1044. Рапорт командующего Каспийскою флотилиею и Астраханским портом ген.-м. Орловского ген. Ермолову, от 31-го октября 1823 года, № 995.— Астрахань.

Исполняя повеление в. выс-а от 8-го июня 1822 года, № 78, и нынешнего года от 24-го июля, № 2368, о поисках и истреблении навигации неприязненных нам народов, кочующих на восточном берегу Каспийского моря и беспокоющих нашу Эмбенскую промышленность, я имею честь доложить следующее:

При наступлении осеннего промысла я отрядил по требованию гражданского правительства два нарочные и вновь построенные бота, вооруженные каждый 3-мя орудиями и снабженные кроме ружей всеми абордажными орудиями под видом обыкновенной защиты промышленников; но когда получил приказание в. выс-а об открытии поисков, тогда я отдал и третий готовый бот в команду лейтенанта Фофанова и, снабдя его тайною от разгласки городской инструкциею на действия, приказал отыскать прежде высланные два бота, взять их под свою команду и действовать.

Прежде объяснения действий позвольте мне приложить у сего печатную карту Каспийского моря, хотя несколько и разнствующую от натурального теперь положения островов и заливов, ибо и недавно отысканная 4-х-футовая банка, под названием [685] Моллерова, теперь уже стала открытым островом; но со всем тем достаточно для отыскания мест, известных промышленникам и навигаторам, на которой означен и теперешний путь плавания и действия лейтенанта Фофанова нарочно особою краскою по пунктирам.

После сего позвольте также приложить и верные копии с донесений ко мне лейтенанта Фофанова об его действиях, обозрении и замечаниях, дабы в. выс-о изволили из оных увидеть все способности действовавшего офицера, умевшего понять предмет своего поручения, судить и располагать действием и потому достойного всякого вероятия.

Мне не остается более ничего, как только изложить вкратце повествование пограничных действий. Итак:

1) Действующий офицер лейтенант Фофанов нашел два бота, прежде высланные для защиты промышленности, под названием № 1-й и № 2-й, действительно занимавшимися своим поручением, в чем свидетельствует вся промышленность, указывавшая об их плавании от одного участка к другому и удостоверившая также и действующего офицера тем, что в первом участке и не слыхано о нападении хищных народов; во втором то же подтверждено с известием однако, что в третьем участке поговаривают иногда о нападениях, но и то тогда только, когда кто-либо из отважных и корыстных промышленников удалится сам от своего места и приблизится к берегам Туркмен; а в третьем участке не только повторено известие второго, но даже и пояснено тем, что это, также по слухам, случается у Колпинских островов и то с отважными, д. и всегда после уже оконченного всеми лова и ухода всех в Астрахань.

Тюленьщики, более всех вдавшиеся к берегам Туркмен и беспечнее всех производящие свой промысел, не только утверждали о своей безопасности, но даже с самонадеянностью уверяли, что и не слыхано, чтобы на них кто из кочующих отважился напасть и что они сами — страх для Корсаков (Киргиз-Кайсаков).

2) Взгляд на карту ясно представит разделение участков рыбопромышленникам и место под своим берегом, а удаление к берегам Туркмении, паче же к Колпинским островам докажет уже выступление из народных правил и непозволенные виды; собственное же местоположение промышленности ограждается от Гурьева к востоку кордоном козаков, а со стороны моря самою натурою, ибо действующий офицер для обзора и поисков подходил к Бакланиевым островам и к Бирючьей прорве, но нашел неприступность к берегу от мелководия, ибо и его суда, сидевшие в воде 3 фута, не могли даже видеть берегов,— следовательно, какой другой способ сообщения с берегом, как не добровольный самих промышленников? А чтобы Киргиз-Кайсаки имели свои мореходные суда, то и следов к тому нет и по их безлесности, где даже нет и хвороста, и при том как им невежествующим в плавании пускаться на расстояние из вида берегов в море и почему же 1-й и 2-й участки спокойными остаются, а от 3-го бывает жалоба и то по окончании промысла и ухода всех восвояси? К тому же всегда действие происходит у Колпинских островов или у чужого и противного берега, а не от соседнего Бакланиевских островов.

