311. Тоже, Мирза-Шефи к ген. Ермолову, получено 15-го августа 1817 года.

(С Персидского, перевод старый)

Письмо ваше, дорогого моего друга, получил я и дружеское содержание оного хорошо понял. Что касается до дела, о коем имели мы между собою переговор и о котором изволили вы писать и словесно объясниться, то донесли мы е. в. шаху, представив в тоже время ваше доброжелательство и усердие, примеченные мною из всего того, что видел я в нас и слышал при наших переговорах. Е. в. изволил приказать так:

,,Из письменного сношения посла и объяснения, данного нашему послу первым министром Российского государства, известно, что сердце Е. И. В. имеет склонность к тому, чтобы исполнить дружеское желание сей державы, а заключение словесных представлений посла то, что не может он и не уполномочен сделать больше того, что он писал; к сему кстати было бы, чтобы и министры сего государства дали сходный ответ; но как Е. И. В. по заключении Гюлистанского мира до сего времени всячески наблюдает дружбу нашу и в приеме посла нашей державы изволил оказать такую почесть и такую благосклонность, которые стали известны всем государствам и везде говорят, что отправлена к Персидской державе в качестве чрезвычайного посла такая знатная особа, как ген. Ермолов, и все державы со вниманием смотрят, каково будет с нашей стороны взаимство того, что оказано в России послу сего государства, и так как посол из знатных Российского государства и особа достохвальных поступков, удостоенная особенной милости Е. И. В., то и Персидское государство должно оказывать ему всякую почесть и уважение: при том, как видели мы еще расположение сердца Е. И. В. к приязни и дружбе, доказанное и самым смыслом отправленных Е. В. грамот, хотя министры Российского государства предпочитают государственную пользу дружественной склонности сердца великого Императора, то мы предпочитаем ее пользе нашей державы и находим, что сие нам полезнее той. Посол, приехав чрезвычайным послом великой Державы к великому государству, будет отправлен обратно довольным и с должною почестью: я не приказал и не предложил ему никакого другого требования, которое могло бы быть выше его мочи, и не угодно нам, чтобы произошло от нашей державы какое-нибудь упущение должной к Российскому Государству чести и чтобы говорили насчет посла, что ген. Ртищев, будучи главнокомандующим и имея приказание начать войну, восстановил между двумя державами мир, а посол, уполномоченный к совершению дружбы, был причиною войны".

К сей дружбе отперты со всех сторон двери всяких дружеских пожеланий. Мы возвратим посла со всякою почестью и довольны расположением приязненного сердца Е. И. В. Также донесено е. в. шаху и то, что относится до начертания границ Талыша и Мугани, о которых сходственно II-й ст. мирного трактата посол желал изъяснения и о которых е. в. изволил приказать следующее: ,,Прежде еще, для окончания того предмета означения границ, мы назначили сына и наследника нашего престола; служащие при нем имеют полное сведение о границах. Сие дело опять ему же предоставлено и снова будем давать ему нужные приказания, чтобы он имел потребный к сему переговор с послом [162] и решение, которое последует касательно Талышинских и Муганских границ, должно быть подробно объяснено особенною о том статьею". Известно и вам, друг мой, что таким образом умножилось бы взаимное спокойствие обеих держав, которое и ныне твердо существует и будет впредь продолжаться, и с Божиею милостью во взаимных об оном стараниях не будет ни малейшего недостатка. Впрочем, пребываю навсегда доброжелательным другом.