№ 33
А. А. Закревскому, 12-17 апреля 1817
А. А. ЗАКРЕВСКОМУ
Тифлис, 12-17 апреля 1817*
* Помета А. А. Закревского: «Отвеч[ено] 26 мая». В начале текста: «12 апреля», в конце текста «17 апреля». Письмо имеет единую нумерацию страниц с предыдущим, следовательно, они были отправлены вместе. Однако, судя по пометам Закревского, он рассматривал их как два разных письма.
По уважению к тебе, любезнейший Арсений Андреевич, мне весьма приятно, что ты одобряешь некоторые из бумаг моих, как, например, донесение по делу Эристовых. Я думаю немного из знатных людей сделал я себе им приятелями, но у меня глупая душа простолюдина, которая и не любит вельмож и боится. Каждый из них может ожидать быть важно атакован, лишь бы [72] представился случай. С сим фельдъегерем нападаю на морского министра 1, и надобно признаться, что важная дрянь. Я пишу об нем и к князю Петру Михайловичу. Ты увидишь, как я сражаюсь против гордой его глупости и твоей прошу помощи! Я надеюсь тебе понравилась и та бумага, что писал я к Государю и в которой изобразил простосердечно важные дела графа Гудовича и Ртищева, и то как я берусь истребить одного хана. Я приложил тебе копию. Теперь прилагаю копию с одного манифеста к кабардинскому народу. Я сам смеюсь, писавши такие вздоры, но я раз сказал шутя истину, что здесь такие писать должно и что сим способом скорее успеешь. Ты в сем манифесте узнаешь слог Бонапарте, когда в Египте, будучи болен горячкою, говаривал он речи. Я брежу и без горячки! Однако же как бы то ни было, я в горах между неприязненными нам народами начинаю поселять великий ужас. Трепещут и называют хуже Цицианова! А нам подвластные стараются мне нравиться отличными делами. Недавно адресовался я к аварскому хану 2, предлагая ему подарок деньгами с тем, чтобы он достал Швецова. Выкупать, а особливо начальствующему здесь неловко, ибо таковым поступком ободришь мошенников к разбоям. Хан отвечает мне, что, не имея собственных денег, он предлагал чеченцам в заклад вещи и оружие, но они без денег отдать Швецова не согласились, просит меня, чтобы я приказал выдать жалованье его за два года 10 тысяч рублей серебром, что, он не требуя подарка и денег за труды свои, выкупает своим жалованьем ибо слышал он, что на выкуп Швецова 3 собрали деньги офицеры, которых он как людей небогатых, не хочет лишить знатной суммы. Разумеется, я послав на выкуп деньги, поблагодарил за предложение и на него согласился. Написал рескрипт, и чрез некоторое время Швецов будет свободен. Каков поступок? Не каждый из просвещенных европейцев сие сделает. Предложи любому немцу потерять 10 тысяч рублей серебром-увидишь кислую рожу.
Дельпоццо моим начинаю я быть весьма довольным. Я поддал ему перцу, и он важно поступает. Я велел ему нахватать и посадить в тюрьму сколько можно более из тех князей, чрез земли которых чеченцы провели Швецова, и тех, кои с сими мошенниками в дружбе, и заставить их выкупить Швецова. Надлежало сие сделать моему предместнику, и тотчас когда его схватили, но сие упущено было без внимания, и когда я приехал, то немногих можно было уже схватить, однако же, до сего времени 5500 рублей серебром стянул с них и контрибуция продолжается. Деньги годятся на какие-нибудь полезные заведения, а мошенникам то самое чувствительное наказание. Имею уже известие и о чеченцах. Ожидают казни и гнева моего, и боязнь проложила пути к их сердцу. Они видят, что я ловко принимаюсь за них. Теперешнею весною устраивается на Сунже редут новый 4 и выселяются из гор к нему народы от злодеев чеченцев. Понемногу буду спускаться по Сунже и заложу по возвращении из Персии порядочную крепостцу 5. Они мне заплатят за издержки с избытком. Я не оружием намерен наказывать, а под покровительством оного наказывать деньгами! Ничего так я не желаю как 3 или 4 года мира. Хочется мне для несчастных здешних войск выстроить хорошие жилища и улучшить образ жизни их. Сие есть единственное средство избежать смертности, опустошающей здешние войска. С ноября месяца прошу я, чтобы мне отдали в распоряжение 100 000 медью, которые здесь находятся без употребления, и до сего времени ответа не имею. Пришло время начать работы и приуготовление [73] разных материалов, у меня нет денег и не будучи уверен, что их когда-нибудь дадут мне, не смею употреблять большого количества из экстраординарной суммы. Пройдет весна, летом от жаров работать невозможно, и так год уже почти и потерян. А людей в лишний год столько умрет без нужды, что и всею требуемою суммою не заменишь. Сделайте милость, как люди близкие Государю, доложите ему; он, без сомнения, не сделает не только в том затруднения, но одобрит заботливость мою.
