№ 250
П. А. Кикину, 31 мая 1826
П. А. КИКИНУ
Кавказская линия, 31 мая 1826
Любезный брат и редкое существо! Благодарю за письмо и рад, что ты здоров. Это одно, что можно видеть из письма твоего, ибо ни слова не говоришь ты более! Для подобной переписки нам надобно будет изобрести новый формат. Столько в коротких словах неловкий человек не будет уметь пожелать доброго утра. Скажу о себе.
Я возвратился из Чечни, где более рубил дрова, нежели дрался. Я прочищал леса и пролагал пути, а неприятель прятался повсюду и показывался редко. Теперь со мною как с искусившимся не говорите ни слова о дорогах, или приглашу видеть их в Чечню. Тацит не более ужасными описывал леса Германии и, точно, встречались мне древнейшие многих знаменитых фамилии, которые не могли бы при них быть даже ничтожными пеньками. Все одолевал я небольшим числом людей, но трудами и терпением добрых наших солдат.
Вот уже одиннадцатый месяц я из Грузии и уже седьмой на чистом воздухе без крыши. А у вас против меня все ругательства, но только, по чрезмерной нелепости своей, к счастию моему, не весьма оскорбляющие.
Думаю, около месяца я еще протаскаюсь здесь и потом в Тифлис, где тоже не на покой.
Несчастное происшествие 1, как слышу, заставило отложить коронацию, но меня мучит, что и совсем тем я приехать не могу, ибо не смею в настоящих обстоятельствах отдалиться от моего места. Чувствую, что для меня, не менее как для самих дел по службе, было бы сие необходимо.
Желал бы я, чтобы мне позволено было приехать, когда-то могу без упущения должности.
Вспомнишь ли ты, что говаривал мне о садовнике для минеральных вод. Я понимал, что он нужен, но теперь, видев множество прелестных полевых цветов, которые бы впрочем украсить могли великолепные цветники ваши, я начинаю верить, что можно к ним пристраститься.
Вижу, что уже готов ты с требованием, но я отражу невежеством. Не знаю, которые бывают в луковицах, которые в семенах и когда собирают то и другое. Итак, обратись к просвещеннейшему.
Скажи, за что больна единственная и милая сестра моя Мария Ардалионовна? Ты скажешь, что не помогли воды кавказские, а мне позволительно ли спросить, почему помочь не умеют искусные врачи столицы? Я тоже несколько лекарь и думаю, что не мешало бы оставить на некоторое время прекрасный климат ваш и, вырвавшись из болота, подышать чистым воздухом в деревне. Несколько жизни беспечной-средство целительное!
Скажи милой сестре мое совершенное почтение. Прощай, люби по-прежнему.
Не беспокойся за меня, не верь нелепым слухам; верь одному, что за меня никогда не покраснеешь! Верный по смерть А. Ермолов.
Русская старина. 1872. Т. 6. С. 527-528. [383]
Комментарии
1. Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.