937. Рапорт Астраханского гражданского губернатора ген. Ермолову, от 10-го июля 1826 года, № 4280.

Чрезвычайные происшествия, одно за другим случившиеся в короткое время по Калмыкским ордам, а именно убийства Калмыками из своей собратии и посторонних людей, обратив на себя особенное мое внимание, побудили дать по сему предмету предписание, в списке у сего подносимое, управлявшему делами, за отсутствием главного пристава Калмыкского штата переводчику Горшкову, с требованием мнения Калмыкского управления касательно способов, могущих если не вовсе прекратить злодейства в Калмыках, то по крайней мере хотя в некоторой степени останавливать оные.

Полученное о том донесение Горшкова от 7-го июля, № 1301, имею честь равномерно представить у сего в списке в. выс-у.

Чтобы предмет столь важный обозреть со всех его сторон и придумать к дополнению оного еще надежнейшие средства, расположил я бумаги сии внести в Калмыкскую Коммисию, которой открытие вскоре должно воспоследовать, как уверяет меня главный пристав, что владелец Джамбо Тайши Тундутов прибудет на сих днях в Астрахань, а от Цембеля приехали уже сюда гелюнги и известили равномерно, что он вслед за ними приедет.

Предписание Астраханского гражданского губернатора управляющему делами, за отсутствием главного пристава, Калмыкского штата переводчику Горшкову, от 23-го июня 1826 года, № 3811.

Чрезвычайные происшествия, одно за другим случившиеся в короткое время, приемля в соображение и прежние злодеяния, а именно убийства Калмыками людей из своей собратии и посторонних, обращают на себя величайшее внимание. Если для злодея нет закона, то по крайности необходимо нужно преградить ему к сему пути мерами предупреждения со стороны лиц, управляющих сим Калмыкским народом. Справедливо, что не можно вдруг переменить что-либо, особенно говоря о Калмыках, не имеющих гражданского образования; однако начальство и самые владельцы, от коих, как от особ известных, ожидается полная благонамеренность, всячески должны стараться о пресечении злодейских деяний между Калмыками, а смертоубийство, которое погубляет невинного, погубляя с сим вместе и убийцу, есть деяние, превосходящее всякое другое преступление.

Сообщая сии замечания, желал бы я знать мнение Калмыкского управления, не имеет ли оно в виду особенных средств, чрез кои можно было бы учредить надзор за образом жизни и поступками простых Калмык, так сказать, усчитывать все шаги сего кочевого народа, сколь ни было бы сие затруднительно, и обязать строго за все ответственностью тех, кто должен часто надзирать за ними, подвергая каждого потатчика злу и укрывателя сего неотложному и примерному по законам нашим наказанию. Когда бы средства сии представились и они могли бы быть утверждены высшим правительством, в то время можно бы все сие и приличное наставление Калмыкам сделать в особых на Калмыкском языке объявлениях, прочитывать почасту в определенное время и в вывешиваемых для всеобщего сведения в местах главной кочевки и где несколько кибиток собирается на один пункт. Одно токмо частое повторение чтением мер сих и наставления уже способны в тому, чтобы, действуя на воображение, иногда же на душу и на сердце, останавливать злое брожение мыслей и злодейские порывы.

Рапорт управляющего делами, за отсутствием главного пристава, Калмыкского штата переводчика Горшкова Астраханскому гражданскому губернатору, от 7-го июля 1826 года, № 1301.

На предписание в. пр. от 23-го прошедшего июня, № 3811, о преграждении чрезвычайных происшествий, между Калмыкским народом случающихся, имею честь донести.

Калмыкское управление имеет в виду некоторые средства, чрез кои можно учредить прочный надзор за образом жизни и поступками простых Калмык, почти незатруднительный, а именно: владельцы и правители [553] казенных улусов, как главные лица, непосредственно заведывающие целыми улусами, уважаемые народом до превосходной степени, — словом, всякую доверенность обретшие, если бы только пожелали искоренять злодейские деяния Калмык, то никакое зло, нетерпимое в благоустроенном обществе, и другие расстройства не могли бы покрываться неизвестностью. Они знают в улусе каждого из своих, — следственно, могут знать поведение их наверно. Всякий, кольми паче из приверженных к снисканию и усугублению милостей над собою готов предварительно узнавать о поступках своих однородцев, сказать за новость и тем угодить особенно владельцу, но к сожалению начальства, владельцы и правители не внимают истины или вовсе не обращают свои влияния на такие предметы, которые служат по всем правам к преследованию злодея и неотложному в пример другим по законам наказанию.

