№ 22
А. А. Закревскому, 19 февраля 1817
А. А. ЗАКРЕВСКОМУ
Тифлис, 19 февраля 1817*
* Пометы А. А. Закревского: «Получ[ено] 19 марта», «Отвеч[ено] 6 апреля».
Письмо твое, почтенный Арсений Андреевич, получил и от души благодарю тебя. Ты возлагаешь на меня самое приятнейшее поручение писать тебе обо всем обстоятельно. Это так сходно с собственным желанием моим, что не нужно мне подтверждать о том.
Все просьбы мои исполнены и так скоро, как никогда прежде не делывалось. Я вижу работу полезного и доброго Арсения. Благодарю за Пузыревского. Не знаю, будет ли он благодарить, ибо назначенное ему место, по совести, несравненно хуже Сибири, но если полк так устроит, как я требую, представлю в полковники за отличие и уверен, что никто не позавидует. За Берникова 1 не благодарю, но знаю, что не твой выбор и делать нечего. Я признаюсь тебе в ошибке моей, что не представил подполковника Рябинина в полковые командиры, и у меня лежит это на душе, ибо он один из самых лучших здесь командиров и полк Херсонский гренадерский, которым он командовал, лучше всех других. В Херсонском полку я для того не желал его иметь, что он давно не был употреблен против неприятеля, а Херсонский полк не имеет славной репутации и оную составлять должно, но всякий другой полк он лучше многих устроит. Я представляю его в командиры Севастопольского полка; прошу, почтенный Арсений, исходатайствовать утверждения, и если нужно то скажите даже, что я в нем ошибся и признаюсь, однако же, в ошибке, ибо я дал слово ни одной из них не скрывать. Благодарю за Кутузова, отличный сей офицер много мне здесь полезен, но что вы делаете со мною, что не назначаете его начальником во время моего отсутствия. Вы не воображаете, сколько вы делаете мне хлопот. Если бы было повеление, никто бы и роптать не стал, но я на себя накличу проклятие старших. Не менее, однако же, если и не получу, я учреждаю его начальником.
О бригадных посылаю представление. Вы требуете, чтобы я непременно одного из своих избрал в гренадерскую резервную бригаду. Я повинуюсь, но слезы на глазах у меня, что прекраснейшую сию бригаду должен отдать князю Эристову 2. Он храбрый весьма солдат, но чрезвычайный грузин. А кровь грузинская немного лучше армянской. Не будет уметь обходиться с офицерами, а здесь молодым надобно давать воспитание. Здесь нет городов, кроме гнусного Тифлиса, вообще нет общества, где бы молодой офицер мог иметь добрые примеры в наставление. Они вечно в землянках, вечно между собою. Сверх службы никаких занятий, и большая часть оканчивает карьеру фрянками 3 или пьянством. Начальнику нет другого средства к поправлению как просить [53] судьбу о чуме. Она часто посещает край сей, но предместники мои не умели воспользоваться благотворительным ее действием. Я постараюсь обратить ее в пользу. Производством в генералы вы мне надавали множество лишних, но я нашел всем место. Генерал-майор Хотунцов, которого предместник мой сделал управляющим Имеретиею и управлением которого я не весьма доволен, представил прошение в отпуск на год. Сделай дружбу, постарайся, чтобы скорее отпустили. Я боюсь за фельдмаршала Барклая, чтобы не отнял он у него команды. Он так стар в генеральском чине. Исходатайствуйте ему жалованье на время его отпуска, ибо он человек бедный. Я его не видывал, но говорят, что он весьма не глупый человек и могущий быть годным на дело, но горд как визирь и зол как чесотка.
