22. Извлечение из журнала инженер-маиора Ладыжинского, посыланного в 1764 году для осмотра восточных берегов Каспийского моря ¹.

3-го июля, поутру, в 6-м часу сделался способный ветерок и так, снявшись с якоря, шли до 8-ми часов, а в 8 за противным переменившимся ветром стали на якорь; в 10 часов поутру сделался опять способный ветерок, чего ради, снявшись с якоря, продолжали путь и в половине 7-го часа, прошед Каменный Мыс против средины култука, стали на якорь слишком в двух милях от берега на 4 1/2 саж. глубине. С судна в зрительную трубку оказывалась к зюйдовому завороту от берега коса и отливалась наподобие островка, того ради склонил я кап. Морскаго [784] завтрашний день послать вооруженные лодки оную косу осмотреть, на что и он охотно согласился, потому что якорный грунт был весьма хорош, а при том на самой умеренной глубине.

4-го числа, поутру, в 5-м часу отправлен был от меня кондуктор с конвоем, а от морского командира штурман для осмотра того, что нам с судна в зрительную трубку казалось. Возвратясь, объявили они, что нашли два острова, которые култук от моря закрывают и тем делают хорошую и великую гавань. На одном из оных островов нашли Трухменцев 22 чел. и 6 киржимов; оные Трухменцы были рыбаки и они, взойдя на берег, чрез посыланного при них провожака Шебана с ними говорили, рыли яму в песке и на 3-х футах глубины нашли пресную воду. Тут убедил и кап. Морскаго, что прежние мои предложения ему были не напрасны, т е., чтобы он велел идти сколько можно ближе от берега для того, что вдали ничего хорошенько рассмотреть не можно, и если бы мы такую удобную к пристанищу судам гавань прошли, то бы, может статься, мы и без всякого плода назад возвратились, а к тому же и посланный от нас кондуктор и штурман объявили, что суда наши стоят слишком на две мили от островов, а острова от берега еще более мили расстоянием. Итак, склонился морской командир, переменя свой курс, подойти ближе к островам; однако и подошед не ближе от оных островов, стал как слишком в 2-х верстах против пролива двух островов. По полудни во 2-м часу велел я по сношению с морским командиром изготовить две лодки для конвоя и ял для меня. Кап. Морской услыша, что на острове у Трухменцев было только два ружья и что в бытность кондуктора с конвоем у них они сами оробели для того, что были на острове от орды своей в отдалении, а притом чаяли, что у нас на судах пушки и множество вооруженных людей, склонился со мною съехать сам на остров, а для всякого случая взял с собою подлекаря и священника и таким образом приехали мы на остров и нашли от реченных 6-ти киржимов только 4. Рыбаки все, собравшись в кучу, шли к нам на встречу: двое из них имели по ружью за плечами, однако, как видно было, в великой робости приняли нас учтиво и как мы дошли до шалашей их, то расстилали нам кошмы; однако мы не сели, а осматривали ходя остров, который в длину с небольшим верста, а шириною в самом широком месте менее 100 саж. Грунт плывучего песка; леса нет и камыша нет, а растет изредка высокая трава, за твердостью своею скоту чаятельно в пищу не годная; рыбы у оных рыбаков наловлено весьма много. Ловят железными двойными крючками, которые они сами куют, насаживая на них тюленья жира и еще бьют острогами или сандовми. Рыбы, кроме осетров, белуг и севрюг, другой не ловится. Киржимы их плоскодонные легкие лодки, каковы у нас по перевозам бывают большие ладьи, с тою только разностью, что у киржимов борты гораздо выше и легче. Рыбу режут тонко вдоль, как кожу сдирают, и такими листами вешают на жерди и, просоля несколько, сушат на солнце и делают по их называемый кавардак, изрезав в мелкие куски; а как оне на солнце пропекутся, то наполняют ею тулухи и зарывают в песок. Таким образом приготовя оной рыбы довольное число, отвозят в аулы свои, вкруг Кара-булакского залива лежащие, и там продают своим Трухменцам. Всего удивительнее, что на сем острове, морскою скверною водою окруженном, если вырыть в плывучем песке в широком конце оного острова ямку фута в 3, то выступит пресная вода, которая лучше всех тех вод, кои мы до сего места на восточном берегу Каспийского моря находили, а по уверению Трухменцев и впереди лучше сей воды нигде сыскаться не может. Для приласкания их к себе дал я им куль муки, а солдаты наши давали им своих сухарей, которые они лучше деликатных конфектов с благодарностью принимали. Потом спрашивал я их, где у них еще 2 киржима, потому что поутру было 6, а теперь только 4; то они, оробев, разбились в словах: иной сказал, что поехали ловить рыбу для нас, а другие, не слыхав того, сказали, что поехали за дровами, а как я их стал уличать, то оправдались тем, что будто один киржим поехал за дровами, а другой за рыбою, но в самом деле оные киржимы посланы были от них для объявления разъезжающим по берегам Трухменцам. Между тем сказали они, что жерди, на коих сушат они рыбу, привозят издалека; тут опять я их уличил, сказав ,,когда у вас леса нет, то за какими же дровами они киржим отправили?" Они начали смеяться своему глупому обману и скоро потом открыли нам вырытые для воды ямы, которые были камышом закрыты. Надобно знать, что ежели воды ямка полна наберется, то сверх сделается солодковата и для того оные рыбаки Трухменцы, открыв ямки с водою и взяв деревянную чашу, выплескали почти всю воду, [785] а как вновь накопилась, то почерпнув, стали пить и мы отведали. Оная вода хотя в хрустальном сосуде кажется несколько беловатая, не очень чиста, но весьма пресна и солодковатости в ней не слышно, а как отстоится, то сделается и чиста. Напоследок обнадежив их, так как и Абдали, милостью Ея И. В. и когда они спросили о причине нашего приезда, то сказав, что посланы для общей пользы, чтоб сыскать удобное место и пристанище судам для торга наших купцов как с ними, Трухменцами, так с Хивинцами и Бухарцами, растолковали им, сколько можно было, в чем бы их особливо при таком торге польза состоять могла. Тогда казалось на варварских их глазах великое удовольствие написано и начали выхвалять место и воду, сказав, что ни пристани, ни воды лучше этой до самого Астрабада не найдется, а хотя где и еще есть в двух местах пресная вода, только та против этой хуже. Итак, простясь с ними, пошли мы опять на лодки. Надлежит еще прибавить, что на сем островке великое множество ложится тюленей; также великое множество гнездится мартышек и чаев, так что солдаты молодых и уже оперившихся великое множество наловили и яиц их набрали, а после ели. Отваля от сего островка, поехали мы для осмотра другого мнимого острова, которые оба были прежде сего сообщены и составляли одну косу, от крутого берега простирающуюся и култук от волнения закрывающую. Оная коса и с островком, по объявлению Трухменцев, называется Агыс-ада, а род сего Трухменского народа называется Ирзали; култук, который оная коса и островок от моря закрывают, называется Киндерли. Оная коса отделена от малого островка проливом без мала на версту расстоянием. В сей пролив могут въезжать купеческие галиоты, потому что при окончании коса глубиною 9 фут и больше, а между малым островом и крутым берегом могут въезжать военные корабли с полным грузом для того, что там глубина более 5-ти саж. простирается и чем ближе в берегу, тем глубже; грунт везде в оной гавани песчаный и несколько иловатый. На означенной косе и гнезд птичьих нет; сходственно с объявлением Трухменцев воды пресной не нашлось, а только на внутренней стороне много мелкого камыша и изредка жидовинные кусты. Вышед на косу и привязав малый остров, пошел с самого конца оную косу снимать с астролябиею и, отошед 1 1/2 версты, оставя знак при солнечном захождении, поехал на галиот. Едучи к галиотам, которые стояли вне гавани, весьма приметно было, что за островом и за косою была тишина и волн не было, а как из пролива стали выплывать, то и при самом умеренном тогда ветре с моря лодка наша почти вся от воды волнами отделялась.

5-го числа, поутру, в 5-м часу отправлены две лодки с провожаком Измаилом для промера в култуке глубины, а я поехал с 7-ю чел. гренадер, 2-мя матросами, толмачом и кондуктором с морской стороны опять на косу продолжать съемку, надеясь, что она не более верст 5-ти и для того взял с собою провизии только на день, также и воды; но снимая оный мнимый остров, стало оказываться, что между крутым берегом и сим мнимым островом пролива не было, а доходил по-видимому издалека до гор вплоть; между тем всегда казалось, что я в версте или в двух от горы. Итак, надеялся я сегодня до гор дойти; но отошед по смете журнала своего 10 верст от вчерашнего пункта, а от галиотов слишком на две мили магистралами одними, а ежели все промеры считать, то перешел уже слишком 20 верст, начали служители просить, что воды не имеют уже часа три, да и сам я воды уже не имел с час, а солнцем и песком снизу и сверху жгло немилосердо; к тому же и комары привели нас всех в слабость. Видя, что от горы еще далеко, оставил знак и принужден был в 5 часов пополудни на галиоты опять возвратиться: приехал туда уже в 9 часов ночью, будучи на сем полуострове, который справедливее назвать песчаною косою; в местах 12-ти рыл ямы и на 3-х и на 4-х футах выступила вода такая же горькая и соленая, как и в море. С приморской стороны сей косы берег песчаный и беспрестанным волнением или буруном море выбрасывает на берег белые раковины, которыми во многих местах чистый берег сажен на 15 покрыт; с внутренней стороны растет камыш и берег неровный, имеющий песчаные отмели и в камыше великие заливы, а на 5-ти верстах от конца косы пойдет она шире; на средине косы песчаные бугры, а на буграх высокая трава, которая от солнца так выгорела, что на сухие деревянные прутья похожа казалась; в камыше изредка растет жидовинник большими кустами; птиц на оной косе нет кроме налетных с малого островка; волчьих следов на сыром песке великое множество, только ни одного волка не видал; гадины пресмыкающейся никакой не видал же.

