[ПРЕДИСЛОВИЕ]

Генерал Ртищев перед самым выездом в Россию, желая как бы обрисовать в общих чертах все время своего управления здешним краем, доносил, между прочим, Императору Александру:

“Приняв Край здешний в бедственнейшем его положении, обуреваемый внутренним возмущением против правительства, разлившимся во всех частях Грузии, теснимый напором многочисленных войск двух сильных держав — Персии и Порты Оттоманской и разоряемый вторжением в Кахетию значительных Дагестанских сил для восстановления в Грузии царем беглого царевича Александра; также истребляемый смертоносною язвою и доведенный до последней крайности чрезвычайным голодом, повсеместно удручившим здешних жителей,— в каковом случае требовалось необыкновенных трудов и необыкновенной деятельности для продовольствия почти 28 т. войска Вашего Императорского Величества, здесь находящихся,— если я оставляю теперь оный в самом цветущем состоянии, наслаждающимся внутри совершеннейшим спокойствием, изобилием во всем и ни чем ненарушаемым благоденствием, а извне безопасностью от всех своих соседей, приобретенной благословенным миром с Персией, который при помощи Божией и при пламеннейшем усердии моем к пользам службы Вашего Императорского Величества я имел счастие, по Высочайшей воле Вашей, заключить с сею державою, а прочих сопредельных Грузии народов поставить в уважение и покорность высокославного Российского оружия: то воспоминание об успехах, увенчавших многотрудную заботливость мою о пользах здешнего Края и службы Вашего Императорского Величества, пребудет навсегда утешением для остатка моих дней" (См Том V, документ под № 325.).

Но такой более чем самодовольный отзыв о цветущем будто бы положении Края был лишен реального основания и мы имели уже случай в предисловии к V тому Актов, собранных Кавказскою Археографическою Комиссиею, указать вкратце на то состояние Края, в каком он действительно находился в начале [II] 1816 года (См. Предисловие к V Тому, стр. V.). В этом же году последовало и назначение генерал-лейтенанта Алексея Петровича Ермолова. Вступив в сентябре в пределы Кавказа, он после непродолжительной остановки в Георгиевске, где ему нужно было собрать необходимые сведения о Кавказской Линии, продолжал путь в Грузию и 10-го октября прибыл в Тифлис.

Алексей Петрович первое знакомство с Кавказом свел еще в то время, когда в чине капитана артиллерии состоял в войсках генерал-аншефа графа Зубова, действовавших против Персиян в 1796 году. С тех пор он не переставал интересоваться этим Краем, который полюбил всею душою и впоследствии мысль сделаться когда-либо его начальником стала лучшею мечтою его жизни. Достигнув желаемого, он отправился к месту своего назначения с твердым намерением посвятить Кавказу всю свою деятельность, направляя ее к изучению его нужд, устранению вкоренившихся злоупотреблений и приведению всех отраслей обширного управления в тот систематический порядок и устройство, которого так пламенно желала гуманная душа Императора Александра и которым должно было обеспечиться дальнейшее развитие и благосостояние этой богатой окраины Его обширного Государства. Но генерал Ермолов, успев ознакомиться только с главнейшими обстоятельствами, относившимися до Края, мог всецело отдаться ему не прежде исхода 1817 года, так как в апреле он, в качестве чрезвычайного и полномочного посла, отправился в Персию для устройства наших пограничных дел и решения других, более или менее важных вопросов, возникших между обеими державами со времени заключения Гюлистанского трактата.

Во время его отсутствия командование войсками и управление Краем было возложено по Высочайшему повелению на начальника расположенной в Грузии дивизии генерал-маиора Александра Петровича Кутузова.

Возвратившись из Персии в октябре 1817 года, Алексей Петрович вступил в отправление своей должности.

К главнейшим мероприятиям и действиям за время его управления относятся:

Приведение в известность и ограничение прав князей и дворян Грузии, а также определение особо изданным постановлением отношений простого сословия к агаларам мусульманских дистанций, присвоившим себе не только земли, но и живших на них людей, на что правительство наше до того времени смотрело с некоторым равнодушием.

