№ 187
А. В. Казадаеву, 24 июля 1823
А. В. КАЗАДАЕВУ
Тифлис, 24 июля 1823
Любезный друг Александр Васильевич.
Уже более месяца приехал Стабуш и привез мне письмо твое, на которое по случаю отправления фельдъегеря отвечаю.
Благодарю за доставление чайного прибора. Работа весьма изрядная, но последний фасон не свидетельствует о лучшем вкусе.
Точно, как говоришь ты, и до нас дошел слух о переменах в министерствах. Како паде сей сильный. Ты угадаешь, что я говорю о Гурьеве. Совсем неожиданно падение! Как рад, что разбойника Обрезкова удалили и, конечно, не сам он догадался оставить место.
Дибич сделался великим магнатом, и мне кажется, должность сия дана ему для того, чтобы производство его менее обидным могло показаться старшим. Он по ловкости своей всем воспользуется, и Волконский чем более продолжит путешествие, тем для него хуже-и это место не мешало бы занять кому-нибудь из русских, но видно нет способных и миллионы наши ничего не производят! [324]
Жаль мне было бы если бы твой начальник поскользнулся, он исполнен пламенного желания добра и человеком, известным честностию. Здесь разнесся слух, будто бы место его занять должен был статс-секретарь Муравьев 1, служащий при Вельможе.
Огорчило меня известие о смерти старика, Петра Ивановича. За несколько времени писал он ко мне, что собирается к водам Кавказским и, может быть, дабы провести зиму в теплом климате, приедет в Тифлис. Я любил в нем человека, который желал мне добра, ибо я не имел других чувств в отношении к нему. Какое ужасное осталось семейство, какие невоздержные сыновья, какое небольшое и не весьма устроенное состояние!
Невыгодно заслужиться слишком долго и оставить детей почти без пропитания. Большой чин и значение понуждают к тем издержкам, которые гораздо было бы приличнее сохранить их пользу. Скажут: зато дети выведены на ту дорогу, которая ведет к надежде приобретения и что таковую имеют дети людей знатных. У тебя Петр весьма еще молод, но такой же офицер гвардии. У меня жив отец, чтобы свидетельствовать о происхождении моем, весьма обыкновенном.
Благодарю за уведомление о сестре моей, я уверен что она сыщет ваше расположение и вы ее не для меня любить будете. Она при уме своем достойна внимания и по своим несчастиям.
И у меня нет состояния, чтобы помочь сестре единственной!
Канцлер на водах 2, но я его не вижу, ибо разные обстоятельства удерживают меня в Грузии.
Поклонись от меня твоим домашним, которым желаю всякого благополучия.
Уведомь, не знаешь ли чего о Рыхлевском? При новом начальнике те же будут мошенники, как и при прежнем, и все ему нехорошо. Собственная вина в том, что честен!
Представь мое почтение Николаю Семеновичу, в котором столько приятно мне уважать его превосходительство. Не знаю, чего бы не дал я, чтобы близко к нему пожить несколько времени.
Прощай, почтенный друг, люби меня по-прежнему.
Верный Ермолов
Июля 1823
Пишу прибавление сие, потому что прибыл фельдъегерь и с ним твое, любезный Александр Васильевич, письмо от 26 июня.
Благодарю тебя и скажи о моей совершеннейшей признательности почтенной Надежде Петровне за благосклонное расположение к сестре моей, о чем она меня уведомляет.
Пишешь, что министр твой также не на прочном основании зиждет величие свое 3. Кочубею прописано и в газетах, что нужен климат теплый, для коего отправляется в Крым 4. Твоего мне и потому жаль, что он знал уже тебя коротко, твои правила способности, трудолюбие, а с новым знакомиться надобно. Когда Кампенгаузен 5 внутренних дел министром, хотя, впрочем, как говорят, человек весьма умный, почему не быть немцу министром юстиции.
По некоторым странностям в характере моем мне досадно, что нельзя заменить князя Голицына 6 без некоторого неудобства. Я здоров и не боюсь [325] Cholera morbus * (Холера (лат.).), которая, опустошая соседние земли, ворвалась уже и в уголок наших владений, но к нам более снисходительна. Семь лет я здесь, и подобных мерзостей не случалось, видно, время удалиться, и горе, если оставит меня единое благоприятствующее мне счастие
Получил поднос, Сизовым сделанный, но приборов столовых не могу завести, ибо едва только ты пришлешь экземпляр, я должен подарок кому-нибудь из владетельных особ, дабы сии образчики царей не пачкали рук бараньим салом. Так наделил я владетелей Гурии, Мингрелии и Абхазского. Надобно, кажется, будет позаботиться и о мусульманских, но гораздо сноснее видеть руки их запачканные, нежели христианские.
Ты хотел знать, что заплачено Сизову за последние им доставленные приборы. Именно 1455 рублей, которые недавно получил ты, как извещаешь, дабы передать Сизову для приготовления новых приборов.
Теперь не страждет аккуратность твоя, и ты имеешь весь полный счет. Расписки Сизова у меня обо всей его работе.
Прощай. Душевно любящий Ермолов.
ОР РНБ Ф. 325. Оп. 1 Д. 33. Л. 83-86.
Комментарии
1. Муравьев Николай Назарович (1775-1845)-в 1815-1818 гг.-новороссийский гражданский губернатор, благодаря покровительству Аракчеева в 1818 г. переведен на пост секретаря при управляющем Собственной его императорского величества канцелярией (им с 1812-го по 1825 г. был Аракчеев), затем возглавил 1-е отделение канцелярии, а после воцарения Николая I все это учреждение, тайный советник, с 1827 г.-сенатор.
2. Н. П. Румянцев.
3. Министр юстиции князь Д. И. Лобанов-Ростовский.
4. В. П. Кочубей был уволен в бессрочный отпуск 28 июня 1823 г.
5. Кампангаузен Бальтазар Бальтазарович, фон (1772-1823)-тайный советник (с 1810 г.), с 1811-го по 1816 г.- государственный контролер, с 1811 г.-член Государственного совета. Управлял МВД с 28 июня по 29 августа 1823 г.
6. А. Н. Голицына.