№ 16
М. С. Воронцову, 29 декабря 1816
М. С. ВОРОНЦОВУ
Тифлис, 29 декабря 1816 г.
Легли между нас тысячи верст, и я, любезнейший граф Михаил Семенович, медленно получаю твои письма. Недавно Арсений доставил мне последнее от 4 (16) сентября. Читаю о тебе в газетах. Вижу похвалу Веллингтона 1 российским войскам. Воображаю состояние их под твоим начальством и с твоею заботливостию. Радуюсь душевно, что ты доброе о русских мнение распространишь и утвердишь в землях чужих, где долгое время не знали цены их. Уважение, которое они заслужат, должно быть приятно сердцу каждого из русских, и по мере того тебе благодарение. Какие разные дала нам судьба назначения. Я в такой земле, где незнакомые мне предметы, занятия, по роду для меня совсем новые, дают мне чувствовать недостатки моих способностей Беспорядок во всем чрезвычайный. В народе врожденная к нему наклонность, слабостию многих из предместников моих ободренная. Мне надобно употребить чрезвычайную строгость, которая здесь не понравится и, конечно, не вселит ко мне привязанности. Вот первое сильное средство, которого я должен непременно лишиться. Наши собственные чиновники, отдохнув от страха, который вселяла в них строгость славного князя Цицианова, пустились в грабительство и меня возненавидят, ибо также и я жестокий разбойников гонитель. Я не в состоянии заменить их лучшими, следовательно, верных помощников иметь не буду.
Здесь военных нашел я совсем других. В продолжение всей моей службы жил я с ними, как товарищ. Теперь нет здесь Котляревского, нет Лисаневича, ни Симоновича 2, нет многих других известных офицеров. Половину оставшихся надобно удалить, ибо самое снисхождение терпеть их не в состоянии. Необходимы меры весьма строгие. Они не заставят любить меня. И так, поживши здесь некоторое время, не сделав большой пользы, отправлюсь отсюда, обремененный общим негодованием. Невзирая на все то если только служба моя угодна будет Государю, я решился жить здесь. Теперь по причине скорого в Персию отъезда, не могу я порядочно за все приняться. Для некоторых моих намерений надобен мир. Если Персия даст нам свободы на сколько-нибудь времени, я тотчас объявлю войну внутренним неустройствам и домашним неприятелям, и как невозможно истребить совершенно беспорядки, с помощью счастия моего, много уменьшу их.
Ты, любезнейший брат, редкое существо, обладающее общею всех любовию. Ты должен быть поставлен судьбою для водворения здесь порядка и будешь всеми боготворим. Я предсказываю тебе сие назначение, разве ты сам его не пожелаешь. Все дороги ведут к Риму. Разумеешь!! Мне одного только жаль в тебе, что ты не имеешь неприятелей. Не смешивай с ними завистников. Это люди почтенные, которые служат проповедниками достоинств того, который возбуждает в них чувство зависти, и неприметно служат к его пользе. Но для счастия человека надобны неприятели. Они удерживают в бдительности и оживляют силы к деятельности. Я только тем и живу. Какое сладостное существование назло своим неприятелям! Я отделился от прежних Кавказом, но тоска жить в разлуке заставила меня здесь запастись новыми. Пошла работа!
Позвольте мне, ваше сиятельство, за вас покраснеть немного. Вас на минуту оставила ваша тонкость, которою мы до сего дня клялись даже. Вы [39] прогневались за некоторые невредные насмешки, между приятелями весьма обыкновенные, и мы с Арсением торжествуем! Выгодно с человеком необыкновенным сблизиться, хотя в некоторых свойствах. Вытащили небольшую слабость! Я признаюсь в умысле и потому его не скрываю, что уже в другой раз не удастся мне торжествовать. От Арсения ты бы не дождался признания: этот и еще надует.
Скажи, как можно принять иначе как за шутку то, что писали мы о Еврее, человеке, впрочем, знаменитом, о рыцаре, требующем старшинства? Он и без того похож на кардинала, которого при наименовании называют равным всем царям, высшим над всеми князьями. О производстве за отличие. О законах; вот статья, которая взяла тебя за живое. Я готов был и теперь распространиться на сей счет. Перо порывается против воли моей, но воздерживаюсь писать против себя, ибо и я даже попал в законодатели. Насчет обуздания строгого чрезмерно с подчиненными в полках обхождения я не могу ни слова сказать, ибо сам убежден опытами, что можно совсем другое употреблять средство и с большею пользою. Напротив, я не могу не почитать сего намерения, и внушение его прочим есть дело, тебя, любезнейший брат, достойное. Ты виноват против М[азе]пы, полагая его осуждающим сие правило. Я видел его совсем другим с сей стороны, и не один раз. Он заметил это в бывшем моем Гренадерском корпусе и тотчас предостерег меня.
Забыл сказать тебе о Швецове 3. Он до сих пор терпит ужасно. Вначале можно было схватить знатнейших андреевских владельцев 4, по-видимому в сем участвовавших, и, по связям их с чеченцами, заставить достать его. Сие средство упустили, и теперь остается одно -выкуп. Мне кажется, точно как и тебе, средство сие неприличным и которого могут быть последствия вредными. Я употребляю все возможные, но без успеха. Неосторожное опубликование в газетах заставило возвысить его цену. И я в отчаянии, что еду в Персию. Надобно стать на Сунже и пожить некоторое время. Все дадут, что нам надобно. Это неизбежно, но мне без себя сделать того не хочется.
Прощай, будь тем же бесценным для меня братом.
А. Ермолов
Поклонись всем прежним моим товарищам: Святому, блаженному Полторацкому, Лисаневичу, приближенным твоим особенно. Дал бы не один год жизни, чтобы прожить с ними хоть несколько дней. Здесь царство скуки и отчаяния.
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 42-43 об.
Комментарии
1. Уэлсли Артур, герцог Веллингтон (1769-1852)- британский генерал, с 1813 г.-фельдмаршал, в 1812-1814 гг.- главнокомандующий англо-испанской армией в Испании, в 1815 г.- главнокомандующий англо-голландской армией в Нидерландах, в 1815-1818 гг.- главнокомандующий союзной оккупационной армией во Франции, в 1828-1830 гг.- премьер-министр Великобритании
2. Симанович Федор Филиппович (ум. 1815)-перешел на русскую службу из австрийской армии в 1793 г.; подполковник (с 1800 г.) Кавказского гренадерского полка, с 1804 г.-полковник, участник штурма Ганжи в 1804 г.; в 1809-1810 гг.-командующий войсками в Имеретии, с 1810 г.- генерал-майор, в 1811-1813 гг.-правитель Имеретии, с 1813 г. одновременно грузинский гражданский губернатор.
3. Швецов Павел (ум. 1822)-майор Грузинского гренадерского полка; был захвачен в плен 6 февраля 1815 г. между Кази-Юртом и Кизляром и долгое время провел в плену у чеченцев. Горцы рассчитывали получить за Швецова большой выкуп (до 16000 руб.). Ермолов, прибегнув к аресту ряда знатных горцев, через земли которых чеченцы провели Швецова, добился его освобождения. Позднее Швецов-командир Куринского пехотного полка (АКАК. Т. V. Тифлис, 1873. С. 874-875; см. письмо А. П. Ермолова А. А. Закревскому от 12 апреля 1817 г.).
4. Андреевские владельцы-старейшины селения Эндери, которое называлось русскими Андреево, Андрей, Андреевская деревня, Андреевская слобода.