Особенное внимание было обращено на Уложение царя Вахтанга (Царь Вахтанг VI, известный также под именем Хусейн-Кули-хана, был внук царя Вахтанга V и сын Левана и Гурийской княгини Туты. Он родился 15-го сентября 1675 года; в 1703 году был шахским джан-иншином (наместником) Карталинии и воцарялся разновременно в 1711, 1716 и 1719 годах; в 1724 году он отправился в Россию с большою свитою и скончался 25-го марта 1737 года, в Астрахани (См Броссе, Histoire de la Georgie Partie II, livr. 1, pag. 627).) — этот единственный кодекс христианского населения за Кавказом, служивший одно [III] время единственным руководством в здешних присутственных местах при разборе дел гражданских и уголовных. Будучи еще в Петербурге, Алексей Петрович лично передавал Михаилу Михаиловичу Сперанскому, что имевшийся тогда перевод Уложения заключает в себе большие недостатки; не говоря уже о неясностях и бесчисленных повторениях, многие статьи оного были произвольно опущены и совсем не переведены. В видах полного и ясного перевода Уложения было исходатайствовано Высочайшее разрешение на учреждение в Тифлисе особой Коммиссии, под председательством Грузинского губернатора генерал-маиора Ховена, которою в 1824 году и окончен этот важный труд.

В 1817 году последовало назначение архиепископа Рязанского Феофилакта (Русанова) экзархом Грузии. Значение этого иерарха для церкви Русской вообще и для Грузинской в частности довольно уже выяснено в последнее время духовною и светскою периодическою литературой (См., между прочим, Вестник Европы 1873 г. за Ноябрь и Декабрь.). Земляк Ломоносова, Феофилакт представлял собою одну из тех редко являющихся личностей, которые своим характером и умственным развитием выдаваясь далеко вперед из среды современников, предназначены на широкую реформаторскую деятельность, отдаются ей со всею энергиею и увлечением, и в конце концов становятся или жертвою идеи, которою они задались, или выходят торжествующими. Прибыв в Грузию, Феофилакт застал здешнее церковное устройство в самом шатком и неопределенном положении. Экзархатство хотя было учреждено еще до него и Синодальная Контора открыта, но это было лишь на бумаге: старые порядки продолжали давать себя чувствовать на каждом шагу, а о новых мало кто думал. Феофилакт принялся за церковное устройство со всею горячностью высокого ума своего: в непродолжительное здесь пребывание он успел поставить местную духовную часть, так сказать, на ноги, обратив преимущественное внимание на приведение в точную и бесспорную известность многочисленных церковных имений, которые одни могли дать способы к обеспечению и благолепию церквей и духовенства; ввел причты в штатное положение, которое существует и поныне, за некоторыми незначительными исключениями. Отношения митрополита Феофилакта к генералу Ермолову, не совсем по-видимому приязненные, еще более сделались натянутыми с того времени, когда первым в 1819 году было предпринято, в силу указа Святейшего Синода, основанного на Высочайшем повелении, описание и приведение в известность церковных имуществ в Имеретии, Мингрелии и Гурии, вызвавшее народное в тех местах волнение, для усмирения которого едва не пришлось прибегнуть к силе оружия.

С не меньшею энергиею Феофилакт занялся и делом распространения христианства среди Кавказских горцев. Учрежденная на указанных им основаниях [IV] Осетинская Духовная Комиссия продолжала существовать и действовать до последнего времени, когда учреждение это поступило в ведение Общества Восстановления Христианства на Кавказе. Не была забыта и духовно-учебная часть: из Рязани и из Тамбовской епархии вызвав людей сведущих, знакомых с педагогическим делом, Феофилакт не замедлил открыть в 1817 году Тифлисскую Семинарию, набирая в нее учеников из священно- и церковно-служительских детей. Тогда же приступлено к собранию древних Грузинских хартий и документов (гуджаров), рассеянных до того по разным церквам и монастырям. Некоторые из этих актов обнародованы уже Археографическою Комиссиею (См. Тома I-го часть I, стр. 1-68.).

