281. Тоже, ген. Ермолова к гр. Нессельроде, от 19-го ноября 1816 года.

По прибытии моем сюда в половине октября надлежало мне приступить ко многим занятиям по делам внутреннего управления здешнего края и по части военной, так что теперь токмо могу я помышлять об обозрении приобретенных от Персии областей, дабы вникнуть в сущность границ в тех соображениях, как предначертано мне в Высочайше подписанной инструкции. К сему приступить намерен я вскоре по отправлении сего курьера, отправясь сам на границы, точность коих пребывает и поныне в той же неопределительности, как упоминается о том в записке, приложенной к оной инструкции. Хотя же в той записке и поставляется мне на вид побуждение к деятельности обоюдных коммисаров для окончания разграничения, но с одной стороны, усмотрев из дел предместника моего, что все сношения его по сему предмету с Аббас-мирзою остались без всякого с обеих сторон приступления к начинанию сего обширного дела, а с другой, по многим соображениям вменяю я себе в особенную обязанность поставить себя и на теперешнее время на ногу осторожнейшего поведения во всех отношениях к Персии, руководствуясь и предначертанною мне мыслью не токмо избегать всего [137] того, что может иметь вид переговоров окончательных или вступления в такие обязательства, кои нельзя было бы отменить в случае, если бы они оказались несообразными с теми предписаниями, кои благоугодно было Г. И. предоставить Себе дать мне впоследствии. Я имею причины опасаться, чтобы приступлением с обеих сторон к тому разграничению и, следовательно, к исполнению постановленного о том условия во II-й ст. мирного трактата, в Гюлистане заключенного, особенно по моему побудительному настоянию не подать повода двору Персидскому, по наклонности оного к вероломству, к какому-либо возражению или придирке к тому, что таковое мое настояние показалось бы ему вопреки изложенного послу Персидскому в ноте, министерством ему врученной 22-го марта, на его домогательство об уступке земель, или же не завлекло бы меня с правительством Персидским в какие-либо сношения, которые могли бы соделаться преждевременными преткновениями к тем негоцияциям, кои должны иметь место в то время, когда надлежит мне самому быть в Персии, тем паче, что правительство тамошнее не престает питаться надеждою на уступки наши в некоторой мере земель, а при том, как думать можно, и без помышления о взаимных каких-либо пожертвованиях, соразмерных уступке, если бы оказалась впоследствии возможность таковую сделать сообразно Высочайшему предположению. Сколько по сему рассуждению, столько и по самой физической невозможности той, что снега, покрывшие все те места, где надлежало бы коммисарам заниматься трудами определения черты разграничения, соделывают предприятие сие невозможным до весны, решился я теперь вовсе отложить приступление к сему, никакого начала еще не возымевшему, делу, до тех пор, когда приобретутся точнейшие понятия о границах по личному моему обозрению, сообразному и с теми о них сведениями, кои доставлены мне будут от чиновников свиты Е. И. В. и квартирмейстерской части, для сего вскоре по моем сюда прибытии отправленных в Талыш и по черте, граничащей с областью Эриванскою и когда находиться я сам буду в Персии.

В основании политики кабинета сей соседственной нам державы до сих пор заметно одно вероломство и ухищренные уловки неблагонамеренного невежества. К составу сего рода правительственных лиц принадлежат и сам отличный сын шаха Аббас-мирза и соуправляющие с ним. Содействие Аббас-мирзы всему тому, что ко вреду нашему, по их мнению, в сих странах, скипетром Российским управляемых, могло бы послужить, столь явно и неполитично обнаруживается, что приличнее их назвать потаенными неприятелями, нежели союзниками по столь торжественному трактату соседственной дружбы между обоими государствами. Аббас-мирза, между прочим, есть одно из главных орудий всех изменнических затей царевича Александра, который, как известно в. с., дерзнул повергнуться Г. И. якобы с покорностью, отправив на сей конец по весне в С.-Петербург Корганова, но по всем подробностям теперешней развязки, по течению сего дела обнаружившейся, видна токмо вероломная уловка его низким образом воспользоваться, поколику возможно, деньгами и бежать в Персию. В сем намерении вспомоществован он явно со стороны Персидского правительства, которое не токмо приемлет у себя от царевича уполномоченного, ему подобного беглеца, некоего Худадад-бека, но и всеми средствами содействует к отклонению его от покорности Г. И., в чем не иная заключается цель Тегеранского кабинета, которую и приписать ни к чему иному должно, как к невежеству, делать царевича орудием поселения надежд не только в Дагестанских народах, но и в Кахетинцах и прочих на возможность избавиться зависимости от Державы Российской. Достаточно изведано сие и прежде, но если такого рода содействие Персидского правительства могло назваться позволительным в тех обстоятельствах, когда находились обе державы в войне между собою, то по заключении мирного трактата соделывается оно по явному вероломству заслуживающим особенного уважения в немалой мере по влиянию на бытие здешнего края и по той причине, что таковое явно оказуемое Аббас-мирзою царевичу покровительство повсюду здесь известно. На прошедших днях удостоверен я был письменным извещением от самих старшин Лезгинского сел. Анцух, в котором проживает скитающийся царевич, о том, что от самого Аббас-мирзы приглашен царевич к побегу в Персию и что от сего шахского сына выслано в нему и денежное пособие к Джарским Лезгинам чрез 4-х посланцов из князей Грузинских, в Персии укрывающихся, препровожденных одним из чиновников Аббас-мирзы с тем именно к Джарцам отношением, чтобы они послужили охранителями царевичу в предположенном им вновь побеге в Персию; помянутый же Корганов, усердно исполнивший возложенное на него поручение, по [138] 27-ми-дневном заключении у царевича возвращен ко мне под охранением помянутых старшин Анцухских, спасших его и от намерения, царевичем предпринятого, его убить.