6-го числа стояли на том же месте на якоре, [786] ожидая двух посланных для промера глубины лодок. 7-го числа приехали наши лодки, которые за промером ездили и, между прочим, штурман Матвеев объявил, что от горы до моего оставленного на косе признака он с промером шел и намерил еще слишком 7 1/2 верст, а от судна по исчислению приходило слишком 20 верст. 20-го числа против Красноводской косы стали на якорь на 10-ти-саж. глубине.

21-го числа за противным ветром стояли с утра на якоре; пополудни во 2-м часу сделался способный ветерок и, в 2 часа снявшись с якоря, пошли обходить косу; но как открылся островок, который, как видно, отмыло от Красноводской же косы и между косою и островком хотя и было расстояние на версту, однако оным проливом, не испытав глубины, проходить опасно было. Итак, стали мы часу в 6-м на якорь. Во время нашего похода видно было, как ехали по берегу косы человек до 20-ти Трухменцев, а доехав до Красной воды, остановились против наших судов, где на якоре стояли. Народ, у коего тарта Красной воды и все по близости лежащие острова во владении, называется Гурджали.

22-го числа посылали для промера между островком и косою глубины лодку и ялы, а на оной лодке отправлены были переводчик, толмач и провожак Измаил для переговоров с Трухменцами в берегу с тем, что ежели у них своих киржимов нет, а они похотят приехать к нам на судно, то бы немногих старшин взять на лодку, что они и учинили и привели муллу, который был на судне в тарте, как поверенного в приеме от губернатора письма и прочего от всего Гурджалинского народа, да еще 3-х Ирзалинцев для свидания с находящимися у нас на судне Трухменцами, ибо один из них был его сын, а другой брат родной, а третий родственник. По принятии их на судно велел им сделать трактамент и они, объявя нам, что ежели Русский готовит кушать или бил барана, то они есть не станут; толмач уверил, что барана бил и кушать им варил Татарин; и так, накушались, я думаю, лучше домашнего, потому что они дома едят только молоко, да престарелых верблюдов и палых лошадей. Между тем как они трескали, сделался способный ветерок и мы между поставленными от промерных лодок наших признаками, между косою и островком на парусах верновались и, миновав несколько конец косы, на 3-х-саж. глубине стали на якорь; потом я отдал поверенному мулле письмо от губернатора, которое он, приняв учтивым образом, просил позволения, его распечатав на судне, прочесть. Прочтя письмо, говорил, тут-де не написано, чтобы нам купцов провожать до Хивы; на что ему велел сказать, когда будет в здешнем месте торг установлен, то неминуемо купцам нашим потребны будут верблюды и конвой их до Хивы,— следовательно, в письме и толковать о сем не было нужды; чем он будучи доволен, просил бумаги и чернил и, написав письмо, отдал мне для вручения губернатору. Итак, дав родственникам находящегося на судне Трухменца два куля муки, да мулле, как старшему из всех старшин, два же куля, а стоящему на берегу всему народу 10 кулей, дабы они там, лучше на нас надеясь, хороший торг в муке установили, а к тому же и впереди нам в Балханском заливе не препятствовали и, договорясь с ними, чтобы им по 2 р. куль ценою покупать на деньги или на товары, их отпустили. Родственники оставшегося у нас Трухменца просили меня, чтобы я его не оставил, а они обещали жену его уверить, что он попался к нам не в худые руки и что ездит с нами без принуждения по своему произволению.

23-го числа, поутру, в 5-м часу ездил я с конвоем на двух лодках и на яле на берег, взяв с собою оставшегося у нас Трухменца, который обещал мне показать Бековичеву крепость. Доехавши до Красной воды, увидели мы, что косу всю промыло водою, а крепости никаких признаков не видно, ибо все то место размыло водою и поросло мелким камышом, а займище во многих местах так мелко, что ял наш на мель становился; однако, по показанию Трухменца, пробрались мы камышом до самого того островка, где, по объявлению его, был крепостной вал, песком насыпанный и досками намощенный, которые доски при оставлении крепости были сожжены. Взошед на островок, который подлинно вышел в камыше наподобие бастиона и песок улегся гораздо тверже, нежели в других местах, велел я в двух местах рыть ямы. На 3-х футах показалась вода соленая, а между тем вырыто несколько угольев и найдено в разных местах камней до 10-ти, каковых на всей косе природных нет и, как видно, привозимы были с гор. Трухменец объявлял еще, что к нагорной и восточной стороне вал был снаружи огорожен деревянным забором, а на одном углу была сделана каменная башня, которая 4 года назад еще была видна сверх воды, и указывал [787] нам место, где она стояла. К оному месту за мелководием подъехать было не можно; однако посылал я разумных людей с баграми и нашлось, что тут действительно была куча каменьев насыпана, от которой только один мелкий бут остался под водою, а крупные камни от стоявших в прошедшие годы тут аулов все растащены. Впрочем, все оное место водою залило и поросло камышом, а на оставшейся косе к внутренней стороне култука пресной воды нет, а только есть вода пресная в одном месте к приморской стороне, которая называется Кизыл-су,- т. е. “красная вода"; но оное место между займищем и морем в самом широком месте более 100 саж. не имеет. После полудня при небольшом способном ветре пошли мы в култук за косу и за тишиною стали опять на якорь так, что от простирающегося до Красноводской косы низкого берега не видно было.

24-го числа, поутру, с 6-го часа при способном, но малом ветре верновались под парусами и шли завозом далее в култук, а как сегодня люди были утомлены, а к тому же великие жары продолжались, так что на судне “Санкт-Павле" 11 чел. больных находилось, то при учинившейся тишине стали опять на якорь и людям дали отдохнуть до вечера, а галиот “Санкт-Петре" стоял на вчерашнем месте. Штурман Матвеев делал после половины дня промеры между судов и проч.

25-го числа, поутру, в 5-м часу послал я кондуктора Кутузова для промера косы поперек и для испытания не можно ли где дорыться пресной воды на внутренней стороне песчаной косы, что он и учинил, и нашлось, что коса позади пролива широтою вся только на 100 саж.; воды же хотя и дорылся, только не пресной, но солодковатой, которая немного получше той, каковая была на конце внутренней стороны косы; однако, налив бочку оной воды, привез на судно. На берегу еще в бытность его там стали собираться Трухменцы Ирзалинского рода и прислали ко мне с ним письмо, которым требовали свидания со мною. Усмотрев с судна, что на берегу уже народа много собралось, отправил я на лодке толмача с приказанием, чтобы он у них спросил, для чего они со мною хотят видеться: ежели для покупки муки, то бы он у них будто из любопытства своего товар и деньги их осмотрел и у кого есть что-нибудь годное, тех бы взял умеренным числом на судно; а ежели они приехали с таким товаром и деньгами, какие я видел на Красной воде, то бы на судно никого не водил. Толмач, возвратясь, рапортовал, что у них ни товара, ни денег не было, а приехали, как видно, только для того, чтобы поживиться даровою мукою и привезли в подарок двух диких козленков живых, одного балабана и двух баранов, а сказывались все старшинами Ирзалинского народа. Между тем как ездил толмач на берег, то оставшийся у нас Трухменец весьма сердился и бранил весь свой народ, называя негодным и непостоянным и с негодованием выговаривал, зачем их возить на судно: они все плуты, а как увидел, что толмач никого не привез, то весьма был весел; и таким образом видел, что муки продажи быть не может и что толь беспутный и на подарки лакомый, а притом и вероломный народ напрасно нас продержать может на одном месте, которое уже чувствительно оказывалось нездоровым. По согласию с кап. Морским, снявшись с якоря при способном ветре, пошли вон из култука; но, не вышед еще из него за тишиною, стали на якорь на 6-ти-саж. глубине.

26-го числа до половины дня за противным ветром стояли против Огских гор на якоре, а в 1-м часу пополудни при переменившейся погоде снялись с якоря и, миновав высокий угол Огских гор и не доходя видимого впереди острова, Даг-ада называемого, в 8-м часу пополудни стали на якорь на 3-х-саж. глубине; дан был приказ кондуктору съездить на остров и на берегу осмотреть колодезь и местоположение.

