№ 201
П. А. Кикину, 30 мая 1824
П. А. КИКИНУ
Тифлис, 30 мая 1824
Любезный и редкий брат! Редко пишем мы один к другому, но не случалось мне видеть фельдъегеря без письма твоего и потому грустно было не получить оного. Или захлопотался, или заленился, но верно нет другой, молчанию, причины. Не переменишь ты ко мне дружбы твоей, желание мне добра неистощимо! Что скажу о себе? Живу скучно по-прежнему, но к сему издавна сделал привычку, уверив себя, что со мною другого встречаться не должно. Тружусь по-прежнему, но охлаждают пламенное усердие мое, кажется, умышленно делаемыми неприятностями.
И после сего станут упрекать мне друзья мои, что иногда я огрызаюсь. Испытывал я средства терпения и чрез долгое время даже признака не давал моего существования, но мне насылают запросы и замечания, тем более досадные, что никакой основательности не имеют. По содержанию таковых, подозреваю иногда, что имя царя употребляется всуе. Легко могут проистекать оные от единого неблаговоления сильных. Какой способ поверки?
Вразуми, что должно заставлять меня нести службу, давно потерявшую прежнюю очаровательную свою силу? Я исполнил обязанности мои и готовлюсь к новым, ожидающим меня в состоянии гражданина. Равнодушие в службе-разврат. С сими чувствами полезнее от оной удалиться. Прежде собственным примером возжигал я усердие сотрудников. Неудобно произвести таковое душа хладеющая. А где те, коих усердие неоживляемо поощрением?
Читал письмо Рыхлевского к приятелю его. Тебя благодарил в сердце за великодушный твой поступок и его хвалю, что чувствовать умеет, сколько тебе обязан и что обязан тебе единому. Как похоже на тебя: благотворить и думать, что делаешь обыкновенное! Едва было не подвергнули наказанию самому жестокому и вине, совершенно не соразмерному.
Сестра моя пишет ко мне о милостивом к ней расположении редкой жены твоей. Не новая причина быть тебе благодарным. И прежде таковыми были вы к родным моим. Поцелуй у почтенной сестры ручку.
Многие с некоторого времени произошли перемены. Закревский, как пишет, свыше ожидания, заняв место по многим отношениям лестное, недоволен им, ибо чувствует, что оному не соответствуют его способности. Я однако же уговариваю не оставлять его, ибо правила его, бескорыстие и любовь к порядку много произведут полезного.
Много смеялся я заключению твоему на счет исходящего зловония. Однако же не помешало, и, по успеху его судя, кажется, не менее действует упояющего сладостию аромата.
Здесь часто говаривал я о тебе с Мазаровичем, в душе тебя уважающем; он многое рассказал мне и о твоей неизменяемой ко мне дружбе. Не знаком я с бонтонным Рибопьером 1, но жена Мазаровича 2 недостаток красоты заменяет умом и любезностию. Сам он принадлежит к числу тех людей, которые осуждены переносить некоторые неприятности за то, что служат со мною или мною одобряемы. [344]
Прощай, любезный брат, редкое существо! Где и когда мы с тобою увидимся? Поклонись беспримерной жене твоей.
Люби верного Ермолова.
Русская старина. 1872. Т. 6. С. 517-518.
Комментарии
1. Рибопьер Александр Иванович (1783-1865)-представитель итальянского дворянского рода, представители которого проживали в Швейцарии, в 1778 г. его отец поступил на русскую службу; дипломат, с 1799 г.-при миссии в Вене, в 1806-1807 гг.-дипломатический комиссар при главнокомандующем, в 1817-1823 гг.-управлял Государственным коммерческим банком, с 1818 г.- тайный советник, в 1824-1830 гг.-чрезвычайный посланник и полномочный министр в Турции; с 1838 г.-член Государственного совета, с 1841 г.-обер-шенк.
2. С. И. Мазарович был женат на Анастасии Ивановне Рибопьер (р. 1781), сестре А. И. Рибопьера.