3) От Бакланиевских до Буинских островов то же положение Матерого берега и те же далекие в море отмели и даже от Буинских островов далее в глубину залива то же положение, где однакоже производится безопасно лов тюленя и где промышленники смеются страху и нападению от Корсаков; но между тем знают положение Колпинских островов, далеких от них, и рассказывают о фарватерах и лодках Корсаков и их выездах, но не в море, а на приближающихся к ним; но со всем их самохвальством отказались от приглашения действующего офицера указать ему проходы и помогать, предрекая и ему ужасную опасность, чего он не устрашился.

4) Все, до сего сказанное, удостоверяет, что одно желание плохих и безрассудных промышленников ведет их к случайному несчастию, когда они пускаются от своих мест на неизвестную удачу и когда сообщаются с жителями выступом на берег или приближением к самым мелководиям и обнажая свою малочисленность и бессилие.

5) Обозрение действующего офицера Матерого берега от Буинских островов прямо к югу и удостоверение его собственным обзором при выходе даже на берег доказывает необитаемость сего берега, дикое и песчаное его положение и безводное, неудобное даже и для кочевания; но между тем приманчиво для промышленников по избытку хорошей и чистой соли и найденные свежие следы действующим офицером от взморья к озерам и остатки дров от весел и шестов удостоверяют, что безопасность и лакомство приводит [686] промышленников небоязненно на сей берег, который не имеет нималейшей ущелинки для пристанища и укрывания чего-нибудь плавающего, чего не отыскано даже ни по догадкам, ни по натуральному местоположению. Целость крестов, поставленных над могилами, доказывает также необитаемость сего берега; иначе дерево было бы употреблено хотя бы на дрова.

6) Склонение действующего офицера к западу и обозрение пустых островов Долгого и Орлова открыло ему только то, что наши же промышленники посещают сии острова, а встреча двух судов в окольных сих местах, из коих одно отвечало ему, что оно тут стоит для промысла, не считая сие за непозволенное, хотя оно удалилось от своего места и берега и пришло на другую сторону залива и к враждебным народам, а другое уверяло бесстыдно, что оно занесено туда ветром, когда все его товарищи спокойно стоят на своих местах и когда целую неделю до того дул восточный ветер, который должен был бы унести его к 4-х-бугорному маяку, а не на перевал на другую сторону, и когда из них один имел билет на лов рыбы в Богатинских водах, а другой в участке, то взгляд на карту явно удостоверит, что нового местопребывания для промысла нельзя избрать иначе, как с намерением.

Первое потом обозрение Колпинских островов ничего не открыло действующему офицеру, который пустился для дальнейшего обозрения в глубину Матерого берега и Мангишлакского залива до самого даже западнейшего места Тюк-Карагана, где при глубине берега и по отрубистому оного положению, не найдено и следов ущелий для лодок, кроме что берег весь обитаем многочисленным кочующим народом, не допустившим его до удаления от взморья внутрь берега за пресною водою.

Возвращение действующего офицера опять к Колпинским островам открыло ему ущелья обитаемого народа и появление выказавшихся и мгновенно скрывшихся лодок, куда он устремился, и по многодневным бесполезным поискам, наконец, удалось ему наипервее захватить одного из пастухов для разведания от него об укрывающихся лодках, который однако, будучи сам пленник, не мог ничего указать, а молил только, чтобы его не отпускать более на берег, ибо за оплошность свою он ожидал неминуемой смерти. А между тем действующему офицеру удалось с холма увидеть одну лодку в протоке, за которою он сам с конвоем пошел и, перестреливаясь с Корсаками, а бударкам с орудиями велел объехать и когда они достигли протока, то вместе действуя, они прогнали всех охранявших проходы, лодки и Корсаков, счастливо успел отнять 5 лодок с якорями и принадлежностью и, гоняясь всюду за удаляющимися, дошел уже до невозможности по мелководию преследовать, и где взору открылось все местоположение ущелий и островов, не обещавших более найти ничего, он возвратился с своею добычею к своим судам со всем своим экипажем весьма благополучно и потом, не видя более ничего, чтобы ему обещало еще занятие для поисков, как и выше описано, пришел на мелководие своих вод и, отпустя боты № 1-й и № 2-й доканчивать и исполнять порученное им от гражданского правительства, возвратился в Астрахань с 5-ю добытыми лодками.

Итак, действие поисков кончилось и, благодаря Бога и похваляя благоразумие действовавших офицеров, благополучно и без малейшей потери и вреда ни в людях, ни в судах.

Привезенный захваченный Туркмен отдан гражданскому губернатору на водворение.