27-го числа ветер был способный, чего ради сообщал я морскому командиру, чтобы приказал подвинуться вперед ближе к острову, дабы при переезде на лодках на толь дальнем расстоянии не столько было труда и опасности, на что было он и согласился; но подкомандующие его офицеры на приказание его делали затруднения, будто линия их от того переменится, а мне казалось все равно, сего ли дня ее переменить или завтра; но осталось по их. Хотя морской командир и досадовал за то на офицеров своих, только они еще хуже сделали и до двух часов пополудни будто за великим волнением лодок не отпускали; но мне и самому уже неоднократно случалось в гораздо сильнейшую погоду и на 12-ти-саж. глубине на берег ездить. В 2 часа пополудни отправлены были две лодки и ял вооруженные: одна лодка и ял с штурманом Матвеевым с товарищи для описи островка, а другая лодка с кондуктором и толмачом для осмотра колодезя и положения места. Штурман [788] возвратился в 9-м часу и рапортовал, что остров каменный покрыт иловатою глиною и воды не имеет; глубина между островом и берегом от 2 1/2 саж. до 11-ти фут. по близости к острову. Кондуктор приехал в 10 часов для того после, что против диспозиции нашей штурман, не оставя другой лодки для подкрепления кондуктора в случае опасности и, оставя его на берегу одного, поехал на судно. Кондуктор рапортовал, что остров без мала на милю расстоянием от берега, а колодезь в 2-х верстах от морского берега на ровном и низком месте под горою, где кочуют 9 кибиток Ирзалинских, которые в свойстве оставшемуся на судне для показания мест Трухменцу. Кочующие подле сего колодезя за худобою воды головою не пьют и скота никакого кроме верблюдов не держат, которых молоком они питаются, потому что вода почти никакой разности с морскою не имеет, чего для и привезенный штоф оной воды испытав, велел вылить за борт. Кочующие же тут Трухменцы для предосторожности приказывали оставшемуся у нас их родственнику: когда-де ты взялся Русским показывать здешние места, то должно тебе их и остерегать. Итак, если же вы дойдете ближе к Балхану, то там отнюдь никуда на берег не ходите, потому что Мангишлакские Трухменцы разгласили, будто Русские едут строить крепость, а сверх того еще один из рыбаков плут, приехав с острова Агыс-ада, ложно ж разгласил, что Русские едут на 60-ти судах для построения на Красной воде крепости и потому-де в Балхане теперь все вооружились. Сегодня сняли халат и шапку для подарка Трухменцу, на судне находящемуся, который сперва был недоволен, что из толстого, а при том не из красного сукна шили; но как его уверили, что у нас лучше этого сукна нет, а при том мы не знали, что они любят лучше красный цвет и для того отпущены с нами такие сукна, какие у нас в большом употреблении, то он охотно склонился взять и голубой.

28-го числа с утра до 2-х часов пополудни был противный ветерок, а как сделался способен, то, снявшись с якоря, продолжали путь и, не дошед несколько до подводной косы, по-Трухменски Кунгур-сенгер называемой, в 6 часов стали на якорь на 10-ти футах глубины; берег с такою же отмелью, как и против островка, гористый, бесплодный и каменистый, а низкое место к морю песчаное; вправо с начала вступления в залив виден берег острова Нефтяного.

29-го числа, поутру, в 6-м часу снялись с якоря и при малом ветре продолжали путь далее в Балханский залив, который между низменным полуостровом и кряжем отчасти уже становится с левой стороны; миновав косу песчаную и, дошед до 9-ти фут глубины, в 12 часов стали на якорь. Наряжена команда в конвой, чтобы завтра на рассвете на лодках ехать для промера глубины далее в култук или залив до горы Балхана и учинить и осмотр: нет ли прежних по берегам вод и сколь далеко култук простирается.

30-го числа, поутру, в 5 часов штурманы Матвеев и Васильев с товарищи от морского командира отправлены для промера и осмотра залива до горы Балхана, а от меня послан переводчик Абдур-Решид и провожак Измаил с конвоем для всех на двух лодках и на одном яле, а суда за мелкостью воды, не могши далее идти, остались на вчерашнем месте. Между тем посылал я на оставшемся яле на берег для испытания грунта и воды. На правой стороне залива, т. е. на низком мысе к берегу положение низкое со многими заливами, а за оными заливами далее бугры небольшие, которые поросли низким кустарником; в оном кустарнике есть и толстые, но весьма кривые и твердые деревья, по-Татарски сехсевюль называемые; грунт иловатый, а на буграх отчасти глинистый и солончак; воды пресной нет и жила никакого никогда не бывает; за безводием по мокрым местам видны следы волчьи, лисичьи и сайгачьи. На девой стороне северный берег сего залива от воды низкий, а в версте и в 2-х верстах высокие горы каменистые, но по большей части покрыты синеватою глиною. Оные горы издали по высоте своей кажутся на самом берегу; воды пресной нет кроме одного колодезя от берега в 5-ти верстах за последнею горою к Балхану, Кегерис-даг называемою. Пополудни в 9 часов лодки и ял возвратились и посланные рапортовали, что вод пресных не нашли, жила и людей не видали, а залив к южному концу горы Балхана кончился; камыша во всем заливе нет, а только есть несколько при окончании оного залива, где несколько и гусей красных видели, а кроме оного места во всем Балханском заливе ни одной птицы не видели. Гора Балхан с воды кажется чрезвычайной высоты, так что на всем восточном берегу выше ее не видно было. По объявлению оставшегося на судне для показания мест Трухменца, р. Аму-Дарья одним рукавом впадала под горою Балханом с [789] северо-восточной стороны в залив Балханский, а другим рукавом, прошед позади оной горы, называемой Большим Балханом, между ею и горою Малым Балханом впадала ближе к Астрабаду в море назад тому более 360 лет, как течение оной реки совсем заметало песком, хотя оная река и немалой ширины была. На оной реке бывшие три Хивинские города за безводием запустели, которых остатки строения еще и поныне сыскать можно. По баснословию Трухменцев речённая река заметалась песком в то время, когда будто Калмыкский хан овладел на сей реке построенными городами Хивинскими. Хивинцы, видя себя в порабощении, сыскали волшебника, который посредством волшебства своего сделал, что реку песком заметало, а Калмыки, не имея воды, принуждены были от сих мест отойти, почему и означенные города опустели и ныне для ровности местоположения оною рекою от Балхана ездят купцы на верблюдах до самой Хивы.

31-го числа с утра за противным ветром стояли на якоре. Пополудни в 4 часа при небольшом ветре и немалом дожде и громе снялись с якоря и пошли обратно вон из залива, держась к южной стороне; в 8-м часу стали на якорь на 10 1/2 фут. глубине.

1-го августа, поутру, в 6-м часу, при небольшом ветре, снявшись с якоря, продолжали путь, держась низкого берега Балханской косы, Семь-озер называемой, и не смотря на то, что от берега шли в немалом расстоянии, с 10-ти фут глубины начала убавляться, так что, напоследок, пришед вдруг на 7 фут, судно наше на мель стало, но по счастию сделалась тишина и грунт был мягкий и иловатый. Итак, завозом и буксиром с мели стянувшись и добуксировавшись до 10-ти фут. глубины, стали в 11-м часу поутру на якорь. Между тем взятого на острове Агыс-ада Трухменца по уговору нашему с ним отправил на берег за остров Даг-ага, где при колодезе Курт-куиси был небольшой аул: тут его ожидали. За объявление о кочующих народах вкруг Балхана и за указание пресных вод и прочего, что мне к изъяснению служить могло в бытность его на судне более месяца, дано ему в награждение на два кафтана сукна, сшита шапка, куплены коты, да еще кроме данных ему прежде 2-х кулей муки ржаной 10 кулей, да я от себя дал ему зеркал, сухарей пшеничных, полдести бумаги, да данное от губернатора к старшинам одно письмо, которое он за немалую вещь почитает. Сверх сего по просьбе его, Трухменца, и по согласию с морским капитаном, дали мы ему еще два письма: одно к приезжающим для торга к восточным берегам Российскому купечеству, чтоб ведали, что он нам в бытность нашу при восточных берегах оказывал услуги, а другое на Татарском языке к их старшинам и к народу Ирзалинскому, чтобы данную ему муку и сукно у него по обыкновению их в раздел себе не отнимали; он же, напротив того, нас уверял, что и впредь Российскому народу всеми силами служить будет и ежели проведет где Российских пленных, то с изъяснением о их именах, жилище и о цене на выкуп писать будет в Астрахань.

2-го числа, поутру, в 5 часов, снявшись с якоря, продолжали путь, держась того же южного берега Балханского залива; в 10 часов поутру за противным ветром стали на якорь на 15-ти футах глубины и стояли до утра следующего дня.

3-го числа, при малом ветре, в 5 часов поутру снялись с якоря; но отошед от вчерашнего места весьма мало, за тишиною стали в 7 часов того же утра на якорь на 2 1/2 саж. глубине. Грунт песчаный с илом; берег низкий того же качества.

4-го числа, пополуночи в 10 часов, при хорошем ветре снялись с якоря; отошед мили две и приметя сверху близ берега островок, принуждены были для описи оного остановиться. Итак, став в 12 часов на якорь, на 3 1/2 саж. глубине, командировали две лодки и ял вооруженный; от меня послан кондуктор для испытания не можно ли будет на сем конце берега дорыться пресной воды, потому что берег казался песчаный. Кондуктор, возвратясь в 10 часов пополудни, рапортовал, что воды пресной нет; грунт песчаный; дерна и травы хорошей нет, а только растет небольшой лесок кустами, которого для показания привез одно дерево, на коем листья мелкие узкодлинноватые, дерево крепкое, а звание ему неизвестно; берег вышел мысом, позади которого немалый залив, в котором есть мелкие островки; на сем же берегу есть соленое озеро.

5-го числа, поутру, в 5 часов снялись с якоря и отправили две вооруженные лодки для промера глубины и для связания мыса южного берега Балханского залива с оказавшимся вчерашнего числа островом Нефтяным, который Трухменцы по-Персидски Челекень называют. Оное звание значит, что на нем есть четыре вещи, т. е. нефть, сера, соль и черная краска, которую из произрастающих на сем острове кореньев делают. В 10 часов [790] поутру стали на якорь за противным ветром на 4-х-саж. глубине. Лодки наши прибыли на суда в 10 часов пополудни и рапортовали, что оный южный берег разделился на многие островки и сколько видимых есть песчаных бугров, столько островов, между которыми проливы так мелки, что никакая лодка пройти не может, а за оными островками видно было еще много подобных сим островов. Надлежит как по мелкости между сими буграми проливов, так и по расположению их рассуждать, что они составляют один берег, а при сильном течении, низкие места подняв, водою размыло. По объявлению бывшего на судне Трухменца, живущие на Челекене Гурджалинцы на оные бугры и скотину в брод перегоняют.