Митрополит Феофилакт скончался 19-го июля 1821 года, близ Сигнаха, в монастыре св. Нины, где он и погребен. В преемники ему был назначен архиепископ Иона (Василевский), бывший любимец Феофилакта, поступивший в монашество по его совету из белого духовенства города Калуги.

В 1818 году, в Грузии поселилось 500 Виртембергских колонистов, секты сепаратистов, устройство и обзаведение которых правительству обошлось в 900 т. слишком рублей серебром. Из этих переселенцев было образовано несколько колоний, которые впоследствии не могли не послужить туземному населению образцом хозяйственного порядка и дать лучшее доказательство того благосостояния, какого поселянин может достичь своим трудом.

Часто свирепствовавший в Закавказьи голод побудил генерала Ермолова озаботиться учреждением в разных местах Грузии, подобно тому как это было в России, запасных магазинов для предупреждения могущего случиться недостатка в продовольствии в неурожайные годы.

Не меньшее внимание было обращено и на изыскания и осмотр местностей для проведения возможно более удобных путей, чем те, которые существовали в Крае. Так, между прочим, были сделаны изыскания для проложения дорог из Грузии в Имеретию, из Тифлиса в Кахетию, из Шемахи в Кубу; от города Гори чрез Рачу и далее по северной покатости гор, следуя по реке Ардону до Кабардинской плоскости; устроена новая дорога из Владикавказа в Грузию и пр.

Но принимая участие во всем, что могло споспешествовать развитию внутреннего благосостояния Края, Алексей Петрович с особенною заботливостью относился к распространению местного шелководства и мареноводства и все что им было сделано по этой отрасли сельского хозяйства и промышленности, нет сомнения, навсегда останется в памяти туземного населения. В тех же самых побуждениях он успел привлечь и направить чрез наши Закавказские провинции транзитную Европейскую торговлю с Персиею, что позже послужило одною из главных причин последней нашей войны с этою державою. [V]

В 1821 году была установлена 5% пошлина с товаров, привозимых из-за границы в Грузию, способствовавшая к увеличению местных доходов.

В следующем году Ставрополь назначен областным городом вместо Георгиевска, отличающегося крайне нездоровым климатом; а в 1824 году туда были переведены и присутственные места.

В конце 1826 года учреждена экстра-почта из Москвы в Тифлис.

Что касается Закавказских мусульманских владений, то политика генерала Ермолова в отношении к ним была совершенно противоположна той, которой держались его предместники. Питая против ханской власти полное предубеждение и считая ее столько же тягостною для населения и вредною для правительства по сношениям ханов с враждебными нам Персиею и Турциею, сколько и несовместною с достоинством России, он поставил себе целью лишить их управления, а владения присоединить к Империи. Из ханств обращавших на себя особенное его внимание были: Шекинское, Ширванское и Карабагское.

Владетелем первого был Измаил-хан, человек крайне бесхарактерный, дурной нравственности, а главное отличавшийся необыкновенною жестокостью в отношении к своим подвластным. Он умер 24-го июля 1819 года, что и представило удобный случай навсегда уничтожить ханскую власть и это тем более, что Измаил-хан не оставил по себе наследника.

Спустя с небольшим год, а именно в августе 1820 года Мустафа-хан Ширванский бежал в Персию, куда за ним последовал в ноябре 1822 года и Мехти-Кули-хан Карабагский.

Во всех этих ханствах тогда же было введено Русское управление и составлены подробные описания провинций с приведением в известность казенных доходов,—труд с достоинством исполненный артиллерии генерал-маиором Ахвердовым, генерал-маиором князем Мадатовым, полковником Ермоловым и действительным статским советником Могилевским.

Таким образом оставался только Талыш, где ханствовал Мир-Хасан-хан; но он был менее опасен, наследовав от отца ненависть к себе Персидского правительства, не перестававшего простирать свои виды на его владение.

В Елису власть была в руках Ахмед-султана, который вместе с соседственным с Кахетиею Джарским обществом продолжал платить дань.

Здесь не излишне упомянуть, что непрестанно тревоживший нас Ших-Али-хан Дербентский также находился в бегах в Персии и что в 1826 году умер в Турции Селим-хан, бывший хан Шекинский.

