№ 106
А. А. Закревскому, май 1820
А. А. ЗАКРЕВСКОМУ
Май 1820
Почтеннейший и любезный Арсений Андреевич!
Долго и нетерпеливо ожидал я от тебя известий, наконец получил с последним фельдъегерем. Видно, однако же, обременяют тебя дела, что редко когда случалось получать столько короткие письма.
Прежде начну описание здешних обстоятельств.
После убийства Пузыревского возгорелся бунт в Гурии 1 и в одно время в нескольких местах Имеретии появились шайки мятежников. Были уже схватки, и одна довольно значащая. Из рапорта моего князю Петру Михайловичу увидишь самое обстоятельное описание. Больно лить кровь не в войне против неприятеля! В первый еще раз в жизни и с особенным прискорбием употребляю я оружие против собственных народов и единоверцев и за скаредную причину, за самовольство монаха. Здешний экзарх Феофилакт видит, как человек умный, что министерству приятно умножение церковных доходов и что за то даются награды, он не упускает выдирать их с насилием и не только не удивительно, что имя его ненавидят в Имеретии, но статься может, что и здесь также наделает он нам хлопот, ибо начинают уже вырываться неудовольствия.
Вижу, что не обойдется у нас без схватки и что правительству надобно будет озаботиться разысканием, кого из нас удалить отсюда полезнее. Нельзя отвергать, чтобы он не был человек обширного ума, но по свойствам приличествует ему быть главным инквизитором, что, однако же, в нынешний век уже не во вкусе народов. Впрочем, может он быть еще шпионом тайной полиции (haute police). Во всех случаях не тот, однако же, он человек, с которым бы легко можно было разойтись без боя, и я готов!
Порадуйся, как отличается гвардии Преображенского полка подпоручик князь Георгий Дадиани. Он делает нам много чести, ибо, едва умея командовать взводом, он уже годился начальствовать частью войск. Это плоды воспитания матушки, которая-величайшая из сплетниц. Ненавидя старшего своего сына, владетельного князя 2, человека весьма благонамеренного и верного, желала бы она, чтобы на месте его был сей гнусный изменник.
Я писал к графу Кочубею 3, чтобы исходатайствовал запрещение жить ей в С.-Петербурге, ибо не прилично быть матери изменника на глазах Императора. Хорошо, если бы он не умедлил сделать доклад, ибо она скоро возвратится.
У нас в Имеретии появился из ревностных бунтовщиков один князь Яшвиль. Этот, не завидуя славе нашего Яшвиля 4, довольствуется ремеслом разбойника и выполняет точное предназначение имеретинского князя. Легко быть может, что подобные таковым некоторые зацепятся за виселицу. Прошу, чтобы не почли меня не довольно признательным к заслугам и достоинствам, я право, сколько понимаю, стараюсь быть справедливым! Глупый бунт в Имеретии и областях, лежащих к Черному морю, не может иметь важных следствий, но продолжиться может и отвлекает меня от некоторых полезных предприятий, и я теряю целого лета время работы.
Как я счастлив, что возвратился сюда, а не поехал в Петербург, ибо хотя и без меня здесь все в том же делается порядке, но могли бы упрекнуть мне, [225] что я только свои имел в виду выгоды. Впрочем, и то не мешает, что я здесь, ибо народы прекрасной страны весьма склонны к бунтам, а знают, что я человек не весьма снисходительный, и остерегаются.
Надобно признаться, что меня здесь очень не любят, но и то правда, что правительство ничего не теряет, ибо столько же боятся. Со здешнею дичью не много выиграешь благостию!