В Калмыкском народе есть зайсанги, управляющие от 25-ти до 100 и более кибиток, и старшие хотова, отдельно кочующие от 5-ти до 10-ти не более кибиток под ведением зайсангов. Сии-то самые близкие к простолюдинам могут всегда усчитывать все шаги их без затруднения и знать поведение каждого лучше, нежели владельцы и правители. Им известна отлучка всякого Калмыка за каким-либо делом по причине всегдашнего пребывания в кругу их. Калмыкское управление признает за необходимое обязать строгою подпискою владельцев и правителей, дабы они приказали своим зайсангам и старшинам хотона и часто потом повторяли иметь тщательнейший надзор за Калмыками своими при самомалейшем порыве злодейских мыслей, или уже по открытии оных давали бы им знать и частному приставу, в улусе определенному с нарочными, для принятия мер к преграде или произведению следствия, смотря по вине содеянного преступления; в противном же тому случае лишали бы зайсангов управляемых ими аймаков с преданием уголовному суду, в особенности же последних, чтобы они бдительно наблюдали за образом жизни своих Калмык, за отлучкою от их жилищ, поведением и поступками, — словом, за всеми их шагами, так чтобы никто не отваживался из аймака зайсангов и из хотона старших самовольно ехать куда-либо без их согласия, подвергая суждению уголовного суда, с лишением первых — управляемого аймака, не исключая и самих владельцев и правителей, которые, ведая, не обнаружат соделанного зла подвластных Калмык. Сколько известно, одно только слово уголовное страшно было доселе между сим народом; они молили богов не только не подпасть такому суду, но и слышать о нем.

Приличные о сем объяснения владельцам, правителям, зайсангам и старшим хотона сделать особо от начальника губернии на Русском и Калмыкском языках, с воли однакоже главноуправляющего в здешнем крае, что самое еще вящше впечатлеет в умы сего кочевого народа к удержанию себя от злодейских действий и всякого другого преступления.

Сии объяснения позволить хранить в хурулах, молитвенных кибитках, при главной ставке владельцев и правителей улусов, неподвижно обитающих во все времена года, и для всеобщего сведения прочитывать в праздничные дни, Калмыками торжествуемые ежегодно в месяцы феврале в Цаган-саране, мае — Ирюс-саране и ноябре — Зуле-саране; в сии дни стечение бывает многолюдное обоего пола на приношение жертв и молебствия. Чтение таковых предоставить почетной духовной особе, народом обоготворяемой в своем улусе, в присутствии частного пристава. Эта особа может, между прочим, присовокуплять трогательные слова духовной своей веры о грехе и спасении и останавливать злые воображения в душах их, так как наставления их в простонародии гораздо сильнее, нежели убеждения светских лиц, какого бы достоинства оне ни были. В один же пункт много кибиток не собирается, кроме, как выше сказано, от 5-ти до 10-ти, — следовательно, вывешивать объявления для всеобщего сведения возможно ли и удобно ли, потому что листы те от дождя и ветров могут затеряться по небрежению Калмык.

Еще есть Калмыки числом более 2,000 кибиток, всегдашнее жительство имеющие при морских заливах, мочагами называемых, с самых давних времен. Места сии окружены камышами и служат единственным для Калмык тех спасением от зимней непогоды и предохранения скотоводства от бедственной гибели, постигающей их почти каждогодно, и лов рыбы служит них единственным прокормлением.

Сии Калмыки, занимая глухие места, не имеют над собою никакого начальства. Некоторые из них от рождения своего и до старости не видали ни владельца, ни зайсанга, кому они принадлежат может статься, только слышали об именах их. Они подобно в степи кочующим собратиям также могут решиться на какое-нибудь зловредное дело по крайнему их состоянию, а более по безначалию и распутной жизни, что уже и учинили из них убийство мещанина Головнина в море, на Эмбенских промыслах, ибо большая часть оных нанимается в работы для выламливания казенной соли, к рыбопромышленникам Астраханской губернии и заморским ватагам, но обязанности свои, по силе заключенных договоров, как из дел видно, редко выполняют в точности, а более производят неустойки. По каковому безначалию соделавшие преступления внутри улусов единоплеменники их, избегая законного наказания, нигде более не найдут спокойного пристанища, как между ними в тех местах, куда только удобно ездить водою, а сухим путем по временам и что кроме Калмык другие могут иметь в предмете по совершении зла там укрываться и прожить дотоле, пока преследование минует, или же до самого конца жизни.

Чтобы благонамеренная цель, предполагаемая начальством, восприяла полный успех в преграждении злодейских деяний между Калмыками, управление сие почитает за нужное, если только благоугодно будет высшему правительству, учредить и утвердить следующее: определить особого частного пристава при мочагах, где обитают Калмыки разных улусов по бедному их состоянию, каковой уже был прежде сего, некто из губернских секретарей Павловский, во время главного пристава Ахвердова и имел главное пребывание при Джуруковской почтовой станции, а ныне нужно иметь таковое в средоточии того народа, придав ему в команду достаточное число казаков, дабы на случай поисков злодеев по тем глухим местам, где, полагать должно, скрываться могут всякого звания люди, был обезопасен и действовал с успехом к изловлению оных, а для разъездов с командою в теплые времена косную лодку с рабочими, по причине невозможности ездить сухопутно; равномерно обеспечить силою и командою казаков и прочих частных приставов, по ордам распределенных, в особенности двух Дербетевских, так как из дел видно, что владельцы и правители худо выполняют законные требования их, последовавшие по предписаниям местного и главного начальства. Судя по сему, Калмыкам остается делать все то, что только вообразить себе они могут.

Если все сип меры высшим правительством утвердятся во всей их силе, то Калмыкское управление надеется, что убийства Калмыками людей из своих собратий и посторонних и непрестанные взаимные воровства один у другого скота хотя не вдруг, но постепенно преградят им к сему пути и тогда местное и главное начальства и Калмыки, в границах постоянства живущие, останутся довольными.