№ 210
П. А. Кикину, 20 января 1825
П. А. КИКИНУ
Тифлис, 20 января 1825
Любезный и редкий брат! Мы с тобою чудесную ведем переписку. Я тебя ни о чем не спрашиваю, а ты рад, что есть журналы Свиньина 1, записки и даже о наводнении 2 не скажешь ни слова, которое и тебя должно было постигнуть в загородном твоем замке. Прошу уведомить, ибо зная тебя заботливым охотником до садов, великим домостроителем, жалел бы о разрушениях в своих заведениях. Какие бедствия причинило наводнение, и нет причины, чтобы еще не повторилось, а, быть может, и жесточайшее! Не утешительно для столицы, великолепнейшей в мире, если оно периодическое и если даже одно в 50 лет! Немного будет охотников жить на тех местах, где вода наиболее свирепствовала, и в сем отношении едва ли роскошные дачи с тем же, как прежде, восстанут великолепием. Если в прекрасном Петербурга климате останутся опустошенными его окрестности, еще приятнее он будет. Я вам не завидую!
Вопрошаю, не шутя. Скажи, существо редкое, но столько же и ленивое, для чего по несколько месяцев ни строки я от тебя не имею? Знаю, что имеешь ты занятия, но неужели, каждое из них лучше того, как когда ты ко мне пишешь? Люблю слышать о тебе, ибо слышу справедливую похвалу благороднейшим свойствам твоим. Теперь есть у меня Шимановский 3, которого заставляю повествовать о тебе. Люблю сего молодого человека и люблю более с тех пор, как отнял у него портрет твой 4, который сохранял он с большим уважением как человек, тебе благодарный.
Ты, который печатаешь разного рода мои карикатуры, почему не хотел дать мне твой портрет, который нахожу я чрезвычайно похожим?
Искусный художник, набросив на тебя лет десять молодости, умел скрыть морщины, которые, конечно, не умножают твоих прелестей, но в то же время дал совершенное лицу выражение, и я, если не пленяюсь красотою, люблю видеть спокойствие души прекраснейшей. Будешь опять ругаться, но обратись к самому себе и узнаешь, можно ли заставить тебя говорить вопреки чувств твоих. Почему же мне отказывать те же свойства? Тебе я льстить не стану, существо чудесное!
А вы, любезная и редкая из женщин, милая сестра 5, не думаете ли, что я не знаю, что у вас есть портрет мой, самим Доу сделанный. Знаю, что вы равнодушны к прелестям лица моего, но я заметил, что вы особенную находили приятность в кротком и привлекательном выражении зеленоватых глаз моих, [353] которые умел Доу выставить в настоящем виде, и что составляет всю цену его картины
Остроумный живописец, изобразив горы, хотел дать разуметь, что посреди их природа скрывает свои сокровища, оне производят алмаз и драгоценные каменья Он более чувствовал, а я, по скромности, даю сие истолкование 6! Прекратив пустословие, скажу вам, что благодарный за благосклонность к сестре моей. Храню я к вам чувства совершеннейшего и искреннего почтения.
А. Ермолов
Русская старина. 1872. Т. 6. С. 518-520.
Комментарии
1. Свиньин Павел Петрович (1787-1839)-дипломат, путешественник, журналист. В 1820-1830 гг. издавал журнал «Отечественные записки».
2. Речь идет о наводнении 7 ноября 1824 г., самом сильном за всю историю Санкт-Петербурга.
3. Шимановский Николай Викторович (1800-1875)- чиновник, до 1824 г. служил в Петербурге, в Комиссии принятия прошений при Кикине; примерно в конце 1824 г. перешел на службу в Отдельный Кавказский корпус, где состоял офицером при штабе, затем вновь вернулся на службу в Комиссию принятия прошений, впоследствии-действительный статский советник. Был близок А П. Ермолову, во время кончины генерала находился рядом с ним. Друг Д. В. Давыдова. Оставил воспоминания об аресте А. С. Грибоедова (Русский архив, 1875. № 7. С. 339-344).
4. Вероятно, речь идет о портрете П. А. Кикина, написанном Дж. Доу для Военной галереи Зимнего дворца, а затем гравированном.
5. М. А. Кикина.
6. Речь идет о портрете, который современники Ермолова, да и он сам, считали одним из лучших. Живописный портрет был написан членом королевской лондонской и петербургской академий художеств Джорджем Доу в 1825 г. Гравированный вариант портрета выполнил Т. Рейт. Этот портрет существовал в нескольких экземплярах. На портрете величественно грозная фигура Ермолова поставлена боком, он опирается на шашку, на мундир накинута бурка; на заднем плане скалы, над головой нависли тучи.