Обращаясь к провинциям, прилегающим к Черному морю, скажем, что Мингрелиею продолжал управлять генерал-маиор князь Леван Дадиани. Он оставался непоколебимым в верности к правительству, но родной брат его, воспитывавшийся в Пажеском Корпусе, откуда поступил подпоручиком лейб-гвардии в Преображенский полк, прибывший в 1818 году в Мингрелию для свидания [VI] с родственниками, стал в явно неприязненное отношение против Русских, впрочем не надолго: схваченный братом, он был представлен генералу Ермолову, по распоряжению которого сослан в гарнизоны Сибирского Корпуса.

В Феврале 1821 года умер Георгий (Сефер-Али-бей) Шарвашидзе, оставивший наследником по себе сына своего Димитрия, но и этот немногим пережил отца, скончавшись 16-го октября 1822 года. Преемником его был родной брат его Михаил. При нем Арслан-бей вздумал было взволновать Абхазию, но своевременно принятыми мерами и удачными действиями правителя Имеретии генерал-маиора князя Горчакова мятеж был подавлен и население приведено в повиновение.

Подобные же беспокойства произошли и в Гурии, где виновником их был родной дядя владетеля князь Кайхосро Гуриели, по злобе которого лишился жизни командир 44-го Егерского полка полковник Пузыревский, принимавший столь деятельное участие в усмирении Имеретинского бунта, вспыхнувшего в 1820 году вследствие предпринятого по распоряжению митрополита Феофилакта описания церковных имений. Но после успешных действий начальника Корпусного Штаба генерал-маиора Вельяминова мятежники были рассеяны, а князь Кайхосро бежал в Турцию.

21-го ноября 1826 года скончался владетель Гурии Мамиа, оставивший по себе 8-и-летнего сына Давида, который тогда же был признан наследником, а до совершеннолетия в княжестве учрежден Совет из 6-ти почетнейших князей, под председательством вдовы владетеля княгини Софии.

Представив в беглом очерке положение дел в Закавказьи, перейдем к Кавказской Линии и Дагестану, куда генерал Ермолов направил главную свою деятельность.

Начнем с того, что в 1817 году, ознаменовавшемся необыкновенным разливом Терека и Кубани, было положено основание Сунженской Линии для удержания Чеченцев от непрестанных беспокойств и разбоев. В 1818 году была построена крепость Грозная, а в следующем Внезапная. 1819 год был в особенности обилен успехами нашего оружия против горцев: так в конце августа Султан-Ахмед-хан Аварский во главе скопища из 6,000 Лезгин и Чеченцев потерпел сильное поражение на левом берегу Сулака, у деревни Балтугая, после которого нашелся вынужденным бежать в горы. Следствием этой блистательной победы было низложение Ахмед-хана, передача управления в Аварии незаконному сыну его Сурхаю и — что всего важнее — водворение полного спокойствия в Кумыкских владениях.

В этом же году князь Мадатов успешно действовал в Табасарани, а сам Алексей Петрович при Лаваши разбил на голову Ших-Али-хана Дербентского и 21-го декабря занял Акушу, приведя народ к присяге на верноподданство России. Поражение это надолго смирило Акушу, оставшуюся безучастною во время беспокойств в Дагестане в 1823 и 1825 годах. [VII]

Но не взирая на нескончаемые заботы, вызванные усмирением непокорствующих племен, при всех трудностях и лишениях среди угрюмой и дикой природы Дагестана, Алексей Петрович, неутомимый в своей энергической деятельности, не упускал из виду и других интересов своего отечества, горячо им любимого и для славы которого он не останавливался ни пред какою жертвою. Его особенно интересовал восточный берег Каспия, который еще со времен Петра Великого обращал на себя серьезное внимание нашего правительства. При отъезде в 1816 году на Кавказ ему, между прочим, было сообщено мнение адмирала Николая Семеновича Мордвинова об основании в тех местах торгового заведения. Для осуществления такого дела, само собою разумеется, требовались предварительно обстоятельные и точные сведения как о самой местности, так и о населяющих ее племенах. В этих именно видах и был командирован туда в экспедицию Генерального Штаба капитан Муравьев 4-й, которому вместе с тем было поручено отправиться в Хиву для открытия с нею торговых сношений и доставления хану писем и подарков, которые могли бы вящше удостоверить его в дружественном расположении к нему нашего правительства.

