и я получал только 40 тысяч рублей.
Вот тебе некоторые верные подробности набега Шамиля в Кабарду.
16 числа он перешел Сунжу у Казах-Кечу, послал одного из наибов в аул Бековича 4, который спасся в Моздок. Узнавши, что Фрейтаг идет вслед, Шамиль перешел Терек у Минаретского моста 5. На переправе полковник Левкович 6 не мог остановить [его] с 2 батальонами пехоты, 2 орудиями и 200 казаками, хотя дрался упорно. Шамиль, переправясь, расположился у Минарета. Пришел в тот же день Фрейтаг к Тереку и расположился напротив. От Владикавказа пришел также Нестеров 7, и Шамиль, опасаясь на другой день общей атаки и видя себя окружаемого, перенесся в Кабарду у Черекского ущелья. [К] Нальчику подоспел командир Волгского полка с 6 ротами пехоты, 2 орудиями и 600 казаками. Шамиль не мог уже пройти в верхние кабардинские аулы. Карачаевцы, узнавши о большом числе войск наших в Кабарде, отказались ему содействовать.
Наиб, грабивший Бековича аул, спеша соединился с Шамилем, наткнулся на авангард Фрейтага, бросил взятых пленных, скот и множество арб и под картечными нашими выстрелами переправился через Терек. Между тем дожди возвысили воду в Тереке, и Шамиль, пробывши в Кабарде неделю, ушел благополучно с главными своими силами в Чечню.
Терек переправился он у того же Минаретского моста и только полковник Миллер-Закомельский 8 успел с 4 батальонами пехоты нанести большой вред его арьергарду. Фрейтаг маневрировал и просто прозевал Шамиля, с которым было несколько орудий и не одно нам не досталось. Фрейтаг пошел за Шамилем сам, сколько можно поспешая к Грозной, ибо повсюду у него оставались небольшие части войск, после того как с собою взял он 5½ батальона пехоты, 8 орудий, 800 казаков и с Миллером вышла большая часть войск из Воздвиженского укрепления. Вот чем кончилось движение такого огромного числа наших войск, и все в восхищении кричат, что Фрейтагом спасена Кабарда. Натурально всему дастся вид блистательной победы и посыпятся награды. Этот эпитет нередко присваивается делам не самым чистым.
Воронцов 14 апреля оставил Тифлис и царственно объезжал мусульманские провинции. В Шемахе узнал о сборищах Шамиля, возвратился в Тифлис, как говорят, и 26 числа был уже во Владикавказе. От 1 мая есть у него письмо к Булгакову, дабы предупредить в Москве нелестную молву. Ко мне весьма давно не пишет, вероятно, не совсем нравились мои замечания. Я давно уже не делаю таковых, и глупо, что прежде позволил себе их. Но если бы, [490] почтенный Николай Николаевич, допустить некоторые рассуждения о последних происшествиях, а знавши[й] хорошо местность Кабарды, сделал бы большой учет славных дел. Положим, Фрейтаг унесся на Нальчик для прикрытия Кабарды, и это, конечно, был вернейший способ охранить ее, но как же генерал Нестеров, находясь у станицы Николаевской, поселенного Малороссийского полка на дороге по левому берегу Терека или, лучше сказать, в Малой Кабарде 9 не умел приспеть к Миллеру и этот дрался один с 4 батальонами? В журнале «Кавказ» напечатано краткое известие о набеге Шамиля и сказано, что он, боясь окружения отовсюду стекающимися нашими войсками, отошел ночью и перешел Терек, не будучи замечен Фрейтагом, который расположен был близко к нему. С ним из Грозной пошло 800 казаков, командир Волгского полка с собой привел 600. Неужели не [кому] было хотя издалека наблюдать за действиями Шамиля. Это подпадает некоторому учету без всякой натяжки. В наше время скорее могло быть место излишне отважной предприимчивости, нежели излишне немцоватой* (Так в оригинале.) предосторожности. Нельзя оправдывать первой, но в теперешнем случае можно было с большим барышом вознаградить потерю, ибо, конечно, неприятель не скрыл бы своего движения и не ушел бы почти безнаказанно. Впрочем, говорят, что все теперь прекрасно и все худо было прежде. Почему и не так!
Фельдмаршал 10 исправляет в Польше la morale publique** (Общественную мораль (фр.).), и кибитки во множестве пробегают в дальний путь через Москву 11. Глухая есть молва, что драгоценная жизнь его была угрожаема опасностью, но Бог в милосердии своем сохранил ее для счастия отечества. Я не верю глупым слухам. Неужели полякам не выгоден правитель, который далее носа своего не видит?
Мелким бисером усыпавши страницы, я должен помыслить о ближнем из любви к человечеству.
Скажи мое совершеннейшее почтение милостивой государыне Наталье Григорьевне.
Желаю счастия доброму твоему семейству.
Будь здоров, продолжи бесценную дружбу душевно почитающему Ермолову.
РГВИА Ф. 169. Оп. 1. Д. 1. Л. 24-26. Копия.
Комментарии
1. Долгоруков Григорий Алексеевич (1811-1853) — князь, свояк Н. Н. Муравьева. Участник штурма Варшавы в 1831 г. и кавказских экспедиций против горцев в 1834-1835 гг., подполковник генерального штаба, вышел в отставку в 1839 г.
2. В. О. Гурко в 1845 г. был назначен начальником штаба Отдельного Кавказского корпуса.
3. В конце 1845 г. Николай I навещал в Палермо больную императрицу Александру Федоровну.
4. Бекович-Черкасский Ефим Александрович (Асланбек Каспулатович) (1794-1869) — кабардинский князь. Третий сын полковника, князя Александра (Каспулата Эльмурзовича) Бековича-Черкасского. Младший брат генерал-майора, князя Федора Александровича Бековича-Черкасского, с которым его и сравнивает А. П. Ермолов. Участвовал в российском посольстве в Персию в 1817 г., в русско-персидской войне (1826-1828 гг.), в чине капитана в 1829-1834 гг. был приставом Малой Кабарды.
5. Речь идет о броде у селения Минарет.
6. Левкович Александр Иванович — полковник Тенгинского пехотного полка (КК на 1846 год. Тифлис, 1845. С. 204).
7. Нестеров Петр Петрович (ок. 1805-1854) — генерал-майор (с 1845 г.), в 1842-1846 гг. — комендант крепости Владикавказ; позднее — генерал-лейтенант (с 1850 г.), в 1846-1848 гг. — начальник Владикавказского военного округа, в 1848-1850 гг. — командующий 20-й пехотной дивизией и начальник левого фланга Кавказской линии.
8. Меллер-Закомельский Петр Петрович (ок. 1804-1869) — барон, в 1846 г. — подполковник, командир Куринского егерского полка, с 1848 г. — генерал-майор, в 1852-1853 гг. — командир 2-й бригады 20-й пехотной дивизии, с 1853 г. в отставке.
9. В XVII в. Кабарда разделилась на Большую и Малую. Большая Кабарда располагалась по левым притокам Терека, а Малая — по правым, к востоку от Терека.
10. И. Ф. Паскевич-Эриванский.
11. Имеются в виду репрессии в виде ссылки в Сибирь против участников польского освободительного движения.