1079. Тоже, от 22-го ноября 1821 года, № 89 — Транспорт “Кура" на Саринском рейде.

По отплытии транспорта “Кура" из Балханского залива я занялся съемкой Красноводской косы под прикрытием части отряда, при мне находившегося; между тем остальные люди занимались строением укрепления, о заложении коего я имел честь доносить в. пр. рапортом от 27-го числа прошедшего июля, № 66. Мера сия оказалась нужною, ибо в непродолжительном времени окрестности укрепления моего были посещены 30-ю Трухменами, поколения Текэ, подвластного Хиве и живущего близ ханства. Они бросились было на подпор. Рюмина, посланного мною с инструментом под прикрытием 4-х солдат и на солдат, пасших наше стадо за стенами, но остановились, когда увидели, что к ним на помощь спешило подкрепление. С нашей стороны был только сделан один пушечный выстрел и хищники бежали, удовольствовавшись уведением верблюдов, находившихся при мне Трухмен и двух мальчиков, которых после продали в Хиву. Я послал в погоню за ними Бакинского гарнизонного баталиона прап. Кудмичука с 30-ю чел.; но он не мог догнать их и был издалека свидетелем слабой перестрелки, которую они имели с [731] одним конным Трухменом, служившим при мне. Вскоре после сего мне удалось через посредничество известного в. пр. Кияс-аги избавить из неволи одного музура, захваченного 4 года тому назад около Мангишлака. Узнав о моих поисках, хозяин хотел вести его в Хиву, но был предупрежден и, боясь наказания со стороны нашего правительства, решился прислать его ко мне.

Транспорт “Кура" прибыл в Красноводск 4-го числа сентября. Несколько дней я готовился к походу на Балханские горы. 16-го числа я пустился в путь северным берегом залива и шел с командой сухим путем; суда же равнялись со мной и ложились на якорь против моих ночлегов. Как скоро глубина не позволила судам идти далее, я переправился на полуостров Дарджи и пошел северным берегом оного до старого русла р. Аму-Дарьи, прежде впадавшей в Балханский залив. Путь был дальний и, по словам жителей, сопряжен с опасностью, а потому я решился усилить свой отряд 25-ю отборными матросами с лейтенантом Юрьевым, коему и поручил начальство всего отряда. Меня более побудило к сей мере то, что казаки, присланные по повелению в. пр., были весьма ненадежны: не имея порядочного оружия, ни снарядов, ни обуви, ни одежды, четверо из них были больны лихорадкой, которою они заразились от одного товарища их, присланного ко мне из Бакинского госпиталя.

Ахташ или русло Аму-Дарьи остановило дальнейший путь мой: в сем месте оно довольно глубоко, вода в нем необыкновенно солена. Я находился почти в ста верстах от судов; надобно было продовольствовать водой отряд, состоявший из 150-ти чел., ибо ко мне пристало много обывателей, желавших показать свое усердие. Верблюды везли орудие и воду, коей у меня оставалось едва только на 5 дней. При том же носились слухи, что с часу на час мы должны ожидать нападения Трухмен, поколения Гоклан, посланных Астрабадским ханом. Я сделал паром на бочонках чрез стоячую соленую воду Аму-Дарьи и стал переправлять людей на другую сторону; но, видя медленность сей переправы, которая продлилась бы два дня, если пошел бы я со всем отрядом, я решился отобрать 30 чел. лучших стрелков и 10 Трухмен и послал их с лейтенантом Юрьевым и подпор-ми Рюминым и Катани на Балханские горы, а сам остался для прикрытия переправы с орудием и остальными людьми у Ахташа. Через два дня посланные мною возвратились благополучно, достигнувши вершины гор Балханских и нашедши хорошую пресную воду. Я отправился немедленно назад. 13-го октября я остановился лагерем на западной стороне полуострова Дарджи и соединился с судами, которым назначил сборное место около кочевья. Тут я провел несколько дней, делая подарки жителям, которые во все время усердствовали к службе по внушениям Кияс-аги.