6-го числа, поутру, в 6 часов снялись с якоря, но за тишиною в 7 часов стали опять на якорь на 2 1/2 саж. В 11 часов, поутру, при хорошем ветре снялись опять с якоря и пошли прямо на полдень к северному берегу острова Нефтяного или Челекеня; во 2-м часу пополудни с небольшим в версте от берега стали на якорь на 3-х-саж. глубине. Наряжены были две вооруженные лодки для связания подошедших к сему большому острову малых островков и для испытания не можно ли между ними пройти судном; я послал двух провожаков и толмача для того, чтобы наведаться, нет ли тут по близости Трухменского аула, потому что с судна из-за косы видна была мачта киржимная к восточному концу острова. Лодки наши, возвратясь с штурманом Матвеевым и с толмачом, рапортовали, что прохода для судна нет и что на косе видно множество следов верблюжьих, а людей и киржимов не видали.

7-го числа, поутру, в 6 часов ездил я на берег снять высоту ближнего бугра и осмотрел положение оного. Северный берег весь острова сего состоит из песчаных бугров и на сей стороне оного нет ни на 30 саж. ровного места. От берега до высоты бугров 470 саж.; высота посредственных бугров от морского горизонта слишком на 10 саж., а вправо и влево по сему берегу оказывались бугры высотою сажен до 20-ти. По оным буграм растет лес трех родов: одно дерево называется сехсевюл, листьев не имеющее; другое гюнве, на котором растут красные ягоды наподобие гранатным зернам, только без косточек, вкусом кисловатые и в пищу годные; третьему дереву звания спросить было не у кого, а наши провожаки не знают. Оные деревья на дрова по нужде годятся, а более ни к чему не годны; травы весьма мало и та жесткая и вся от жаров выгорела; грунт везде песчаный; по песку множество следов звериных, т. е. зайчьих, диких коз, кабанов, лисиц и бирюков, а земляных зайчиков по норам великое множество; воды пресной на низких местах не нашлось, а дорылся слишком на 5 фут глубины соленой воды, потому что на сем берегу по низким местам по большей части солончаки, сажен на 200 от низкого берега отмель, так что ни на какой лодке подойти к берегу не можно и мы принуждены были бродить по воде. В 9 часов приехав на судно, снялись с якоря и пошли тем же курсом, как пришли, обратно вон из култука прямо на север. Послана была лодка вперед под парусом для испытания не можно ли между отделившимся от северной косы Нефтяного острова, малым островком и оною косою пройти, но тут так было мелко, что и лодка для промера пройти не могла. Оная коса, простирающаяся от высоких бугров Нефтяного острова, песчаная и низкая, а по ней растет лесок такового ж рода, как и на самых буграх. Вышедши из култука и зашед за островок реченной косы, за противным ветром в 1-м часу пополудни стали на якорь на 4-х-саж. глубине.

8-го числа, поутру, в 7-м часу снялись с якоря и при боковом ветре шли в параллель с косою не в близком от нее расстоянии; в 10 часов поутру же за тишиною стали опять на якорь на 8-ми-саж. глубине; пополудни в 6-м часу сделался способный ветер. Итак, снявшись с якоря, продолжали путь до 9-го часа и стали на якорь в 8 часов на 9 1/2 саж. глубине.

9-го числа, поутру, в 5 часов снялись с якоря и продолжали сперва в параллель с тою же низкою косою, потом поворотили несколько левее к югу, дабы, удалясь от острова, совсем его из глаз не потерять; но как стали проходить угол острова, то я морскому командиру говорил, чтобы приказал поворотить влево и держаться ближе к берегу, дабы, став в отдалении в открытом море, а притом слишком на 7-ми-саж. глубине, не стоять напрасно, потому что в случае великого волнения невозможно будет на берег съехать, на что было и он согласился; но его офицеры сказали, будто по каким-то старым описям или мужичьим рассказам, в сей стороне острова есть каменья, чего однако бросанием лота не примечено, а грунт был самый хороший, т. е. песок с илом. Итак, прошед от угла слишком на милю, поворотили в [791] параллель с берегом и, прошед версты с две, стали в половине 12-го часа на якорь на 7 1/2 саж. глубине. Я, нимало не мешкая, отправил толмача и провожака Измаила на остров с тем, чтобы ежели найдут аулы и людей, то бы обыкновенным образом уверя их в безопасности, звали их старшин на судно, дабы в случае надобности можно было оставить из них кого в аманатах, а унтер-офицеру, посланному с ними, приказал, пока толмач на острове будет искать людей, он бы, отошед несколько от берега, рыл в разных местах ямы для сыскания пресной воды. Между тем как лодка была у берега, сделалось немалое волнение, которое меня в страх привело, потому что у людей провианта было только на сутки, а на судно им ехать было опасно; однако на вечер стало потише и лодка наша, хотя с трудом, однако возвратилась благополучно. Толмач мне рапортовал, что, отходя от берега в разные стороны верст на 5, людей и аулов их не нашел, а только близ берега ходило несколько верблюдов. Верстах в 2-х от берега нашел он нефтяные колодези, а еще оттуда верстах в 2-х соляное озеро, а другое озеро нефтяное. Унтер-офицер рапортовал, что по низким местам солончаки, а пресной воды никто из них сыскать не мог. Морской командир спрашивал у меня поеду ли я на берег, на что ему объявил, что ежели завтра такое же волнение будет, то я далеко ехать опасен. Он мне обещал подойти ближе к берегу, потому что посыланный с толмачом подштурман его команды рапортовал, что в 200 саж. от берега слишком 5 сажен.

10-го числа поутру погода была легче вчерашней, потому что ветер зашел несколько от острова, но волнение было немалое и с судна виден был от вчерашнего волнения у берега бурун великий. Итак, видя уже при съемке косы, Агыс-ада называемой, при таковом же буруне великую опасность, вошед в каюту, морскому командиру объявил, что так далеко от судна на берег ехать опасен, чтобы не потерять людей, что он услыша, меня обнадеживал, что для схода на берег подойдет ближе, для чего и призвал штурмана Матвеева; но как скоро ему выговорил ,,не можно ли, братец, подойти ближе к берегу", то он тотчас командиру своему ответствовал ,,я на это не согласен". Я не знал с которым из них мне говорить оставалось, учиня общее обоим изъяснение, что за дальними переездами на лодках люди утомляются, время бесплодно тратится, а я со всею командою по отдаленности от судов опасности подвергаюсь, и не могши их склонить, советовал еще, чтобы они вошли в пролив за косу и стали на якорь, чтобы по крайней мере за косою я в таких переездах от морского волнения был в безопасности. На сие склонясь, велели сниматься с якоря и шли только от 7-ми до 8-ми часов поутру; потом за противным ветром стали на якорь. Видя, что время за одним упрямством подчиненного офицера тратится (ибо морской командир за несколько дней ко мне был уже весьма склонен), в 10-м часу поутру, взяв небольшой для легкости конвой, на двух лодках поехал я на берег Нефтяного острова, которого положение с сей стороны совсем не таково, как на северном оного берегу, а именно: камыша и леса, кроме самых низких и от солнца сгоревших в редких местах кустиков нет от берега версты на две, а в других местах и более положение низкое с небольшими изредка бугорками. Оное низкое положение иловатое и покрыто солью; в 2-х от моря верстах начались высокие бугры; на поверхности оных песок мелкий. Между оных бугров по лощинам на западном конце протекают небольшие ручейки и на широкой долине, не дотекая до берега, по лощине разлившись, исчезают. Вода в них соленая с нефтью; по буграм сего конца острова нефтяные колодези, которых я обошел до 15-ти и на одном бугре нашел до 20-ти вырытых ям в сажень глубины, которые наполнены нефтью, чаятельно, для того, чтобы будучи налита в оные ямы с водою, вода отпадала вниз, а нефть в случае надобности была бы в готовности чистая, т. е. без воды. От оных бугров отошед чрез большой бугор, нашел нефтяное озеро длиною сажен на 30, широтою 15 саж. На средине оного озера в разных местах нефть вспрыгивает как из фонтана гораздо выше, нежели в нефтяных колодезях. Из озера протекает ручеек к северной стороне на великую долину, по которой, разделясь, пропадает; нефти течет не более третьей доли, а две доли соленой воды. Перешед еще чрез бугор высокий, с которого большая часть положения острова видна, стараясь искать пресной воды, но к сысканию оной никаких и признаков не было. Идучи обратно к берегу в двух от оного верстах, нашел два горячие колодезя, из которых также ручейки протекали в долину. Вода в них так горяча, что рука терпеть не может, хотя по виду она и не кипучая; вкусом так солена, что, обмоча в ней руку, чувствовал трое суток на руке соль, а [792] как солдат уже множество оцынжало и у многих ноги опухли, то дозволял я им оною горячею водою мыть их, однако то пользы не принесло. По пригоркам есть небольшие кучки желтой серы, а к берегу на долине или на солончаке и по буграм немало небольших красноватых камней, которые легко руками ломать можно, из которых, чаятельно, может быть краска лучше черлени и простой охры. Людей и их аулов на острове не было, а только у самого берега на западном углу острова ходят 10 верблюдов, которых и посыланные вчерашнего числа Татары наши видели. В исходе 3-го часа пополудни отвалил я от берега и в 4-м часу в исходе на парусах при учинившемся способном ветре достиг галиота своего уже на походе его; но оный поход галиотов опять недолго продолжался, ибо в начале 5-го часа стали опять на якорь. Между тем штурман Матвеев ездил на двух лодках для промера в проливе глубины; в 6 часов снялись опять с якоря и, прошед пролив, за косою стали на якорь в 8-м часу на 4-х-саж. глубине.