На сих же днях доставлены сюда пойманные в Шамшадильском округе объездною стражею нашею на границах трое из числа нескольких посланцов царевича, в Персию подкрадывавшихся и в числе их один из фамилии Грузинских князей Цициановых. Не обременяю внимания в. с. подробным изложением всех обстоятельств, с сим событием сопряженных, что было бы повторением токмо содержащегося как в показаниях, при допросе пойманных учиненном, так и в перехваченных с ними письмах царевича к его уполномоченному в Персии, помянутому Худадад-беку, по большей части проживающему у сердаря, в Эривани начальствующего.

В сей развязке заключается успешность воззвания, от Высочайшего имени Министерством иностранных дел сделанного к царевичу на изъявленную им самим в письме к Г. И. податливость к преклонности и к возвращению его в Россию, и поелику таковое событие соделалось известным не токмо в Кахетии, не престающей питать приверженность к царевичу, но в Дагестане и здесь, и то по первому дошедшему до меня сведению чрез старшин Анцухских, как выше изъяснено, Корганова сюда сохранно привезших, побужден я был токмо к тому, что в публичном моем поведении в отношении к царевичу Александру, у них убежище имеющему, оказал я ту степень презрения, каковой достоин во всяком понятии коварный изменник, не имеющий при том ни малейших средств к нанесению нам какого-либо вреда. Относительно же мер наблюдения за ним я не упустил ничего из виду к препонам в исполнении его намерении как к побегу в Персию, так и во всяком ином случае, если бы вздумал он что-либо затеять; но когда на сих днях привезены сюда вышеозначенные трое пойманных из посланцов царевича Александра и когда усмотрел я из переводов перехваченных с ними писем вероломное соучастие самих Анцухцев в том, что они берутся быть проводниками в его побеге в Персию, и в тоже время, когда за несколько дней пред тем прибывшие ко мне старшины их удостоверили меня в противном, то я нашелся в необходимости переменить к ним в некотором отношении приветственное обращение свое на требование, чтобы в течении 3-х недель они выдали мне царевича и что в противном случае за вероломство их я употреблю на наказание их средства, строгостью законов колико кроткого и милосердого, толико и наказующего за измену правосудного Государя мне предоставленные.

Я в обязанность себе вменил довести до сведения в. с. сии подробности о царевиче Александре как для донесения о вышеупомянутом вероломстве его Г. И., так и для испрошения Высочайшего повеления для моего руководства в негоцияциях моих в самой Персии, когда находиться я там буду, имея повод к предвидимости того, что министерство Персидское обратится, может быть, ко мне с каким-либо домогательством о царевиче Александре, подобным тому, какое было учинено послом Персидским к предместнику моему вскоре после заключения мирного трактата и о каковом обстоятельно донесено им было в депеше от 19-го ноября 1813 года.

Если нельзя утвердительно определить того, чтобы в вышеизображенном поведении и в подобных Аббас-мирзы участвовал сам шах, то нельзя, чтобы сословие вельмож его, из коих составляется министерство или правительство Персидское, не было соучаственно в том, по невежественной политике Персидской вредить потаенными средствами сильной соседственной державе, а по собранным, поколику возможно, достоверным сведениям о степени понятий оного сословия вообще заключить можно, что сколь бы ни велика была наклонность личная шаха по его добронравию и хорошим качествам к пребыванию в дружественных связях с нами и к заключению, может быть, впоследствии желанного с Персиею прочного в сем смысле какого-либо условного постановления, едва ли совсем тем будет на долгое время можно без оборонительных мер обойтись, имея в виду непременную цель надежного обладания Кавказом и землями, за оным Российскому скипетру принадлежащими, по тем соображениям, что большею частью воля изнеженного властителя Персии управляема влияниями помянутого правительственного сословия, получающего направление от сторонних же влияний. Истинное начертание о сем однакоже не прежде иметь счастие представить возмогу на Высочайшее усмотрение, как по личном обозрении на месте всего состава правительства в Персии, когда приступлю чаятельно до весны еще к исполнению Высочайше возложенного на меня поручения по званию посла. Для предупреждения же о таковом моем назначении, согласно с начертанным мне в дополнительной статье к инструкции, [139] найдусь я в необходимости, по неприбытию сюда Негри по причине тяжкой болезни, удерживающей его доныне в Киеве, решиться на отправление в Тегеран кого-либо из бывших уже там чиновников, что в непродолжительном времени и намерен я сделать и о чем в свое время не премину в. с. уведомить.