№ 20
А. В. Казадаеву, 20 января 1817
А. В. КАЗАДАЕВУ
Тифлис, 20 января 1817
Любезный друг, Александр Васильевич.
Я редко пишу к тебе, но причиною тому не лень, нечего писать. Жизнь совершенно единообразная, занятия постоянно одинаковые, не представляют случаев, о которых или достойно или же любопытно было бы сообщить приятелю. Я живу не скучно, ибо упражнение сокращает время. Работаю сколько [48] умею, но вижу, что великой нужен Героизм, чтобы решиться долго жить здесь. Ужасные предстоят труды желающему ввести какое-нибудь благоустройство. Первые к тому орудия по необходимости почти везде, а здесь и более нежели где-нибудь, должны быть избраны из числа дворянства. Здесь оно крайне необразованно. По свойству прежнего правления царей получило свойства властолюбия, своеобычливости и неимоверной к деньгам алчности. А как власть царей неограниченная, должна была порождать ропот и неудовольствие, то в сердцах его легли семена неблагодарности и теперь надобны чудеса, чтобы оно на что-нибудь могло быть годным. В первом в нем нахожу я препятствие ко введению устройства и, если уже привыкаю к глупому его упорству, никак не могу привыкнуть к неблагодарности. Ты удивишься, если скажу тебе, что гораздо легче ввести порядок в землях магометанских, нежели между грузинами. Правда, что успехи будут медленны, но, по крайней мере, не будут упорствовать против пользы и удобны ее чувствовать. Грузины, а более армяне, ничего кроме личной пользы не хотят понимать. Сии последние точные жиды, со своими отличающими их качествами. Я предвижу, какую борьбу иметь буду против закоренелого невежества и своеобычливости. Однако же я решился и меня не отвратят трудности.
Позволь, друг любезный, по праву тобою мне данному, прибегнуть к тебе в моих надобностях. Здесь ничего достать нельзя, а мне нужен фаянсовый сервиз. Сделай дружбу, купи мне два комплектных сервиза. Один английский с хорошею цветною каймою, подобный тому, что я у тебя видел; а другой-обыкновенный белый. Прошу, чтобы блюд было мелких много и весьма много тарелок. Пожалуй, похлопочи, любезный Александр Васильевич Кутузов 1 уверил меня, что на то весьма достаточно тысячи рублей, которые посылаю. Если же бы, чего впрочем не ожидаю, остались деньги, купи дюжин пять хороших толстых стаканов гладких и несколько графинов. Будущим летом отправятся из Петербурга лодки астраханского купца Сапожникова. Его приказчик явится к тебе, и ему уже доставленные можешь отдать сервизы. Поручи сделать хорошую в дальний путь укладку. Все сие нужно мне по возвращении моем из Персии. Я думал найти все нужное у предместника моего, но обманулся, думаю потому, что нашел его оставшегося налегке, а жена и обозы отправлены уже были в Россию. Можно бы было уступить что-нибудь наследнику, ибо о составлении хозяйства оба они весьма заботились, как после мог я узнать. А я должен был заплатить ему за изломанные столы и стулья.
Прощай! Поклонись от меня почтенной Надежде Петровне. Поцелуй детей и невесту, не исключая Владимира особенно. Он будет славный человек. Люби меня по-прежнему. Чрез Закревского можешь верно писать. Письма будут доставляемы ко мне в Персию. Всегда известие о приятеле делает удовольствие, в отдалении необходимо более. Повидайся с Лебрехтом 2, возьми у него форму моего портрета, снятую с того, что ты видел у меня из камня сделанный. Я настоящий подарил сестре, а некоторые из приятелей желают иметь мою рожу.
Прощай!
Душевно любящий А. Ермолов.
ОР РНБ Ф. 325. Оп. 1. Д. 33. Л. 60-61 об. [49]
Комментарии
1. Кутузов Александр Васильевич-неустановленное лицо.
2. Лебрехт Карл Александрович (1755-1827)- знаменитый гравер и медальер, с 1794 г.-академик Императорской Академии художеств, с 1799 г.-главный медальер санкт-петербургского монетного двора, с 1800 г. возглавлял медальерный класс Академии художеств, обучал искусству резьбы по стали и камню императрицу Марию Федоровну.