Надобно, прежде всего, переговорить обо всякой мерзости, и потому от здешних князей перехожу к чеченцам
Войска опять принялись за работу укреплений 5, и им постоянное сие занятие не нравится. Они дали баталию, когда войска приближались, что, по обыкновению, кончилось бегством. Это укрепление одно из стесняющих наиболее чеченцев; остается устроить несколько гораздо меньших-и тогда голод более, нежели теперь, начнет производить опустошений. Впрочем, есть уже селения, лежащие по ту сторону урочища Хан-Кале, доселе почитаемого непроходимым, которые повинуются нам порядочно, и крайность заставляет их даже быть довольно честными. Сим обязан я ловкости, неусыпности и терпению полковника Грекова. Имейте внимание на сего отличного офицера!
Я, как житель Азии, говорю вам о бунтах, но вы, просвещенные обитатели Европы, вы тоже делаете, только что у вас слово бунт заменяется выражением революции. Не знаю, почему это благороднее? Однако же и при сем том в Гишпании возмутились войска 6, к ним пристал народ, и то, чтобы приличествовало испросить у короля, у него вырывают силой Прекрасные способы! Хороши и написанные к нему письма! Какой неблагоразумный поступок, оскорблять то лицо, которое и при перемене правления должно остаться первенствующим. Это-приуготовлять собственное уничтожение! Скажите, сделайте одолжение, вас что заставляет все эти мерзости печатать в русских газетах? Неужели боитесь вы отстать в разврате от прочих? Нам не мешало бы и позже узнать о подобных умствованиях, которые, конечно, ничего произвести у нас не в состоянии, но нет выгоды набить пустяками молодые головы. А французская наша газета 7 еще лучше: в ней написана даже и королевская присяга, которую посовестились перевести в «Инвалиде».
Важно вы отыгрались от Потемкина 8 и Розена 9, впрочем, не справедливо, что так долго удерживали их против желания. Однако же и о них пропечатали рескрипты в газетах, чтобы не подумали простолюдины, что ими могли быть недовольны.
Странно, однако же, случилось, что в одном только Измайловском полку командир имеет фамилию русскую 10.
Не почтите со стороны моей за нескромность подобное замечание. Бог свидетель, я не имею никаких на сей предмет глупых мыслей, но нет сумнения, что многим, конечно, покажется сие весьма странным, и то покажется невероятным, чтобы в армии не было русских, равных с ними достоинств и способностей, особливо когда в командиры полков по большой части избирались из армии.
Переводом Черноморского войска в зависимость Грузинского корпуса 11 вы мне ничего приятного не сделали. Я, не успевая прежних обрабатывать дел, сими новыми буду обременен бесполезно и войску расстроенному, делам [226] запутанным ни в чем помочь не в состоянии. Их загоняли закубанцы, и в том же положении при мне они останутся или еще и хуже прежнего, ибо граф Ланжерон более имел возможности ими заниматься. Не самая благополучная мысль пришла вам в голову! Если бы мог я управиться, то и сам предложил бы вам о сем.
Благодарю за присланный маршрут путешествия Государя 12 но, видно, обстоятельства помешают мне воспользоваться позволением прибыть в Петербург и едва ли во всяком случае можно мне будет приехать прежде зимы, а многие дела требуют сего непременно и надобно бы представить к рассмотрению многие предположения. Скоро я уже здесь четыре года, есть некоторые замыслы, которые хотел при себе привесть в исполнение, и потому я не желаю переменить место, ибо жаль трудов и ужаснейших забот, не заключив их делом, правительству полезным, а теперь можно сказать, что я только делаю приуготовления.
Но со всем тем, почтеннейший Арсений Андреевич, нельзя не помышлять о приготовлении себе какого-нибудь в другом месте пристанища на будущее время, и ты удивишься, что я не о честолюбивых видах помышляю. Мне бы хотелось некоторое время пожить за границею в полной свободе, ибо служба моя, хотя довольно приятная и необыкновенно счастливая, оставляет, однако же, чувствительную усталость и уже прежняя привычка к деятельности допускает мысль, что и жизнь спокойная может иметь свои удовольствия!
Брат Михайло захлопотался у вас в столице и пишет весьма редко. До меня дошел слух, что он едет в чужие края, но он о том ничего не говорит. Впрочем, я в досаде почитаю и Белую Церковь 13 чужими краями. Ты правду говоришь, что он вдался в польскую нацию!