Сему вояжу он мне обязан, я порядочно любезных товарищей прибираю к рукам. Кроме славного Котляревского, все прочие позавелись хуторами, табунами и хозяйством, а полкам от того ни малейшей нет пользы. Мерлини-дрянное существо, ни на что для службы не надобное, имеет до тысячи штук скота и лошадей. Теперь, сдавая полк, вдруг пополняет всех недостающих в нем лошадей, в один казачий полк продал он 70, и под экипажем его выходит на Кавказскую линию слишком 40 лошадей. Вот как командовал он полком! Но кончились эти счастливые времена. Теперь, если будут какие небольшие выгоды, будут и расходы в пользу полков. Я делаю представление, коим Мерлини лишается бригады. Что за снисхождение к дряни. Ее так много, что нельзя опасаться всея перевести, а надобно когда-нибудь начать. Если несправедливо от каждого требовать чрезвычайных талантов, то, по крайней мере, не надобно давать быстрого хода совершенно неспособным, и то еще будет мера весьма человеколюбивая. Сим человеколюбием одушевленный, представляю я Загорского в бригадные командиры. Свидетельствуюсь Богом что он дурак, но по крайней мере за него ходатайствует долговременное служение, и как человек, на которого навел я ужасный страх, он будет слепой исполнитель воли. Здесь полезно завести институт подобных слепых, и будет! Курнатовский 4-старый офицер, храбрый и неглупый, гоним будучи Ртищевым, жил в службе без пользы: я приехал, поддал старику охоты, и он у меня делает чудеса. Его представляю я на место Хотунцова в бригадные командиры. Объясните Государю, что это потому нужно сделать непременно, что та бригада расположена в Имеретии, управление которою хочу я возложить на Курнатовского. Он все будет делать как должно, и его там любить будут. Если же бы случилось, что не годится (в чем, однако же, сумневаюсь), то он, как временный начальник и Государем не утвержденный, тотчас будет мною истреблен. Мадатов служит похвальнейшим образом. Заботится о сохранении солдат; войски у него довольствуются и хорошо и дешевле других С ханом умно ладит, и я надеюсь с пособием со стороны его успеть ханство Карабахское по смерти хана обратить в российский округ. К сему приуготовляются там разные люди, и, может быть, даже достанем бумагу от хана, что он после себя не допускает никакого наследства, а ханство поручит милосердию Государя. Сие для того нужно, чтобы дать законный вид действию моему. Впрочем, так или нет, по смерти хана ханству не бывать; у меня готовы другие меры и также имеющие благовидную наружность. Я прилагаю у сего рапорт мой Государю в копии, из которого все увидишь. Доведите до Государя о службе Мадатова. [54]
Что вы не присылаете сюда губернатора; генерал-майор Сталь 5, хороший весьма офицер, человек очень честный, но не годится быть губернатором и быть им не желает; мне весьма нужен способный, а паче еще хороших свойств человек, ибо он главнейший мне помощник и один, который может способствовать к преобразованию свойств грузин, весьма свинских и гнусных. Господа сии начинают также понемногу привыкать повиноваться, чего до сих пор не знали. Они попробовали устрашить меня, что неудовольствия могут произвести неприятные следствия, а я им толкую, чтобы и не смели думать о бунтах, что я имею единственное средство укрощать их, но что потому только не люблю их, что большею частию страждет невинный и глупый, а настоящих зачинщиков обыкновенно весьма немного и для них не стоит проливать кровь. Толкую им, что прежде не так здесь усмиряли бунтовщиков, а что я так искусно обращать умею к обязанностям, что на сто лет выбью из голов не только действие, но даже самое слово бунта.
Если пять лет продержите вы меня здесь, то ручаюсь вам, что будет кое-что заведено порядочное и наследнику моему передам грузин шелковых. В продолжение сего времени надеюсь сладить с ханами. Я уверил магометан, что я сам из татар, что, служа России, недавно отцы мои переменили закон. Они рады чрезвычайно, и я с ними важно поступаю. Если бы случилась война, увидишь как любезных моих магометан будут резать вместо русских. Ежели персияне имеют глупость помышлять о войне, они не будут в барышах. Здесь все делал один Котляревский, а другие весьма мало или ничего. У меня нет Котляревского, но будут делать все, кто что умеет, и общим всех усилием я дам порядочную валку. С моей стороны будь уверен, почтенный Арсений, я войны не затею, и если возможно пристойным образом, то уклонюсь ее. Я замышляю дома большие дела, к которым нельзя будет приступить, если извне будут меня беспокоить. Не бойся, Арсений, не посрамим земли русской!
РГИА Ф. 660. Оп. 1. Д. 111. Л. 48-51.
Комментарии
1. Берников Павел Сергеевич (1788-1844)-с 1806 г. служил в Семеновском полку, участник наполеоновских войн, с 1816 г.- полковник, в 1817-1821 гг.-командир Херсонского гренадерского полка, с 1821 г. состоял по армии, в 1822 г. перешел на гражданскую службу с чином действительного статского советника, служил в Сенате, с 1834 г. – тайный советник, с 1838 г. – сенатор.
2. Эристов Георгий Евсеевич (Иесеевич) (1769-1863)- князь, генерал-майор (с 1812 г.), с 1817 г.-командир Резервной гренадерской бригады и окружной начальник в Кахетии, в 1820 г.-командир 2-й бригады 20-й пехотной дивизии, с 1826 г. – генерал-лейтенант, командир 21-й пехотной дивизии, с 1846 г. – генерал от инфантерии и председатель учрежденной в Тифлисе комиссии для рассмотрения прав лиц на княжеское и дворянское достоинство по Грузии.
3. Фрянки-наружные проявления сифилиса.
4. Курнатовский Иван Данилович-служил на Кавказе с 1776 г. рядовым, с 1783 г.-прапорщик, в 1807-1813 и 1815-1816 гг. с перерывами-командир 16-го егерского полка, в 1813-1815 гг.-шеф этого полка, позднее генерал-майор, в 1818-1819 гг. – правитель Имеретии, с 1820 г. – в отставке.
5. Сталь Карл Федорович (ум. 1824) – начал службу в 1790 г., в 1801-1808 гг. – командир Нижегородского драгунского полка, в 1818-1814 гг.-шеф этого полка, с 1811 г. – генерал-майор, в 1816-1818 гг. – исправляющий должность грузинского гражданского губернатора на правах военного, затем до 1824 г. – командующий войсками на Кавказской линии, командир 22-й пехотной дивизии и с 1822 г. – начальник Кавказской области.