№ 166
А. А. Закревскому, 8 октября 1822
А. А. ЗАКРЕВСКОМУ
Тифлис, 8 октября 1822*
* Пометы А. А. Закревского: «Получ[ено] 28 октября», «Отвеч[ено] 31 декабря».
С удовольствием воображаю, почтеннейший Арсений Андреевич, что письмо мое придет к самому времени твоего возвращения, если только ты не замедлишь. Какое продолжительное твое отсутствие! Хорошо, если воды принесли тебе облегчение, чего, впрочем, по роду болезни твоей, непременно я ожидаю, как и того, что неумеренные занятия твои опять могут тебя [290] расстроить. Неужели не с большею, как прежде, осмотрительностью будешь ты располагать твоими трудами? Последуй, почтенный друг, моему замечанию, что надобен тебе другой в отправлении дел порядок, и чтобы не все на тебе одном обрушивалось. Умножь число помощников или чтобы объясняли тебе словесно некоторую часть дел, а ты сделаешь распоряжение. Это можно будет и не сидя вечно делать и даже при некотором отдохновении. Тебе вредит твоя неподвижность.
Я представляю себе, как теперь засядешь. Быть не может, чтобы все так шло, как ты желал; случится даже, что и не все дела обработаны, а я знаю твою привычку хотеть все вдруг поправить, и ты возвратишься вдруг к прежним трудам, а с ними вместе возвратиться могут и прежние болезни! Горестно в лета твои прибегать к пособиям вод и лекарств. Нельзя ли тебе сделать конвенцию, чтобы в каждый год иметь два месяца для разъезда. Можно бросить взгляд на дела хозяйственные и сего времени половину употребить в пользу службы, обозревая части, военному управлению подчиненные.
Как досадно, что я говорю напрасно; вижу, что все сделается иначе!
Пришли мне твой журнал путешествия и всех твоих замечаний. Если нужно, я сохраню в непроницаемой тайне. Ты не откажешь, ибо я ничего не скрывал от тебя.
Что я скажу тебе, друг любезнейший? Скучаю ужасно, обстоятельства беспрерывно рождают дела новые, многое не ладится, многое улучшается чрезмерно медленно, не согласуясь с нетерпеливым моим усердием, с моим пламенным характером. Употребляю усилия возможные, но успехи самым постоянным трудам не соответствуют. Какая жизнь несносная! В продолжение отсутствия твоего Петербург был для меня иностранным городом; редко от кого придет письмо; замолкло и малое число приятелей моих.
Красота Иван Васильевич почти один, но и тот весьма не часто писал ко мне.
Брат Михаил со времени возвращения из-за границы не пишет ко мне и не уведомил даже о приезде. Кто-нибудь, конечно, старался нас поссорить, я писал к нему чрез Красоту недавно и просил, чтобы объяснил причину молчания. Ты можешь узнать от Лонгинова. Что может поселять между нами неприязнь, положение нас обоих столько между собою различно, и если позволительно допустить чувство зависти, то, конечно, не со стороны его должна она иметь доступ.
Уведомь, что делает старик ваш и доволен ли был ты им в путешествии? Лучше ли здоровье милой хозяйки 1? Конечно, с удовольствием видела она земли для нее новые, и после нашей, не могли они ей не нравиться. Обо всем, почтенный друг, напиши обстоятельно. Все, до тебя касающееся, мне чрезвычайно любопытно.
Прощай! Сохрани мне прежнюю твою бесценную для меня дружбу.
Верный Ермолов
P. S. С фельдъегерем посылаю принадлежащее графу Толстому 2 жалованье. Доставь его к нему и напиши, что делает чудак сей?
РГИА Ф. 660. Оп. 1. Д. 112. Л. 134-135. [291]
Комментарии
1. В 1821 г. у А. Ф. Закревской умерла мать, и якобы после этого печального события у нее начались нервические припадки, чрезвычайно беспокоившие мужа. Вероятно, по совету докторов, а может быть, и по воле самой Аграфены Федоровны, Закревский отправил ее в сентябре следующего года на лечение в Италию.
2. Скорее всего, Андрей Васильевич Толстой.