Отсюда я поплыл на гребных судах к южной части Балханского залива для открытия другого устья Аму-Дарьи; но сильная погода заставила меня возвратиться и я окончил съёмку острова Челекеня. Окончив занятия свои в Балханском заливе и готовясь к следованию в Киндердинский залив, мы провели более недели близ Балкуинского колодца, где наливались водой и пекли хлебы; 7-го ноября я остановился при выезде из Балханского залива в Красноводском култуке против остатков укрепления, построенного в царствование Императора Петра Великого, для точнейшего исследования сего места, казавшегося мне единственным по всему заливу, где бы возможно иметь заведение. Мне надобно было также сделать еще несколько промеров в сем месте. Через три дня я окончил занятия свои и по сношению с командиром обоих судов лейтенантом Ратьковым, представившим мне затруднения в следовании к Киндерли, и как по причине позднего времени, так и по недостатку в провианте решился прекратить действия экспедиции и возвратиться в Баку. Не доходя западных берегов моря, мы лишились лейтенанта Ратькова, который скончался скоропостижно. 15-го числа мы были уже в виду Баку и легли на якорь, как нас настиг жестокий шторм; 16-го мы оставили якорь в море и были занесены 17-го к острову Сара, где на транспорте “Кура" оказались довольно важные повреждения, для поправления коих он должен был остаться здесь несколько дней. О пакетботе же получено сегодня известие, что 18-го числа он прибыл в Баку: он еще прежде нас лишился одного якоря. Так как путь в Баку морем в нынешнее позднее время может быть очень продолжителен, то я решился следовать в Баку берегом из Сальяна и завтрашнего дня пущусь в дорогу. Командиру транспорта “Кура" лейтенанту Юрьеву предписано мною по окончании поправок на судне плыть в Баку, ибо я оставляю у него команду Бакинского гарнизона и все тягости. В последние дни нашего путешествия показалась в команде цинготная болезнь. Впрочем, во все время плавания моего, [732] и пребывания в Трухмении больных было очень мало, а трудных ни одного. Я обязан сим неусыпному старанию и опытности находящегося при мне 21-й артиллерийской бригады старшого аптекарского ученика Степанова.

Я буду ожидать приказаний в. пр. в Баку; между тем займусь дочерчиванием некоторых планов, которых я еще не успел отделать вчерне; обозрение и съёмка Балханского залива и островов, в нем находящихся, совершенно кончены. По прибытии моем в Тифлис Я буду иметь честь представить в. пр. съемку свою, описание виденных мною мест и свое мнение об избрании места для заведения на восточных берегах моря. Позднее время не позволило мне обозреть берега, лежащие севернее Балханского залива.

Лейтенант Юрьев, начальник обоих судов будет ожидать в Баку приказания в. пр., дабы поступить в распоряжение морского начальства. Поощренный благоволением в. пр. и всегда рачительный к исполнению обязанностей своих, он продолжал содействовать мне с отличным усердием, как и все морские офицеры. Я считаю себя обязанным свидетельствовать перед вами об опытности и способностях подпор. Рюмина, об отличном усердии, знании и неутомимости подпор. Катани и старании Бакинского гарнизонного баталиона прап. Кудмичука.

Все нижние чины исполняли обязанности свои с особенным рачением. Покорнейше прошу в. пр., дабы вы позволили мне выдать им из оставшихся у меня денег назначенное вами награждение по 3 р. с. каждому рядовому и по 5-ти унтер-офицерам, не исключая из того числа и морских служителей.

Я привез в аманаты сына Кияс-аги Яхши-Мамеда,— того самого, который находился в прошлом году в Тифлисе. Отец его, помня милости, коими он был осыпан в Тифлисе, истинно привязанный к нам и не имеющий другого убежища от гонения Персиян, как Россию, всячески старался служить с пользою видам правительства. При сем имею честь приложить письмо его к в. пр. Власть его в народе, основанная на доверенности, ныне усилилась: он располагает жителями Челекеня и островов в Балханском заливе и имеет значительное влияние в советах старшин Трухменских, живущих на Атреке и Гургене. Персияне угнетают их и хотят привести их в совершенное повиновение. Народ страждет и с нетерпением ожидает заведения нашего, дабы оставить границы Персии и поселиться около Балхана, где ныне не могут они жить, страшась набегов Текэ, подвластных Хиве. Я не имел никаких сношений с Хивой, ибо посланный мною лазутчик воротился с половины дороги, опасаясь хищников и самого хана.

Пшеница и вещи, привезенные из Астрахани, проданы Трухменам по умеренным ценам. Отчеты в деньгах и вещах я буду иметь честь представить по прибытии моем в Тифлис.