412. Выписка из письма г. с. Летошинского к маиору Булгакову, от 24-го февраля 1820 года. — Энзели.

…….. При сей верной оказии уведомляю вас о новостях здешних, которые хотя за давностью и не будут вам служить новостью, но, может быть, к подкреплению окажутся неизлишними. Начинаю с следующего: Прошлого месяца 18-го числа шах-задэ (?) ! прислал ко мне на вечер, будто повеселиться, своего визиря Али-хана. Он у него в большой доверенности и родня по сестре и служит у него тайным агентом. Между прочими разговорами, как обыкновенно у Персиян бывает, начиная от Адама, дал знать, чтобы все вышли и начал выхвалять с [225] клятвою шах-задэ и приверженность его к Русским, считая, что и он происходит от крови христиан, т. е. мать его Армянка и родня его в Астрахани; потом он взял с меня присягу хранить тайну во всем. Я не замедлил оную дать, уверив его, что тайна его будет брошена в море. Потом он начал просить, чтобы я уведомил Алексея Петровича обо всей его приверженности к России и что шах-задэ желает с Алексеем Петровичем и Государем Русским познакомиться хорошенько, а особливо иметь дружбу Алексея Петровича, и что шах-задэ имеет много кое о чем поговорить так, чтобы кроме двух разговаривающих никто не слышал, и для того просит под каким-нибудь предлогом прислать такого человека, с кем бы мог наедине объясниться. Я обещал донести о сем е. выс-у, уверя его, что, конечно, шах-задэ найдет его дружбу. Потом он уверял, что шах-задэ гораздо и честнее и нравственнее Аббас-мирзы и вернее в своих словах, — одним словом, он объяснил, что Аббас-мирза фальшивый приятель. После спросил он, что слышно в горах насчет сражения? Тогда еще реляция от вас не была прислана, однако я уверил его, как знал, что горцев бьют как свиней. Тут он снова взял присягу и сказал, что тут действует Аббас-мирза своим коварством, прибавя, что не хорошо так делать. Признаться, я не знал, что отвечать, однако, собравшись с мыслями, сказал, что Русские этого не боятся; впрочем, кажется, что от него этого нельзя бы ожидать. Он повторил, что точно правда и просил как можно хранить тайну. Тем и кончился тот вечер. В скорости после того я получил от вас нарочного и когда отправил его, то хан был у меня и спрашивал, писал ли я к е. выс-у? Я ему сказал, что такие секреты всякому поручать нельзя. Он был весьма этим доволен и спрашивал, где находится Алексей Петрович. Я ему прочитал резолюцию; он сказал: “Слава Богу, слава Богу", и после между разговором сказал: “Я думаю, что теперь, окончив с горцами, примутся за Аббас-мирзу". Я отвечал, что напрасно они так думают: у нас, когда Государь даровал мир, то нарушить Сам никогда не захочет. Затем кончилось повторением привязанности шах-задэ к Русским. Будучи с почтением у шах-задэ, он сам давал мне понимать, что имеет на душе секреты и жалеет, что я не знаю языка и мы должны говорить чрез переводчика; также и о дружбе с Алексеем Петровичем объявлял желание, чтобы чрез него познакомиться с Государем. Кроме сей новости вам известно, что Мешед атакован сильно, что шах собирает войска и назначил главнокомандующим Хосров-хана. Есть слух, что будто он сам хочет ехать; здесь заводят сарбазов, на которых Русские беглецы шьют сапоги и мундиры. Я смотрел учение; вы не поверите, что за карикатура: от смеха лопнуть надо, когда учат их. Когда слух пришел об атаковании Мешеда, то многие из вельмож говорили, что Русские дали их противникам пушки, имея сомнение на корвет, который был у берегов Трухменцев. Потом говорили, что Англичане там действуют и наконец, что Наполеон у них и один вечер хан спрашивал, где теперь Наполеон. Дней пять тому назаде здесь был слух, что Ших-Али-хан просил у Аббас-мирзы в помощь людей и денег, но будто он в том отказал. Если вы найдете за нужное е. выс-у о сем донести, то прошу вас.