В 1820 году было нанесено сильное поражение Сурхай-хану Казикумухскому, человеку свойств самых коварных, который, благодаря популярности и древнему происхождению своего рода, пользовался особенным уважением горцев. Он не переставал возмущать против нас покорные нам ханства Кубинское и Кюринское и участвовал во всех враждебных предприятиях Лезгин. После разбития его князем Мадатовым 12-го июня, около Хозрека, мы овладели Кумухом, который был отдан в управление Аслан-хану Кюринскому. “Сим довершено, доносил от 7-го июля генерал Ермолов Императору Александру, начатое в 1819 году покорение Дагестана и страна сия, гордая, воинственная и в первый раз покорствующая, пала к стопам Вашего Императорского Величества".

10-го июля того же года Сурхай-хан бежал в Персию.

Кроме этого важнейшего события, 1820 год замечателен еще тем, что в апреле Черноморское войско причислено к составу Отдельного Грузинского Корпуса, переименованного в Отдельный Кавказский, и на войсковые земли переселено до 25 т. Малороссийских козаков.

В конце декабря Алексей Петрович выехал в Петербург, откуда Государем был вытребован в Лайбах, где в то время собрался союзный конгресс, по случаю вспыхнувшей в Неаполе и затем в Пьемонте революции. Были слухи, что он назначается главнокомандующим 100 т. Русской армии, предназначенной на помощь Австрии для следования в Италию, но революция прекратилась и Алексей Петрович, возвратившись в Россию, в первых числах сентября отправился обратно в Грузию.

В 1821 году генерал Ермолов заложил крепость Бурную, на берегу моря, близ Тарку, для наблюдения за владениями Шамхала; почти в тоже время [VIII] генерал-маиор Власов нанес сильные поражения Закубанцам, вторгнувшимся в Черноморье и державшим в постоянном страхе правый фланг Кавказской Линии.

В 1823 году взбунтовались было Мехтулинцы, но вскоре смирились. Такие же беспокойства обнаруживались время от времени и в других местностях Дагестана, хотя без особенных последствий, при чем край этот, не выходя из нашей власти, мало по малу начинал принимать положение, соответствовавшее политическим видам России.

Несравненно более озабочивали нас Затеречные и Закубанские племена.

В 1822 году Алексей Петрович лично обозревал Кабарду, начиная от Владикавказа до Каменного моста в верховьях Кубани, где в разных местах назначил устроить посты и укрепления; для внутреннего же управления он учредил суд из князей и узденей, на основании прежних туземных прав и обычаев, при чем ограничил влияние духовенства, бывшего причиною всех смут и неустройств. Но все эти меры не могли, к сожалению, предупредить в 1825 году нарушения общего спокойствия на Линии и генералу Вельяминову почти одновременно с действиями против Закубанцев, не перестававших вторгаться в наши границы, пришлось усмирять взбунтовавшуюся Кабарду.

Генерал Ермолов находился в то время в Кумыкских владениях. Желая иметь более обстоятельные сведения о происшествиях на правом фланге Линии и находиться ближе к театру наших военных там действий, он поспешил в Екатериноград, где им получено известие о кончине Императора Александра.

В следующем 1826 году Алексей Петрович предпринял экспедицию в Большую Чечню, — экспедицию столь памятную по своим последствиям и составившую в военной истории Кавказа видную страницу: аулы Большая Атага, Чахкери, Бельгетой, Герменчук, Алды, Гехи, Казах-Кичу, Урус-Мартан и многие другие были взяты с бою и жители, за исключением живущих по Мичику, приведены в покорность.

Устроив дела на Линии, генерал Ермолов отправился в Тифлис, куда и прибыл 2-го июля, после одиннадцатимесячного отсутствия из Грузии. В Крае везде было тихо и ни с какой стороны, по-видимому, нельзя было ожидать опасности. Но это продолжалось весьма недолго и наружное спокойствие оказалось не более, как затишьем перед бурей.

