441. Отношение ген.-л. Вельяминова к к. с. Мазаровичу, от 23-го февраля 1821 года, № 516.

По содержанию вашего донесения, № 200, долгом поставляю сообщить вам следующие обстоятельства:

Поведение Тавризского кабинета во всех отношениях столь очевидно, что напрасно Мирза-Безюрг усиливается приписывать Шукур-аге возмущение вооруженною якобы рукою Шахсевенских жителей и, закрывая неприличные мирному между двух государств союзу поступки собственных своих пограничных начальников, обращает оные по обыкновенной своей системе на Российское правительство, несправедливо претендуя, будто бы Шахсевенцы, перешедшие под наше покровительство, насильственно удерживаются Российскими войсками от обратного возвращения в Персию по их добровольному желанию. Я должен вас уведомить, что Шукур-ага недоволен Персидским правительством за гонения на его фамилию, удалился из Мишкина с самым небольшим числом кибиток и, оставаясь немалое время в горах, в собственных Персидских границах, собрал еще там приверженных к себе подвластных, добровольно стекавшихся к нему из разных мест и с ними потом явился в наши границы. Вслед за ним прибыл Аллах-Верди-бек с 550-ю кибитками Ардебильских Шахсевенцев, именуемых Ризабекцами, а потом разновременно выбежали к нему в Талыш разные другие беки с подвластными им семействами. Из наших же границ ни в какое время ни Шукур-ага, ни сын его не вторгались в Персидские пределы для вывода вооруженною рукою Шахсевенцев. Начальствующий в Талыше подполк. Булгаков, на счет сей имеющий строгие повеления, подвергающие его собственной ответственности, конечно, не допустил бы его ни до каких насильственных поступков, или если бы сие случилось без его ведома, то, без сомнения, не оставил бы без донесения о том мне; напротив того, все имеющиеся от него сведения удостоверяют не только в добровольном и без малейшего насилия переходе к нам тех Шахсевенцев, кои уже находятся в наших границах, но и в принятом решительном расположении остальных Шахсевенцев прибегнуть под покровительство России, — следовательно, все столь громкие жалобы Тавризского кабинета на насильственные якобы поступки с Шахсевенцами доказывают одну вымышленную несправедливость. Между тем поступок Рахим-аги, временно начальствовавшего в Ардебиле, за отсутствием брата своего Ибрагим-хана, убийцы покойного кн. Цицианова, явно изобличает Персидских пограничных начальников в нарушении правил мирного союза. В намерении остановить семейства, бежавшие в Талыш с Аллах-Верди-беком, он с конницею своею вооруженною рукою преследовал их далеко в наши границы и уже у самого местечка Чичеклю, будучи разбит Аллах-Верди-беком без всякого постороннего содействия, взят в плен и представлен Российскому начальству, как разбойник. Конечно, само Персидское правительство почувствовало непристойность такового поступка, ибо Эмир-хан присылал к подполк. Булгакову своего доверенного мирзу Рахима, который на словах убедительнейше его просил от имени Эмир-хана не доводить вторжения Рахим-аги в наши границы до сведения главнокомандующего и за отпуск его обещал какую он захочет плату; но о сем происшествии Мирза-Безюрг, без сомнения, тщательно будет всегда умалчивать.

Что касается до претензии Персидского правительства, что Булгаков в Талыше приставил караул к Шахсевенским семействам, то сие совершенно справедливо; однакоже вам не известны причины, к тому его побудившие.

