259. Мнение ген. Тормасова на предложение Персидского посла и на требование Турецкого правительства, от 4-го марта 1816 года. — С.-Петербург.

Персидский посол, представляя, что назначенные последним трактатом границы не довольно прочны, предлагает трактовать здесь о постановлении оных на таком основании, чтобы уступить Персии приобретенные от нее нашим оружием владения с получением за военные издержки денежного вознаграждения.

Причиною, которая побудила Российское правительство повелеть войскам своим перейти Кавказские горы, было бесчеловечное разорение, сделанное Персидским владетелем Ага-Мамед-ханом бывшему более века под Российским покровительством Грузинскому царству, коего владевший тогда царь Георгий вступил добровольно в подданство России. Из сего видно, что не завоевание и не распространение границ были поводом занятия нами Грузии, но защита христианских единоверных с нами народов и водворение в разоренном крае устройства и спокойствия. Вскоре потом по смерти Ага-Мамед-хана, во время бывшего в Персии междуцарствия, вступили добровольно в подданство России по трактатам ханства: Дербентское, Бакинское, Кубинское, Ширванское, Шекинское и Карабагское, а Талышинское находилось издавна под покровительством России и в независимости от Персии. Следовательно, одно ханство Ганджинское с кр. Ганджою приобретено оружием и то единственно для ограждения подданных наших от набегов и разорения; и хотя сама природа указывает границы России с Персиею реками Араксом и Арпачаем, как сие для взаимного спокойствия всегда было предполагаемо, но Российское правительство, желая доказать расположение свое к миру, согласилось на поставленные последним трактатом границы, которые означены во второй статье оного со всею ясностью и соединяют обоюдные прочность и выгоды и которые с обеих сторон торжественно утверждены. Изъясненные здесь события доказывают, что Российское правительство, заключив с Персиею мир и согласясь на границы, не столь выгодные, как было предполагаемо, не может без вреда для подданных своих в том крае никакой сделать уступки, ибо единственное приобретение войною — ханство Ганджинское поступило еще с 1803 года в состав Грузии под названием Елисаветопольского уезда и населено большею частью христианами, а ханства, вступившие добровольно в подданство России, не могут возвращены быть Персии без нарушения святости заключенных с ними трактатов. Касательно же до вознаграждения за военные издержки деньгами, то как Персидское правительство подало причину к войне, должно было с нашей стороны требовать оного при постановлении мирных условий, а не вместо предлагаемой Персидским послом уступки владений наших.

Изложа здесь мнение на предложение Персидского посла, обращаюсь к требованиям Турецкого правительства о возвращении оному на основании 6-й ст. Бухарестского трактата крепостей Сухум-кале, Анакрии и Кемгала, также Мингрелии, Гурии, Кахетии, Шербана и Багдадчика. [116]

Кр. Сухум-кале, находящаяся на берегу Черного моря, никогда не была Турецким владением, а принадлежала всегда особенным владетельным князьям, граничащим с Мингрелиею. В 1803 году владевший оною Келеш-бей вступил в подданство России, а в 1806 году он был убит сыном своим Арслан-беем, который, скрывшись и найдя помощь в Турции, прибыл с Турецкими войсками, выгнал законного наследника старшого своего брата Сефер-Али-бея и завладел крепостью; но в 1810 году крепость сия возвращена Российскими войсками законному владельцу, который и ныне ею владеет. Сей Сефер-Али-бей действительно принял веру христианскую и большая часть жителей последовала его примеру: он при св. крещении назван Георгием, женился на дочери правительницы Мингрелии, удостоен от Г. И. грамотою на княжество, государственным знаменем, чином полковника и орденом св. Анны 1-го класса.

Замок Анакрия, на берегу Черного моря, при устье р. Хопи (Ингура?), всегда принадлежал Мингрельским христианского исповедания владетельным князьям. Ныне владеет им правительница Мингрелии по несовершеннолетию сына ее Левана Георгиевича, Российского ген.-маиора и орденов св. Анны 1-го класса и св. Владимира 2-й ст. кавалера. Сей замок со времени вступления Мингрелии вместе с Грузиею в 1801 году в подданство России никогда не был занят Турецкими войсками.

Укрепление, названное Кемгал, должно быть то самое, которое сделано было нашими войсками в 1803 году в Мингрелии, на берегу р. Хопи, насупротив кр. Поти и которое в 1810 году по завладении нами сею крепостью было совсем оставлено.

Мингрелия, требуемая Турецким правительством, была всегда, как выше сказано, особенное владетельное княжество христианского исповедания, которое никогда Турции не принадлежало, но платило, как и все другие в том крае христианские владения, насильственную дань то Персии, то Турции, до поступления в подданство России.

Гурия есть также особенное владетельное княжество христианского исповедания, которое находилось всегда под покровительством России и поступило в подданство ее в 1810 году по трактату, заключенному с владетельным кн. Мамиа Гуриели, Российским полковником и кавалером ордена св. Анны 1-го класса. Сие княжество никогда Турции не принадлежало, но платило насильственную дань временем Турции и временем Персии до вступления войск наших в Грузию.

Кахетия есть Грузинский уезд, прилегающий к Дагестану и ближе к берегу Каспийского, нежели Черного моря. Положение ее доказывает, что оная никогда Турции не принадлежала.

Шербан и Багдадчик суть места неизвестные, вероятно принадлежащие Грузии же под другими именованиями.

Описание сих владений доказывает с одной стороны неосновательность требования Турецкого правительства, а с другой невозможность уступить христианские, добровольно поступивший в Российское подданство, земли. Возвращение Турции крепостей Анапы, Суджук-кале и Поти расстроило план наш относительно до покорения Кавказских горских народов не оружием, к чему по неприступности гор, где они жительствуют, близ полвека напрасно стремились наши усилия, но убеждением собственной их пользы и зависимостью от России во всех надобностях. Бывшие во владении нашем сказанные крепости с их гаванями и берегом Черного моря отнимали у горских народов всякое сообщение с Турциею, а учрежденные в разных пунктах Кавказской Линии меновые торги произвели было некоторые связи между горцами и жителями Кавказской губернии, так что в 1810 и 1811 годах не только не было от горцев никаких неприязненных покушений, но соблюдалось везде спокойствие и возникла взаимная доверенность. По возвращении же Турции сих крепостей возобновились прежние от горцев на жителей Кавказской губернии набеги и хищения; а если бы отданы были последние, во владении нашем на берегу Черного моря находящиеся крепости Сухум-кале и Анакрия, то бы и все земли наши в том крае подвержены были беспрестанным набегам, кои и в мирное время посредством хищных горских народов Турция делать не престанет. Кр. Сухум-кале нам нужна для ограждения Мингрелии и Имеретии от набегов, а превосходная ее гавань, лучшая в том крае, для сообщения с Таврическою областью. Привязанность Турецкого правительства к сей части берега Черного моря и усилие иметь на оном все крепости и гавани в своей зависимости доказывают, сколь могут оне нам быть полезны не только для постановления твердой ноги в Азии, но и для совершенного покорения бесчисленных и воинственных горцев, посредством коих, на случай войны против Турции, можно сделать весьма важную диверсию.