Мой граф Толстой с Вельяминовым действуют в Имеретии. Я употребляю его как офицера столько же храброго, как и осмотрительного, и сие последнее качество здесь не меньше необходимо! Вот почему он не пишет.
Не сердитесь на меня, что гишпанца Вангалена 14 употребил я при действующих войсках. Он намерен возвратиться в отечество и не хотел оставить службу, не изъявив трудами своими благодарность, коей обязан за милости Императора. Его велено иметь было при полку для изучения русского языка, но теперь он ему не нужен.
Принеси мое совершеннейшее почтение Аграфене Федоровне и представь ей шаль, которую недавно достал мне Мазарович в Персии. По роскоши петербургской она не будет казаться чрезвычайною, но, впрочем, хороша весьма, нова и особенно тонкая. Здесь находили ее принадлежащей к хорошему разбору шалей. Впрочем, если не понравится, то без церемонии обрати ее назад, и будем продолжать домогаться лучшей, но уже не в Персии, а надобно изыскать другое направление.
Прощай. Продолжи мне бесценную твою дружбу.
Верный по смерть
А. Ермолов.
Сборник материалов для описания местностей и темен Кавказа. Вып. 45. Махачкала, 1926. С. 22-27. [227]
Комментарии
1. Меры, принятые И. О. Пузыревским в Имеретии против восставших, увенчались успехом. 4 марта 1820 г. одновременно схвачены были лидеры мятежа-оба митрополита, гелатский и кутаисский, царевна Дареджан и несколько наиболее влиятельных имеретинских князей, которые под конвоем были высланы в Россию. Избежать ареста сумел лишь князь Иван Абашидзе, который встал во главе антироссийского движения и укрылся в Гурии у князя Койхосро Гуриели. Центр возмущения переместился в Гурию. Именно тут, у замка К. Гуриели 13 апреля 1820 г был убит Пузыревский. На подавление восстания был направлен А. А. Вельяминов, который с войсками прибыл 25 апреля в Кутаис. Справившись с движением в Имеретии, он в конце июня ликвидировал восстание и в Гурии. Замок, где был убит Пузыревский, снесли, непосредственный убийца понес жестокое наказание.
2. Леван (Леон) V Дадиани (1793-1846)-князь, с 1804 г.-правитель Мингрелии, в 1820 г. оказал большую помощь русским войскам во время восстания в Имеретии, за что пожалован чином генерал-лейтенанта. Не получив необходимого образования, не проявлял склонности к административной деятельности, предоставив управление княжеством князю Николаю Дадиани, а в 1840 г. передал управление старшему сыну Давиду.
3. Кочубей Виктор Павлович (1768-1834)-граф (с 1799 г.), князь (с 1831 г.), государственный канцлер внутренних дел (с 1834 г). В 1792-1797 гг.-посланник в Турции, с 1798 г.-вице-канцлер, в 1801-1802 гг. -управляющий Коллегией иностранных дел. В 1801-1803 гг.-участвовал в работе Негласного комитета. В 1802-1807 гг. и 1819-1823 гг.-министр внутренних дел. После воцарения Николая I (с 1825 г.) поставлен во главе секретных комитетов, созданных для подготовки проектов государственных преобразований. С 1827 г.- председатель Государственного совета и Комитета министров.
4. Л. М. Яшвиль.
5. Весной 1820 г. российские войска продолжили строительство укреплений в Чечне. У селения Исти-Су было решено возвести укрепление на 300 человек гарнизона с целью воспрепятствовать набегам чеченцев на земли аксаевцев и на Кизляр. Это укрепление назвали Неотступным Станом. Вблизи крепости Грозной, на Сунже, в урочище Трех Братьев был заложен редут на 100 человек пехоты и 30 казаков, названный Злобным Окопом. 3 мая при впадении в Сунжу реки Мартан был заложен Урус-Мартанский редут (Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. VI. СПб., 1888, С. 436-438).