В то самое время как князь Меншиков, отправленный в Персию с объявлением о восшествии на престол Императора Николая, трактовал о границах, войска этой державы вторглись в наши пределы, без предварительного объявления войны, захватившей таким образом генерала Ермолова как бы врасплох: он не только не был приготовлен к отражению внешнего неприятеля, но и не имел в сборе достаточного для этой пели войска. Общее же враждебное нам движение, которое не замедлило одновременно и вдруг охватить наши [IX] мусульманские провинции, делало положение главнокомандующего еще затруднительнее. Все это в связи с другими неблагоприятными обстоятельствами не могло не возбудить в Петербурге сильного неудовольствия против Алексея Петровича, навлекши на него неблаговоление Императора. Воспоследовавшее тогда же Высочайшее повеление о немедленном усилении войск Кавказского Корпуса и двукратное поражение Персиян при Шамхоре и под Елисаветополем хотя значительно и поправили наши дела, но судьба Алексея Петровича была уже решена. Несправедливо взведенные на него генерал-адъютантом Паскевичем обвинения в разных упущениях и злоупотреблениях по службе, вместе с возникшею между ними личною враждою, для прекращения которой был отправлен в Грузию начальник Главного Штаба барон Дибич, еще более усилили неудовольствие к нему Императора Николая и были причиною его отозвания с Кавказа. Алексей Петрович оставил Край в начале 1827 года и, поселившись в Москве, более уже не вступал на поприще государственной деятельности. Он скончался 11-го апреля 1861 года, на 85 году жизни, и погребен в Орле, рядом с отцом, которого лишился в 1832 году.

Считаем нелишним перечислить тех генералов, современных Алексею Петровичу за время его командования на Кавказе, кои разделяли с ним труды и в большей или меньшей степени известны своею здесь деятельностью:

1) Ближайшим его сотрудником был генерал-лейтенант Иван Александрович Вельяминов 1-й. Живя постоянно в Тифлисе, он носил обязанность управляющего гражданскою частью.

2) Брат Ивана Александровича Вельяминова Алексей Александрович был начальником Корпусного Штаба. Он начал службу в 1802 году унтер-офицером лейб-гвардии в Семеновском полку, в 1813 году произведен в полковники, а в 1818 в генерал-маиоры. Алексей Александрович служил прежде с Алексеем Петровичем в артиллерийской гвардейской бригаде, затем в Кракове и в Гренадерском корпусе; был впоследствии начальником Кавказской Линии и умер в чине генерал-лейтенанта, в 1838 году.

3) Генерал-маиор Александр Петрович Кутузов, начальник дивизии в Грузии и хорошо известный по своим способностям Алексею Петровичу; он оставался в 1817 году главным здесь начальником на время отсутствия Ермолова в Персию и умер еще до его возвращения.

4) Генерал-маиор Карл Федорович Сталь 2-й, из Лифляндских дворян; в 1790 году начал службу вахмистром, а в 1801 принимал участие в прекращении беспорядков в Большой Кабарде. Посвятив всю службу Кавказу, он занимал здесь разные должности и между прочим Грузинского губернатора и командующего войсками на Линии, где и скончался в 1824 году. В звании Грузинского губернатора его сменил

5) Генерал-маиор Роман Иванович Ховен. Выпущенный в 1793 году из [X] сухопутного Кадетского корпуса и определенный поручиком в Выборгский пехотный полк, он в 1812 году произведен в полковники и определен комендантом в Вильно; в 1817 году пожалован в генерал-маиоры с назначением бригадным командиром 1-й бригады 5-й пехотной дивизии, а в апреле 1818 года переведен в Грузинский, что после Кавказский Отдельный Корпус, с исправлением должности Грузинского гражданского губернатора, — звание, которое он и нес по 19-е июля 1829 года.

6) Генерал-маиор Николай Михайлович Хатунцов, из дворян Рязанской губернии. Он начал службу в январе 1779 года подпрапорщиком лейб-гвардии в Преображенском полку; произведен в генерал-маиоры в 1799 году, а в 1811 определен в Троицкий пехотный полк и был впоследствии правителем Имеретии.