Плененные лодки, коим прилагается у сего опись, хранятся в адмиралтействе, которому оне ни на что не надобны и о которых я прошу разрешения в. выс-а куда их девать; впрочем, оне могут с пользою употребляться при карантинах и при провиантском комитете, а паче когда оне еще и пообделаются, то будут те же косные, полезные Астраханской навигации к употреблению.

Со всем тем надобно доложить в. выс-у, что и сии пленные лодки не собственность Киргиз-Кайсаков, кочующих в местах безлесных по географии, по путешествиям и по самому обозрению; но есть также поступки наших же промышленников, ибо основа их состоит из тех же труб или колод однодеревок, ужасных в диаметре, какие обыкновенно употребляются по всей Волгской и Астраханской навигации наделка по две доски с боков, расположение весел, мачт, якорей и смольных веревок суть неоспоримая улика на наших промышленников, каким-либо случаем поступившихся своею собственностью.

Теперь остается мне сделать заключение о сей экспедиции.

Один взгляд на карту уже докажет, что наши промышленники, кои держатся на своих местах и водах, всегда могут быть спокойны и сами удостоверяют в неслыханности нападений ни [687] от кого; берега залива от самого Гурьева до Колпинских островов неудобны ни к каким пристанищам ни кочующим, ни нашим, и ни одно несчастие никогда не случалось иначе, как по уходе всех ловцов и после ухода крейсеров; но те, которые безрассудно и с оплошностью вдаются в сообщение с кочующими при Колпинских островах, сами себя подвергают случайным опасностям и дают сами на себя орудие; когда наши же лодки отняты теперь у кочующих, то не обинуясь можно сказать, что все жалобы промышленников правительству на кочующих одна только ложь, свойственная буйству простолюдина, а паче в Астрахани, где всякий работник, прихожанин иногородный, который солжет перед хозяином, удалится восвояси и во веки не возвратится, если надобно ему будет бояться исследования его поступков.

После сего остается в. выс-у судить как о действиях офицеров, коим поручен был поиск, так и об их обследовании, которое, кажется, не подвержено нималейшему сомнению.

С моей стороны я, отдавая всю справедливость поступкам действовавших офицеров, а паче старшего лейтенанта Фофанова, долгом поставляю поручить их благоволению в. выс-а тем паче, что закон дает право морским офицерам на призы, взятые ими у неприятеля, кои хотя ничтожны, но самое предприятие, действие и спокойствие впоследствии достойны вашего уважения.

Рапорт лейтенанта Фофанова 1-го ген.-м. Орловскому, от 7-го октября 1823 года, № 24.

Отправясь из Астрахани прошедшего 18-го августа к исполнению назначенного предписанием в. пр. и, прошед Четырехбугорную Яму 23-го числа, прибыл к Эмбенским водам сентября 6-го дня благополучно и шел по 1-му участку, где промышленники, находясь совершенно спокойными, уведомили меня, что один из ботов, прошед по оному, объявлял для известия следующему за ним, что он пошел к Буинским островам. На утро 7-го числа, входя в начало 2-го участка, повстречал я бот № 2-й под командою мичмана Фофанова 2-го, коего взяв с собою, спешил к отысканию № 1-го; второй участок также отзывался, что никакой опасности не имеет и даже в расположенных по берегу станах; но сказывали только, неприятные слухи бывают в одном 3-м участке, по которому проходя следующие дни, старался с большею подробностью узнавать об их положении; но при каждом расшиве ответы были следующего рода: «Мы доселе, производя ловлю несколько лет, не видали ничего, а слышим от тех, кои потеряли суда свои и лишились людей, что к ним приезжали Корсаки и Трухмены на 2-х или 3-х лодках, на каждой от 30-ти до 40 чел. от островов Буинских, Пустынных и Матерого Трухменского берега, нынешним же годом никаких слухов нет.» По 3-му участку пошел я к Пустынным, а потом Буинскому острову, о коем еще имею честь донести в. пр., что положение его на карте в SO от Пустынных не есть справедливо: оный лежит прямо на S в расстоянии 3 3/4 миль Немецких. Выйдя на самый остров и обозревая сколько возможно, я не мог найти даже и удобного пристанища к оному иначе как в брод по простирающимся кругом отмелям, а по W в его сторону видел выкинутое днище расшивы и, полагать надобно, в недавнем времени; проход же за Буинский остров по всему Мертвому заливу, лавируя во все стороны как для встречи бота № 1-го, столько же желая обозреть и берег, всегда обязан был обращаться к середине залива, ибо глубина уменьшалась до 3 1/2 футов, а берега было не видно; но известно, что по пространству всего залива производится ловля тюленя на малых лодках и весьма покойно, почему видя, что жалобы на обиды с островов Пустынных и Буинских нелепы, пошел к W за острова, ибо и стоящие тут на середине расшивы для нагрузки тюленя объявили, что около 10-ти лет никакого беспокойства не имеют.