6. Началом революции 1820 г. в Испании послужило выступление войск экспедиционного корпуса, расположенного в окрестностях Кадиссы и предназначенного для отправки в Вест-Индию и Южную Америку. В результате поддержки населения разных городов король Фердинанд VII издал 3 марта манифест о созыве кортесов.
7. Имеется в виду газета, издававшаяся в Петербурге на французском языке, «Journal de St-Peterbourg».
8. Потемкин Яков Алексеевич (1781-1831)-с 1812 г. -генерал-майор, в 1812-1820 гг.-командир лейб-гвардии Семеновского полка, удален с этой должности в результате интриги А. А. Аракчеева и великого князя Михаила Павловича; в 1812-1827 гг.-начальник 4-й пехотной дивизии, с 1824 г. -генерал-лейтенант.
9. Речь идет о смене командиров двух гвардейских полков-Семеновского полка Я. А. Потемкина и Преображенского полка Г. В. Розена.
10. Стрекалов Степан Степанович (1782-1856)- генерал-майор (с 1816 г.), в 1818-1821 гг.-командир лейб-гвардии Измайловского полка, с 1828 г.-генерал-лейтенант, в 1828-1831 гг.-тифлисский военный губернатор, с 1841 г.-сенатор, с 1843 г.-действительный тайный советник.
11. См. прим. 14 к письму А. А. Закревскому от 26 января 1817 г.
12. В 1820 г. маршрут императора, отправившегося в Лайбах, пролегал через Тверь, Москву, Рязань, Воронеж, Курск, Чугуев, Вознесенск и Варшаву. Покинув Царское Село 8 июня, он прибыл в Варшаву 15 августа.
13. Белая Церковь-имение Браницких в Киевской губернии.
14. Ван Гален Хуан, граф Перакампос (1790-1864)- родился в семье нидерландских аристократов, переселившихся в Испанию в XVIII в. В юности он участвовал в борьбе против наполеоновских войск. В 1808 г. попал в плен и присягнул новому королю Испании-Жозефу Бонапарту, и даже получил место в его свите, пополнив таким образом ряды «офранцуженных», которых было немало среди образованных слоев испанского общества. В 1813 г. Гален перешел на сторону противников французов и выдал важную информацию, благодаря которой был захвачен ряд крепостей. В 1814 г. испанский король Фердинанд VII отменил демократическую конституцию 1812 г. и заявил о восстановлении абсолютной монархии. Ван Гален оказался в рядах оппозиции королю, вступил в масонскую ложу либерального толка. Вскоре Ван Гален был арестован, однако в 1818 г. бежал и перебрался в Англию. Используя свои масонские связи, он прибыл в Россию и благодаря протекции флигель-адъютанта императора Александра I князя А. Б. Голицына был принят на службу и зачислен майором в находящийся на Кавказе Нижегородский драгунский полк В 1820 г. до сведения императора дошла информация о международных связях испанских либералов, в числе которых фигурировал и Гален. Его было приказано уволить от службы, выслать из страны, передав австрийским властям. В нарушение предписания Ермолов снабдил Галена деньгами и рекомендательным письмом к служившему в Дубно генералу Гоголю, который и позволил испанцу свободно выехать из страны. В 1821 г. Гален принял участие в вооруженной борьбе со сторонниками абсолютизма, в 1823 г. вновь эмигрировал, жил некоторое время на Кубе, в Аргентине и США. В 1830 г. принял активное участие в революции в Бельгии. В 1836 г. вернулся в Испанию, некоторое время был губернатором Каталонии, приверженцем генерала-прогрессиста Эспартеро (с 1840 г. регента Испании). После победы в 1844 г. сил реакции последовала очередная эмиграция Галена (в Англию). С началом революции 1854 г. он вновь вернулся на родину и до поражения революции в 1856 г. был президентом военно-морского трибунала Испании. Умер в Кадисе.