Открыто, что из числа Шахсевенских беков, перебежавших в наши границы, Сулейман-бек и Науруз-Али по тайным сношениям с Назар-Али-ханом поселяют разные несогласия и разврат между Шахсевенским народом, что для подговоров их к обратному побегу в Персию беспрерывно присылаются в Талыш шпионы и что наконец принята решимость со стороны Назар-Али-хана и Мамед-Земан-хана, дабы в случае неудачи хитростью склонить Шахсевенцев к обратному побегу, сделать на них явное нападение и силою угнать в свои границы. Для сего от убийцы Ибрагим-хана послан в Тавриз Нур-Али-хан с просьбою о подкреплении их несколько конницею и сарбазами. Всего же больше подтвердили истину сих неприязненных замыслов намерение Назар-Али-хана с дозволения якобы Аббас-мирзы войти в наши границы для кочевья с подвластным ему народом и собственное его письменное предварение о сем подполк. Булгакова. Из прилагаемой при сем копии с письма Назар-Али-хана и ответа, сделанного ему подполк, Булгаковым, вы изволите лучше усмотреть все обстоятельства сего дела. Сии-то происки и неприличные поступки Назар-Али-хана заставили подполк. [238] Булгакова оградить караулом выбежавшие с Шукур-агою Шахсевенские семейства не для того, дабы воспрепятствовать добровольному якобы их желанию перейти обратно в Персию, но чтобы как людям, прибегшим под покровительство России, оказать против ухищрений Персиян защиту, поколику оная приличествовать может; а дабы лучше отвратить все неприятности, кои по близости границ могли бы всегда встречаться, то по собственному желанию Шукур-аги и всех вышедших с ним беков Шахсевенские семейства переводятся теперь в Карабаг.

Обязываюсь при том сообщить вам, что в бытность Шукур-аги в Тифлисе первым моим попечением было лично внушить ему, дабы он тех, кои не желают с ним оставаться, отослал обратно в Персию, как людей непостоянных и могущих посевать между его подвластными разные беспорядки. Подполк. Булгакову равномерно о сем от меня предписано и сверх того Сулейман-беку и Науруз-Али с другими шестью беками, кои, быв приличены в развращении народа и в тайных сношениях с Назар-Али-ханом, могли бы во всякое время быть задержаны и присланы в Тифлис, дана свобода удалиться в Персию, — следовательно, все таковые с нашей стороны действия, нимало не согласуются с несправедливыми претензиями Персидского правительства на насильственное якобы удерживание Шахсевенцев. Впрочем, на желание Тавризского кабинета, дабы доверенные чиновники обеих держав прибыли к Шахсевенскому народу для спроса кто из них желает возвратиться в Персию и кто нет, я никак не могу согласиться, почитая сие несовместным с достоинством Империи после всех тех хитростных усилий, каковые всегда употребляло Персидское правительство, чтобы не допустить никого из Российских чиновников спросить о желании наших беглых солдат, более нежели в 2 т. находящихся в Тавризе и которых в совершенную противность мирного трактата Персидское правительство насильственно у себя удерживает. За всем тем я готов и в сем случае сделать угодное Аббас-мирзе, если равномерно дозволено будет вам спросить наших беглых солдат, коим я в таком случае доставлю к вам подробный список.

Не могу также не довести до сведения вашего жалобы, недавно до меня дошедшей от Мехти-Кули-хана Карабагского о том, что подвластные его брата Абул-Фетх-хана, находящегося в Персии, самовольно войдя в границы его владения, заняли места по берегу Баргушетской речки и, поселясь там, упорствуют выйти из оных. Вам известно, что по трактату границы с той стороны заключаются по речке Капанак-чай, — следовательно, таковой самовольный поступок подвластных Абул-Фетх-хана, не иначе может быть признан, как за неприязненное со стороны Персии вторжение в наши границы, а потому я долгом моим считаю покорнейше вас просить настоять от Персидского правительства, дабы оное немедленно приняло меры к удалению сих людей в свои собственные границы, ибо в противном случае они будут выгнаны силою оружия и все неприятности такового происшествия останутся на ответственности Персидского правительства.

В заключение же всего мне остается покорнейше вас просить все сии сведения в настоящем их виде сообщить Аббас-мирзе с свойственною вам ловкостью и благоразумием и убедить его в неприличности поведения собственных его пограничных начальников.