Теперь вникнув в службу в здешнем краю офицеров и солдат, вижу я, что в России о ней понятия не имеют и не отдают ей должного уважения. Представь состояние офицера. Полки раздроблены мелкими частями. Редко по нескольку офицеров живут вместе. Случается, что офицер живет один в несчастной землянке, если на границе, то непременно в степи, ибо по причине войн жители близкие к границам места оставляют. Но если бы даже и селения были близки, они так бедны, что нередко вещей первейшей потребности не могли бы доставить нуждающемуся офицеру. Прибавь к тому незнание языка земли. Я не понимаю, как живут офицеры, что могут они доставать в пищу себе. Бога ради самого выпросите у Государя деньги на казармы. У меня редко где менее баталиона будет вместе, будут и по два иметь непременные квартиры. Я буду всевозможно избегать раздроблений и кроме необходимейших постов не буду отделять войски или по крайней мере целою ротою вместе и сии посты будут служить школою офицеров, в которой будет усматриваться расторопность их, сметливость, способность распорядиться и заботливостью о сбережении людей. На посты сии будут избираемы благонадежнейшие офицеры, и посты сии будут крепкою заставою, чрез которую обер-офицер должен пройти к производству за отличие. Здесь в короткое время моего пребывания заметил я несколько отличных офицеров, которые впоследствии должны быть наилучшими помощниками начальникам здешней земли.
О представленных мною к производству в полковники я не настаиваю, ибо, видя, что по армии многие есть старее, несправедливо требовать, и я очень знаю что не успел бы. О Кутузове теперь молчу, хотя бы и не думал, что офицеру достойному откажут такое награждение, которое не знаю я, кто не получает и даже многие такие, которые ордену не делают чести. По совету твоему я потерплю и по возвращении из Персии представлю, ибо тогда будет за что дать по справедливости, если он все то исполнит, что мною поручено будет. Я тебе как другу говорю, что мне сей отказ был несколько огорчителен. С меньшим неудовольствием принял я отказ о переводе племянника моего в гвардию, ибо точно по молодости не мог быть употреблен в прошедшей войне и Государь может иметь правило, которое изменить не хочет. К тому же человек незнатного происхождения, простолюдин, не имеет права роптать на неудачу, хотя, впрочем, адъютант генерала Эссена 6, также в прошедшую войну не употребленный переведен в старую гвардию. По крайней мере постарайся перевести его в 7-й карабинерный полк, если бы даже и с тем условием, что вперед зачтется мне сие в награждение. Мне до того нужды нет, ибо мне необходимо одно только награждение то, чтобы я сам был доволен отправлением должности и чувствовал приносимую служением моим пользу. Вот в чем я нынче заключаю все мое честолюбие, впрочем, ко всему равнодушен и всему свету желаю быть фельдмаршалами. Сюда ни одного не принесет [74] черт ко мне на шею! Ты удивляешься бесстрашию моему, что я смею желать фельдмаршалов, тогда как и одного Барклая довольно к неудовольствию российских армий.
Как благодарен я вам за исходатайствование повеления, чтобы за наказание офицеров и солдат не определять в Грузинский корпус. До сего времени мы беглецами своими комплектовали неприятельские войски. К стыду нашему есть у них и офицеры наши, но надеюсь не будет того впредь. Я о сем отдал приказ по корпусу.
Попроси князя Петра Михайловича, чтобы доложил по представлению моему в рассуждении возвращающихся из-за границы солдат наших. Я просил позволения обращать в казаки желающих из них. Я распространял сие на одних попавшихся в плен по разным случаям, но не изменников или беглецов. Сие заставит их к нам возвратиться, чего теперь они не делают, избегая опять попасться в тягостную в полках службу. Нагнав ужас на горы, я начинаю доставать наших дезертиров и, не наказывая их здесь, отправляю в сибирские гарнизоны, где они, по сообщению моему, будут отданы под суд и наказаны. По возвращении из Персии я надеюсь в одном месте достать их несколько сотен.
