333. Тоже, от 24-го сентября 1817 года. — Нахичевань.

В. выс. благоугодно было удостоить меня письмом (См. т. VI ч. I документ под № 385.) вашим относительно до царевича Александра и я на оное покорнейше ответствую:

Намерение ген. Ртищева позволить ему отправиться в Персию мне известно и он, может быть, привел бы его в исполнение, но когда царевич обратился с просьбою к Г. И., умоляя о забвении вины его и о милосердом его призрении и Е. В. предложил ему милость и благоволение, тогда не прилично достоинству Его терпеть, чтобы царевич [174] искал убежище в другой державе, имея способ воспользоваться выгодами, которые братья его получают с благодарностью и покорностью. Царевич и доселе продолжает обещание отправиться в Россию, но уже открыт обман его и сему нет другой причины, кроме тайной и в дружбе обеих держав нетерпимой переписки сердаря Эриванского, о прекращении коей просил я повеления в. выс. и теперь тоже покорнейше повторяю.

Простите мне в. выс. удивление, с которым вижу я в письме вашем, что вы позволили царевичу жить под покровительством Российской Державы, если ему удастся остаться в службе оной. Я осмеливаюсь думать, что нет права давать позволение тому, кто не подданный и по происхождению своему быть им не может, а еще более когда он даже и не в пределах Персидского государства.

В. выс. упоминать также изволите, что в Гюлистанском трактате не включено условие, что если кто с одной стороны перебежит в другую, то тем нарушается дружба обеих держав. Сие справедливо и с того времени с обеих сторон есть несколько перешедших, о коих, как о людях безвредных, умалчивается, но царевич не может быть включен в число таковых, ибо он не престает возмущать горские народы и стараться нарушать спокойствие областей Российской Империи, мня в безумстве своем иметь право на Грузию, собственным желанием законных ее царей к России присоединенную. Намерения его открыты и если не успешны, то потому, что известны все низкие и подлые свойства, его отличающие. Без сомнения, не равнодушны были бы в. выс., если бы я покровительствовал кого-нибудь, оспаривающего права ваши на владение некоторыми из областей и, всеконечно, не дали бы тому другого истолкования, как поступку неприязненному. Так я понимаю подобное действие и потому, имея доверенность обоих государей стараться всемерно об утверждении доброго между ними согласия, долгом поставляю еще раз представить в. выс, что всякое покровительство, данное царевичу Александру вопреки всех прав и паче еще допущение его в пределы Персии, принято будет за нарушение мира, о сохранении коего я стараться обязан и коему и в. выс должны споспешествовать, угождая священной воле великого государя, родителя вашего.