Лавируя по западную сторону Пустынных островов, 14-го числа, в 10 часов по полуночи, увидел я бот № 1-й, который по соединении извещал меня подобно слышанному мною от промышленников, основываясь на их же показаниях. Видя же ясно, что около сих мест нет ущелий к укрытию для хищников, предпринял следовать по Матерому берегу от O к W, осматривая сие ближайшее положение жительства неприязненного народа, дабы сначала оградить промышленность от беспокойства, могущего встретиться в отсутствии ваших судов, а потом идти далее. Итак, во-первых при способствующем ветре пошел для налития пресной воды к ближайшему острову Бакланью, от коего налившись водою, пришел опять к Пустынным островам и взял курс к S. Не придя еще на вид берега, глубина постепенно уменьшалась, а в расстоянии одной Италиянской мили было 5 футов по всему краю сего берега, лежащего на W, при проходе моем не только было наружно осматриваемо, но сверх того еще, что и бударка шла на половине расстояния от берега, я ежедневно проходил сухопутно по несколько верст, имея с собою вооруженных людей и одного из офицеров, но мог заметить только следующее: все пространство берега сего не имеет никаких заливов и противен изображению его на карте гористым; вдоль его идет подобие малого вала по самому краю, а потом отмель, не позволяющая никакому мелкому судну подойти ближе полуверсты; менее же версты от берега находится множество соленых озер отлично хорошей соли, против коих во многих местах остатки дров от разведения огня, рубленные из старых весел и шестов и дороги к озерам, в двух же местах похоронены усопшие, над прахом коих поставлены кресты. Известно же, что страна сия, не имеющая совершенно леса, дорожит им и жгут камыш то, конечно, уже не кочующий народ тут приставал, над покойными же своими ставят они шесты или кусты, на которые вешают всякого рода лоскутья, но не кресты.