11-го числа весь день стояли на якоре. Штурманы Матвеев и Васильев с товарищи ездили для съёмки островка Дервиша и для промера вкруг его глубины. Посланному в конвое унтер-офицеру Плотникову от меня приказано на разных местах рыть ямы для сыскания пресной воды. Оные штурманы ввечеру приехали обратно, снявши островок, который длиною 8 1/2 верст, широтою весьма узок и надобно думать, что он отрывок от южной косы Нефтяного острова; воды пресной на нем нет; грунт песчаный порос изредка мелким кустарником. На средине оного найдено Трухменское кладбище. Между тем сего же дня посылан от меня на средину Нефтяного острова кондуктор с Татарином Измаилом. Возвратясь рапортовали, что ни людей, ни пресной воды не нашлось, а только близ берега на низких местах много соли и в разных местах нашли 5 кладбищ, окладенных без смазки наподобие стен камнями и покрытых черепицею. Гробы покрыты шелковыми коврами, которые уже истлели; погребенных тут людей Татары святыми называют.

12-го числа в 9 часов поутру снялись с якоря и шли далее в параллель с берегом Нефтяного острова от берега мили на полторы. Поравнявшись с окончанием восточным, в 11-м часу стали на якорь на 3 1/2 саж. глубине; в 12-м часу командированы были две лодки и один ял для осмотра и описи восточного окончания острова Нефтяного и лежащих по близости мелких островков. От меня командированы кондуктор, сержант, два провожака и в конвой 28 чел., канонир и гренадер. Кондуктору приказано, учиня верный абрис, на сем конце Нефтяного острова искать пресной воды и где сыщется, аккуратно обмерив, мне рапортовать, а провожатых Татар посылать далее во внутренность острова искать аулов, и ежели сыщутся Трухменцы, как можно их увещать и звать к себе на судно для принятия пишкеша, потому что сей хищный и лакомый народ таким образом, казалось, ко всему склонить удобнее. Надлежит упомянуть, что с самого нашего прихода к Красной воде и со вступления в Балханский залив люди на судах зачали в слабость приходить и цинготная болезнь начала уже чувствительно оказываться; к тому же частые и дальние разъезды в лодках греблею людей так утомили, что уже все единогласно признавались, что против прежнего половины силы в себе не чувствуют, а особливо гренадеры и канониры конвойные, которые и со мною и с морскими офицерами всегда были как в гребли, так и в конвой посылаемы. В оном Балханском заливе почти у всех оказались на ногах и на руках цинготные пятна и во рту десны распухли и конвойные канониры и гренадеры мои сколько прежде сего охотными к выходу на берег оказывались, столько ныне же сделались слабы, а многие почти неподвижны; но излишние их труды против прочих служителей морских могут и впредь на море других поощрять к работе, ибо из малого числа нанятых музур, которые весьма редко в греблю были употребляемы, больных больше находилось, нежели из большего числа конвойных, которые при том никогда еще и на море не бывали.

13-го числа с утра стояли на якоре, а в 10 часов поутру обе лодки и ял, вчерашнего числа для описи островов посланные, возвратились на суда и рапортовали, что людей на всей оной половине Нефтяного острова не нашли; для сыскания пресной воды на многих местах ямы рыли, но пресной воды нигде не оказалось; леса на сем конце острова Нефтяного нет, травы нет, грунт к самому концу песчаный. Между оным островом и другими по близости лежащими мелкими островами, на коих высокие песчаные бугры, так мелко, что малый ял во многих местах перетаскивали, а всего окончания Нефтяного острова за чрезвычайною мелкостью и объехать было не можно. Мелких островков с песчаными буграми много, с которых и южная [793] сторона идущего от горы Балхана полуострова или косы видна, а в правую сторону никаких берегов не видно; в пресной воде, по объявлению морского командира, на обоих судах была нам нужда; но видя, что весь Нефтяной и множество мелких островов исходя, пресной воды нигде не нашли, а остров уже описан, не продолжая времени, при благополучном ветре, пополудни в 2 часа снялись с якоря и пошли мимо острова Дервиша, который уже был описан, к острову Идаку, который от Русских неправильно Огурчинским назван, ибо народ, кочующий в тарте близ Красной воды и владеющий оными островами, называется Гурджали, почему и все оные острова, т. е. Нефтяной или Челекень, Дервиш, Идак и множество мелких островков Гурджалинскими островами называть надлежит. Оное именование и сами Трухменцы разумеют, а ежели у них спросить об Огурчинском, то они головой не ведают. В 7 часов стали на якорь на 7-ми-саж. глубине. На сем месте видны были оба большие острова Идак и Челекень, а Дервиша за весьма низким его положением было не видно.

14-го числа в 6 часов поутру снялись с якоря, а в 8 часов за противным ветром стали на якорь на 6-ти-саж. с 5-ю футами глубине. С сего места оказался против конца острова Идака небольшой островок, чего ради от кап. Морского посылан был штурман с подштурманами для описи оного и для промера глубины, а от меня посланному с ними унтер-офицеру даны были железные лопатки для сыскания пресной воды. Оный штурман с товарищи, возвратясь рапортовал, что островок весьма мал и не более 3-х саж. ширины и что они от сего острова доезжали и до большого острова Идака и, выходя на берег, во многих местах рыли, но пресной воды не нашли. Конец острова Идака вышел к помянутому малому островку небольшою косою; грунт оного острова песчаный; растет на нем мелкий жидовинник; птиц множество, т. е. красных гусей, мартышек, бакланов и уток; уток мы на всем восточном берегу еще не видали кроме сего острова.

15-го числа за противными ветрами стояли весь день на яворе; кап. Морской командировал штурмана Васильева, чтобы завтрашнего дня, если будут способные ветры, ему на галиоте Санкт-Петре, отделясь от нашего судна, идти подле западного берега острова Идака и делать опись с промером глубины, дабы нам, идучи по другую сторону, толь великий по длине своей остров скорее описать.

16-го числа, поутру, в 7 часов, при тихом ветре снялись с якоря и шли разными курсами с галиотом С.-Петре, который по назначенному ему вчерашнего числа курсу от нас отдаляться стал; в 9 часов за тишиною стали на якорь на 6-ти-саж. глубине. Пополудни, в 3-м часу, при благополучном ветре снявшись с якоря, пошли в параллель с восточным берегом острова Идака, а галиот С.-Петре, которому при обходе окончания острова ветер был противен, остался на якоре. В 7 часов, миновав несколько видимый на острове поставленный шест, стали на якорь на 5-ти-саж. с 5-ю футами глубине. Увидя поставленный на острове маяк, рады были, надеясь подле него найти пресной воды, а особливо для умножившихся уже тогда на обоих судах больных, которые ту же уменьшенную порцию воды получали, — следственно, и декохта варить было не из чего.

17-го числа с утра за противными ветрами стояли на якоре. Бывшее с половины ночи немалое волнение утихло, чего ради командирован от меня кондуктор Кутузов на лодке и на яле с конвоем на остров для сыскания пресной воды и для примечания положения места; с ним посланы толмач и провожак Татарин Шебак, а морским командиром послан с ними штурман Матвеев с товарищи. Кондуктор, возвратясь рапортовал, что вкруг поставленного на острове шеста найдено им 8 старых, из жидовинника сделанных шалашей, которые уже почти сгнили; вкруг оных шалашей местах в 10-ти рыл ямы, из которых выходила везде соленая вода, которой и на судно для пробы бочонок привез. Грунт острова песчаный с небольшими бугорками; широтою весь остров в средине 1 1/2 версты, а в других местах гораздо уже; на средине острова болото с озерами, обросшее мелким камышом; людей нет и скотских следов не видали. Сей день простояли за противным ветром весь на якоре.

18-го числа, в 5 часов поутру снявшись с якоря, продолжали путь в параллель с восточным берегом острова Идака; больных на судне стало отчасу больше умножаться. Из моего конвоя 4 гренадера и 4 канонира лежали неподвижно, а таких, у коих распухли от цинги ноги, более 10-ти чел. на одном нашем судне, а морских служителей во всю кампанию больных гораздо больше было. По утру же в 10 часов, поравнявшись против такого места острова Идака, которое прочее положение берегов его превышает, а к тому же по [794] близости видимы были шесты или Трухменские маяки, стали на якорь на 4-х-саж. глубине и, не мешкая, на лодке и на яле с небольшим конвоем съехал я на берег; но прошед его раза 3 поперек, также и вдоль версты на две, в разных местах рыл ям до 10-ти, дабы сыскать пресной воды, но все труды были тщетны. Остров в том месте, где мы на берег вышли, широтою не более 150-ти саж. Отошед 1 1/2 версты к южному его окончанию, намерил только 65 саж.; еще несколько отошед, на небольших песчаных бугорках нашел два большие жидовинные куста, а не доходя до них 10 саж. и от восточного берега в 12-ти саж. кучу пепла с угольями, а сверху заметана песком и рыбьими костьми, почему догадываться было должно, что тут люди жили. Итак, велел рыть вкруг оного места ямы и, не нашед пресной воды, велел разгребать самый пепел и, вырыв яму глубиною до 5-ти фут, оказалась вода почти пресная, только несколько солодковатая; но как ее посмаковавши проглотил, то такую горечь почувствовал, что я чрез великую мочь до судна доехал, да и до самого вечера оную горечь чувствовал. Итак, надежда наша скоро в ничто обратилась. С половины сего острова к южному концу леса никакого кроме означенных двух кустов нет. На восточном берегу до находящихся в средине острова озер с соленою водою растет небольшой камыш, а на западном берегу сего острова камыша нет, да и быть не может, потому что с моря завсегда такой сильный ходит бурун, которым со дна песок выворачивает, так что на самой большой расшиве подойти не можно. Означенной горькой воды думали было мы взять несколько бочек хотя для варения служителям пищи, но как цинготная болезнь уже почти у всех оказалась, то опасаясь, чтобы и оставшихся здоровых людей не заразить тою же болезнью, оставя остров, пополудни в 1-м часу снялись опять с якоря и, обойдя косу или прошед окончание сего острова, пополудни в 3 часа стали на якорь на 8-ми-саж. глубине; между тем галиот С.-Петре, обходивший оный остров с западной стороны, к нам подошел и стал на якорь.