7) Генерал-маиор Иван Данилович Курнатовский, из Белорусского шляхетства, определен в службу рядовым с 1776 года, тогда же прибыл на Кавказ, где в 1783 году произведен в прапорщики, а в 1791 участвовал во взятии крепости Анапы. Он был при Ермолове правителем Имеретии, но вследствие происшедших там беспорядков уволен и замещен полковником Пузыревским, убитым 1820 года в Гурии.

8) Генерал-маиор князь Петр Димитриевич Горчаков 2-й. Он происходил из дворян Московской губернии и в 1807 году начал службу юнкером в лейб-гвардии артиллерийской бригаде; был правителем Имеретии после полковника Пузыревского, а затем начальником Кавказской Линии.

9) Генерал-маиор князь Георгий Евсеевич Эристов, командир Кавказской резервной гренадерской бригады и окружной начальник в Кахетии.

10) Генерал-маиор князь Григорий Валерьянович Мадатов, из Карабагских уроженцев; военно-окружной начальник, известный военными действиями особенно в Дагестане и победою над Персиянами при Шамхоре, в сентябре 1826 года.

11) Генерал-маиор Андрей Борисович Пестель, из дворян Московской губернии, начал службу в 1781 году сержантом лейб-гвардии в Преображенском полку и произведен в генералы в 1816 году. Он командовал войсками, расположенными в Дербенте и Кубинской провинции, с каковой должности был отчислен по армии и замещен

12) Генерал-маиором бароном Богданом Евстафьевичем Вреде 1-м, из Лифляндских дворян, вступившим в 1789 году в службу штык-юнкером и произведенным в генералы в 1818 году.

13) Генерал-маиор Карл Карлович фон-Краббе, из Эстляндских дворян, получил воспитание в сухопутном Шляхетском Корпусе, из которого выпущен в 1798 году подпоручиком; в 1818 году произведен в генерал-маиоры, с назначением командиром 3-й бригады 21-й пехотной дивизии. [XI]

14) Генерал-маиор князь Александр Гарсеванович Чавчавадзе. Временно командовал на Линии после смерти генерал-маиора Сталя до назначения князя Горчакова 2-го, которого в свою очередь сменил

15) Генерал-лейтенант, впоследствии генерал-от-кавалерии, Георгий Арсентьевич Эмануель, родом Серб. Он перешел в 1797 году в Русскую службу из Римско-императорской юнкером; в 1814 году, при взятии Парижа произведен в генерал-лейтенанты, а в июне 1826 года назначен командующим войсками на Кавказской Линии, в Черномории и Астрахани.

16) Генерал-маиор Иван Петрович Дельпоцо, из Неаполитанских дворян; поступил в Русскую службу в 1775 году, прапорщиком в Шлиссельбургский полк; в 1804 году по Высочайшему повелению переведен во Владикавказский гарнизонный полк, которого наименован шефом, с производством в генерал-маиоры и с назначением комендантом крепости, а в октябре 1815 года назначен командующим войсками на Кавказской Линии и начальником 19-й пехотной дивизии.

17) Генерал-маиор Петр Николаевич Ермолов 2-й, в 1818 году командир Грузинского гренадерского полка, а с производством в 1823 в генерал-маиоры — 3-й бригады 21-й пехотной дивизии.

18) Генерал-маиор артиллерии Федор Исаевич Ахвердов, скончался в апреле 1820 года.

19) Генерал-маиор, впоследствии генерал-лейтенант Димитрий Тихонович Лисаневич, из дворян Воронежской губернии. Он начал службу в 1793 году, произведен в генерал-маиоры в 1810, был начальником 22-й пехотной дивизии; убит в Герзель-ауле в 1825 году.

20) Генерал-маиор Максим Григорьевич Власов 3-й, походный атаман Донского войска, начал службу в 1786 году, произведен в генерал-маиоры в 1813 и прибыл на Кавказ в мае 1819 года.

21) Атаманом Войска Черноморского был полковник Григорий Кондратьевич Матвеев, из казачьих детей; начал службу в 1787 году.

22) Каспийскою флотилиею начальствовал Егор Васильевич Веселаго, из Российских дворян, Греческой нации, начавший службу в 1789 году гардемарином.