Мучит меня страшное желание в 20-й дивизии полки линейной пехоты обратить в егеря, так чтобы кроме егерской бригады в обеих прочих было по одному егерскому полку, то есть в 6-ти полках дивизии будет 4 полка егерских. Сие необходимо по роду войны в здешнем крае, часто малыми частями, всегда в таких местах, где егеря гораздо с большею употребляются выгодою. Вы мне скажете, что так же может быть употреблена линейная пехота. Я у вас спрошу: почему же по пропорции войск гораздо более хороших егерских полков? Немало делает их таковыми род самого ученья, а еще более особенный способ употребления. Преобразование сие приличествует здесь и потому, что для резерва есть гренадерская бригада. Я не делаю еще о сем формального представления, дабы по краткости времени не могли вы почесть его неосновательным, и потому что не имел я случая вникнуть в обстоятельства, но я уверяю вас, что я очень хорошо рассмотрел того пользу и прошу вас предложить то Государю на рассуждение.
Благодарю тебя за обещание постараться о семеновском Ермолове 7. Если возможно, сделайте его по армии, что поставит его в состояние заняться делами бедного его семейства. Если нельзя по армии, то определите к старшему в полк, один из тех, что в Москве или окрестности оной. Он примет сие за величайшую милость, а впоследствии можете дать ему полк, ибо он многих весьма не будет хуже.
Очень доволен, что пустыми письмами моими заставляю вас иногда смеяться. Ты уведомляешь о том, что я писал к князю Петру Михайловичу. Недавно получил ответ его с Берниковым. Скажи ему, что я люблю уважать в нем добрые его свойства и чувства прямого русского, делающие ему честь. Я поистине люблю его! Князь Петр Михайлович и ты любезнейший Арсений, оба превеличайшие шуты. Я лью горькие слезы, описывая вам моих генералов и прошу мне дать хотя несколько годных, а вы присылаете в насмешку список военной контрабанды и между ними поручаете сделать выбор. Признайтесь, кто из вас сделал в списке злодейские пометки? Я могу утвердить, что [75] замечены наилучшие люди, которых совестно отнять у вас, и я уверен, что отечество не согласится на сослание их в Грузию под начальство жестокого из проконсулов 8. Судит вас Бог, если вы не приуготовите хорошего начальника для Кавказской линии на место Дельпоццо, которого, не знаю почему, почитаете вы бессмертным. Там надобно молодца и место столько важное, что можно бы определить кого-нибудь из лучших дивизионных командиров ибо и команда большая. Будете жалеть и трудно будет поправить. У меня нет ни одного, кто бы заместить мог его.
Благодарю за приказы брата Михайлы. Из них вижу я, что у него много хлопот по продовольствию и таможням. Обе части могут с ума свести порядочного человека. Вижу также, что немало и побегов, и суды беспрерывные. Это предзнаменует, что при выходе корпуса из Франции порядочно шерахнутся его легионы и он сам немало будет тому причиною, ибо многие приказы прочитываются у него в ротах такие, о которых мог бы солдат и не знать никогда. Я согласен с тем известием, о котором ты пишешь, что у него ослабевает дисциплина и иногда оказывается непослушание. Он русского солдата трактует на манер иностранный. Он ударился в законы и беда!
Не правда ли, что брата Михайлу надул я баранами? Отпечатал важный приказ, после которого квас его хуже уксуса. То ли будет вперед, как пущусь печатать. Нужна только равная с ним охота. Не ручаюсь, чтобы не соблазнился. Если ты не шутишь, что с одним курьером прислал он 42 партикулярных письма, то он человек непостижимый, ибо если полагать его подобным всем нам, то я первый признаюсь, что при всей способности писать вздор и пустяки, меня не станет на 42 письма, разве некоторые из них часть циркуляры или со вложением газет. Скажи, что за чудная мысль просить прибавления денег на содержание? Все разумеют его человеком, имеющим огромное состояние из числа богатейших в государстве, или, по крайней мере, такое, которое, конечно, не допускает никакой нужды и недостатка. Мне жаль, что подобная неосмотрительность может сделать неприятное на его счет заключение, ибо первое что представится, что он не воздержан и чрез меру роскошен, тогда как ни того, ни другого в нем нет. Не всегда в одинаковых будет он обстоятельствах и проживать столько как теперь. Если бы и случилось сделать некоторый долг, возвратясь в Россию, непродолжительным воздержанием мог бы поправить.
Я делаю представление о выдаче некоторой части войск мясной и винной порции, по примеру того, как отпускается войскам в Крыму и Бессарабии, где они имеют гораздо лучший климат и несравненно менее трудов. Число таковых войск ограничил я, сколько возможно, и назначил те только места, где без сего пособия люди существовать не могут и мы гораздо более терять будем, отказав сие содержание, нежели употребя издержку, которая, впрочем, не весьма и значительна. Несравненно более сего и даже более нежели в два раза сохраним мы от перевозки из Астрахани провианта ежегодно и покупкою провианта на Кавказской линии, которую учредил я по прибытии моем сюда.