19-го числа, стоя на якоре, вынимали остальные бочки с пресною водою, которые были в самом низу под артиллерийскими ящиками, также уравнивали и всю поклажу в интруме. Подлекарь Аршинов по команде морскому командиру представлял письменно, что как морские, так и сухопутные служители, одержимые цинготною болезнью, сказываются больными уже тогда, как им ходить не можно будет, отчего и в пользовании их успеха быть не может. Кап. Морской, дав мне о сем знать, согласился со мною всю команду пересмотреть и по осмотре нашем с подлекарем явилось из моего конвоя на С.-Павле с толмачом 12 чел., у коих уже и ноги распухли, сверх прочих больных, которые давно с места не трогались, а на галиоте С.-Петре с переводчиком 9 чел. морских на обоих судах гораздо больше было, так что всех больных морских и сухопутных было 69 чел., корме кап. Морского и меня, ибо я и сам уже более недели в ногах лом чувствовал и в дёснах боль. На судне нашем было всех чинов до 80-ти чел., а больных большая из того половина и у всех один нужник, да к тому же по малости судна большая половина больных лежала в интруме, откуда для испражнения надлежало их вытаскивать двум или четырем человекам; внизу же за положенною казенною мукою и прочими съестными припасами испражняться было не можно, но от одной народной тесноты и без того там такой тяжелый воздух, что непременно здоровому заразиться надлежало.

20-го числа стояли на якоре на прежнем месте. Капитан над портом призвал меня в совет и представлял со всеми своими обер- и унтер-офицерами, которые на галиоте С.-Павле все до одного были одержимы цинготною болезнью, а офицеры насилу и ходить могли, что за умножившимися болезнями, а к тому же и за недостатком пресной воды он далее опись продолжать не может и, по мнению его, надлежит заехать в ближайший от нашего пути в Астрахань Персидский порт, где, по знанию его тамошних мест, воздух здоровее прочих Персидских городов и, взяв потребное число бочек пресной воды, следовать в Астрахань. Такому предложению мне никак уже прекословить было не можно, потому что не токмо самых нужных служителей, но и его самого болезнью одержимым видел. К тому же и к пользованию уже, по объявлению его, медикаментов оставалось весьма мало, а для цинготной болезни и совсем почти ничего. Сверх сего принято было и то в рассуждение, что хотя уже описью и немного оставалось докончить, но надлежало подходить к самым опаснейшим местам, ибо по близости к Астрабаду кочующие Трухменцы все живут грабежом и разбоем и, собираясь по несколько сот человек, Персидские деревни разоряют и людей, в плен [795] уводя, продают Киргизцам, Хивинцам и Бухарцам. Оные Трухменцы все вооружены и гораздо отважнее всех прочих Трухменцев; а как мне особливо предписано места осматривать, съезжая на берег с конвоем и с пушками, а к тому же способа меньше прежнего оставалось, ибо пушки и по крайней мере половину ящиков надлежало возить людьми, а людей уже было половина больных; да хотя бы и больных не было, то бы и тогда не было способа повеленного исполнить: первое, по тягости артиллерии за малолюдством; другое за неимением у берега способных пристаней, а на судах сходней; а хотя бы и сходни были, то бы и тогда одну артиллерию надлежало всеми людьми день целый выгружать, не имея к тому никакой машины. Итак, все оное и еще множество других неудобностей рассмотрев, принужден был согласиться и консилиум подписать, который всеми унтер- и обер-офицерами, тако же нами сегодня и был подписан.

Мнение.

Хотя в журнале моем довольно описано и изъяснено, каковы восточный берег Каспийского моря и жители оного; но для чего я, миновав многие места с пресною водою, к заложению крепости избрал только почти одно, о том потребно предложить мне свое мнение.

1) Мангишлакская пристань хотя по безопасности от ветров и по хорошему иловатому якорному грунту, будучи с двух сторон окружена песчаною косою, имея при том от берега сажен на 300 до 10-ти фут. глубины, может и впредь быть пристанищем для судов, но не во всякое время, потому что осенним и весенним временем приходит с Яика лед и стоящие с той стороны в открытой пристани суда повреждать может, а в зимнее время замерзает, равно как и в Астрахани Волга, и тем подвергает суда опасности как от льда, так и от кочующих по берегу Трухменцев, по льду придти и судно разграбить могущих,— сие разумею и, ежели на берегу крепости и Трухменцам страха от нас не будет. Для построения же крепости тут ничего удобного нет: в крутом берегу или в горе камень меловой мягкий и к строению негодный, глины нет, дерна нет, камыша и леса никакого нет, а к тому же и воды пресной кроме скапливающейся дождевой и снеговой в ущелине не нашлось, которая от меловатого грунта горы весьма противна и нездорова. Что же до цинготной болезни принадлежит, о том всем к оной пристани бывалым и несколько месяцев в ней стоявшим купцам и музурам (наемным матросам) нашим известно, почему как берег к построению на нем крепости, так и приставь к безопасному стоянию в ней судам за способные мною не признаются.

2) При Тюк-Караганском лбище в горе есть вода текучая из оной горы, которая весьма противна и солодковата, так что с морскою водою мало разности имеет, берег каменистый, с моря открытый и круто-яроватый, так что в тихую погоду только в одном месте к оному на лодке едва пристать можно. От оной воды слишком на версту была прежде сего песчаная коса, закрывавшая суда от южных и западных ветров, на которой князь Бекович заложил было крепостцу или редут, за неимением земли насыпав в мучные кули ракушки с песком; но ту косу совсем размыло и ныне только весьма маленький островок как остаток от той косы едва виден; по как уже судам никакого закрытия не осталось, то и крепость строить на горе, мнится мне, резона нет.

3) На песчаном углу ежели станешь рыть в песке от моря в 150-ти саженях яму, то выступит пресная вода лучше Мангишлакской и Тюк-Караганской; на берегу есть мелкий жидовинник, а грунт песчаный и местоположение низкое, а от оного угла верстах в 20-ти култук, называемый по Русской карте Александр-бай, а по-Трухменски Темир-Баба, в котором есть небольшой заливец, при котором и колодезь есть; но на песчаном углу за неимением прикрытия судам, а в култуке за опасным проходом чрез каменистый грунт судам и за худою там в колодезе водою и помянутый Бекович заложенную уже было им крепостцу наподобие Тюк-Караганской оставить принужден был, почему и ныне в обоих местах мною способности к тому не признается.

4) Киндерлинский култук имеет под водою песчаный грунт и закрыт простирающеюся слишком на 20 верст песчаною косою, которая видна сверх поверхности морской воды, а во многих местах на оной косе песчаные бугры вышиною сверх поверхности воды фут до 7 находятся. Оная коса с лежащим при конце ее островком в речённом култуке хорошую и от морского волнения безопасную гавань делает, в которой вода до 5-ти саж. глубины,— следственно, великие суда с полным грузом в нее входить могут. По крутому берегу сего култука леса хотя и нет, также и дерна к выкладке крепостного строения достать не можно, но в рассуждении того, что сие место ближайшее изо всех от Хивы и Бухары и имеющее хорошую гавань, а к тому же и растущий на песчаной косе изредка жидовинник и мелкий камыш к поселению и содержанию там людей несколько вспомоществовать может, признается мною к заложению крепости и к поселению людей за наиспособнейший из всех прочих, потому что сверх означенных преимуществ в крутом берегу можно сыскать к строению камень и глину, а на вышеупомянутом островке есть хорошая пресная вода; также и на берегу сыскан мною колодезь, о чем пространно в журнале моем описано; только сомнение остается в том, будет ли оное место здорово и можно ли в найденном на берегу колодезе воду, которая весьма солодковата, сделать пресною? Тако же, бывают ли в весеннее и осеннее время там дожди, от которых бы поделанные нарочно для того погреба, оною наполнясь, всех жителей в целое лето довольствовать могли? Ибо в бытность мою там во все лето дождей не было, чего ради, по мнению моему, надлежит занять прежде островок и по расположенному мною проекту, или какой апробуется, укрепить его берега как для безопасности от тамошних Трухменцев, так и от морского волнения, при котором, может быть, весь оный островок водою покрывается.