Наконец, берег шел уже на SW и как в один вечер остановился на яворе, ибо боялся в продолжении ночи пропустить что-нибудь из виду, то на утро прямо против судов приехали к берегу Корсаки; на судах же люди были скрыты, кроме 2-х чел. и по одной мачте срублено (так всегда поступал я, становясь близ берега). Едва подъехали они, как уже стреляли в нас пулями, но я же иначе полагал, что они, боясь нашего выхода на берег, старались только тем испугать и не допустить к своим кибиткам, неподалеко в степи поставленным, и как не было места, где можно было бы ожидать скрытия их лодок, то, сделав также им несколько ружейных выстрелов для отогнания, снялся и пошел к SW, они провожали меня около 15-ти верст уже покойно и потом скрылись, что еще более подало повод к утверждению моего заключения. Пришед, наконец, к Колпинским островам и проходя оные, намереваясь на острове Новом взять одного из тюленьщиков для указания Колпинских ущелий, увидел в SO три лодки, удалявшиеся от меня сколько возможно поспешнее; почему, обратясь к ним, прибавил греблю и проходил уже на глубину 3 1/4 футов, а они скрылись в проливы; но я, вооружа 3 бударки с возможным числом людей, отправился для преследования. При начале мель обязывала проводить бударки и идти в брод, а потом пролив шел весьма глубокий и столько же изгибистый; на возвышенных островах появились Корсаки и хотя предпринимали заградить проход частою стрельбою, но один выстрел с ядром из фальконета, поставленного на бударке, заставил их на несколько времени удалиться и потому проходил благополучно, отгоняя их таким же образом. Первый день поисков был тщетен; бывшие со мною офицеры и команда, стараясь с усердием отыскивать лодки, переносили всю возможную трудность, заходя в брод по заливам и возвращались к судам в полночь. На другой день, проходя еще далее, увидели пасущиеся стада, достигши коих, пойман мною один из пастухов, дабы лучше от него узнать о лодках; но он сначала от робости не мог говорить, а когда был привезен на судно, говорил, что ничего не знает, ибо сам находится у них в плену и просил, сколько возможно, не отпустить его обратно, ибо за оплошность он не избежит смерти. Сие было уже 22-го числа и при всем умеренном употреблении пресной воды на всех судах уже ее не доставало. Дабы не возвращаться обратно, пошел я к Матерому берегу, лежащему от Мангишлакского залива, надеясь в горах найти колодцы; но, приближась к оным 24-го числа, первая посланная бударка была удержана к выходу людей на берег выстрелами малого числа людей; когда же я поехал уже сам и с большим числом людей, то увидел и их многочисленность. Они, не замечая моего желания с ними говорить и при всем том, что на выстрелы их не отвечал, продолжали упорствовать выходу на берег; наконец, начинали еще более скопляться и как предмет моего плавания не было укрощение живущих на берегах, то решился возвратиться к Колпинским островам и, стоя сначала по южную сторону, делал подобно прежним обозрения. Не найдя же ничего и даже не видя людей, пришел опять на прежнее место по северную сторону 27-го числа при вечерней темноте, а прежде рассвета 28-го числа пошел еще окончательно прейти всевозможные проливы и заливы, ваяв 35 чел вооруженных и двух [688] офицеров. До полудня труды были еще безуспешны; но два часа спустя увидел я с бугра, на который всходил для осмотра протоков, в одном из проливов лодку. Спеша сколько возможно к тому месту берегом, назначил бударкам проходить туда же. Подошед к ней с противного берега, увидел и другие лодки далее по заливу, и как в брод к ним пройти было невозможно, бударки же, обязанные огибать остров, еще не подошли, то оне хотели, как видно было, их обобравши, зажечь, но все время до прихода бударок я не преставал отгонять их от лодок ружейными выстрелами; наконец, подошли мои бударки и несколько фальконетных выстрелов удалили их от первой лодки; тогда взяв ее, шли к прочим; но хотя оне и старались противиться, но я считаю себя обязанным иметь честь донести в. пр., что как офицеры, так и команда, действуя со всею ревностью, в скором времени обратили их в бегство и еще взято было 4 лодки. Не удовольствуясь сим, шел я далее, но проливы были уже непроходимы для лодок, имея воды на 3/4 фута.

Итак, как по нужде в воде, так и опасаясь опоздать возвращением, пошел я еще к островам Новому, никем необитаемому, а далее к Орлову н Долгому, где отмель не допускала приближаться и которые так же, по словам тюленьщиков, ныне совершенно пусты.

Октября 2-го числа ветер сделался ровный от WSW и я пошел к N и пришел на глубину 8-ми футов 3-го числа в 9 часов пополудни, против Богатинской ватаги, спустя два часа ветер переменился и был от NO, но дождавшись рассвета, взял находящиеся при других судах для провода лодки, предоставя ботам №№ 1-му и 2-му исполнять предписания гражданского начальства.

Пользуясь же благополучным ветром и, для сокращения пути прошед проливом мимо ватаги Маковой, сего числа прибыл благополучно.

Таковое донесение в. пр. еще не заключает полного отчета во всех действиях и времени, но я осмеливаюсь просить покорнейше в. пр. позволить мне вслед за сим представить подробный журнал с замечаниями и о причине беспокойства промышленникам в Эмбенских водах.

Замечания, касающиеся до промышленности в Эмбенских водах, с показанием причин пагубы людей и потери судов, сделанные по возвращении назначенной к отвращению сего экспедиции.— 9-го октября 1823 года.