Представьте о сем Государю и подкрепите вашим ходатайством, попроси князя Петра Михайловича от меня и если возможно, прочтите ему в подлиннике рапорт мой. Тогда можно будет ручаться, что достигнем знатного уменьшения потери людей, особливо, как я предполагаю уничтожить несколько постов, которые как нарочно расположены в самых нездоровых и убийственных [76] местах. Я намерен все лежащие по берегам обоих морей укрепления оставить с самыми малейшими гарнизонами единственно для караулов, а войски иметь в одном переходе поселенные в хороших жилищах, откуда они могут приспевать куда надобность потребует. Иногда несколько далее избранное подобное место может снабжать войсками не одно укрепление. Хотя с трудом, добьюсь, что не будет истребляться много людей и даже немного более нежели в других местах. Прошу вас самим Богом доложить Государю, чтобы как на построение казарм, так и порции войскам отпущены были деньги.
Я надеюсь ты не упрекнешь мне, что я мало пишу. Между прочим, многое попадется, которое тебя совсем не займет или мало, но в том виноват ты сам, ибо поручаешь обо всем уведомлять что касается до Грузии и о том, что я делаю. Я повинуюсь твоей воле.
Письма брата Михайлы не присылай ко мне не прочитавши, как и прежде мы условились. Мы между собою ничего не пишем, чтобы нельзя было прочесть каждому из нас трех. Посылаю тебе рожу мою о которой писал прежде; ты найдешь ее чрезвычайно сходною. Сделай дружбу, пришли свой портрет к моему возвращению из Персии.
Отправь письмо мое к брату Михайле; ему также препровождается рожа взамен за его портрет.
Забыл тебе сказать, что с генваря месяца ты увидишь некоторое действие моей строгости. Ведомости об умирающих совсем не те, что прежде. В одном месте много умерло, но невозможно иначе, ибо люди осенью до моего сюда прибытия употреблялись в тяжелую работу, и от того размножилась между ними жестокая цинготная болезнь.
Прощай. Так дел много, что не успевши до отъезда моего отправить фельдъегеря, беру его с собою и отправлю с дороги. Будь здоров, поклонись от меня брату Василию, не успел отвечать ему на письмо, но он прочитает то, что к тебе пишу. Марье Осиповне 9 мое почтение.
А. Ермолов
РГИА Ф. 660. Оп. 1. Д. 111. Л.67-78.
Комментарии
1. Траверсе Иван Иванович (1754-1831)-маркиз, родился на острове Мартиника, служил во французском флоте, участвовал в морских сражениях в Вест-Индии, в 1791 г. перешел с французской службы на русскую и получил чин контр-адмирала, с 1797 г.-вице-адмирал, с 1801 г.-адмирал, с 1802 г.-главный командир портов Черного моря и военный губернатор Севастополя, в 1809 г.-начальник обороны Крыма и Тамани, в 1811-1828 гг.- морской министр.
2. Султан-Ахмет-Хан (ум. 1826)-в 1802-1819 гг.- аварский хан, генерал-майор русской службы, лидер ханского движения.
3. См. прим. 3 к письму Ермолова Воронцову от 29 декабря 1816 г.
4. До назначения Ермолова на Кавказ на Сунже был редут Назрановский, прикрывавший дорогу от Моздока на Грузию. Для большей безопасности этой дороги летом 1817 г. на Сунже (неподалеку от того места, где позднее располагалась станица Михайловская) было построено укрепление Преградный Стан
5. Имеется в виду будущая крепость Грозная, основанная в 1818 г.
6. Вероятно, Эссен Петр Кириллович (1772-1844)- граф (с 1833 г.), с 1800 г.-генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, в 1817-1830 гг.-оренбургский военный губернатор, управляющий гражданской частью, командир Отдельного Оренбургского корпуса и начальник пограничной части края, генерал от инфантерии (с 1819 г.), в 1830-1842 гг.-санкт-петербургский военный генерал-губернатор, с 1830 г.- член Государственного совета.
7. Имеется в виду П. Н. Ермолов.
8. Проконсул-в Древнем Риме государственная должность. Первоначально проконсулы выполняли военные поручения вне Рима, а с образованием провинций осуществляли высшую юридическую, административную и военную власть в провинциях.
9. Марченко Марья Осиповна (ум. 1858)-урожденная Шмидт, с 1806 г. супруга В. Р. Марченко.