5) Опое укрепление располагаю я таким образом: две трети сего островка и более обить по слабости песчаного грунта 3-х-саженными сваями и, положа раствор от горизонта воды, взвесть стены высотою до 6-ти, а широтою в 3 фута с фундамента; класть доставаемый с берега камень от поверхности земли высотою фута на 2, а прочие четыре фута до верху взводить для скорости кирпичом; а чтоб избежать излишнего и напрасного убытка в делании подмостков под пушки и сберечь почти целую треть кирпича, то положил я для пушек и для мушкетной стрельбы поделать амбразуры, т. е. оную стенку совершить зубцами, а кирпичом выводить не толще как в 3 кирпича; позади сей стенки на 3 сажени широтою набить сваи же расстоянием один от другого на фут и, связав растверком, один слой набутить, а сверху настлать ровным плитняком. В равном возвышении с поверхностью земли оная постель будет служить вместо подмостка под пушки, а при том вокруг всего островка можно будет по ней возить товары и прочие тягости, а без того за слабым песчаным грунтом на колесах ничего возить не можно. По обеим сторонам острова полагаю две пристани, настилая оные сверх свай досками, а дабы за отмелым берегом расширением тех пристаней не употреблять напрасного иждивения, то сделаю я только одни выступы широтою сажен до 3-х, из которых на первый случай можно сделать только по одному с внутренней стороны. Располагаю я пристань для избежания объезжать весь остров по большей части для причаливания мелких судов, на коих с берега камень и прочее привозить должно, а с наружной для пристанища больших судов с полным грузом. Для ворот делаю я отверстие, подобное амбразурам, только гораздо шире, а в низ степы за тем не вынимаю, чтобы она с намерением ее строения согласовалась, т. е., чтобы во время морского волнения в те ворота вода не проходила; для способности же в оные ворота въезжать и выезжать делаю с обеих сторон сходни длиною сажен до 3-х; оные сходни с внутренней стороны останутся неподвижны, а с внешней подъёмные наподобие делающихся при мостах подъёмов, которыми речённые ворота и затворяться будут. По обоим концам укрепления кладу сделать два небольшие пороховые погреба каменные, как то на особом увеличенном чертеже видно; а как расположить в нем жилье и для покладки всяких припасов и товаров сарай, то яснее на проектированном мною плане показано. Для выстилки по сваям берегов и для построения небольшой с амбразурами стенки камень можно с осторожностью брать на берегу, а к тому для скорейшего успеха кирпич, а на сваи и прочее строение лес привозить из Астрахани; а сколько каких материалов на то потребно, тому прилагаю особую смету, не полагая токмо оным точной цены для того, что мне по новости никоим образом того узнать не можно; назначенное же мною при колодезе на берегу место для испытания до времени оставить. Если же паче чаяния по долговременном на оном островке пребывании окажется, что людям как на оном островке, так и на прожектированном на берегу месте обитать нездорово и поправить того способов не сыщется, то по крайней мере и оставление толь вредного места будет без ущерба Ея И. В. интереса и без потеряния большого числа людей; употребленное же на укрепление островка иждивение, мнится мне, бесплодно остаться не может, потому что он, будучи от берега в немалом расстоянии от многочисленного нападения Трухменцев при самом малом числе военных людей, которых можно чаще переменять свежими из Астрахани безопасно, а торг, конечно, к оной гавани может привлечен быть с большим успехом, нежели в Мангишлакскую пристань, потому что в означенной гавани можно судам стоять во всякое время в безопасности; [796] также и идущим из Персии и в Персию вашим купеческим судам весьма способно в сию гавань заходить, а к тому же лучшая пресная вода на островке будет в наших руках,— следственно, и снабдевать ею суда безубыточно и безопасно. Напоследок положим, что и торга к сей гавани привлечено не будет, чему однако статься нельзя, то и тогда обнадеживание сего острова не бесплодно будет, потому что на сей островок ложится великое множество тюленей, а в култуке ловится рыбы много. Итак, тюленьщикам нашим и рыбным промышленникам, конечно, лучше на сем островке учредить ватаги, нежели на других безводных и открытых островах Каспийского моря, на которые они и воду с собою привозить принуждены. Напоследок, если неотменно оный островок укрепить будет повелено, то в рассуждении того, что остров, чаятельно, поднимает водою все потребные на укрепления и прочее строение материалы, надлежит приготовить в Астрахани и укреплением оного начать с самого начала весны, дабы, не имея ни в чем остановки, одним летом нужную работу окончить.

6) Положа свое мнение о укреплении островка, приступаю к прожектированной на берегу большой крепости, если ей быть надлежит. Оная крепость ныне расположена, как о том выше упомянуто, при колодезе, в котором вода солодковата в к употреблению нехороша, а когда для укрепления островка заведена будет на берегу каменная ломка, которую, конечно, с надежным конвоем начать и продолжать надлежит, то статься может, что, приискивая вдоль по берегу хороший камень, найдется и другой колодезь, в котором будет лучшая вода. Тогда не надлежит уже нынешний проект за закон ставить; но уполномоченной особе приступать к делу по своему благоизобретению, не переменяя токмо существа апробованного на то проекта, дабы чрез то не востребовалось в прибавок лишнего иждивения. Что же касается до нынешнего проекта, то оный расположен в сходственность с мнением в. пр., а именно вся крепость обнесена каменным жилым строением в два этажа, из которых один нижний со сводами, а верхний с накатными потолками, почему и стены сего этажа число кирпичей чувствительно уменьшают; нижний этаж расположен с внутренней стороны аркадами, которых отверстие широтою в сажень для того, чтобы от пушечной пальбы удобнее дым, распространяясь, выходил на некотором расстоянии. Располагаю и внутри оного этажа столбы, на коих делаю перемычки, а между теми внутренними столбами вместо сводов накатные потолки с большим отверстием как для дыма, так и для расположения в них всходов на верхний этаж, при которых входах в нужном случае машины для поднятия небольших пушек наверх поставить можно будет, как то на увеличенном полу-полигоне видеть можно. В оном нижнем этаже можно по надобности и по соизволению командующего расположить в пристойных местах провиантские и прочие магазины. Что же касается до пороховых магазинов, то хотя я и расположил особый магазин, как то на увеличенном особом чертеже видно; но предав то на апробацию высшей команды, думаю, что можно будет по малому числу содержать порох в разных местах нижнего этажа, а особливо на углах, где куртина с флангом смыкается, а для лучшего сбережения вороха сделать только две особые по оному чертежу, одну на горе, другую под горою. С внутренней стороны надлежит в аркадах нижнего этажа повесить створчатые ворота, для которых при строении тех аркад железные кручья полагаются; а как с внешней стороны окошка должны быть горизонтальные и при том открытые, т. е. без железных решеток, то необходимость требует поделать ко всем внешним окнам железные затворы или заслонки изнутри строения, которые бы, будучи отняты, не мешали в случае нужды пушки поворачивать. Полы в нижнем этаже кладу горизонтальные или камнем выстланные или составом набитые, по которому бы способно было пушки возить и поворачивать; но в исчислении оные полы положено выстлать камнем. Верхний этаж с накатными потолками разделен на жилые покои; в окнах оного этажа полагаю с внешней стороны железные решетки, а в расположенных на некотором расстоянии между жилыми покоями сенях нижняя половина окон без решеток с таковыми же заслонками, как и в нижнем этаже. Дабы в оных сенях поставить пушки и в реченные их окошки из оных действовать можно было, оные сени оставляю без потолков, потому что в случае пальбы и с постановленной как в них, так и в нижнем этаже артиллерии, свободнее дым под крышу поднимаясь, в слуховые окошки выходить мог. Крышу на первый случай кладу по деревянным стропилам, покрыв тёсом, а по времени, когда она сгниет, можно будет сделать и черепичную, а под крышкою надлежит быть железным желобам. Оное все строение закладываю на сажень, уступя от главного рва под фундамент зарывать какую глубину без точного испытания грунта хотя определить не можно, но в рассуждении видного по крутости горы расположения камня, мнится мне, довольно будет положенной в профилях серы, а именно, от 7-ми до 4-х фут. Сие разумеется о расположенном на горе строении; под горою же, выключая первый уступ, на котором, может быть, и без битья свай обойтись можно, оставшееся место до самого моря чем ближе, тем слабее, почему неотменно тут под фундамент сваи потребны на берегу моря, по обеим сторонам расположенного наподобие тенали строения. Для избежания излишнего строения кладу я саженях в 50-ти только простые каменные стены с горизонтальными бойницами для оружейных выстрелов толстотою в два кирпича; в оных стенах надлежит быть воротам с обыкновенными простыми затворами. Впрочем, располагаю в нижнем этаже еще пятеро ворот, а именно на горе трое, на каждой куртине для выезда из крепости чрез ров в расположенные наподобие равелинов плас-дармы внизу, на среднем уступе, по коему в обе стороны вдоль берега ездить и скот выгонять способно в обе стороны двое ворот, оные ворота полагаю с деревянными затворами с внешней стороны, а в средине оных из свода опускные железные решетки. Вокруг всей крепости надлежит быть широкому и глубокому рву, который в рассуждении тамошнего народа наибольше крепость уважить может. Оный ров располагаю на горе в 12, а внизу в 10 саж. широтою; глубиною же хотя на горе в 4, а внизу на верхнем уступе в 3 саж., а от верхнего уступа до моря в 10 фут в профилях и назначен, но то положение при действительном строении крепости по усмотрению расположения камня и земли, а внизу выступающей на среднем уступе на 5-ти футах глубины воды, если она сильно выступать будет везде, а каменная ломка в способнейшем месте сыщется, можно и переменить, ибо на горе положил я столь широкий и глубокий ров для того, чтобы учредить в нем и каменную ломку, дабы нагорное строение с лучшим успехом тем камнем удовольствовать, а снизу из берегов туда камень взвозить весьма неспособно, потому что гора слишком на 30 саж. высотою, глубину же оного рва можно при каменной ломке гораздо глубже выломать, если только удобный камень сыщется как для большей выемки камня, так и для того, чтобы оставшиеся от ломки оного камня негодный щебень, земля и прочий дрязг не вынимая, оставить в оном рве, дабы с оным щебнем глубина рва осталась по положенной в профиле мере. Из оного рва камень можно будет возить и вниз для строения, потому что когда верхний ров будет глубок, то и крутость горы против конца рва будет ниже, а к тому же оный ров для сей способности и по отлогости горы до нижнего рва; то, и будет по косогору сделать хорошие съезды. Что же до выемки земли из нижних рвов принадлежит, то вынутую из них землю, как некуда употребить, негодную более девать некуда, как заровнять ею все внутри крепости рытвины и ямы, а затем оставшеюся землею заровнять внизу в окрестности, дабы неприятель нигде скрыться не мог. Чрез помянутые рвы надлежит сделать 5 мостов подъёмных. На горе для каменистого грунта вместо свай брусья утверждаю в каменные стенки, а на тех брусьях располагаю обыкновенные деревянные мосты, как то в профилях видно; внизу подлежит сделать два моста на простых н обыкновенных сваях, как то из особой профили усмотреть можно; за главным рвом для мушкетных выстрелов располагаю плас-дарм, закрытый одним гласисом, а для слабого расположения земли внутри делаю стенку высотою в 6 фут, толстотою в три кирпича; оную стенку располагаю для избежания излишнего на то иждивения без банкетов, которые присуждаю поделать деревянные из досок стычных, чтобы каждую штуку два человека свободно для сохранения в покрытое место уносить и по нужде опять в плас-дарм выносить и ставить могли. За гласисами оных плас-дармов надлежит вырыть небольшие рвы широтою до четырех, а глубиною до двух саж., из которых вынутую землю и камень в ограждение их употребить полагаю; чрез оные рвы плас-дармов надлежит только в одном месте сделать простой мост, который только один и вместе полагается. Польза оных плас-дармов мнится быть такая: первое, чтобы при расположении толь длинной дефензии в главной крепости иметь с них мушкетную оборону, чрез которую можно будет избежать множества пушечных выстрелов с главной крепости, которые гораздо дороже нежели мушкетные; другое, чтобы оными плас-дармами прикрыть мосты чрез главные рвы; третье, что в оных плас-дармах для безопасности в ночное время можно иметь пригон обывательского скота, от которого по неимению дров удобнее и безопаснее можно как собирать, так и в варении и амще довольствоваться. Остается описать гостиный двор и расположенные при том лавки, которым непременно быть надлежит. Особое для гостиного двора назначил я место на среднем уступе горы, почти на самой средине крепости для того, что на оном месте есть Татарское кладбище, называемое по-Трухменски Темир-Баба, как о сем в журнале моем пространно описано. Для приласкания Трухменцев, которые, конечно, увидя почитаемое ими за святое место внутри крепости, огорчатся, полагаю я обнесть оное кладбище каменною стеною, дабы Трухменцы, приезжая туда и отправляя свои молитвы, были от наших невидимы и не думали, что Русские мнимым их пророком наругаться хотят, для чего и сделал я токмо одни ворота, которые бы сами они запирая, оставались вне сомнения, а дабы оную каменную стену и нам в пользу употребить, то с внешних сторон сей ограды располагаю я лавки. На морском берегу надлежит быть пристани, которая почти во весь берег против крепости расположена на сваях с пятью выступами для подхода судов с грузом, ибо в 100 саж. от берега глубина на 2 1/2 саж. А как выше упомянуто, что в колодезе вода к употреблению нехороша, да и ту живущим на горе весьма трудно доставать будет и то разве сделанною на то особою машиною, которая на толь великой высоте весьма дорого стоить будет, то положил я сделать погреба для содержания дождевой воды, а именно на горе в каждой куртине по одному погребу или ситерне, в которую стекавшую с крышек дождевую воду проводить надлежит желобом; внизу делаю оных две ситерны на верхнем уступе горы по обе стороны крепости. А как оные строить и учредить надлежит, то для примера на [797] увеличенном плане в профилях показал сделанную в 1722 году в Шарлемонте Дебреналем ситерну, которую Французский автор Велидар обстоятельно описывает только с некоторою отменою, которую я в рассуждении места и нашего народа учинить был принужден; а как при строении оной поступать надлежит, о том при конце сего мнения пространно изъяснено. Сколько же как на оные ситерны и гостиный двор, так и на всю крепость и пристань каких материалов потребно и во что оные коштовать имеют, то из учиненной на особой тетрадке смете видно. Надлежит упомянуть и о выездах с горы, которых делаю я три, из коих два приходить будут в верхние полубастионы, которых дорога в 10-ти саж. широтою расположена, а въезд в длину за воротами на 160 саж простираться будет. На средине горы делаю еще один въезд на самом том месте, где при осмотре моем найдена тропинка, которую я полагаю широтою против упомянутых двух, а чтобы по ней способнее с упряжками ездить можно было, то делаю ее гораздо отложе прочих; а во что они коштовать будут, о том в смете особо же показано. От полубастионов простирающиеся до нижнего строения по косогорам каменные стены как для закрытия въездов, так и для обороны примыкающегося к ним строения неотменно сделать надобно, не смотря на то, что работа оных трудна, которая расширением въездов облегчиться может. Оные стены полагаю делать кверху уступами, так как стены сии с фундамента ведено быть надлежит, а для обороны внизу горизонтальные окошки или бойницы для мушкетных выстрелов. В такой крепости в рассуждении тамошнего народа с четырьмя баталионами, имея довольное число к обороне принадлежащих припасов и провизий, также и артиллерии, опасаться нечего. Покрытые на плане желтою краскою места, квартирами расположенные, останутся для тех, кои в сей крепости поселиться захотят, чего ради и для построения церкви четыре места назначены. Что же касается до гарнизонной церкви, то оную на первый случай или в верхнем этаже или в другом пристойном месте можно поставить походную, почему оная в смете не полагается, а по окончании крепостного строения о построении оной от командующего особо и со сметою представлено быть может.

