328. Тоже, ген. Ермолова к Мирза-Безюргу, от 17-го сентября 1817 года. — Тавриз.

Письмо в. высокост. относительно до назначения границ я имел честь получить. Отличные качества и правила Аббас-мирзы, беспредельно мною уважаемого, ручались мне за ответ, каковой я получить был должен, и с восхищением вижу великодушное намерение способствовать утверждению связей между обоими государями. Итак, по сему предмету воля е. в. шаха совершенно исполнена.

Следующие за сим статьи, кои должен я был предложить на рассмотрение, разрешены личным моим с в. высокост. объяснением. Поверенный в делах с грамотою Г. И. будет иметь счастие представиться е. в. шаху и если благоугодно ему, чтобы он находился в Тавризе, то он за особенное почтет счастие исполнить его волю, сохраняя право быть в Тегеране, когда обстоятельства [171] того потребуют. Правила, служащие основанием в назначении сих поверенных и права, им принадлежащие, хорошо известны в. высокост., чтобы нужно мне было о том распространяться.

В рассуждении учреждения в Гилянской области консула и купеческих контор, в. высокост. объяснили мне, что е. выс. Аббас-мирза не изволил принять на себя управление Гиляном и потому не может дать согласия. Жаль мне весьма, что торговля, долженствующая давать чувствовать народам выгоды мира, получит от неразрешения сей статьи большое стеснение, но не могу я думать, чтобы отказано было Русским в том, что предоставляется Персиею другим державам и не без основания негодую, что е. высокост. садри-азам, достойный и знаменитый эмир, не оказал должного чистосердечия, о чем по обязанности моей должен я с ним объясниться.

Теперь остается мне сделать последнее предложение, относящееся до захваченных в плен жителей разных областей, принадлежащих России, о коих список препровождаю, и особенно о пленных и беглых солдатах. О сих последних скажу откровенно мое мнение, что я не надеюсь получить удовлетворение и сие мнение основываю на прежних поступках, противных всякой справедливости и правилам дружелюбия. Известны мне все обстоятельства и каким образом Русские чиновники допущены были спросить беглых о желании их возвратиться. Известно, какой жестокий присмотр учрежден за беглыми, чтобы они не имели случая обнаружить желание свое и показать раскаяние. Прошу покорнейше не возражать мне на сие, ибо приведение доказательств с моей стороны не сделает чести и я нахожу удовольствие не обнаруживать непристойных поступков.

Уверен я, что великий государь Персидский, справедливый и великодушный, с прискорбием примет жалобу мою, если она дойти до него может. Не менее знаю я и то, сколько неприятно будет Е. И. В. услышать справедливое мое о том донесение.

Прошу покорнейше в. высокост. почтить меня письменным ответом о сем последнем предмете.