Уже протек 21 год, как промышленность рыболовства на Эмбенских водах Каспийского моря сделалась свободною и уже несколько лет, как промышленники ежегодно приносят жалобы на обиды, наносимые им народом, кочующим по берегам залива и на островах близлежащих. Правительство, пекущееся о спокойствии народа и общественной пользе, не упустило распорядиться назначением каждый год мелких военных судов, удобнейших для плавания на малых глубинах, в защиту промысла; но доселе защищающие возвращаются, не встретив в продолжении всего лета ни одного нападающего, а по окончании залова открываются жалобы: не одне обиды, но и похищения народа и судов оказываются при возвращении с промысла. Показания ловцов, у коих похищены люди или какие материалы, обязывали начальство думать, что хищный народ в самом деле, приходя на место промысла, нападает на промышленников, а при возможности и уводит, а удостовериться подробно в сущности всех сих случаев еще не было возможности, ибо защищающие суда были весьма малы и на дальнее расстояние от берега и на большую глубину не могли выходить, но и не считали в оном нужды, полагая обиды с северного берега от кочующих Корсаков, начиная от Гурьева и до Мертвого култука. Ныне, когда часть берега защищена Уральскими казаками и ловцам запрещено быть ближе 25-ти верст от берега, а они находят необходимость располагать свои ставы по берегу, начали уже отзываться, что обиды происходят от народа, приезжающего с островов Буинских, Пустынных, Орлова, Долгова, Колпина и Трухменского Матерого берега. Обиды от Пустынных и Буинских островов вероятнее могли казаться, нежели с прочих, ибо недальнее расстояние еще может, допустя невежд к достижению лова; но положение прочих не иначе заставляло полагать правительству, что уже они имеют суда немалые и, со временем размноживши, могут принести вящший вред; почему в нынешнем 1823 году, построив нарочито три удобнейшие к тому бота, гораздо выгоднейшие прежних и снарядив каждый из оных тремя орудиями, кроме ручных, как-то ружей и пик, также укомплектовав и достаточным числом людей, повелено отправиться к отысканию и истреблению навигации хищных народов, назнача на каждого по офицеру, а вообще препоруча оные мне. Итак, когда уже я удостоился от начальства быть избранным к таковому важному препоручению, то обязанным себя считаю, кроме полного подробного моего журнала, поступившего куда следует, сделать о действиях моих еще основательное заключение о причине пагубы людей и открыть истину, долженствующую в одном случае успокоить правительство, а в другом удостоверить к принятию мер, столько же нужным считаю и заглушить нелепую молву, носимую в народе. Отправясь из Астрахани 18-го августа, прибыл я с № 3 к Эмбенским водам 6-го сентября, а 7-го встретил уже бот № 2-й и 14 го — № 3-й, кои находились там еще прежде и имели целью охранять 3-й участок, бот № 2-й встречен был мною при начале 2-го участка, а 1-й около Буинских островов, а как для отыскания его я должен был часто останавливаться и спрашивать о нем у промышленников, то нелишним считал распространиться с ними и в исследовании от них насчет спокойствия. Стоящие в 1-м участке указывали на 2-й и говорили, что нет места спокойнее их, а во 2-м жаловались на слухи из 3-го; когда же достиг до 3-го, то опять услышал, что несколько лет как уже не слыхать ничего, а если и случается что, то с теми, кои ловят близ Матерого Трухменского берега или восточнее Буинских островов. Прежде нежели повстречался мне бот № 1-й я уже был за Буинским островом, доходи во все стороны залива до глубины 4-х футов и не видя берега, на самом же острове был довольно долго и кроме разбитого днища ничего не мог заметить; но восточнее Буинских стояли еще расшивы дли нагрузки тюленем, коего ловят их мелкие лодки по всему заливу; почему не упустил и от них разведывать о том же. Может быть, не всякому известна ловля сего рода зверя; но я считаю излишним распространяться здесь об оной и скажу только то, что к сей работе выбираются всегда люди отлично ловкие и здоровые, а притом и лов сей производится многочисленностью народа; по залове отправляют тюленя на некоторых лодках к расшиве; оттуда берут себе провизию и пресную воду. Один из бывших тут на расшиве людей откровенно сказал, что еще не слыхано, чтобы когда-нибудь хищный народ осмелился отважиться нападением на тюленьщиков и что если бывают жалобы от них на хищные народы, то тогда только, когда они, понадеясь на себя, в малом числе пускаются сами на берег к разорению кочующих Трухмен и иногда, потерпя от них равномерно и будучи наружно обезображены, не находят иначе ничего к оправданию, как только то, что от Трухмен нападение было на них. Они вообще хвастаются еще, что им известны все ущелья Колпинских островов, где хищный народ имеет лодки, но ни один по вызову моему и при всех обещаниях награды не решился быть указателем и когда я говорил, что буду стараться проходить во все узкости между островами, то предостерегали меня от гибели всех людей, уверяя, что многочисленность тамошних хищников, защищающих себя и не приметная из камыша, не допустит к таковому предприятию, угрожали даже опасностью берегов Матерого берега от ветров; но при глубине их и невозможности достичь на ботах к Колпинским островам, я, оставя их в таковых мнениях и стремясь до конца возможности исполнить повеление начальства, при попутном от O ветре пошел сначала на S к Матерому берегу, а потом по оному к W и увидел, что глубина постепенно к оному уменьшается и в расстоянии одной Италиянской мили я шел по 4 1/2, и по 5-ти футов. На ночь я остановился на яворе, дабы не пройти какого залива, а в продолжении дня сверх того, что еще на половине расстояния шла бударка, для лучшего обозрения я еще ежедневно проходил часть берега сухопутно, высаживая с собою вооруженных людей. Не видя никакого жилища кочующего народа, я находил по берегу во многих местах остатки дров и в недавнем времени рубленных из старых весел и шестов. Не трудно будет угадать каждому, кто и зачем тут был, когда я скажу еще и то, что от берега в расстоянии 2/3 версты идут соленые озера и к ним следы, по коим носима была соль. Некоторые участвующие в рыбной промышленности вознегодуют на меня за открытие сего; но я уверен, что те, кои могут рассудить, что потеря одного судна дороже выгод десяти, найдут меня справедливым, особенно если промышленность их не отступает от установленных правил, как жаловаться на обиды жадного и дикого народа, который сам переносит разорения от наших тюленьих промышленников и видит на своей земле приходящих в малочисленности рыбаков и, прибавлю, неосторожных к защите. Как возможно воздержать его от покушения на отнятие того, что поддерживает его жизнь ибо тут отнимают они провизию, а известно, что за один куль муки они равнодушно отдают своих детей? Наконец, когда берег шел уже на SW, то проходя оный и наблюдая равным образом, видел у берега и погребенных, над коими поставлены кресты,— следовательно, наших Русских, что еще раз доказывает посещение сих берегов. Потом достигши Колпинских островов и остановясь у оных, ездил на вооруженных бударках по всем проливам между островами, выходя и на берег, не пропуская ни одного ущелья, и, наконец, по многим изысканиям 28-го числа сентября взял 5 лодок, а в один из сих же дней поймал и пленного Трухменца, который хотя и не доставил мне никаких сведений, но я могу достоверно сказать, что в Колпинских островах более сего количества лодок уже нет. Может быть в течении многих годов доставалось им и более, но как они не могут поддерживать их починкою, то при малом повреждении ломают одне и исправляют другие; но каким образом достались им и сии лодки, опять есть причина, зависящая от самих промышленников; не только что иной не по залову проходит на вид островов Колпинских, Орлова и Долгова, кои также смежны, но есть и такие, кои прямо вместо участков приходят сюда и производят лов во все время. Поздний уже мой приход не доставил мне случая найти их много, но все еще я успел застать двух, из коих одному билет дан для лова в 1-м участке, а другому в Богатинско-култукских водах, один отзывался, что на сие не знает воспрещения, а другой якобы [689] принесен ветром; до встречи же моей с ним ветры были с неделю от O.