7) Предложа свое мнение об упомянутых укреплениях, не надлежит безгласно оставить и следующие. Прошедши упомянутый Киндерлинский култук, место с пресною водою, из которого продолжая осмотр восточного берега далее, надеялся я найти гораздо выгоднейшие, но, напротив того, нашлось, что первый при береге колодезь, по-Трухменски Бозад называемый, не имеет никакого для судов прикрытия, а при том вода в нем сладковата, почему и к намерению неспособен. Урочище Бег-даш, где есть колодезь, в котором вода сладковата, прикрыто от морского волнения каменною грядою, от которой выходит островок длиною на 300 саж., высокий и весь каменный; но сим островком суда со всех сторон закрыты быть не могут, а к тому же и якорный грунт каменистый и весьма опаснейший, леса и камыша на обоих местах нет, чего ради и сие место за способное мною не признается.

8) Кара-богазский залив к намерению не способен, потому что на устье оного пресной воды нет, а по объявлению Трухменцев и наших бывалых там Татар вкруг всего залива пресной воды не находится, да к тому же и к устью оного залива подходить весьма опасно за каменистым в воде грунтом, на котором мы с своими судами и в лучшее летнее время при небольшом ветре немалую опасность видели, миновав оный Кара-богазский залив. Есть на берегу колодезь, называемый Красный, в котором вода, по объявлению Трухменца, пресная, а повыше оного колодезя есть небольшая песчаная коса, которую суда от полуденных ветров закрыты быть не могут, а к тому же, по объявлению Трухменца, закрытое оною косою место так мелко, что и лодка туда зайти не может. Леса и камыша нет, почему и способности для построения тут крепости не предвидится.

9) Урочище, по-Трухменски называемое тарта, со всего моря открыто; грунт на берегу песчаный и местоположение низкое; леса и камыша нет. Посему не смотря на то, что в находящемся тут колодезе вода пресная, оное место к намерению за способное не признается. От оного урочища берег продолжается низкий до самого окончания Красноводской косы На оной косе были от кн. Бековича заложена крепостца, которой остатков бы нам никоим образом найти было не можно, если бы бывший на судне Трухменец не показал, ибо все то место, где была крепостца, с морской стороны размыло водою, а остались только малые островки, где был насыпан вал и в одном месте насыпанный каменный бут и оные островки обросли все камышом. Воды пресной нигде на тех островках до самого окончания косы дорыться не мог, а только нашлась пресная вода в одном месте на берегу с приморской стороны, не доходя до проливов и островков от моря в 30-ти саж. За косою место для судов от волнения закрыто и имеющее хороший якорный грунт; но с внутренней стороны оной косы нигде пресной воды нет, а к тому же место так нездорово, что мы в короткое время как сухопутные, так и морские все цинготную болезнь почувствовали, от которой человек до 15-ти померло, да и в бытность Бековича, по объявлению бывалых в то время там старых людей, кои поныне в Астрахани еще живы, не успевали больных горячкою и цинготною болезнью отвозить для излечения в Персидский Астрабадский порт. В рассуждении таких обстоятельств оное место за способное не признается.

10) Валханский залив весь может почесться за хорошую и безопасную гавань. Что же касается до удобности к поселению людей или к заложению крепости, то за неимением по берегам оного залива пресной воды, а паче за весьма нездоровым воздухом за наихудшее на всем восточном берегу Каспийского моря место почитать должно, ибо в оном заливе почти целый месяц ни одной птицы по берегам не видно было, а только люди день ото дня в слабость приходили, так что за великою одышкою напоследок и на берег съехать было не с кем. На Нефтяном острове пресной воды не нашел, почему и оный остров к намерению удобным не признается; прочие же острова Дервиш, Идак н другие мелкие бугры за неимением пресной воды и за худым их положением еще меньше, нежели означенный Нефтяной остров способности имеют.

Комментарии

1. При печатании этого документа сохранены слог и отчасти орфографии подлинника.