527. Отношение ген.-л. Вельяминова к к. с. Мазаровичу, от 6-го марта 1824 года, № 673.

Поступки Персиян время от времени становятся наглее, а действия час от часу преступнее.

Еще в августе месяце минувшего года доходили жалобы от Бакинских судопромышленников на притеснения, делаемые им Гилянским правительством по продаже соли и нефти, прибавившим на последнюю пошлины по 1 р. с. на каждый халвар, о прекращении которой в сентябре месяце писал главноуправляющий в Грузии к правителю Гилянской области шах-задэ Мамед-Риза-мирзе.

В ноябре повторены подобные же жалобы от Бакинских промышленников на начальство Энзелинское, делающее им не только крайнее утеснение, но явное насилие, противное существующему между обеими державами союзу и изложенное подробно в отношении моем к вам от 19-го декабря, № 4016.

Ни отношение главноуправляющего к правителю Гилянской области, ни нота Персидскому правительству, вероятно вами по содержанию вышеприведенного моего к вам отношении сделанная, не прекращают насилия и я новое убедительнейшее получил тому подтверждение.

К начальнику эскадры на острове Сара флота кап. 2-го ранга Рубановскому явились в январе месяце настоящего года 10 чел. мещан, находившиеся мазурами на Энзелинском рейде на шкоуте св. Ноя, Ширванскому жителю Ага-Рахиму Шафиеву принадлежащем, и от тиранства Персиян на маленькой лодке бежавшие для принесения нашему правительству жалобы.

Из показаний сих людей, отобранных в коммисии, составленной при эскадре, видно, что хозяином шкоута отправлены были они осенью 1823 года из Астрахани в Энзели с разными купеческими товарами, адресованными к Энзелинскому Персиянину Машади-Багиру. По прибытии туда и по выгрузке товаров они затянулись по приказанию упомянутого Персиянина для укрытия от ветров в банок, где во время стояния неоднократно приходил к ним на шкоут неизвестный им в Русском платье человек, называвший себя Василием Бирюковым, которого как Русского принимали они и на других стоящих там двух шкоутах и коему доставляли вместе с собою пропитание, не оставляя его однакоже никогда для ночлега. Чрез несколько времени прибыли из Решта Персияне, по имени им неизвестные, и объявив, что означенный Бирюков есть бежавший из России, вступивший в подданство Персии и принявший мухаммеданскую веру, спрашивали о месте нахождения его; но когда они получили ответ отрицательный, то, не поверя оному, обыскали троекратно их и прочие шкоуты, но искомого не нашли и куда Бирюков после бытности у них девался они не знают. Вскоре потом, а именно 18-го января случилось из них Исаю Николаеву идти с базара на шкоут, который часу в 6-м по полудни взят на дороге сарбазами и приведен в хану, спрашивавшему его куда девался Бирюков, на шкоут к ним ходивший? Когда же получил хан в ответ, что Бирюков давно уже к ним не приходил и где находится теперь он не знает, то приказал посадить Николаева под караул, во исполнение чего и был он приведен в сарай и привязан к лафету. Чрез полчаса после сего пришли к нему в сарай неизвестные по имени три Персиянина, приказали его отвязать и принести палок, которыми однакоже наказан он не был, а только спрашиван о Бирюкове; когда же и сии подучили равномерный отрицательный ответ, то приказали снова привязать его к лафету. По уходе от Николаева этих трех Персиян был он опять отвязан сарбазами, засунувшими вместо того в бывшую на нем теплую фуфайку толстую палку, привязавшими за нее веревку и поднявшими его оною к перекладине, на аршин от земли расстоянием. В сем положении подложен был под Николаева огонь и он жарен был таким образом дотоле, когда у фуфайки лопнули пуговицы и он вывалился из нее на землю. [285] Падением сим не прекратилось тиранство: он снова привязан в той же палке кушаками, снова подвержен тому же мучению и в беспамятстве уже брошен, быв лишен тем доныне владения некоторыми пальцами.

Между тем как ужаснейшее тиранство сие производилось над Николаевым, товарищи услыша о задержании его и не видя в обыкновенное время возвращения его на судно, пошли к хану просить ему свободы и хотя были уверяемы встретившимся с ними на дороге шедшим от хана рахдарным откупщиком, что с товарищем их ничего не случится, но не доверяя ему, желали по крайней мере знать, где он находится. Для удовлетворения их в последнем случае приведены они посланным от откупщика к сараю, в котором Николаев заключен был, но как в оный их не впустили, то, закричав по имени, товарищи услышали в ответ одни стоны страдальца. После сего пойдя к хану испрашивать свободы узнику и не быв к нему допущены, возвратились на судно, где посоветовавшись, решились, во избежание и со всеми ими подобного тиранства, о каковом преднамерении Персиян дошли до них слухи, вооружить лодку и в ту же ночь уехать тихим образом для принесения Российскому начальству жалобы. Среди забот о приведении в исполнение сего предприятия, пришли до 50-ти вооруженных сарбазов с Персиянами, настоятельно требуя быть впущенными на шкоут, на который однакоже по опасению экипажа не допущены. Вслед затем пришел к товарищам Николаева Бакинский житель Темир, советовавший им приостановиться отправлением, при чем принял на себя идти к хану для испрошения свободы мученному. Вызов сей был принят и Николаев по вторичной уже просьбе Темира освобожден и отдан ему для отвода на шкоут единственно из милости, как объявил хан узнику. По приводе страдальца на судно в ту же ночь, на заре, все 10 чел. отправились в лодке, оставя на шкоуте только лоцмана и одного мазура.

Тиранство таковое и насилие, конечно, нельзя не принять оскорблением, близким перейти точку приличного настоящим дружественным связям терпения. В сем убеждении я прошу вас потребовать нотою в сильнейших выражениях от министерства Персидского объяснения, к чему ведут все изложенные выше обстоятельства, ни духу времени неуместные, ни со всегдашними уверениями оного о желании подкреплять существующий союз несообразные.

Излишне говорить, что неизвестно при том состояние, дабы обеспечена была потеря нашего подданного, какая весьма может быть причинена ему оборотами в коммерции, а быть может даже и истреблением самого шкоута св. Ноя на Энзелинском банке, под смотрением только лоцмана и одного мазура оставшегося; но считаю нужным заметить, что у места, кажется, было бы тут возобновление домогательства о помещении в Реште нашего консула, представив то необходимейшим для защищения торговцев наших от подобных неистовств.