Проход мой был и до Матерого берега, простирающегося от Мангишлакского залива, где хотя и нет лодок по невозможности иметь их при глубине берега, но еще есть новая сеть пагубы людей: живущие на берегах Трухмены льстят нашим промышленникам выгодною меною; иногда они соединяются, будучи совершенно беззащитны от правительства, то при малейшей оплошности остаются сами жертвою своего корыстолюбия.

Итак, изъяснив все сии личные замечания, я прибавлю еще и мнение мое к обузданию подобных покушений наших промышленников и к прекращению зла от их дерзости. Если действительно считают они, что могут получить большую выгоду от лова у противных берегов, то необходимо им находиться под защитою правительства и испрашивать на то дозволение; самовольство же их переходить из одного участка в другой должно быть превращено, а при отправлении каждого из них обязывать его брать из Бертгольского карантина соли столько, сколько он полагает достаточным иметь в залове; а буде он будет несчастлив в ловле, то при возвращении принимать ее по той же цене обратно; судно его должно быть осматриваемо брандвахтою или кому препоручено будет так, чтобы во-первых, он не имел ничего лишнего, не принадлежащего промыслу, а во-вторых, чтобы и провизия его не излишествовала против времени лова и по числу людей; для отвращения же приближения их к берегам крейсирующее около тех берегов судно обязано за оным наблюдать тогда можно быть уверенным, что никто не принесет жалобы на обиды кочующего народа и не достанется ему добычею.

Наконец, сделанное мною заключение к принятию мер, может быть, имеет нечто упустительное или неосновательное; но сие есть одна только моя мысль, а не истинная, и достаточное распоряжение сего зависит вполне от пекущегося о благе правительства.