Затем назовем генерал-маиора Тихановского, окружного начальника в Дагестане; генерал-маиора артиллерии Унтилье; инженер-генерал-маиора Хотяева, командира Грузинского инженерного округа; генералов: Шевырева, командира артиллерийских гарнизонов, Сысоева, Грекова 1-го, убитого вместе с генералом Лисаневичем в Герзель-ауле, Остен-Сакена, Красовского, генерал-лейтенанта Жохова, командира Астраханского порта,— много потрудившихся на Кавказе и занесших свои имена в его боевую летопись. Здесь же упомянем, что Кавказским гражданским губернатором при Алексее Петровиче одно время был [XII] действительный статский советник Малинский; главным же его сотрудником, так сказать — правою его рукою, служил правитель гражданской Канцелярии главноуправляющего, действительный статский советник Павел Иванович Могилевский, которого честная и безустанная административная деятельность была направлена в течении продолжительного его служения на общую пользу и оставила по себе благодарную здесь память.

Приведенный нами выше обзор деятельности Алексея Петровича на Кавказе, нет сомнения, более чем краток; но цель наша была указать лишь на самые выдающиеся факты и события его здесь командования; более обстоятельные сведения и подробности по всем отраслям управления читатели найдут в предлагаемом томе. Последний, благодаря обилию материалов, разделяется на две части, из которых настоящая, первая заключает в себе сведения как по общей гражданской, военной и духовной администрациям, так в отдельности по управлению Закавказскими провинциями, включая сюда и Абхазию; во вторую же часть войдут документы относящиеся до Дагестана, Кавказской Линии и Области, а также переписка по делам сопредельных нам государств Персии и Турции и сношениям с Хивою.

К первой части прилагаются портреты: Алексея Петровича, снятый с такового же, хранящегося во дворце Наместника Кавказского, и митрополита Феофилакта; затем фронтиспис и заглавный лист; ко второй будут приложены фронтиспис и портреты: царицы Марии, супруги последнего царя Грузии Георгия XII, и Фетх-Али-шаха, литографированный с оригинального рисунка, приложенного к известному сочинению Sir John Malcolm: The History of Persia, from the most early period to the present time, etc. London. Vol. II. MDCCCXV.

Настоящим томом исчерпывается весь запас материалов Архива Главного Управления Наместника Кавказского за время царствования Императора Александра и начала царствования Императора Николая I.

___________

В заключение нам следовало бы коснуться личного характера Алексея Петровича Ермолова, имевшего столь неотразимое влияние на весь склад не только служебной, но и общественной жизни Кавказского населения, причем мы пришли бы к убеждению, что характер этот представлял собою те именно элементы, которые из периода его здесь деятельности создали, так сказать, рельефную, самобытную главу в боевой эпопее Кавказа. Но мы также мало расположены повторять то, что не раз на этот счет высказывалось в записках и воспоминаниях людей более или менее близких Алексею Петровичу, как и вдаваться в исчисление тех причин, которые низвели его с поприща государственного служения и обрекли на жизнь вполне бездеятельную. Благоговея к памяти покойного, мы только скажем: [XIII]

Алексей Петрович, нет сомнения, принадлежал к замечательнейшим людям своего времени. Как и всякий, он был подвержен недостаткам и быть может даже более ему подобных, но все эти пятна стушевывались пред несомненными и громадными его достоинствами. Безгранично любя свое отечество, всецело преданный Императору Александру, особенным расположением которого он пользовался, Алексей Петрович всю свою слишком 10-и-летнюю деятельность в здешнем Крае желал выразить как бы в следующем изречении: «Смотрите на меня, Кавказцы, и ведайте: вот каков истинно Русский и несть ему подобного в мире». Эта-то именно идеализация Русского человека красноречиво проявилась во всех его действиях.

Вот наше воззрение на деятеля, составившего себе славу еще до Кавказа, в Бородинском побоище. С данной точки зрения, позволяем себе думать, эта достославная личность, составляя гордость ее соотечественников, будет навсегда неизгладимо жить в памяти Кавказских племен и народов….

Ад. Берже.